Мой друг Арлекин садится за старый рояль.
И нежное танго играя, глядит отрешенно в окно:
Но скоро мой выход - пора мне на сцену, пора.
Играю я эту старинную пьесу давно.
Положено жить мне в той пьесе, спустя рукава.
И кто-то там мечется, мне раздает тумаки.
За рваной портьерой расстроенный плачет рояль,
И плачет, наверное, преданный друг Арлекин.
Ношу каждый день я убогий, потертый костюм,
Каморка моя одинока, бедна и темна -
Как будто, стою на каком-то безлюдном мосту,
И пропасть внизу, огромная пропасть без дна.
А дождь через крышу сочится неслышно, как вор.
И зрителей нет, словно город наш вымер давно.
Вокруг балагана высокий и длинный забор,
А жизнь пролетает, как в старом и страшном кино.
Играй, Арлекин, играй, и рояль не жалей.
Аккорды твои пусть по залу, как птицы плывут.
Я буду по сцене кружиться с тенью своей.
Нам вечность дана, но нигде нас с тобою не ждут (c)
"Бред для тебя, Пьеро." (Ирина Вагнер)
Оскал, запрятанный в улыбку
Не от хмельного куража –
Кричит, замученная цирком,
Твоя бессмертная душа,
Ты между прочим слишком грешен,
А между делом ты святой,
Убийца собственных же песен,
Любимец публики? Изгой?
Не изменил невинным взглядам
Хоть хлопнул горечи стакан…
Остановись, прошу, не надо! –
Сожги весь мир! Не жги себя…
По капле горький воздух цедишь,
Ты прав, судьбу не превозмочь,
А тело… Тело только фетиш.(c)
Он смешной и несуразный
Мой печальный шут – Пьеро,
Но в рыданиях бессвязных
Я похожа на него.
По ночам под мандолину
Он поет один куплет,
Что прекраснее Мальвины
Никого на свете нет.
Вслед Пьеро негромко вторя,
Напеваю о своем:
По колено сине море
Мне с возлюбленным вдвоем.
С ним невольно сердце ахнет:
Дождь идет! Растут цветы!
Без него ж душа зачахнет,
И рассыплются мечты.
Словно горсть слепых жемчужин,
Слезы даром отдаю,
Чтобы знал, что ты мне нужен,
Как Пьеро тебе пою.(c)
Ах, мой бедный Пьеро, Арлекин, дуралей,
В этом цирке теперь дрессируют зверей,
И встречают богаты гостей у дверей
Две стены налунами расшитых ливрей.
И надменные лица. И блеск позолот
Через миг на трибуны твои позовет
Пятна лысин, улыбок, провалы зевот.
Как поверхность воды зашумит, оживет
Этот мир за стеной. А в величии стен
Ты давно убедился. И вот целый день
На ступеньках у цирка изломана тень.
Обо всем - от фамилий артистов до цен -
Ты бы мог рассказать. Этот цирк был твоим.
С ним мотался по свету, судьбою гоним,
Он с тобою, ты - с ним. Только этим одним
Ты бы мог объяснить свою странную жизнь,
Свою страную страсть по планете кружить.
И так странно любить, и так странно дружить,
Только с ним, для него тебе стоило жить.
Даже если на волю отпустишь зверей,
Посрываешь барокко с чугуных дверей
И разгонишь толпу золоченых ливрей -
Он не станет светлей. И не станет добрей.
...Скрип колес и брезент на ветру, как наган.
Выезжает на площадь чужой балаган.
Брошен коврик, сейчас загнемит барабан
И монетки покатятся к пыльным ногам.(c)
Навязчивый мотив, немодный и унылый,
Ты будешь повторять, пока не надоест,
О грустный мой Пьеро, что смыл с лица белила
И сбросил мишуру, и в джинсы перелез.
Театра нет, а ты играешь поневоле –
Не то что за гроши, а просто без гроша.
Кому нужны твои трагические роли?
Кому нужна твоя печальная душа?
Ах, двадцать первый век брезглив и избалован.
Газетой не шурши, оставь свои мечты:
Хоть объявлений – тьма, но требуется клоун,
И вовсе никому не требуешься ты.
А курточка уже до дыр поизносилась,
И подтекает кран, и дребезжит кровать.
К тому же начался у Коломбины климакс,
На то, что рядом ты – ей глубоко плевать.
Припомнится тебе холодными ночами,
Как зал рукоплескал и сыпались цветы.
Но кто-то лишь пожал крылатыми плечами,
И занавес упал с небесной высоты.
Запеть бы от души, да что-то не поётся.
Всяк позитива ждёт, но где он, позитив?
Тебе смешно до слёз, и значит, остаётся
В полночной темноте насвистывать мотив.(c)
Под шум дождя и шепот вечеров
Уходит в ночь мой маленький Пьеро.
Взмахнув рукой и позабыв перо,
Уходит прочь мой маленький Пьеро.
Его фигура сумрачна как тень
И как туманы призрачно легка,
А я стою, и струи всех дождей
Стекают, словно слезы, по щекам.
Прощай, Пьеро, теперь, наверняка,
Моя не сразу высохнет щека,
Прощай, Пьеро, бывает, вот беда,
Вода как слезы, слезы как вода...
Летят ветрами сдутые листы,
Отпели в роще пылкие дрозды,
Не навести размытые мосты,
Не виноваты в том ни я, ни ты.
И вот последний наш уходит день,
Его не в силах удержать рука,
А я стою, и струи всех дождей
Стекают, словно слезы, по щекам.
Прощай, Пьеро, теперь, наверняка,
Моя не сразу высохнет щека,
Прощай, Пьеро, бывает, вот беда,
Вода как слезы, слезы как вода...(c)
Да, я Пьеро. Я мальчик для битья,
И маска грустной мудрости моя
Всегда по-христиански терпелива.
Моей одежды длИнны рукава,
Которые всегда завязаны быть могут
В крепкий узел. Такова
Судьба моя, непостижимый рок.
Да, я Пьеро. Я очень одинок.
Меня сопровождает только маска,
Ее давно окаменели краски,
И с нервами срослись ее завязки...
Да, я Пьеро, актер-марионетка.
Моей игре рукоплескают редко.
Я просто фон, чтоб не пришлось скучать.
Для этого ли стоит так играть?.. (c)
