29.03.2010 После каникул вернуться в учебный режим оказалось непросто: ложиться я пытаюсь вовремя, то бишь слегка заполночь, но засыпаю отнюдь не сразу, сплю урывками, вижу во сне какой-то утомительный сумбур и в итоге встаю утром с большим и мучительным трудом. В понедельник, впрочем, у меня хватило сознательности поехать к первому уроку; проезжая через Полис и Рейх, я слышала объявления по громкоговорителю, что по красной ветке по техническим причинам поезда ходят с увеличенными интервалами, но значения этому не придала. Только когда я подвалила на биологию и узрела там одну Асю, стало известно о первом взрыве в столичной подземке, спустя некоторое время – о втором. Наша классная носилась от своего кабинета к нашему, проверяла, все ли доехали либо остались дома, биологичка включала новости по телевизору, мы с Асей смотрели их из интернета в её мобильном, люди созванивались и списывались со своими знакомыми. Перед телевизором прошли и добрые две трети урока английского, хотя ничего нового в новостях не сообщалось, а в интернете появлялись и опровергались одна дезинформация за другой. Историчка умудрилась добраться до нас со своего города Королёва, а русичка не доехала, и мы, честно отпросившись у завуча, растеклись по домам. Многие предпочли воспользоваться наземным транспортом, поэтому в метро народу было немного – как тогда, так и утром следующего дня, особенно на центральных пересадочных станциях. Весь вечер до двух часов ночи я занималась только тем, что связывалась с остальными москвичами и сама отписывалась в различных «перекличках», пока не убедилась, что со всеми всё в порядке, и не отвалилась спать.
30.03.2010 Еле проснувшись, я с грехом пополам поспела на литературу, сперва честно слушала и конспектировала про Цветаеву, но вскоре меня начало клонить в сон, а затем я бездарно вырубилась и прослушала половину вопреки всем укорам совести. На истории мне довелось прогуляться до доски и по незнанию ничего полезного на ней не написать, зато историчка проверила мои доделанные долги и расставила четвёрки и даже одну пятёрку. На русском выяснилось, что я, похоже, единственная как дура купила книжку, а не скачала с интернета, и что лишь немногие сделали домашку, посему вместо пары состоялась эпическая беседа между русичкой и Гариком, начавшаяся с обсуждения приснопамятного избиения в метро двух мусульманок и коснувшаяся, под общую раздачу, ещё многих остро стоящих тем. В первые минуты я наивно полагала, что русичка просто не знает, с кем и о чём говорит, затем поняла, что она действительно нашла родственную душу; за ней давно можно было заметить симпатии к дореволюционному порядку, но я терпимо к этому отношусь, а вот латентного фашизма я от неё не ожидала, поэтому всё, что мне оставалось делать, – это отскабливать парту циркулем от чего-то липкого. К концу пары моя парта блестела чистотой, настроение забилось под плинтус, а градус мизантропии сделал очередной скачок вверх по шкале. На социологии я скучала в составе полудюжины человек, рисуя на Асином листке её же карандашом Ежака Павсания, Пегую Кобылу, диакона Павсикакия с лопатой и многофигурную композицию «диакон Павсикакий с лопатой vs Ктулху». По окончании учебного дня мы с Асей отправились в подвалы ЦДО записываться на олимпиады, заполнили анкеты, встали, как умные люди, в начало, а не в конец длиннющей, во весь коридор, очереди… однако та двигалась настолько медленно, что мы достоять не успели, пришлось отступить. Ася поехала домой, а я – на Арбатскую, в ГИТИС, на курсы… приехала, едва не опоздав к пяти – и увидела в аудитории лишь двоих человек. Как выяснилось, лекцию перенесли на шесть, а до нас, счастливчиков, не дозвонились; пришлось коротать время трёпом, рассредоточивающимся по мере появления новых людей, рассаживающихся по сдвинутым буквой О партам, которые мы не стали переставлять. К шести появился маэстро Борташевич и прочитал очередную вдохновенную лекцию – сначала о средневековом театре, литургическом и мистериях, затем о театре Ренессанса – английском эпохи Шекспира, итальянском придворном и дель арте.
31.03.2010 Я заводила будильник с героическим намерением прийти на информатику, поутру поняла, что не выспалась, завела с расчётом на английский, в конце концов забила и на английский и поехала к геометрии. В предбаннике напротив охраны я приметила одиноко маячащую Асю: она с утра ездила в лицей записаться таки на олимпиады, приехала ко второй половине английского, выяснила, что английского не было, и теперь ждёт, пока вернутся расползшиеся люди, чтобы нам открыли раздевалку. Но народ возвращаться не спешил, а открывать раздевалку нам не собирались – пришлось снять куртку, переобуться на втором этаже и подняться со всеми манатками на геометрию. Пока нас было человека четыре, математичка объяснила нам пару задач, а когда подвалили остальные – дала контрольную, состоящую из двух аналогичных; не без помощи Аси, у которой с устным счётом было куда лучше, я благополучно их осилила, сверяясь с тетрадью. А вот на алгебре было хуже: очередная проверочная оказалась нерешаемой без калькулятора, и я снова сдала фактически чистый лист, что грозит мне неизбежными переписываниями по новой. После школы я заявилась в местную Шоколадницу, осилила порцию постной гречки с грибами и среднюю чашку крепчайшего эспрессо, причём так быстро, что когда я расплатилась, была ещё только половина четвёртого. Чтобы как-то убить полтора часа свободного времени, я доехала одну остановку до Чеховской, прошла по всем необходимым переходам, изначально намереваясь зарулить к театру Станиславского на Тверской и посмотреть, как там дела (позже мне сообщили, что горели только подсобные помещения и завтра в Стасике как обычно пройдёт спектакль), но потом почему-то решила, что не успею, и пошла по бульварам. Тверской я прошла к четырём часам, и, чтобы скоротать время, зашла в книжный магазин на Никитском, побродила по нему, полистала книжки, поприценивалась. Однако в ГИТИСе я всё равно оказалась всего-навсего в 15 минут пятого – первой ласточкой, уселась читать халявную газету из Шоколадницы и к началу лекции успела прочитать её всю. А лекция у нас была по новому предмету – театральной критике – с новой преподшей, причём скорее не лекция, а семинар: она задавала нам кажущиеся простыми вопросы вроде «кто такой художник? Кто в театре главнее? Что такое эпос, лирика, драма?» и прочая, заставляя высказаться каждого по очереди и затем озвучивая собственное мнение. Теперь мне пора спать, чтобы завтра встать пораньше, заехать в лицей и тоже записаться на олимпиаду, а затем, пробивая все пары нафиг, отправиться на выставку авторских игрушек Moscow Fair в первый день её проведения. Ждите с обстоятельным отчётом!)