Вчера перед тем как уснуть я наконец-то смогла полностью заслушать альбомчик Bosch’s With You, после чего мне снились психи и то, что новым президентом США станет Барак Обама. Разбудила же меня прежде будильника самая настоящая буря за окном с грозой, ливнем и сильным ветром. Однако пока я встала, позавтракала яблоком и даже успела слазить в сеть, ветер стих, ливень сошёл до лёгкого тёплого дождя, а потом и вовсе прекратился, а гром перекатывался уже где-то вдалеке. И в эту-то темень и сырость я охотно ломанулась, дошла до автобусной остановки, дождалась автобуса до метро и поехала до конечной своей ветки, до Щёлковской. Там я быстро приметила два ориентира, указанных мне по телефону организаторами: автовокзал и одинокая серая высотка. Автобусов на этом вокзале, шумном и вонючем, как и все прочие вокзалы, было немеряно, но моего автобуса там не должно было быть, и мне предстояло проследовать мимо; менты не дали мне пройти по автобусной стоянке, послав идти через зал ожидания, где на выходе с противоположного конца меня снова затормозили и сказали идти вообще в обход. Пришлось пилить, благо у меня было ещё время в запасе; оглядев окрестности высотки, я углядела только один красный автобус на противоположной стороне дороги и по подземному переходу отправилась пропалить его. Он оказался тем, который и был мне нужен; я заняла место, постепенно автобус заполнился почти весь, и опять-таки преимущественно пожилыми людьми, а вскоре появился и наш экскурсовод, глава клуба уникальных туров «Лосиный Остров», историк-писатель Владимир Николаевич Чибисов, и осуществил перекличку. Подождав немного отставших, мы поехали – мимо Реутова, насквозь через Люберцы, а потом - живописнейшими местами, по Мещёрскому краю, раскинувшемуся в пределах частично Московской, частично Владимирской, частично Рязанской областей, по прекрасным сосновым, берёзовым, дубовым лесам, бескрайним полям, по деревням и сёлам Раменского, Гжельского, Шатурского районов. Мы проехали мимо множества интереснейших городов, монастырей, храмов, жаль, что нигде не останавливались, а остановились только в лесу с «санитарной целью»; я тоже вышла просто погулять по густому хвойно-мшистому, засыпанному шишками ковру, сфотографировала жёлтый листок, повисший на ниточке паутины. Владимир Николаевич рассказывал много, почти не умолкая, но совсем не коснулся в своих лекциях истории Рязани, куда мы держали путь, и пракчтически вообще не упомянул о Есенине – виновнике сегодняшней экскурсии (напомню, она проходила по Есенинским местам под девизом «Не надо рая – дайте Родину мою»). Но я его слушала и без устали пялилась в окно, на заповедную природу, на поросшие цикорием обочины, на деревянные кружева наличников деревенских домов, на высящиеся над приземистыми колодцами журавли, на пасущихся коз, овец, коров и даже свиней, на заброшенные узкоколейки, полуразрушенные заводы, да много ещё на что из выше не упомянутого. Въезд в Рязанскую область мы встретили аплодисментами, и было за что: пейзажи за окном начались шедевральные – раскинулись огромные, чистые озёра: Великое, Белое, Лебединое, Большое Кельцкое, Окунёк, Ивановское и прочих (в Мещёре озёра занимают столько же площади, сколько половина Швейцарии), и между ними прихотливо вилась царица Мещёры – река Пра со своим притоком Совкой (названия эти финно-угорские, как и многие в Мещёре). У озёр, хоть они и были заявлены одной из главных целей нашего путешествия, мы не остановились (хотя я всё равно бы никакими фотками не смогла бы передать великолепие этих мест) – торопились в первый населённый пункт на векторе нашего маршрута, в маленький городок, некогда село, Спас-Клепики (клепики – это ножи для разделки рыбы). Именно там во второклассной учительско-приходской школе три года проучился в своё время Есенин, и именно в эту школу, сохранившуюся в своём первозданном виде, нас и привезли и сдали на руки местной экскурсоводше. Слушать от неё о школьных годах Есенина, о его учителях и друзьях было очень интересно, и атмосфера самой школы, ныне музея, немало тому способствовала: в её помещениях воссоздали обстановку классных комнат, учительских квартир, кухни и спальни, мы посидели за партами, некоторые из которых были Есенинского времени, видели так же и другие предметы школьного быта, которые помнили великого поэта конопатым мальчишкой или были воспроизведены по материалам тех лет. Когда экскурсия закончилась, в сувенирной лавке музея я приобрела набор открыток с видами Есенинской Рязанщины, на обратных сторонах которых приводились его стихи, описывающие эту природу в запечатлённых на фотографиях местах и состояниях. Покинув музей, мы совершили на автобусе этакий круг почёта по Спас-Клепикам, посмотрели его очаровательные старинные дома (сёла, связанные с Есениным, были преимущественно зажиточными, и дома там строили с кирпичным первым этажом и деревянным вторым), а потом нас подвезли к местному сувенирному магазину, и кто-то пошёл туда, а кто-то – в продуктовый. Я, естественно, выбрала первый вариант и, изучив ассортимент небольшого магазинчика, прилюбовала себе магнит с изображением вепря, символа Спас-Клепиков, а так же не устояла перед очаровательной бело-чёрной керамической коровой (теперь она будет парой моему керамическому чёрнолощёному бычку-свистульке). Обзаведясь сими сувенирами, я спросила продавщицу, нет ли у них ёжиков (в качестве подарка Ушастой), но таковых не нашлось, а так же с двумя мужиками из нашей группы слазила на второй этаж магазина, куда, как нам потом сказали, лазить было нельзя и где было много всякого антиквариата. Выйдя из сувенирного, я немного побродила по окрестностям, сфотографировала бюст Есенина в начале какого-то бульвара и обнаружила посреди дороги водопроводный крантик, из которого вместе со многими прочими с удовольствием (тридцатиградусная жара начала вступать в свои права) умылась и напилась. Покинув Спас-Клепики, мы отъехали подальше от города, припарковались у входа в сосновый бор и после кратковременного перехода по холмистому песчаному ландшафту оказались на берегу красавицы Пры. Большинство экскурсантов разбрелось по кустам переодеваться, после чего бросились купаться, у меня же купальника не было, и я отправилась бродить вдоль берега, фотографируя прекрасные виды Пры, осыпучую рябину, пожаром озаряющую золотистые стволы сосен, и попросив кого-то сфотографировать себя в этакой нише, образованной двумя такими стволами. Видела я и сосны, вывороченные какой-нибудь стихией с корнями и поваленные в реку, видела коряги, торчащие из воды, как остовы затонувших кораблей, видела удивительных больших стрекоз с ярко-синими крыльями; кто-то потом говорил, что видел гадюк, но я их не видела. Когда я вернулась к нашему импровизированному пляжу, уже в самом разгаре был пикник; пили водочку (я не пила), вино (правда, белое, ну да дарёному коню в зубы не смотрят), и все ели бутерброды с колбасой и маринованные оливки, а я ограничилась одним свежим огурцом, так как всю дорогу питалась яблоками и мне этого вполне хватало. Комары жрали нещадно (и я слишком поздно вспомнила про то, что захватила крем, отпугивающий их), но пикник длился долго, пока от всех запасов не остался один только мусор, который мы культурненько упаковали в пакеты и забрали с собой. Поехали дальше, и Владимир Николаевич развлекал нас викториной (например, предлагал найти вокруг себя как можно больше предметов, называющихся по-древнеегипетски, и так далее). Следующая после Спас-Клепиков остановка была в Солотче, и в первую очередь нас привезли в женский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы, где я сфотографировала изящные надвратную церковь, храм Сошествия Святого Духа на апостолов и, конечно же, Рождественский собор. Покончив с этим, я начала свою привычную фотоохоту за кошаками. Первым на газоне был найден рыжий кошак, красивый, но не сразу согласившийся позировать и общаться с кем бы то ни было отказавшийся вообще – при попытках его приласкать недовольно мотал хвостом, выгибал спину и недвусмысленно отходил в сторонку. Затем я обнаружила очаровательную белую кошечку с розовыми ушами и носом, которая оказалась полной противоположностью рыжего: тут же бросилась ко мне ласкаться, мурчала и жмурилась, когда я чесала ей за ухом, и мне с трудом удалось убедить её постоять немного в сторонке, не подходя ко мне вплотную, чтобы я смогла запечатлеть её облик от усов и до хвоста. Не обнаружив рядом более живности, я, вместе с прочими, уселась на ступенях Рождественского собора, ожидая, когда нам его откроют. И вот – открыли; в церковной лавке я купила путеводитель, потом походила по храму, посмотрела на уникальную икону Божьей Матери, выполненную полностью из янтаря, и вышла вместе со всеми. Какая-то монашка указала мне и двум женщинам из нашей группы, как через сад пройти к святому источнику; там была такая же труба с крантиком, как и водопроводная труба в Спас-Клепицах, и снова я с удовольствием умылась и напилась. Оторвавшись от источника, я заприметила под яблонями красивого пушистого дымчатого кошака и направилась к нему, намереваясь сфотографировать, но кот явно не разделял моих планов и всё удалялся и удалялся, пока не привёл меня к кустам, где пряталась не менее красивая трёхцветная кошка. Дико на меня воззрившись, кошка рванула наутёк, а кот за ней, а я, лишившись сразу двух моделей, еле нашла выход из той части сада, куда завёл меня кот. Пока я там плутала, остальной части группы уже успели открыть и показать храм Сошествия, и когда я подошла к нему, все уже выходили; дождавшись, когда все выйдут, я попросила у молодой монашки, собиравшейся закрыть двери, пустить меня на минутку посмотреть, но она, окинув суровым взглядом мою арийскую майку, заявила, что в таком виде меня в храм не пустит (со мной такое вообще впервые; полагаю, в Бургеровской майке она бы незамедлительно предала меня анафеме). Однако где наша не пропадала – я обернула себя тем платком, который припасла на тот случай, если бы в монастырь не пускали без юбок, и всё-таки прорвалась в храм, быстренько оглядела его убранство и, дабы не задерживать монашку, выскользнула. На пути к выходу из монастыря я приглядела в углу монастырской стены ещё какую-то живность; куры тут же убежали от меня под забор, зато я смогла увековечить в снимках кошку с тремя очаровательными котятами, спавшими вповалку рядом с ней, двух дрыхнущих без задних лап котов, белого постарше и серого помоложе, ещё одну кошку с изумительными ярко-жёлтыми глазами и обаятельнейшего трёхцветного пса, похожего на коротконогого колли. Покинув монастырь, наша группа вскоре приехала в дом-музей замечательного человека Пожалостина – гравера, рисовальщика, художника и друга таких небезызвестных писателей, как Гайдар, Паустовский, Пастернак, Фраерман и другие. Некоторые остались во дворе, на лавочках, а я же была в той части группы, которая сама себе купила входные билеты в музей, при том, что Владимир Николаевич оплатил нам услуги местной экскурсоводши, попросив её вдвое сократить экскурсионную программу. Не знаю, насколько эта программа проиграла от сокращения, но походить по дому Пожалостина с воспроизведённым бытом его семьи, послушать о его жизни и творчестве и посмотреть на его работы было интересно. После экскурсии по дому нас повели в бывшую баню, которая впоследствии превратилась в домик, который снимали для уединённой работы вышеназванные писатели, а потом – мимо увитой хмелем беседки через сад, в котором росли яблоня Паустовского и сливы (мне сказали, что слива ещё не созрела, но я съела две, на пути туда и на обратном пути, и они показались мне очень вкусными), к выставочному залу. Там нам показали выставку, посвящённую одной из самых сложных и красивых техник гравирования – меццо-тинто (сухой иглы), которая, в смысле выставка, вскоре должна была отправиться «гастролировать» по Европе. Так же по пути к выставочному залу и обратно я и многие другие притормозили у очередного водопроводного крантика, где я не только попила и умылась, но и полила воды себе на голову, потому что тогда, в районе пяти, жара установилась самая убойная, автобус превратился в финскую сауну на колёсах, даже когда работали кондиционеры, и такой небольшой душ был весьма кстати для восстановления сил на дальнейшие подвиги. Уехав из дома Пожалостина, мы уговорили Владимира Николаевича остановиться на минутку у красивейшего храма Солотчи – Никольского, дабы сфотографировать его и стоящий на его территории памятник Николаю Чудотворцу, изображающий его стоящим на земном шаре. Распрощавшись с Солотчой, мы свернули в место, некогда бывшее диким и необжитым - Аграфенину пустынь. Сейчас от некогда стоявшего там женского Покровского монастыря там осталась лишь заброшенная Сергиевская церковь, величественное кирпичное здание в византийском стиле, в наше же время там возвели новую зимнюю Сергиевскую церковь. Кто-то отправился в магазин напротив, я же сфотографировала старую церковь и вошла в новую, где шла вечерняя служба, но долго там пробыть не смогла – надо было двигаться дальше. Вот и высокий мост над берегами великой Оки – пояса Богородицы, а вот и сама Рязань, родина не только Есенина, но и моего деда!.. Немного поплутав по городу, мы оставили автобус в укромном месте и бодро направились к Рязанскому Кремлю. Владимир Николаевич на сей раз не приготовил нам никакой экскурсии, а сразу же предоставил нас самим себе, ограничив полутора часами времени, но я сперва старалась от него не отставать, поскольку он знал, где что находится, и мог рассказать что-нибудь, но потом всё равно очень быстро отстала, остановившись у палатки с сувенирами, где приобрела путеводитель по Кремлю и деревянный магнит в коллекцию – правда, не в форме подковы, а в форме гербового щита, на коем красовался силуэт храма. Кремль же поражал своей красотой: его белокаменные стены с одной стороны огораживались валами, а с другой стороны стояли вдоль обрыва, спускавшегося к берегам реки Трубеж, притока Оки, гостей встречала колокольня, золотым шпилем словно вонзавшаяся в самое небо. Дабы успеть запечатлеть все достопримечательности, я быстро бегала по территории Кремля, фотографируя огромный Успенский собор, Архангельский собор поменьше, одноглавый Спасо-Преображенский собор, Богоявленскую церковь с шатровой колоколенкой, а так же Христорождественский собор и церковь Святого Духа, стоящие, к сожалению, в лесах. По лестнице я спустилась на берег Трубежа, где ждал отправления в плавание по Оке экскурсионный пароходик, и тут же снова поднялась, дабы спросить, где тут памятник Есенину. Меня направили идти за пределы Кремля и дальше всё время вдоль обрыва, и я действительно пришла к церкви Спаса на Яру, возле которой был установлен искомый памятник, большой и красивый, немного пафосный; на ступенях его постамента катались или отдыхали скейтеры. У них, как точно у местных, я спросила, где тут памятник Евпатию Коловрату, и из их объяснения поняла, что мне следует пройти через Соборную площадь (больше похожую на бульвар) до перекрёстка; там, на перекрёстке, я уже по дороге от автобуса до Кремля приметила какой-то памятник и даже поспорила с одним мужиком из нашей группы, что это точно не Коловрат, а какой-нибудь князь, посему я решила, что ребята сами не знают, где у них кому памятник, но всё-таки решила туда сходить. Когда я попёрлась на площадь, я уже умирала от жажды, посему к фонтану, на фоне которого стояла красивая часовня, некогда возведённая в честь 900-летия Рязани, я бросилась, как к родному, и, рухнув на пузо на его бордюр, окунула руки в воду. Однако вода явно уже зацвела, была зеленоватой и попахивала, так что пить я её не стала и продолжила свой путь к памятнику. Как я и предполагала, это был памятник князю – Олегу Рязанскому, основателю города. Сфотографировав его, я обратилась с вопросом о Коловрате к каким-то двум девушкам, которые послали меня к ментам; менты оказались более осведомлёнными и рассказали мне, что до Коловрата идти минут десять, налево от перекрёстка и потом туда-то – туда-то; я не была уверена, что найду памятник по этим ориентирам, посему понадеялась, что сумею упросить Владимира Николаевича остановиться возле него, и вернулась к всё более остро стоявшей проблеме – необходимости срочно промочить горло. Войдя под высокие своды Успенского собора, я поначалу была поражена величественной красотой 25-метрового деревянного иконостаса, но пялилась на него недолго и вскоре уже обращалась к продавщице свечей и прочего с вопросом, где у них можно налить святой воды. Меня послали за водой в «соседний храм»; я обошла по кругу галерею собора, но никакого явного соседства не обнаружила – пришлось спускаться и спрашивать дорогу у каких-то старушек. Вместо того, чтобы указать мне храм, где можно было бы взять воды, они принялись расписывать мне путь до некоего Васильевского источника; намотав маршрут на ус, я за время их бодрого трёпа успела приметить открытые двери Христорождественского собора и ломанулась туда. Там действительно оказались в продаже пустые бутылки, и одну из них я и наполнила доверху святой водой и принялась жадно пить – вода была хоть и тёплой, но очень вкусной. Ощутив в себе снова волю к жизни, я решила пропалить источник, для чего снова дошла до лестницы, что вела к берегу Трубежа, спустилась и огляделась – по словам старушек, источник находился «чуть дальше, ближе к лесу», так, что его сразу можно увидеть, однако я в упор не видела ни намёка на его существование. Тем временем выделенное нашей группе свободное время стремительно кончалось, и, как ни хотелось прогуляться по деревянному мостику, соединявшему с «большой землёй» обжитой островок в центре Трубежа, и по валам с противоположной стороны Кремля, мне пришлось поспешить. Когда окончательно вымотавшаяся я из последних сил плелась прочь от Кремля, мне снова встретились эти старушки и, увидев, что я набрала воду в храме, а не в источнике, упорно попытались утащить меня на него, наивно уверяя, что остальная часть экскурсии без меня не уедет, потому что «святой Василий их не пустит». Однако я сумела вырваться от них, и Кремль проводил меня колокольным звоном всех своих храмов; я направилась было к автобусу, но приметила Владимира Николаевича на лавочке на площади пьющим пиво и решила заранее попросить его остановиться у Коловрата. Однако несмотря на все мои доводы (и ехать недалеко, и на сей раз мы никуда не торопились), он наотрез отказался, твердя, что теперь мы поедем прямо, никуда не сворачивая, плюс к чему я узнала, что и остановиться на обратном пути у Мещёрских озёр не судьба – обратно мы поедем по Новой, а не Старой Рязанской дороге. Пришлось несолоно хлебавши тащиться вслед за ним к автобусу – зато пока тащились, я увидела и сфотографировала сначала роскошного хозяйского трёхцветного кота, а потом забавного лопоухого бездомного котёнка, который и сам тянулся ко мне, и отшатывался, когда я хотела приласкать его, и который наконец забрался в какой-то прогал между стеной и кучей досок, где отдыхала его мамаша, и забился к ней под брюхо. Однако облом с озёрами не столь подпортил мне приятные впечатления от поездки, как это сделал облом с Коловратом – всё-таки странно побывать в Рязани и не увидеть его; мне не за себя, а за державу было обидно: водочки, видите ли, люди всегда успеют выпить, а сделать пятиминутный крюк и поклониться памяти великого русского богатыря они уже не могут. Тут же припомнились и другие минусы поездки – в первую очередь то, что я не узнала ничего нового о Есенине и о Рязани, что не было экскурсии по Кремлю; вобщем, возвращалась из Рязани я с непоколебимой уверенностью в том, что впредь не буду ездить с этим клубом, какие бы уникальные маршруты он не предоставлял. Ехали мы сначала мимо речушек с забавными названиями Вшивка, Малявка и Вобля, потом через городок Луховицы, где красовался памятник огурцу, а потом я задремала, погрузившись в собственные мысли, и проснулась только тогда, когда мы поехали через Коломну, и видно было, как катится по небу алый горячий колобок солнца, поджигая небо в яркие краски и постепенно всё глубже и глубже проваливаясь за горизонт, пока не скрылся вовсе, и на небе ещё было светло, а на землю уже опустились сумерки. Потом ехали через Бронницы, и туман в низинах так сгустился, что казался непроглядной молочной рекой, медленно текущей или застаивающейся озёрами, из которой кое-где поднимались верхушки деревьев и сквозь которую еле видны были огоньки поселений, - только кисельных берегов не хватало для полноты картины. Ну а когда пробирались мимо Реутова, Люберец, Жуковского, в тёмном небе воцарилась роскошная полная луна и осветила этот туман, уже, казалось, всё вокруг проложивший словно слоями ваты, серебристым светом. Всё это было настолько красиво, что благодушное настроение вернулось ко мне, во время второй и последней остановки в лесу я с удовольствием промялась, а когда мы наконец достигли Щёлковской, попрощалась со всеми и решила, что если предложит ещё что-нибудь интересное этот клуб, то можно будет и съездить, и что в Рязань я ещё непременно когда-нибудь вернусь, увижу Коловрата, посещу художественную галерею имени Пожалостина и местный театр, заеду в Константиново, сфотографирую озёра и Оку. Ну а покуда я добралась до родной Молодёги, откуда до дома меня подбросил папа, причём по дороге к родному подъезду мы чуть не огребли по калгану сброшенным с 7-го этажа пакетом, наполненным водой (это у нас так детишки развлекаются) - таким снарядом точно бы по меньшей мере контузило, и только угроза подняться и настучать по ебальнику позволило нам безопасно пройти. И вот я написала всё вышеизложенное и скоро пойду спать, хоть мне завтра рано и не вставать – завтра мне вечером в театр, а с утра можно будет заняться сливом сорока с лишним фоток, так что ждите.)