Давеча вечером посмотрела я фильм «Живой». И даже рецензии традиционной писать не буду: думаю, будет достаточно сказать, что я уже давно не видела кино, которое бы так сильно и надолго меня цепляло, которое было бы так созвучно столь многим пунктам моего мировоззрения, да к тому же в котором звучали бы такие замечательные песни Сплина (я бы разревелась на своём любимом "Романсе", если бы умела), ГрОба, Кино, Неприкасаемых и других. На следующее утро, сегодня тобишь, я встала рано, собралась, едва не забыв зарядить в дорогу фотоаппарат, да и отправилась в путь – на сей раз уже без юбки – с Бурзумом в ушах, чтоб не заснуть. На остановке мне снова долго пришлось ждать автобуса, но поскольку вышла я на сей раз раньше, то и не опоздала – добралась до Сокольников даже с запасом времени. Автобус на неизменном месте встречи – улице Барболина – был тот же, что и в прошлый раз, и водитель был тот же, и женщина, которая подошла сразу же после меня, была и на прошлой экскурсии, а там и подошла всё та же экскурсоводша, чему я была особенно рада; мы ждали около получаса, и постепенно собралась группа аж из 15-ти человек, и мы поехали. Ехали по Волгоградскому проспекту, затем по Рязанской дороге, и экскурсоводша снова всю дорогу рассказывала нам множество всего интересного – сначала я слушала вполуха, а затем проснулась и начала внимать, завтракая яблоками; по дороге мы миновали так много интересных в историческом плане мест, что экскурсоводша, поскольку дорога была свободна и ехали мы быстро, еле успевала о них всех упомянуть в своём рассказе. Места по дороге были живописные настолько, что нельзя было не влюбиться: берёзы, сосны, реки, холмы, озёра, болотца, деревушки с бабушками на завалинках, коровы, козы, овцы, лошади пасутся на полях, белеющих, розовеющих или желтеющих от цветов, небо голубущее, на котором облака громоздятся… я даже видела большого орла, парящего над полем совсем близко и совсем низко, но мы быстро мимо него проехали, да и я поздновато закричала, что орёл, и кроме меня больше никто его не видел. На полпути сделали остановку в городе Бронницы, на чьём гербе лошадь изображена, а конкретно – перед величественным храмовым комплексом, состоявшим из невероятно красивой колокольни, возведённой братом великого Бове, отстроившего Москву после пожара, церкви Иерусалимской иконы Божьей матери и собора Архангела Михаила. Пока все ходили в туалет, я обошла комплекс по кругу, всё со всех ракурсов сфотографировала, в том числе расположенные рядом могилы Фонвизина и Пущина – двух знаменитых декабристов и двух мужей одной замечательной женщины, Натальи Дмитриевны Апухтиной, ставшей прототипом, возможно, для Татьяны Лариной и Наташи Ростовой. К сожалению, собор не был открыт, работала только церковь, но мы уже не успели в неё зайти и поехали дальше. Коломна встретила нас своим главным символом, изображённым на её гербе – знаменитой Коломенской верстой, высоким верстовым столбом, а затем – видом на гигантский современный конькобежный центр, изуродовавшим живописный берег речки Коломенки. Проехали мимо памятника Дмитрию Донскому – ведь именно в Коломне великий князь собирал некогда русские войска на знаменитое сражение с ханом Мамаем, Куликовскую битву. Именно при нём был возведён на валах древнего славянского поселения краснокаменный Коломенский кремль, во многом похожий на московский, на территорию которого мы и въехали. Уже со стоянки для туристического автотранспорта мы смогли видеть фрагмент кремля с внутренней стороны, в арках которого были размещены репродукции картин коломенских художников, посвящённых Дмитрию Донскому и его ратным подвигам. Там нас встретила наша местная экскурсоводша, которая – забегая вперёд скажу – рассказывала так же интересно и увлечённо и с такой же огромной любовью к своему маленькому городку, как и та девушка, которая рассказывала нам неделю тому назад о Звенигороде; бесплатно нам всем раздали по путеводителю по кремлю. Перво-наперво нам показали разлом кремлёвской стены, на котором было видно, что под кирпичами – кирпичами, помнящими Донского! – стена сложена из крупных грубых обломков белого камня, известняка. Затем мы двинулись по пешеходной улице Ложечникова – незаслуженно малоизвестного писателя историко-романтических романов, «русского Вальтера Скотта», уроженца Коломны. С этой улицы мы свернули на территорию Брусенского женского монастыря, где располагались необычайной красоты Крестовоздвиженский собор и изящная шатровая Успенская церковь, а обнесён он был псевдоготической крепостной стеной, дополняющей стены кремля, одна из башенок которой зримо накренилась – совсем как Пизанская башня. Пока нам рассказывали об этом монастыре на газоне напротив собора, перед нами остановилась машина, опустилось стекло, и мы увидели батюшку, который представился отцом Феодосием, 90-летним старцем. Многократно нас перекрестив, он поздравил нас со светлым праздником – днём всех святых, в Русской земле просиявших (к числу этих святых относится и митрополит Филарет, небесный покровитель Коломны). Затем нас подвели к самому большому уцелевшему участку кремля и передали с рук на руки троим бравым «витязям» - историческим реконструкторам и каскадёрам, чемпионам международных фестивалей по историческому фехтованию из знаменитого клуба «Святогор». Главный «витязь» начал не менее интересно и увлечённо, чем наша экскурсоводша (то же можно будет сказать и обо всех последующих членах клуба, которым нас передавали затем), рассказывать нам об устройстве кремля как защитного сооружения, о сражениях, которые велись на его стенах. Нас провели по узким и крутым винтовым лестницам, устроенным так, чтобы поднимавшимся спиной вперёд (защищающимся) было удобнее (стены закруглялись под правую руку), а поднимавшимся лицом вперёд (нападавшим) было сложнее (стены закруглялись под левую руку), в помещения Грановитой башни. Сперва мы оказались в оружейной комнате, где всё оружие было, конечно, не времён великих сражений, а реконструированным, зато от того не менее настоящим и боевым. Там всё тот же «витязь» рассказал нам о русском оружии, показал, как им пользоваться, с искренним сожалением посетовал, что в наше время повсюду царит культ восточных единоборств, тогда как русское боевое искусство по всем параметрам было и остаётся наиболее сильным, позволяя некогда славянам удерживать за собой 1/6 часть суши, обороняя её и от европейцев, и от азиатов, а прославленным богатырям – Илье Муромцу, Евпатию Коловрату и прочим – в одиночку раскидывать армии по 300 душ иноземных воинов, что никакому рыцарю или самураю и не снилось. После рассказа нам позволили полапать все экспонаты оружейной комнаты, и я бросилась взвешивать в руке содержимое ближайшей полочки. Взвесила в ладони кинжал, маленький топорик, копьё – лёгкие; булава, хоть и с маленьким шаром, оказалась тяжеловата. Примерила шлем из толстой кожи, с металлическими пластинами снаружи – великоват мне, зато не сильно тяжёл оказался, то есть давит на башку, конечно, оно и понятно – шлем не шапка, но вполне терпимо. К полуторному мечу (не потому, что полтора кило весит, как многие думают, а потому, что рукоять на «полторы руки») – любимому оружию русских ратников, да и моему любимому – выстроилась очередь желающих сфотографироваться, но я терпеливо ждала, когда его оставят в покое и потянутся к выходу. Тогда я малясь им повертела, в который уж раз убедившись, что он более чем оптимален мне по весу, хотя долго в одной руке, пожалуй, вертеть им было бы утомительно и следует перекладывать из руки в руку. Вышла из комнаты я, естественно, последней, бережно закрепив меч на его месте на стене, и нагнала остальную группу в самом верхнем помещении башни – стрельбище. Оттуда, если высунуться в бойницы (что было небезопасно – бойницы были в полный рост), открывались великолепные виды на окрестные достопримечательности. Однако нас привели туда не для того, чтобы фотографировать, а для того, чтобы показать несколько показательных боёв, представляющих различные ситуации (в том числе бой – зачинатель сражения, вроде того, что был у Пересвета с Челубеем, и судебный бой, который частенько, особенно в языческие времена, решал, кто прав, а кто виноват) и различные типы вооружения, и участвовали в них не только юноши и мужчины, но и девушки. Жаль только, что освещение на стрельбище было ни к чёрту и снимки получились говенные – бои, хоть и короткие, были весьма зрелищными, чувствовалось настоящее мастерство, иногда даже искры сыпались от ударов клинков друг об друга. Поаплодировав фехтовальщикам, мы уже с другим «ратником», помоложе, вышли на крепостную стену, гульбище, закрытое поверх таких же, как и в московском, «ласточкиных хвостов» деревянной крышей. Оттуда, слушая очередную лекцию, мы смогли ещё немного пофотографировать окрестные достопримечательности с высоты; затем нас передали девушке в костюме дворянки VIII века, и она повела нас в угловую Стрелецкую башню, прозванную Маринкиной, поскольку она тесно связана с именем Марины Мнишек, польской супруги Лжедмитрия I. История сообщает, что после гибели самозванца Марина нашла себе временное убежище именно в Коломне, жители которой присягнули ей, как московской царице, и спрятали в келье Стрелецкой башни – нам показали возможную обстановку этой кельи, реконструированную историками, с дворянской кроватью, столиком для чтения и письма и католическим крестом. Однако доверия хлебосольных горожан чужеземка не оправдала, откровенно презирая русский люд, русский закон и русскую веру, за что была прозвана «злой Маринкой». В итоге «Маринка» умудрилась ограбить все коломенские храмы и всё это добро где-то закопать, накрыв снятыми с Пятницких ворот тяжёлыми створками, после чего этот клад так никто ещё и не нашёл до наших пор. Далее начинается сплошная легенда: якобы схваченную Марину везли в Москву на казнь, да не довезли и не то отдали жителям Коломны, не то она сама туда сбежала. В любом случае, если она и оказалась в Коломне, то жители приняли её более чем неприветливо и заточили в подвале всё той же Стрелецкой башни. В финале легенда расходится: одна история уверяет, что тщеславная царевна так и сгинула там в темноте и сырости, холоде да голоде, а другая – что обернулась она чёрной птицей и улизнула сквозь решётки, и что и по сей день можно иногда видеть парящую над башней чёрную птицу: «Маринку» в народе считали ведьмой. Естественно, в подвал нас тоже привели, где в двух нишах в кандалы заковали двух пластмассовых скелетов в лохмотьях, а третья ниша предназначалась для наглядного представления плачевной участи Мнишек – в ней на охапку сена бросили чёрное платье. Четвёртая ниша была пустой, и в ней можно было примерить тяжёлые ржавые кандалы на себя – для моих запястий они оказались великоваты, но жаль, некому было меня сфотографировать в позе сибирского каторжника – сначала к кандалам была очередь, потом все ушли. Затем мы поднялись на стрельбище Маринкиной башни, где наиболее ярко было заметно, что она была не многоугольной, как Грановитая, а круглой, да и поуже, потому что стены в ней были двойные – для двойной защиты. Выбравшись из Маринкиной башни, мы снова оказались на траве снаружи кремля и нашли свою экскурсоводшу («ратники» и девушка водили по кремлю не одну нашу экскурсию, а несколько, в том числе и нескольких иностранцев, которые трепались всяк по-своему и явно ничего не понимали из лекций), после чего нас повели в сувенирный магазин. У входа нас встретил роскошный котяра, большой, пушистый, нежащийся на какой-то скамье; к прилавку сразу выстроилась очередь, поскольку тем, кто что-либо покупал, предоставлялось бесплатное посещение туалета. Я сначала обошла все залы магазина, изучила предложения; мною были обнаружены неплохие некрашеные оловянные солдатики, но, сволочи, дорогие, и в итоге я купила магнит в виде деревянной подковы, в которой, как в чаше, была вырезана фигура князя Дмитрия, повторяющая контуры памятника – такой сувенир был весьма симпатичен и был к тому же выполнен в том же стиле, что и деревянная колоколенка, привезённая мною из Звенигорода. И стоило мне выйти из очереди, опуская подковку в карман, как мой глаз упал на чертовски привлекательную чёрную майку с Ильёй Муромцем, и я решительно встала в очередь заново; пока я стояла, я утешала себя тем, что на территории магазина ещё маячат люди из нашей группы, но вскоре они разошлись, и я начала утешать себя тем, что без меня не уйдут. И вот я, отказавшись от маек с Суворовым и с Мининым и Пожарским, приобрела свою майку с Ильёй Муромцем относительно моего размера; на груди майки был сам золотой силуэт богатыря, окружённый белой надписью что-то вроде «За Русь Святую и стольный Киев-град», а на спине была большая помпезная белая надпись что-то вроде «Великой Руси Слава». Упихав майку в торбу, я вышла из магазина на улицу и убедилась, что без меня очень даже ушли. Покинув территорию монастыря, я рванула на стоянку, где увидела, что автобус наш по-прежнему стоит на месте и никого в нём нет. Пришлось обращаться к какому-то охраннику за информацией, куда обычно идут экскурсии после Брусенского монастыря, и он послал меня в Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь, тоже женский. Я рванула по улице Лажечникова, свернула на улицу Лазарева и оказалась на Соборной площади, где в первый раз и застал меня ливень – после этого он ещё несколько раз заряжал, быстрый, тёплый, крупный, летний, и я с него словила очень много кайфа. Свою группу я там не обнаружила, однако не стала зря терять время и сфотографировала всё, что на этой площади было: зелёненький домик Куприна с мезонином, памятник Кириллу и Мефодию, приземистую шатровую колокольню, изящный Тихвинский храм и, конечно же, величественный кафедральный Успенский собор; чуть позади всего этого великолепия мною была пропалена Воскресенская церковь, построенная на месте храма, в котором некогда венчались князь Дмитрий с княжной Евдокией. Затем я вошла на территорию монастыря, сфотографировав высокую жёлтую колокольню и просто сказочный, волшебно красивый Троицкий храм. Напротив была небольшая деревянная часовенка, просто очаровательная, я примерилась было и её сфотографировать, но какая-то бабка заругалась на меня, обозвав сослепу да издалека «молодым человеком», и просветила, что на территории монастыря фотографировать нельзя – в итоге я так и не запечатлела часовенку, поскольку бабка торчала возле неё неотлучно. Выйдя же снова на площадь, я увидела наконец-то белеющую вдалеке куртку нашей экскурсводши и почапала им навстречу. Нагнала я их как раз на подступах к скверу «Блюдечко», где пересохшая старица (участок прежнего русла) Москвы-реки образовала поляну, которую, как донце чаши – стенки, окружила холмы, с которых открывался восхитительный вид на непосредственно Москву-реку. Выяснилось, что не пересеклись мы раньше потому, что они пошли от одного монастыря до другого дальним путём, выйдя из стен кремля по мостику надо рвом напротив памятника князю Дмитрию и пошли вдоль периметра не сохранившейся до наших дней части стены. Со сквера мы пришли на Соборную площадь и затем прошли на территорию Ново-Голутвина, где нам дали немного свободного времени; Троицкий храм оказался закрыт, и я прошла в ту самую деревянную часовенку. Внутри оказалось несколько удивительных мозаичных икон, а посередине – мозаичная водосвятная чаша с мозаичным же крестом в центре, устроенная по принципу фонтана: из двух концов перекладины креста стекали струйки святой воды. Я и умылась, и напилась из горсти, вода оказалась очень вкусной и прохладной; и только потом я узнала, что часовенка эта – святых князя Владимира и великомученицы Анастасии, моей небесной покровительницы. В церковной лавке я хотела купить бутылочку для воды, но их не было, и я ограничилось покупкой путеводителя по монастырю, после чего проскользнула мимо места сбора группы и посетила Успенский собор, в котором были очень красивые росписи. Группу я догнала уже у Воскресенской церкви, после чего мы пошли дальше, мимо церкви Николы Гостиного, приземистой, византийского стиля, мимо Крестовоздвиженской церкви, лёгкой, в слегка осовремененном греческом стиле, к жёлтому домику Луковникова, в котором долгое время жила великая Анна Ахматова и писала свои замечательные стихи о Коломне. Так мы и добрались до Пятницкой башни с Пятницкими воротами, которые теоретически должны были быть Спасскими, а по обеим сторонам над ними располагались иконы Божьей матери. Когда мы проходили через ворота, нам рассказали о старой примете: если под этими воротами приложиться ладонями и лбом к кирпичам XIV века и загадать желание, то оно сбудется. Конечно же, мы все приложились и загадали, а выйдя из ворот, обернулись к ним и поклонились им и всему кремлю. Так мы с территории кремля вышли в Коломенский посад, ранее делившийся на слободы, а ныне испещрённый множеством узеньких улочек, все дома на которых не выше двух этажей (а ведь все и поныне жилые, отапливаются печами, жители воду берут в колодцах), в котором располагается множество прекрасных храмов, среди которых есть и старообрядческие. Конечно же, обойти весь посад и запечатлеть все эти храмы не представлялось возможным, мы перемещались на автобусе, и первая остановка была у каменного дома городского воеводы, в коем ныне какая-то художественная мастерская, и напротив которого, полускрытый раскидистыми кронами деревьев, виднелся грубой белокаменной коробкой храм Никиты мученика. Затем, проехав по коломенскому Арбату – Арбатской улице, которая так же, как её московский побратим, пестрела множеством уютных переулочков, мы пришли к Богоявленской церкви в Гончарах – красивой невероятно, пожалуй, одной из самых красивых храмов, каковые я когда-либо видела, к тому же единственной церкви на Руси, которая за всю свою историю ни на один день не закрылась. В нём нам показали целых четыре уникальных реликвии: оригинальный иконостас из раритетных икон времён Андрея Рублёва, которые никто никогда не реставрировал и тем паче не заменял; единственный в православной церкви образ Божьей матери в полный рост – «Всеблагие небеса» - в серебряном окладе; единственная в православной церкви резная икона – икона опять-таки Божьей матери, вырезанная из липы; и богато украшенный ларец с мощами едва ли не всех особо почитаемых русских святых, в котором так же хранится частица крови Господней. В тамошней церковной лавке мне удалось-таки приобрести бутылку, хоть там и был учёт, и наполнить её святой водой в этой церкви, после чего бутылка отправилась в торбу, в которой уже побывали бутылки со святой водой из храмов Звенигорода. Потом нас повезли в фирменный магазин мёда «Золотой улей», но поскольку у меня дома ещё оставался мёд из Звенигорода, я купила только медовый шампунь, который у меня в торбе начал малясь протекать, и в качестве обеда – пачку печенья, которую и смолотила, пока остальные выстаивали в очередях за медами, медовыми винами и бальзамами. Так же я запечатлела издалека и вблизи симпатичную декорацию в углу магазина, изображающую избушку пасечника и всяческие ульи. И только после этого нас увезли из посада, обратно на стоянку в кремле, и дали час свободного времени. Мы попрощались с нашей коломенской экскурсоводшей, сердечно её поблагодарив и проводив аплодисментами. Затем народ разбрёлся по кафе и ресторанам, я же посетила ещё один сувенирный магазинчик, ничего больше покупать не стала, но попускала слюни над оружием и над роскошными готичными подсвечниками, пепельницами, подставками под кинжалы и проч. из чёрного металла. После этого я отправилась туда, куда не попала, когда отстала от группы из-за майки: пошла вдоль сохранившегося участка кремлёвской стены от Грановитой башни до Маринкиной с внешней стороны и остановилась у памятника Дмитрию Донскому. Памятник оказался очень красивым: и князь, и его конь словно живые, всё обмундирование и снаряжение обоих воспроизведено очень точно, да и сам князь красавцем вышел. Пока я, не скупясь на кадры, устраивала памятнику фотосессию, поблизости как раз оказалась наша экскурсоводша. Я хотела спросить её, почему монастырь Брусенским называется (вроде как «брус» - это ус, но при чём тут усы?), но она не дала мне заговорить, а посоветовала зайти в церковь Архангела Михаила, находившуюся через дорогу. Вторично поблагодарив её и попрощавшись с нею, я так и поступила; церковь была на реставрации, внутри почти пустая и вся в лесах, но красивый иконостас, который, как мне успела сообщить экскурсоводша, не то палехскими, не то хохломскими мастерами был выполнен. Вернувшись к началу улицы, я почтила своим вниманием ещё и церковь Иоанна Богослова, колокольня которой была очень похожа на колокольню Ново-Голутвина монастыря, и памятную стелу борцам двух революций на одноимённой площади. Затем я вернулась в автобус – и вовремя: снова начался ливень, и нам пришлось долго ждать остатки группы: люди пережидали разгул стихии кто где мог. Наконец, тронулись с места и поехали обратно по тому же маршруту, периодически вставая в пробки, и я то дремала, то смотрела в окно; в Москву мы въехали на два часа позже, чем должны были, и я не стала высаживаться в Кузьминках, где высадилась наша экскурсоводша, а доехала до Сокольников и уже оттуда добралась до дома. Проще говоря, у меня сейчас счастья полные штаны после посещения такого благодатного местечка, как Коломна, и я столько всего интересного узнала и увидела, что кажется, будто я не один день, а целую неделю там провела. В августе я непременно ещё поезжу, а покуда хватит, надо будет максимум ещё недельку в столице поторчать – и пора на дачу. Фотки в большом количестве будут уже завтра, а покуда, досмотрев финал чемпионата Европы, я с вами прощаюсь, надеюсь, что осилившие не разочаровались, а неосилившие не обиделись.)