Человек находится в постоянной зависимости от других людей. Поскольку он считает себя счастливым, он не ставит это под сомнение. В детстве он считает нормальным, что его заставляют есть то, что он ненавидит. Ведь это семья. Взрослым он находит нормальным, что его унижает начальник. Ведь это работа. Женившись, он считает нормальным, что жена постоянно во всем его упрекает. Ведь это его супруга.

В качестве гражданина он считает нормальным то, что правительство постоянно сокращает его покупательскую способность. Ведь это правительство, за которое он голосовал. Он не только не замечает, что его попросту душат, но он борется за свою семью, свою работу, свою политическую систему, за большую часть своих тюрем как за формы "выражения своей индивидуальности".

Многие люди готовы зубами и ногтями драться за то, чтобы у них не отобрали их цепи. Поэтому мы, ангелы, должны иногда провоцировать то, что они там внизу называют "несчастьями", а мы наверху определяем как КППВ - "кризисы постановки под вопрос". КППВ могут иметь различные формы: несчастный случай, болезнь, распад семьи, профессиональные проблемы. Эти кризисы наводят на смертных ужас, но, по крайней мере, хотя бы временно освобождают от зависимости.

Очень скоро человек отправляется на поиски новой тюрьмы. Тот, кто развелся, спешит снова жениться. Потерявший работу соглашается на еще более унизительную. В то же время между тем моментом, когда произошел КППВ, и тем, когда смертный обрел новую тюрьму, он сможет насладиться коротким просветлением. Он сможет увидеть, что такое настоящая свобода. Даже если, как правило, это его скорее напугает.

Бернард Вербер "Страна Ангелов"

 

Маленькая девочка и большие тараканы

Незадолго до полуночи, в переходе метро на станции «Пушкинская», стояла девочка в коротком черном платьишке, в бусах, с красным воздушным шариком в руках. На улице лил дождь. В переход спускались мокрые люди. Девочка ждала, когда придут за ней. Девочке было слегка под сорок. Я хочу по верхам, легко, только кончиком языка, тронуть такую неприятную вещь, как склонность к разрушающей влюбленности. Есть такие девочки, бедные. Для которых не трагические, нормальные взаимные отношения не имеют ценности. В первый раз она влюбляется в человека, который по любым причинам не способен ответить на ее пылкие порывы. Начинается игра «Я должна доказать ему, что я стою большего». Игра продолжается, все происходит по тексту:

«Столько лет я растила свою пуповину Затем, чтобы так вот легко ты душу мне вынул, Порвал мое сердце и щелкнул по носу, И оставил вот эту и эту страшную полосу».

Действительно, последствия страшны, даже если никто не отравился синильной кислотой и все живы – спросите у девочкиной печени, что она обо всем этом думает. Девочка любит через саморазрушение, ее попытки «доказать, что она стоит» приводят к саморазрушению. Норма – доказывать это себе. Если уж ты не научилась жить, вообще ничего не доказывая. А самая-самая норма – мы не на суде пока. Но девочка идет в суд и судится, с кем попало. Все будет нормально, если подобные отношения случились раз. Ну, два – для закрепления эффекта. А если раз от разу – это наркота. 

Чтобы не путать мысль, я попробую рассказать суть игры «докажи, что ты достойна большего». Итак, берем самый простенький расклад: она его любит, он ее нет. Но он близко. Граница в шаге. Первое: я просто хочу знать, что я ему нужна. В любом качестве. Она докажет. Если что, очевидные вещи «да, нужна», в определенном качестве, она не увидит, даже если ее ткнут носом десять человек, и сам партнер по игре. Она докажет. Следующий шаг – нууу… допустим, «пусть он меня хочет». Не будем усложнять. Там, может быть, не готовы, и не собирались никого хотеть, но игра – есть игра, и девочка ее выиграет. Любой ценой. Следующий шаг: «Пусть хочет еще». Следующий: если там еще не началось «Куда пошел?!», то – «Пусть он меня полюбит». В высоком смысле, в высоком. Потом «Пусть любит только меня». И выше, и выше, и выше… стремим мы полет наших птиц. Нет, не все нормально. Вспомните: девочка изначально выбрала человека, который не способен и не собирался отвечать на ее чувства. А теперь его практически в ЗАГС волокут. А некоторые доволакивают. Но, конечно, в любой момент пытуемый может попытаться свалить в туман, тогда и начинается самая увлекательная часть: «Куда пошел?!» Это очень больно, от этого даже может развиться творческая горячка. Я не иронизирую. Это, правда, больно и, правда, дает дивиденды в виде творческих узбеков. До поры. 

 

Смотрите, что происходит по сути: берется живой человек и ставится в сверхценность. Неважно, что бедная девочка сделает для этого человека. Может, кстати, и ничего. Может, она начнет совершать подвиги, а, может, он вообще никогда не узнает, что его так сильно любят. Все происходит на территории девочки, по-умному это называется «перенос конфликта в собственную психику». Она, может, только подружке-исповеднице пожалуется. Это ничего. Лично у нее с этим кадром уже давно отношения. Она уже давно с ним разговаривает каждый день. Она уже восемь раз с ним поругалась, рассталась, помирилась и снова послала его подальше.

Сам человек в этих отношениях неважен, он – символ. Сверхценность, которая важна сама по себе, без привязки к общению. Нет, общаться, и все остальное последовательно по списку девочка будет желать. И пытаться добиться. Сидеть в засаде месяцами, а то и годами. А если ей попался партнер, играющий с ней, – так это все вообще не кончится, пока либо партнер не кончится, либо девочка. Нет, синильной кислотой, скорее всего, никто не будет травиться, это редко. Просто кому-то же надоест, в конце концов. Девочкам тоже надоедает, я только один случай знаю, когда «на всю жизнь», и то – посмотрим лет через пять, ой, поглядим. Он, козел который, может вообще ограничится какой-нибудь мелочью: «Все прошло. Казалось бы, все прошло. Не начавшись, проехало мимо нас. Как тепло… но, боже мой, как тепло ты взглянул на меня в последний раз!» - взглянул он. И достаточно. А уж если там что-то было… а если еще и секс был… Ёххууу!!! И потом все гаснет в один прекрасный день, даже если тянется до того годами. Мою патологию, например, убило достижение результата и совместное проживание. Два раза. Второй раз – со скандалом. А так – ну… само проходит. Не поверите – само! Год назад ей было больно, а сейчас ей зашибись. Разве что одиноко немножко. Ну и пусть бы? Нет, не пусть.

 

Пока один человек остается сверхценностью утрачивается ценность себя самой. Внимание сосредоточено на важном вопросе: «Почему не звонит?». На вопросе: «Что я ему сказала, зачем, и правильно ли». На вопросах типа: «А если это он просто выпил много?». И прочие ненужности. От чего отвлекает? От реальности, банально. От жизни отвлекает. Жизнь – это больше, чем какой-то чувак, пусть даже зайка и прикольный. Ожидание. Постоянное ожидание тоже отвлекает от жизни. А там уже мир без него теряет краски и это не метафора. Все, в чем нет участия зайки (он же козел), все – второе по значению. Это неинтересно. Ты сама, друзья, работа, дети, родители, достижения и провалы, хорошая погода и дождь, новая книга и новый шампунь, поход на пляж и просмотр кино, все, что ты можешь вспомнить – все теряет вкус, цвет, фактуру, если в этом не участвует твой человек-сверхценность. При чем, это так незначительно – ты же видишь, сегодня погода хорошая. А книжка новая. Девочка видит. Ей все это просто немножко неинтересно. Потом еще больше, потом еще, бац – и перед нами не просто бедная девочка, а нормальный такой маниакально-депрессивный психозник, не способный сам себя толком обслуживать. Ворочаешься между работой и домом. Носишь, что под руку попалось. Ешь, до чего дотянулась, общаешься, с кем не лень. Ейлоу субмарин, желтая тоска. Как-то надо спасаться.

 

Вы уже поняли, как спасается бедная девочка?Конечно, она находит новый объект. Не-не-не, такой же! Чтобы непременно не мог сразу ответить на ее чувства. Вы понимаете, в чем прикол? Влюбленный в бедную девочку мужчина просто на подходах идет лесом. Хоть он будь золотой, хоть серебряный. Она будет пытаться с ним даже спать, она будет лежать в постели и загибаться от чувства неловкости, когда он ей скажет что-нибудь типа: «Какая ты теплая, как с тобой хорошо». Зачем это?! Что такое? Это она, она должна такое говорить, она должна все делать! И ей остается только классическое: «Ну, не люблю я тебя, не люблю!» - а потом на выход. Ну, не люблю я тебя. Наркотик в том, чтобы получать радость от новой ступеньки. Счастье от очередного подтверждения, что «я стою большего». Если доказывать не надо – нет смысла. Пару раз попробуешь такие отношения – подсядешь. Можно даже проверить на ком-нибудь, кого не жалко. Девочка, посмотри: позавчера это был – объективно – классный порядочный парень, умница, хороший друг. Ты начала игру. Кто он теперь? Он принес тебе за три месяца столько боли, сколько не вывезти нормальному человеку. Ладно, этот, этот и то – хорошо, они были сволочи, они нарочно. Но ты ведь заранее знала, этот – просто хороший человек. Почему так больно? Хочется, что ли? В ее поле зрения появляется новый объект…

Наталья Кириченко БЕДНАЯ ДЕВОЧКА И КОЗЛЫ

 

Мечта номер пять

Сначала он мечтал ее увидеть еще раз. Он заметил ее на институтском стадионе, в секции прыжков в длину. Потом она убежала, а он даже не знал, с какого она факультета. Он стал ходить на физкультуру, хотя раньше приносил справку из секции тенниса, и ему ставили зачет. На четвертый раз она снова пришла прыгать, он любовался ею и мечтал, что они познакомятся. Сбылось и это. Правда, она была не слишком ласковая.

«Привет, как дела?» - «Нормально, спасибо». Вот это «спасибо» смущало, было в нём что-то пустое, безразличное. И никогда не спросит: «А как у тебя дела? А ты как?». Он провожал ее из института. Ему нравилось ехать с ней в автобусе. Они садились, он придвигался ближе, чувствовал ее жесткий локоть и горячее бедро. «Ты очень прислоняешься, мне тесно», - сказала она однажды. Он сказал: «Потому что ты мне очень нравишься». - «Тогда позови меня в кафе, в гости, да хоть в театр, что ли. Хватит портфель за мной таскать, как в пятом классе», - сказала она, продолжая глядеть прямо перед собой. Они побывали у всех его друзей, прошлись по кафе, даже были в «Современнике» и на Таганке, но целоваться она не хотела. А он мечтал переспать с ней, наконец.

Сбылось. Это было ужасно. На даче у приятеля они оба напились, особенно она. Он дотащил ее до кровати, раздел. Разделся сам. Ничего не получалось. Она спала, дыша тяжело и ровно, а он пытался помочь себе руками; ладно, всё, хватит подробностей! В общем, наутро она, разглядывая белье, сказала: «Значит, ты меня все-таки вы***л». Как про погоду: «Значит, был дождь». Хотя это была неправда, к сожалению. Через пару дней она осталась у него ночевать – теперь уже по-настоящему. Было очень хорошо. Потом – еще несколько раз. Потом исчезла.

Он нашел ее через месяц: было лето, она оказалась в Тульской области, в маленьком городке, у родственников, в частном секторе; это совсем не вязалось с ее современным и даже модным обличьем. «Кто тебя звал?» - сказала она вместо «как хорошо, что ты меня нашел», - он мечтал, что она именно так скажет. Хотел повернуться и уйти, но все-таки спросил: «Зачем ты уехала?» - «Я беременна, - сказала она. - Кажется, от тебя. Но ты про это забудь. Всё, привет». Он молчал. «Собачку отвязать?» – и она лениво пошла к будке, где овчарка лаяла и гремела цепью. На секунду подумалось – а кого он, собственно, любит? Что он любит? Сильные ноги и маленькую грудь, равнодушные глаза, бесстыдное называние вещей своими грубыми именами? И это – всё? Он схватил ее за руку, повернул к себе. «Выходи за меня замуж, пожалуйста. Я тебя люблю!» - он упал на колени, уткнулся лицом ей в живот. «Я, в общем, тоже, - вздохнула она и погладила его по голове. – Но рожать не буду, учти». Хорошо, хорошо, хорошо. Вернее, очень плохо.

Свадьбы не было – она не хотела. «Зачем же ты вышла за меня замуж?» - «Поддалась на твои уговоры». Ужасные три года. Он все время ее упрашивал, уговаривал, урезонивал. Не бросать институт на последнем курсе, не пить вчерашнее вино с утра пораньше, не курить в постели среди ночи, не уезжать на пол-лета в Верхнюю Сванетию. А главное – умолял не бросать его. Потом устал умолять. Они развелись.

Потом были ужасные десять лет. Она примерно раз в год звонила, и он бежал к ней, иногда в другой город ехал, оставляя беременную жену, или ребенка с коклюшем, и целых две жены не вынесли такого безобразия, и ушли от него. Хотя все эти побеги не кончались ничем. «Я просто хотела на тебя посмотреть». Просто посмотреть, вы понимаете? Потом она исчезла окончательно. Он был уверен, что она совсем пропала. Устроилась на тихую работу вон в том маленьком городке Тульской области; уехала из России; а может, и вовсе умерла. Но нет! Вдруг она возникла вновь, и как лихо! Он увидел ее по телевизору. У нее была большая фирма, целая сеть тренинг-центров. Внимание: тренинги для тех, кто собирается тренировать будущих бизнес-тренеров. Дериватив третьего уровня; деньги из воздуха; сучка, одним словом.

Вот тут у него появилась новая мечта, пятая по счету.

Было: увидеть, познакомиться, трахнуть, жениться. А теперь – жестоко послать. Он мечтал, что она обнищает, заболеет, все ее бросят, и вот, она придет к нему и скажет, что ей не на что жить. Попросит буквально на хлеб и молоко. А он, слезами любви и жалости, сквозь тьму в глазах и боль в груди – он скажет ей: «Нет!». Вы знаете, эта мечта тоже сбылась. Почти. Она разорилась, она попала под суд, она едва избежала тюрьмы, она заболела, она совсем одна, живет в крохотной квартирке на краю города – а он стоит у ее дверей и умоляет, чтоб она взяла сумку продуктов и немножко денег.

clear_text.lj

 

Отсоединение от созависимости

 

В процессе обсуждения зависимости/созависимости у многих возникает вопрос: «И что, прямо так вот взять и бросить? Это же сын/муж/жена/дочь/родитель (и т.п.)». Дело в том, что тут включается рассуждение из разряда «все или ничего». Либо я полностью погружен в проблемы и за все отвечаю в этом мире, либо я вообще не трогаю никого и мне на все наплевать. На самом деле, когда говорят об отсоединении от зависимого, имеют в виду прекращение сверхвовлеченности в его проблемы. Здесь я хочу отметить, что этот процесс избыточного вовлечения имеет более широкое распространение, чем связь с зависимыми. Например, это характерно для тех пар, где изменяет один из партнеров. Другой партнер может сверхвовлекаться в проблему контролирования неверного.

 

Сначала определимся, что значит сверхвовлеченность.

Это: - повышенная забота, когда больше заботятся о другом, чем о себе. А если и о себе заботятся, то это для того, другого; - потребность в постоянном контроле другого (куда пошел, что делает, о чем думает, кому звонит); - жизнь зависит не от внутренних потребностей и желаний, а от желаний и потребностей другого. С одной стороны, это все может быть довольно логичным, исходя из того, что «в дом пришла беда». С дрогой стороны – существует «маленький нюанс». Если ты полностью живешь чужой жизнью, и твоя голова занята проблемами другого и его контролем, то что же с тобой? А, как правило, эта жизнь во вне приводит к тому, что свою собственную жизнь созависимый перестает контролировать. И в свою очередь, если ты не контролируешь свою жизнь, как ты собираешься контролировать жизнь других?

На самом деле из этого созависимый начинает создавать хаос вокруг себя. Он не может контролировать ни себя, ни своего партнера. Все его попытки что-то «починить» в отношениях приводят к их ухудшению. Чем больше и быстрее ты гонишься за другим, тем быстрее он от тебя убегает. Этот хаос вокруг и понимание, что все вокруг против тебя, не добавляют хорошего настроения. Но в ответ на это неудобство созависимые только еще больше нагнетают контроль и заботу. Иногда бывает так, что, когда их спрашиваешь о самочувствии, они отвечают «мы» и, при этом, рассказывают о чувствах зависимого, как о своих. Это как будто зависимый и есть тот эмоциональный орган, который реагирует. Тут, опять же, стоит вернуться назад и вспомнить, что это поведение выучено с детства. Человек не научен жить и общаться с миром по-другому. Его связь с окружающими идет через проблемы других. Это хронические помощники и альтруисты, которые когда не находятся в процессе решения проблем окружающих, раздачи советов исправления мира – чувствуют себя пустым местом.

То есть, они не могут не быть альтруистичными помощниками, потому что, в противном случае, они будут никем. Часто эта вынужденность объясняется с точки зрения высоких идеалов. Они говорят, что главное в жизни счастье – «быть кому-то нужным». Все равно кому, все равно для чего. Но сами себе не редко не нужны. Низкая самооценка заставляет смотреть сквозь себя и не заглядывать себе в лицо слишком пристально. Только другой может дать ощущение, что ты существуешь на свете. Так вот, против отсоединения созависимые очень часто выступают потому, что в случае прекращения вовлечения в проблемы других, им придется иметь дело с собой и со своими проблемами, которые они часто не готовы решать.

Отсоединение – это, в первую очередь, освобождение себя от чужих проблем, от контроля других людей и взятия за них ответственности. Это взятие ответственности за себя, контроля за собственной жизнью и решение своих собственных проблем. Ну и, кроме того, это реализация собственных желаний и жизнь собственной жизнью. Да, бывает такое, что люди, отсоединившись от своего партнера, разводятся. Это случается из-за осознания того, что единственным соединяющим звеном между супругами была зависимость одного и созависимость другого. Когда же созависимость остается позади, то и ничего общего не остается.

И еще надо осознать одну вещь. Если вы постоянно пытаетесь решить проблему других, значит, вы не даете возможность решать проблему другим. У них никогда не будет потребности решать свои проблемы самим, потому, что это делают другие. Старайтесь держать свои руки от проблем других, соблюдайте «здоровый нейтралитет». Можно любить, помогать и поддерживать, но не сходить с ума по поводу этого. Если кто-то считает, что это эгоизм, то напомню фразу, которую часто вспоминают в отношении созависимости: «Если Господь завещал возлюбить ближнего, как самого себя, то если вы себя не любите и не заботитесь о себе, какое качество любви вы можете дать ближнему?» Можно верить в бога или нет, но фраза имеет смысл. Не имея практики любви к себе, часто люди создают вокруг себя хаос и разрушения. Не потому, что они такие злодеи. Потому, что у них нет знаний о том, как строить.

Наталья Стилсон