1.
... Герман шел по тихому коридору, мурлыкая незатейливую мелодию и помахивая букетиком цветов. Внезапно из кабинета на углу послышалась возня, клацнула дверь, и на пол вывалился парень в кольуге.
- За что?! - прогундосил кольчужник, держась за нос всей пятерней.
- Что, толкиенутики буянят? - безмятежно кивнул Гера в сторону возни.
- Какое... дверь сломали, бл... - матюнулся парень, кое-как поднялся и похромал за поворот, выплевывая проклятья. - Ассабблеум дах... кобдату.... дах.. ептить... ...дах... ...дах... .... дах...
- Ёлкин дрын... - участливо гмыкнул Гера, не переставая улыбаться собственным мыслям.


Сердце заколотилось, пока он щелкал ключами в замке. Нина в алом атласном платье... блестящий ножик для резки бумаг, меховая рукоять и лаковое копытце... серебряный эспадрон с потускневшей рукоятью...
Ассамблеум встретил своей пустотой, только над кафедрой красовалась алая записка, намалевання жирным маркером: "ГЕРМАН, СРОЧНО ПЕРЕСТАНЬТЕ БРЕДИТЬ!". Он улыбнулся еще шире, аккуратно выдернул козлоногий ножик из саманной стены и поймал записку на лету. "Нинка... ай, чертовка..." Он был рад всему, что исходило от Нины: колкости, словесные тумаки, исчезновения за секунду до его прихода, записки, приколотые дедушкиным ножом.
Подошел к конференц-столу, выдвинул нинин ящик. Уложил нож. 12 штук уже, ну да ладно. Ассамблеум обладал удивительной способностью перемещать пространство и клонировать вещи. Хороший нож. Настоящий-то наверняка храниться где-нибудь в Стрелитамаке в письменном столе, изготовленный из лапки новорожденного (или нерожденного??) сайгака...

...Бу-бух! Отозвалась гулкая стена. Саман? Гипсокартон? Толкиенутики. Бывшие. Герман сел, поерошил обеими руками в голове. Нехорошо, ломают. Скоро так весь этаж разнесут. Сколько раз уже Герман пробовал перезжать? Пробовал. Либо унылый евроремонт, либо стулья пластмассовые. И всегда возвращался в сине-зеленую дыру № 702 с облущенными стенами, на просиженный стул за обшарпанной кафедрой, где даже бесцветно-салатовые занавески хранят аромат нининых духов. А в Нине ли дело? Да, их объединяла общая страсть, общая идея - почтение к Лидии Кошель.
Сердце заколотилось где-то на уровне карманов брюк. Нет. "не дождётесь :)" - намалевал Герман в ответ, порывисто стянул замусоленный эспадрон с кафедры и с чувством всадил в стол, пригвоздив записку.

Скинул пиджак и издерганно шагнул к умывальнику. Чтобы как-то унять себя, умылся. Да, цветы.. Нарочито медленно поискал вазу, наспех сброшенные гвоздики (ага, нашел), медлительно переменил воду и цветы. Убрался в аудитории ассамблеума. Так, бумажки, реклама. Подождать Катю? Угу.
Отвернул створку школярской доски и поглядел в пробоину за оной. Так, ерунда: бизнесмены в "ролексах". Щелк! лесбиянки целуются. Щелк! какая-то семейная пара щебечет над тщедушным чадом... Ничего интересного.
Катя тормозила. Если бы только сейчас застучали ее звонкие каблучки, гулко раздаваясь эхом; если бы худенькое торнадо распахнуло дверь и радостно воскликнуло оглушительное "ДАРО-ОВА!!"...

...Герман поймал себя на том, что изо всех сил гладит миниатюрного медного всадника по человечье-конской спине (туда-сюда) и неотрывно смотрит в окно. Из окна подуло. Поежился. Где пиждак? Подобрал его с пола, развесил на стуле.
Еще походил около окна взад-перед. Выглянул: Кати все еще не было. "Значит, не придет" - подумал Герман и обреченно влез на подоконник. Сколько раз он казнил себя за эти фокусы, но удивительное свойство Ассамблеума было выше его терпения. "Ну еще разок, последний? - как дитя взмолился молодой мужчина. - Лидия Николавна, простите пожалуйста... Я не хотел." Традиционный взгляд на плакат с портретом летящей Лидии - и затяжной прыжок с зажмуренными глазами.