В городе, имя чьё даже не вспомнится, в час, когда солнцем все окна распахнуты,
В парке, цветущем сиренью и свежестью, двое устроили партию в шахматы.
Старец, похожий насквозь на волшебника, белобородый, седой и пронзительный,
Должен был первым начать эту партию, но, улыбнувшись, шепнул снисходительно:
– В этот раз первой пусть двинется черная. Ты ведь так любишь играть не по правилам.
Я уступаю! Противник прищурился: – Дань уважения бывшему ангелу?
«Ангел», мужчина, красивый до вымысла, острый, холодный и полный величия,
Глянув на доску, внезапно оскалился: – Что ж... Если так, то начну с Безразличия.
* * * *
Чёрная пешка сама передвинулась, точно невидимой лентой ведомая.
И на шоссе, в километре от города вдруг оказалась собака бездомная.
Скрипнули шины, и выбор водителя стал таковым: либо зверя бродячего,
Либо машину, совсем еще новую, только с салона, с печатью «оплачено».
Выбор был сделан. Машины по-прежнему мчались вперед, на подбор близорукие.
А на обочине зверь окровавленный тихо скулил, свою лапу баюкая.
* * * *
Старец молчал, сохраняя спокойствие, но и вокруг всё притихло задумчиво.
Пение птиц испарилось над городом, листья застыли в гнетущем беззвучии.
«Ангел» с насмешкой следил за противником: – Знаешь, мне даже не нужно подначивать...
Ты ведь их слышишь до боли отчетливо. Вот, например: «ну, она же бродячая!»
Или вот это: «возиться нет времени!», «Я тут причем? А потом мне оплачивать?»
«Жалко обивку, пусть кто-нибудь следующий!», «День у собачки не слишком удачливый...»
Знаешь, отец, эти мысли правдивее, нежели в храме, пропитанном ладаном.
Люди во всем обвиняют Лукавого, а на шоссе где искать виноватого?
* * * *
Белая пешка по-прежнему медлила, точно считала секунды молчания.
Старец вздохнул и с улыбкой усталою тихо ответил: Мой ход – сострадание!
А на шоссе, в километре от города, старенький Опель свернул на обочину,
И паренек, испещренный веснушками, в страхе подумал: «Влетит же от отчима!
Вместо того, чтобы ехать по вызову, я тут с собакой нашёл приключения.
Вот же бедняга!» – Дотерпишь до клиники? Там подлатают. Дождись уж лечения.
* * * *
Старец с улыбкой смотрел на противника, тёплой, как солнце, и всё ещё любящей:
– Сын мой, пока на земле есть сочувствие, ты так и будешь проигрывать в будущем.
«Ангел» в ответ прикурил и, нахмурившись, вдруг произнес с нескрываемой горечью:
– Знаешь, твой ход все длиннее по времени, мне же не нужно с утра и до полночи.
Люди лишь в церкви до неба невинные, светлость их мыслей? Там даже не поровну.
Старец кивнул: – Только люди меняются! – Верно, отец. Но не в лучшую сторону.
(с) Deacon
