Понимая, что при экспонировании такого полотна будет играть важную роль окружение. Куинджи отважился показать картину на отдельной самостоятельной выставке. «Лунная ночь на Днепре» демонстрировалась в маленьком зале с зашторенными окнами. Слева и справа от рамы на специальных стойках горели керосиновые лампы. В их колеблющемся свете полотно казалось окном, неожиданно раскрытым в ночь, до иллюзорности подлинную.

Картина породила множество толков. Одни говорили, что художник изобрел некую «лунную» краску, которую держит в секрете; другие заявляли, что мастер пишет, глядя на мир через специально подобранные цветные стекла, или что картина выполнена не на обычном холсте, а на перламутре. Некоторые утверждали, что с тыльной стороны полотна находится какое-то хитроумное осветительное устройство.

Безусловным остается тот факт, что «Лунная ночь на Днепре» открыла глаза многим современникам на поразительную способность художника вскрывать неожиданные для них черты в облике родной природы — черты вселенской, космической грандиозности.
Правда, поиски предельного обобщения и светового эффекта приводили порою мастера к декоративной условности образа. Если пейзажи Шишкина вызвали впечатление полной естественности изображаемого, то у Куинджи натура иногда оказывалась полностью претворенной. И тем не менее он убеждал зрителя. Тот же Шишкин о «Березовой роще» заявил: «Это же не картина, с этого надо картину писать»1, т. е. указал на то, что ее автор не просто выполнил художественное произведение, а как бы создал собственную, особенную природу, достойную изучения другими живописцами.

Куинджи искал световые эффекты не ради самоцели, а чтобы выразить то глубокое впечатление, которое производит на русского человека возвышенное состояние родной природы. Его представления о пейзаже опирались на народные понятия о многогранности жизни природы.

Достигнув всероссийской славы, Куинджи вдруг с 1882 года перестал выступать на выставках, объяснив друзьям это решение (по свидетельству Я. Д. Минчепкова) желанием навсегда остаться в памяти зрителей лишь произведениями высшего взлета своего талапта.

В данный период, названный биографами «молчаливым», живописец тем не менее активно участвовал в подготовке реформы Академии художеств 1893 года и после утверждения нового устава возглавил на правах профессора-руководителя одну из академических мастерских.

Здесь вы найдете креатив во всех его проявлениях.