Сегодня на телеканале "Культура" передача про этого замечательного человека.
"Правда, сказанная злобно -
Лжи отъявленной подобна." Борис Голубовский

УСТНЫЕ РАССКАЗЫ
Народный артист России режиссер Б.Г. Голубовский окончил театральный институт перед самой войной, работал в ряде московских и периферийных театров, на радио, телевидении. Борис Гаврилович охотно рассказывает про забавные случаи, свидетелем и участником которых он был.

НЕНОРМАТИВНАЯ ФАМИЛИЯ
В последние годы Великой Отечественной войны мне выпало руководить отделом художественного вещания на зарубежные страны Всесоюзного радиокомитета. Однажды я поставил с итальянской редакцией пьесу Виктора Гусева "Весна в Москве", музыку к которой написал композитор Сигизмунд Кац. Работали мы дружно, весело, и вот наступил час эфира - магнитофонной техники тогда у нас не было. В студии царит радостное оживление. Диктор-итальянец берет лист с перечнем постановочной группы и неожиданно отказывается читать вслух фамилию композитора. Оказывается, по-итальянски эта фамилия по смыслу соответствует русскому ругательству, часто встречающемуся на заборах.
Ситуация критическая - выход в эфир задерживать нельзя. И тогда редактор предлагает объявить: "Композитор - синьор Сигизмундо".
После чего С. Кац мрачно сказал: "Никогда больше не буду работать для Италии".

МУЖ И ЖЕНА - ОДНА САТАНА
Любовь Петровна Орлова рассказала мне, как однажды она и ее муж кинорежиссер Григорий Александров решили поехать на юг. С билетами в СВ возникли затруднения, но суперзвезда Любовь Орлова сделала один телефонный звонок, после чего ее муж направился к начальнику вокзала. Войдя в его кабинет, он сказал:
- Вам звонили, что я и моя жена Любовь Орлова...
Начальник вокзала был сама благожелательность:
- Конечно, все в порядке. Вот ваши билеты, товарищ Орлов...

ЗАДЕЛО ЗА ЖИВОЕ
После войны состоялись первые выборы в Верховный Совет. В то время я работал на радио и однажды поехал записывать митинг на автозаводе имени Сталина по поводу сдачи нового жилого дома.
Сначала выступало начальство. Затем на трибуну вышел старый рабочий, получивший в этом доме квартиру. Он начал по слогам читать речь, которую, видимо, ему написали. Поблагодарив партию и правительство, лично товарища Сталина, продолжал читать:
- Поневоле вспоминаешь слова великого поэта Мае... Мая... Маяковского.
Цитируя "Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру", дошел до слов "На кране одном написано: "Хол.", на кране другом - "Гор." Тут он сделал паузу, снял очки и уже не по бумажке обратился к собравшимся:
- И правильно, товарищи! Ляжешь в горячую ванну - и забудешь всю эту проклятую жизнь!..

У КАЖДОГО СВОЯ КРУПСКАЯ
Когда я работал в московском Театре юного зрителя, мы первыми поставили спектакль по пьесе М. Шатрова "Именем революции". Там среди персонажей был и Ленин. А тогда воплощать образ вождя можно было только с разрешения ЦК. Специальная комиссия должна была утверждать фактуру, грим.
На роль вождя выбрал актера Колесникова. Вдруг ко мне приходит другой актер, Гарин, и говорит:
- Борис Гаврилович, я знаю, что не буду играть Ленина. Но грим-то мне можно попробовать?
- Пробуйте, не жалко.
- А можно - на показе в будке осветителя посидит моя жена?
- Только я об этом ничего не знаю...
И вот после одного из спектаклей, в одиннадцать вечера, начинается просмотр. Приехали аппаратчики из ЦК, из управления культуры, из министерства. Тут же руководство нашего театра, все волнуются.
Выходит первый актер. Он принял какие-то позы, сел, встал, сказал какие-то фразы. После его ухода я вызываю второго:
- Гарин, пожалуйста!
Он стремительно выбежал из-за кулис на авансцену, остановился в классической ленинской позе - левая рука за вырезом жилета, правую выбросил в направлении будки осветителя - и громко прокартавил:
- Дуся! Ты меня узнаешь?

СРЕДИ ЭСТЕТОВ
В шестидесятые годы увидеть прославившийся на Западе фильм было достижимо для немногих избранных. Однажды мне повезло. Вершитель советского и знаток западного кинематографа Сергей Иосифович Юткевич и Михаил Юрьевич Блейман, дотошный специалист по вопросам киноискусства, автор сценариев фильма "Подвиг разведчика" и других хороших картин, буквально протащили меня с собой на просмотр фильма Алена Рене "Прошлым летом в Мариенбаде", только что удостоенного главной премии на престижном кинофестивале.
Сперва я был счастлив. Затем, к моему стыду, стало скучно. Ужасно скучно. Я готов был уйти и наклонился к Юткевичу:
- Сергей Иосифович, извините меня, ведь я режиссер детского театра, от такого искусства поотстал. Мне скучно.
- Я вас понимаю, - шепотом ответил мэтр. - Сам готов уйти. Но ведь здесь Блейман, известный эстет. Он нас опозорит.
Смиряюсь, маюсь. Не выдержав, обращаюсь к Блейману:
- Михаил Юрьевич, извините меня, ведь я всего-навсего режиссер ТЮЗа, мне скучно.
- Я вас понимаю. Но тут Юткевич, он друг Алена Рене и нас не поймет.
И вот фильм закончился. Мои соседи дружно, как по команде, воскликнули:
- Гениально! Потрясающий кинематограф!

НАГРАДА НАШЛА ГЕРОЯ
В 70-х годах Театр имени Гоголя прибыл на гастроли в Смоленск. В кабинете директора местного театра, где собралось городское начальство, идет светская беседа. Меня спрашивают: "Бывали ли вы здесь раньше?" Я отвечаю, что фактически нет - когда был студентом, нас привезли сюда рыть окопы, однако началась бомбежка и нас почти сразу отправили обратно.
И вот открытие гастролей. На сцену выходят представители города и театра, звучат приветственные речи. Вдруг я слышу, как один из начальников провозглашает:
- Особенно приятно отметить, что театр возглавляет выдающийся русский режиссер Борис Голубовский (с этим я вполне согласен. - Б.Г.), в грозные дни сорок первого года грудью защищавший наш Смоленск от фашистских полчищ!..
В зале овация, все встают. А что мне прикажете делать? Не начинать же выяснять недоразумение. От аплодисментов и торжественности момента я сам завелся, произнес несколько пламенных фраз. Все сошло прекрасно.
Через несколько дней перед началом спектакля меня пригласили на сцену. Тот же начальник, что выступал на открытии, объявил, что руководство города решило наградить главного режиссера театра Бориса Голубовского медалью "За освобождение Смоленска".
Я уже свыкся с тем, что защищал, но уж никак не освобождал Смоленск. Однако начальник меня успокоил. Он сказал:
- Ничего, у нас нет медали за защиту, берите за освобождение.
Пришлось взять.

РИФМЫ-ПИФМЫ
В 1967 году меня пригласили в Ашхабад поставить к 50-летию Октябрьской революции спектакль по пьесе Всеволода Иванова "Бронепоезд 14-69". Работа с туркменскими актерами многому научила: умению непосредственно оценивать события, своеобразному выявлению особенностей национального темперамента. Только смущала их манера разговаривать. Многие говорили, например, не "кино", а "кино-мино", вместо "колхоз" - "колхоз-молхоз" и так далее. При случае я спросил у министра культуры Туркмении, почему у них такая манера разговаривать. Он объяснил:
- Культур-мультур не хватает.

Голубовский Борис