Вечность моя терзает границы, снова строчит письма наверх

Не адресату, а ветру. Ветру, который по парку гоняет снег,

По сонным аллеями играет с осенью - прятки любимая их игра.

Письма летят вместе с ними, как листья, снова запутывая слова,

Снова меняя местами смыслы, опять расчленяя на части сны,

Им ведь так хочеться жизни. Жизни, а не искрящейся белизны - 

Страны из тепла и света, где нет звуков и нет весны.

Ну что за дела, скажете вы, это вам стены стали малы,

И воздух в комнате сперт. Да, соглашаюсь. Да только вот

Через каких-то три месяца канет в Лету очередной старый год,

Очередой беспощадный рубеж, где опять в конце три глупые точки.

И не торочьте мне, что дальше появятся в письмах новые строчки.

Глупости. Я это уже читала. Однотипность и штампы. Штаммы.

Вирусы. Одиночество. Нотная грамота, математика, цветовая гамма,

Омега и Альфа. И так каждый раз, где же смелости взять (так, про запас)

На будущее. Чтобы из запахов и прикосновений сделать хрупкий топаз

И закопать его глубже.

Ближе к самому дну души, и жить (спать) без памяти.

И  никак не заснешь. Умирая, на части - в пропасть.

Разлетаешся на куски, оживешь - собираешь себя опять.

Что же ты снова вот так, моя милая девочка-осень,

Позволяешь себя на чуждом тебе кресте распинать.




Утро за утром по запястью скользит ледяная иголка, 

Зашивая разорваных вен узор в три с половиной стежка

"Я до сих пор жду тебя, мальчик-зима, только толку, толку,

Если для нас уже никогда не наступит очередная весна?




И спишь ты уже три года, в желтой-алой пустыне, вдали от дома,

Под одеялом из жарких песков и раскаленного солнцем неба.

И не написанных писем на нас двоих собралось четыре тома. 

Без вопросов и без ответов. Просто скажи мне, где ты?"




И опять не заснешь. Каждый раз умираешь с ним рядом.

Без вопросов и без ответов. Сожалея, пытаясь успеть и понять.

Моя милая девочка-осень, прежнее время вдруг стало адом

Из которого вырваться вверх ты не сможешь теперь никак.




И на утро - опять улыбка. А в глазах - пустота, ледяной оскал.

Золотистая девочка-осень, ты идешь покорять чужие (его) сердца?

Целуешь чужие (его) ладони, разбиваешь себя об острия скал.

Спряч руки за спину - чтоб никто не увидел 

Три с половиной кривых стежка

По количеству лет. Без него. И без прежней тебя.

 

В колонках играет - Агата Кристи - Пока-Пока

слушая крики холодных минут слепых. 

 Без заглавных букв 

расскажу тебе о солнечном доме

О круговороте ночей  в каменно-городской природе

что же ты так, мое электричество,
оставляешь совсем без личности
без внутренних слов и смыслов
в ледяном сне-неподвижности

что же ты так, мое электричество,
слишком теоретическое
если соскучишься
заходи в гости
на чай.

 

Золотые листья осени

Улыбнуться тебе

Небо с проседью

Серых туч

Отразиться пропастью

В чьих-то глазах.

Как бы мне не пропасть,

Не расплакаться?

Не молчать?

 

Расскажу тебе

О белогривой акации,

Что цвела за моим окном.

А теперь - строительство, акции.

И акация спит мертвым 

Древесным сном

Под землей. 

Вместо нее новый дом.

Все такой же пустой.

 

Сердцем на белом знамени

Нарисую свою акацию.

Пусть ее листья 

Мне улыбнуться осенью

Чтобы разбилось

Серое небо над пропастью

Чьих-то глаз.

 

- Ты задержишься?

- Нет, я уйду сейчас.

 Дешевле. Еще дешевле.

 

 А я остаюсь. Все там же. Все так же.

Лети, мой хрупкокрылый мотылек.
И знаешь, налей-ка мне еще бокал вина.
Сегодня день такой, мой мотылек.
Хочу напиться до пьяна.
До дна.

Лети, мой хрупкокрылый мотылек.
И собирай могильные цветы.
И приноси мне их, мой мотылек.
Да не растают вековечные льды
Ведь с ними, мотылек, на ты.

Лети, мой хрупкокрылый мотылек.
Я не удержу в руках твоей пыльцы,
Ты так далек, мой мотылек.
И в воду спрятаны концы
Судьбы.

Лети, мой хрупкокрылый мотылек.
В степи застыл твой огонек,
Лети туда, мой мотылек.
Он так отчаянно далек
И одинок.

Лети, мой хрупкокрылый мотылек.
Не умирай. До нового конца,
До нового планет парада, мой мотылек.
Не разбивая сердца.
Красивого юнца.

Лети, мой хрупкокрылый мотылек,
Сегодня превратиться в навсегда
Мы будем вечно, мой мотылек.
Всегда и никогда.
Вода?

Лети, мой хрупкокрылый мотылек.
Я не люблю тебя.
Ушла.
Пока.

В колонках играет - Ice Ages - Buried Silence
Что же ты так, что же? Раскаленным углем по уставшей коже
Пробежалась истлевшая память. И почем до сих пор так ранит?

Где же ты так, где же? Ловишь за пальцы северный ветер свежий,
Что за собой столетиями манит, зазывая в вечный холодный танец.

Как же ты там, как же? Может и вспоминаешь меня вечерами даже,
Запивая водкой в граненом стакане. Чтобы было проще заснуть. Странно?

Как же ты там, как же? Ведь не случиться же одна жизнь дважды,
Если утратишь ее утром туманным. Не ходи по крышам один, ладно?

Что же ты так, что же? Никотином по венам остался похоже.
Особенно после второй пачки за вечер. Вдруг сегодня и встречу?

Где же ты так, где же? Ждешь под дождем меня, как раньше. Прежний.
Я устала ходить по вечности. Веришь?

Как не странно, моя прелесть, мы все глубоко уродливы.
Зеркало не отразит всю отвратительность наших морд.
Милая моя куколка, я тебя на ночь укрою заботливо,
Ведь завтра тебя разорвут собаки, а мать совершит аборт.

Моя девочка с фарфоровым личиком, засыпай побыстрей.
Моя милая, я спою тебе про отчание и про золотую метель,
Я спою про одинаковость и обыденность человеческих дней.
Про май в слезах и июнь в крови. Забирайся скорей в постель!

Моя белкожая льдинка, не плачь. В нас и так километры пороков.
Не зови, малышка, злых духов, если не знаешь имен.
Иначе придут зеркала, отражая тебя и давая сотни уроков.
Ровно в полночь, сковозь щели времен.


Моя прелесть, мы все глубоко уродливы. Так и живем.
Моя куколка, кто забудет чужое имя, если жил до того не зная?
Часы разбиваються. Полночь. Ждем.

 Головой вниз. С обрыва. Чтобы не болело в груди.

а мне больше не страшно. Я теперь не сойду с ума.
Мои крошки рассыпались, мои руки дотянулись до дна.
Миллионы свечей на окнах, тысячи прожитых дней и лет,
И вдруг опять разрезают небо хвосты тех же самых комет -
И станет не важно, что было до этого страшного мига,
Ведь впереди будет лежать дорога на сотни и сотни лиг.
Слышишь, в темноте этой пряной ночи даже ветер утих,
И ты молчишь, как знак и знамя бессмертья, спишь.

А мне больше не страшно. Я теперь не сойду с ума.
Закончилось время кошмаров и время долгого сна.
На горизонте черным идолом стынет предвечный страх,
А новых ведьм опять сжигают на уже привычных кострах,
Ты опять победил, ты опять мой палач-инквизитор,
И опять я плачу и вижу небо в решетку стальную закрытым,
Может, все же кинжалом в висок, это будет быстрее -
Чем ядом в сердце любовь - с каждой минутой больнее.


А мне больше не страшно. Я теперь не сойду с ума.
Моя песня снова не спета на полях серебристого льна.
Ты снова уходишь в ночь, как уже уходил когда-то,
И жутко, что этот миг тоже станет обычной датой,
Расстворится бесшумно в череде одинаковых дней,
Я хочу чтобы ты остался, но как и тогда - закрываю дверь.
И теперь снова жить с пустым очагом у самого сердца,
Смывая потоки лжи и крови с постаревшего вновь лица.

Ведь это часто бывает – когда одиночество обращается в дым

И проникает под кожу, чтобы сделать весь мир очень пустым.

В такие моменты ты разбиваешься и перестаешь здесь быть.

Ты летишь, и стремишься в полете прежнюю жизнь забыть.

 

Ничего не меняется уже целые ..надцать лет, остается на месте.

Свадьбы, будничность, похорон. Саван- аналог платью невесты.

Это уже не смешно, это даже кажется капельку страшным,

День сменяется днем, на один солнечный - три ненастных.

 

Но мы то думаем, что ненастье – солнечное. Дураки новой эпохи.

Откровение за откровение? Шепотки и насмешливые упреки.

Не глупите, сударыня, ведь на улицах (сто) двадцать первый век,

В моде: время презрения, время скоростью в один парсек.

 

И сейчас всем друг на друга плевать. Вместо слов о любви

На ум молодежи приходят песни о смерти. А руки – в крови.

По локоть. Безумие, почему мы превратились в шакалов?

Не лучше бы, чтобы были как волки? Мы слишком всего боимся.

                                                                       У таких, как нас, страшные – только оскалы...

 

Нет, меня давно не волнует, на кого ты смотришь.
Кем любуешься. Кем восторгаешься. Мне плевать, кто эти люди.
И плевать кто ты. Но иногда, на мгновение лишь
Я вижу как плавится мое сердце и выкручиваются из суставов руки,
И стремительно пульс падает куда-то далеко вниз.
Начинаю молчать. Больше думать, чуть меньше спать.
Вспоминать, как однажды выиграла судьбоносный дурацкий приз -
Кто же знал, что придется потом повторять на бис. Раз пять.
Теряя ощущения от головной боли и запаха чужих сигарет -
Скрипя зубами и скрепя сердцем раз за разом повторять -
"Я люблю тебя." В след за этим падать в полуночный бред,
Забываясь в мольбах и просьбах, чтобы к утру устать,
И рисовать на твоей снежно-белой спине ярко-алый рассвет,
"Спи, любимый, город утих" - шептать, как ласковый зимний ветер.
И днем нас никто не слышал и не приходил, мы не боялись, нет,
Можно было растаять, рассыпаться и смешаться в пепел.

Нет, меня давно не волнует, с кем ты спишь.
Чьи плечи гладишь.
Но когда песочные часы падают на пол,
Я вспоминаю, что значит плакать.
И капать из носа кровью на деревянный стол.

Пусть сегодня моим диагнозом будет смерть.
Словом, давай скажем друг другу привет
И разойдемся по разным странам и городам,
Чтобы не встретится, не дай Бог, никогда.

Пусть сегодня твоим отчаяньем будет снег.
Белый снег на границах прошедших лет.
Ты не думай, мальчишка, нас давно уже нет,
А то, что ты видишь - это хвосты пропавших комет.

Пусть сегодня о нас поют менестрели песни.
Весь белый свет хочет также погибнуть вместе.
И никто не знает что это не выход, а вход.
И никто не узнает, что последним был именно вдох.

Научи меня говорить в тишину беззвездных ночей.
Покажи мне, как рисовать небо из лунных лучей.
Сделай меня хоть на пару минут себе парой,
Чтобы не так тоскливо было осенней порой.

Я всю жизнь была соткана из тончайшего льда
И всю жизнь возводила снежные замки и города,
А ты... Я прошу, научи меня видеть и слышать,
Дай мне шанс чувствовать, что ты дышишь.

Кай, я очень прошу, отогрей промезрлую душу,
Мальчик, родной мой, ты слышишь, рыдания душат?
Приходи в мой замок сегодняшним вечером,
Ты же знаешь, я сердце раскрою тебе навстречу.

Но ты не приходишь. На ресницах застыли слезинки.
Я и сама - больше не королева, а так, просто льдинка.
Отпусти меня, теплый Кай.
Отпусти меня. Я покаюсь.

Разные песни поющая птица-весна -
Стоит в серой толпе, в алом платье. Сама
Зимняя вьюга, летнее солнце - все нипочем.
Ее мысли нельзя сковать тяжелым январским льдом.

Отчаянно любящая чужих птица-весна
Стоит у задымленного, прокуренного окна,
Кто-то любимый коснеться теплой ладони украдкой -
Она обернется, ей будет так сладко.

Милая, ласковая и свободная птица-весна.
Люди ей шепчут вслед: "Где она? Кто она?"
Она никогда не возвращается дважды в глаза,
Если ее ты уже отпустил - это теперь навсегда.

Кто же пойдет за этой птицей-весной?
Это буду не я. Я уже бежал за другой.
И не умею любить. Я сгорел до тла.

Кто-то спросит: Птица-весна, почему ты одна?
Ответит спокойно: "Быть с любимым - сказка не для меня"

А как когда-то хотелось растечься огненной лавой
И согреть чужие ладони и чужие пустые глаза.
Терновники больно кололи руки и сердце своей отравой,
И чтобы вдохнуть приходилось считать до ста.

Четко отточенный взгляд, а на самом деле – безвольный.
Что это было? Привычка? Бросок в никуда?
Или может быть выстрел? Если выстрел – то это контрольный.
Мирок разлетелся опять на кусочки – в девять часов утра.

Ну и зачем мне теперь чьи-то мысли? Теперь у меня есть свои.
Три минуты до смерти, листы пожелтевшей бумаги. Когда?
Вместо сладостного чувства – горькой, нездоровой любви,
Злое желание сказать навсегда: «Пока».