В ночной темноте комнаты со стоящей в углу софы слышны редкие всхлипы. Под смятой и сбитой в кучу простыней вздрагивает свернувшийся в комочек мальчик четырех лет. Наперекор всем усилиям, унять беззвучный плач ему не удается. Наоборот, попытки сдержать дыхание, приводят к новому выбросу стенаний, но уже на вдохе и с икотой.      

   Из-за неплотно прикрытой двери в гостиную пробивается голубой свет телевизора , приглушенный звук выстрелов и криков «ура». Он знает этот фильм наизусть, но сегодня ему приказали идти спать. Сегодня, когда должно было произойти главное сражение между Чапаевым и каппелевцами- его заставили предать своих и, оставив их одних, идти спать. Завтра у него утренник и ему предстоит читать стихотворение Некрасова. Завтра. До него еще так долго- оно будет только зав-тра!

    Но его не стали слушать: отец просто сказал- Спать.

И никто- ник-то!- не сказал ему, что «Это же «Чапаев»! Пусть останется». Никто. Хотя , бывало, что и говорили. Вот зимой, когда уже были «Спокойной ночи, малыши», ему разрешили подождать, пока придет Дед Мороз. И даже потом он смотрел вместе со всеми «Голубой огонек». Вот так всегда: стоит пойти спать – начинается самое интересное. Жадные взрослые оставляют все это себе. Для себя.

   Жалость к себе и обида, несправедливость- вот что сейчас встряхивает все маленькое тельце , уткнувшееся лицом в скомканную у стены простынь.

    Неслышно, в комнату, на мгновенье озарив ее луноподобным свечением, проскальзывает тень. Этого короткого мига  достаточно, чтобы мальчик почувствовал изменения в воздухе и затаил дыхание, претворившись спящим. Он чувствует, как чуть скрипя пружинами, на его кровать прилегли.

    Стараясь выдыхать неслышно, он не учел икоты, которая с новой порцией всхлипа, шумно вырываются наружу.

    На спину мальчика ложится мягкая, почти невесомая ладонь. Он чувствует , как она нежно скользит по  острым лопаткам, огибая все его бугорочки и , снова поднявшись к плечам, плавно и успокаивающе повторяет свой бег.

    Ну, нет -  так просто он не сдастся.

Когда рука снова ложится ему на плечо, он нервно вздрагивает им и сбрасывает с себя эту заискивающую ладонь.

   Через мгновение ладонь примирительно ложится ему на темный макушечный вихор.

- Ты мой Чиполинно,- раздается у самого его уха – Смелый Чиполинно!

Ему слышен запах , исходящий от этой ладони. Невольно становится спокойней и теплее.

    Нельзя сдаваться!

    Он бадает темечком ладонь и…

    …замирает в испуге: ушла?..

Она не виновата. Но зачем она его Чиполинно называет? При чем здесь  сейчас этот Чиполинно?

Он старается рассердиться, но получается  лишь глубокий печальный выдох. И когда жалость к себе, брошенному и никому ненужному, опять готова была завладеть всеми его существом…

…он вновь чувствует на спине легкую родную ладошку.

В этот раз он не противится. Но лишь затем, чтоб  извиниться  за излишнюю грубость. Но он никого не простил за предательство и …вообще. За все…

-Ты будешь героем,- теплый шепот  щекочет ухо.

-Да-а…Как?!! Я же…А сами- смо-отрят,- он старается говорить тихо, но голос «дает петуха»,  срываясь в фальцет

-Будешь. Обязательно станешь героем, только тебе надо подрасти. Немного. Вот чуть-чуть поспишь – и уже завтра будешь немного больше.

-Немного- сколько?

-На один день- завтра ты станешь на один день старше.

-И тогда мне можно будет смотреть кино?

-Не сразу: сначала надо отметить твой День Рождения.

Мальчик резво переворачивается на другой бок и оказывается своим лицом к лицу женщины .

-Так у меня уже был День Рождения!

    Она просто забыла! Ох уж эти взрослые!

-Да. Но тот День Рождения был для того, чтобы ты мог ходить в детский садик. А для того, чтобы вырасти , тебе надо встретить День Рождения другой.

-Какой?

Женщина подкладывает свою левую руку мальчику под голову, а правой, обняв вдоль коленок, прижимает маленькое тело к себе.

   Дышать становится жарко, но мальчик не хочет выбираться из-под светлых волос женщины, закрывших все его лицо.

- Шестнадцатый. Дождись- это произойдет очень быстро.

-А «шестнадцать» - это много?- дыхание у него ровное и шепот дается без труда, почти не разжимая губ. Только чуть пришепётывать приходится, чтобы волосы не попали в рот.

-Для мужчины- много. А вообще- мало

-А больше чем «сто»?- больших чисел он не знает.  

-Нет, меньше. Ты сам это поймешь

-Как?- он замирает: сейчас он узнает самое главное!

-Ты это почувствуешь. Это бывает по-разному. Но может быть ты встретишь человека, для которого захочешь совершить чудо. И тогда этот человек станет для тебя дорогим и родным. Если ты сможешь жить так, чтоб этот человек не разочаровался в тебе- значит ты уже достаточно взрослый.

-А тебе уже шестнадцать?

-Мне уже было шестнадцать

-А потом будет- сто?

-Не знаю. Слово «человек» состоит из двух слов- «чело» и «век». «Чело» мы с тобой встречали в сказке про Илью Муромца- помнишь его?

-Да, так старики говорили ему – Челом бьем.

-Да, кланяемся лбом, головой то есть. А «век»- это сто лет.

-А почему тогда я – человек? Мне же меньше сто лет!

-Меньше стА лет. Говорят, что раньше люди столько жили, поэтому так и назвали людей- человек.

-А потом?

-Потом люди стали воевать.

-И стали умирать маленькие?

-Да, стали умирать маленькие дети. А взрослые без детей тоже не могут долго жить.

-Но у тебя есть я- значит ты будешь жить век? Да?

-Да,- в голосе слышна улыбка,- возможно. Но ты -  будешь  точно: к тому времени наука уже сможет побороть старость.

-И люди смогут жить вечно?- возбужденный радостной мыслью, мальчик вскидывается на локоть

-Да, солнышко, спи, ты у меня будешь жить вечно,- женщина привлекает мальчика к себе на плечо,- Только надо выспаться и завтра, уже как взрослому, прочитать стихотворение без запинки.

-А ты? Ты успеешь дожить до…науки? Как и я..

-Спи, я буду рядом. Всегда. Как я смогу без тебя?!

Засыпая, мальчик верит всем словам-  она же не уходит смотреть фильм. Она не оставит его никогда

………………….

 

 Красное небо над головой- это кровавая  пелена застит свет. Сейчас начнутся сумерки разума. И свет схлопнется в одну маленькую точку...

 

 

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

Мама!

Мамочка!

Родная!

Я забыл… Я не успел тебе ска…

Я люблю тебя, мама.

Я сегодня становлюсь старше тебя. Сперва на один день. Потом еще. И еще…Сколько еще отмерит мне Бог- не знаю. Это не так важно- знать сколько именно. Я это понял, когда мне еще не исполнилось шестнадцати лет. Когда твой гроб, засыпанный цветами стоял посредине нашей гостиной. Когда я всем своим существом почувствовал, что не могу жить без  тебя и что я должен совершить что-то, чтобы ты вновь стала живой. Я должен был найти ту ошибку врачей и исправить ее. Потому что они, конечно, идиоты ошиблись, и прислали в наш дом чужой гроб. Конечно же-  это не ты. Ты бы не могла умереть и оставить меня.

   Но я тогда ничего не смог сделать, чтобы заставить тебя подняться. Я никого не смог переубедить, что это ошибка…

   Я никого не смог переубедить, чуда не произошло, но сам-то я уверен, никогда не сомневался- ты со мной.

Я уже давно не боюсь смерти: за свою жизнь я устал встречаться с ней - и с чужой, и со своей.  Убивали меня, убивал я. Умирать не страшно , во всяком случае не тяжелее , чем убивать. Чужая смерть некрасива, уродлива своей негигиеничностью. В своей- лишь краткий миг осознанного небытия. Когда-нибудь и я пройду этот путь до конца без возврата. И там – чтоб ТАМ не было - мы будем вместе навсегда. Я люблю тебя, мама. За все и ни за что, просто так. Как вдыхаемый  воздух- прозрачен и безвкусен, так и моя любовь не нуждается в подсветке или ароматизаторах. Но я не смог бы  жить без этого дыхания

   Сейчас, когда белокурая головка моей дочери сопит у меня на плече, я знаю

Я ТОЧНО ЗНАЮ- СМЕРТИ НЕТ

Я выплевывал эту правду кровавыми сгустками из разорванной гортани Небу и всем чертям – НЕТУ !

Если есть Любовь

Ты научила меня бессмертию - я люблю тебя,

 мама

Николай Гого