Сегодня, 13 июля, исполнилось бы 80 лет русскому писателю В.С.Пикулю, но земная жизнь коротка, мгновенна.
В этот день захотелось разместить у себя в дневнике пост о писателе, в знак моего уважения к нему и его творчеству.



Поклонники писали ему письма с адресом «Рига, Пикулю» – и они доходили. Чтобы получить заветные томики, сдавали макулатуру. Отыскав «Фаворита» на черном рынке, легко расставались с половиной зарплаты. Спорили: как правильно звучит фамилия кумира – Пикуль или Пикуль?..



– Рижане ставят ударение на первом слоге, украинцы – на втором, – шутит по этому поводу вдова писателя, его помощница и биограф Антонина Ильинична, – а по большому счету какая разница?
В Риге писатель прожил 30 лет – почти полжизни. А родился в Ленинграде в 1928 году. Будущий романист навсегда запомнил страшную блокадную зиму, фиолетовый холодец из человечины и земляной настой – землю со склада, где хранился сахарный песок, просеивали и заливали кипятком…
После такого опыта меркла даже атмосфера Соловков. По крайней мере, в Соловецкой школе юнг, где учился Пикуль, кормили сносно. В 16 лет он стал командиром боевого поста на Северном флоте. Войну прошел без единой царапины и считал себя необыкновенно везучим человеком.
Сложилась и личная жизнь – писатель был дважды женат. Обе супруги трепетно относились к его таланту и, как могли, защищали от быта. Антонина Пикуль называет мужа по имени-отчеству:
– С Валентином Саввичем я познакомилась, когда заведовала библиотекой рижского окружного Дома офицеров. Сошлись мы на почве любви к книгам. Хотя у Пикуля был богатейший книжный фонд, материалов все равно не хватало – некоторые книги мне приходилось заказывать из других фондов. В библиотеку часто приходила его первая жена, Вероника Феликсовна.
Я бывала у них дома, мы общались. Когда она умерла, книги Валентин Саввич стал забирать сам. Как-то попросил достать редкое издание о Карле ХII. Когда я его привезла, сделал мне предложение.
Большим писателем Пикуля сделали исключительная работоспособность (помимо множества миниатюр и рассказов, он создал 20 романов, из них 5 – двухтомных) и тяга к самообразованию.
– Муж окончил пять классов, а в юности получил специальность «штурманский электрик», но не комплексовал по этому поводу, говорил: «Я учусь всю жизнь». Ежедневно прочитывал 200–300 страниц. Перефразируя Горького, повторял: «Всем лучшим во мне я обязан живописи» – она на многое открыла ему глаза. Обожал Серова, Репина, немецких художников. Особенно ценил портреты: «Не могу писать о герое, пока не посмотрю ему в лицо». Еще в юности, читая книгу, Пикуль заводил карточку на интересного ему персонажа – компьютеров тогда не существовало. Поэтому и писал быстро – все уже было систематизировано и разложено по полочкам. Когда ученые познакомились с его картотекой, признались, что не видели ничего подобного. Пикуль мог остаться в истории только благодаря ей. Сто тысяч карточек и десять тысяч томов библиотеки занимали все пространство в квартире от пола до потолка – жить в общем-то было негде.



– Пикуля называли «русским Дюма». Сомнительный комплимент для романиста, который старался быть максимально точным в своих книгах. Критики, как водится, постоянно упрекали его в вольном обращении с фактами.
Их раздражало, что человек с пятиклассным образованием пользуется таким авторитетом у читателей. Ему завидовали. Муж старался не читать отзывы после выхода романов. Читал только рецензии историков, к некоторым замечаниям прислушивался. На особо хлесткие выпады отвечал: «Пусть другие напишут лучше».
Но, надо сказать, критиковали его в основном не историки, а филологи.
Девять собраний сочинений писателя вышло уже после его смерти. Валентин Саввич дождался лишь четырехтомника. Более дефицитного отечественного писателя в СССР, пожалуй, не было. «В стране не хватает бумаги», – объясняли свою позицию издатели. Даже нужного количества авторских экземпляров для Пикуля в издательствах почему-то не находилось.
– Он был завсегдатаем черного рынка – ему приходилось покупать там собственные книги. Один спекулянт-книголюб подарил ему его же роман: «Валентин Саввич, здесь половина продавцов разбогатели благодаря книгам Пикуля». В конце 80-х деньги у нас были – его много публиковали в Союзе и в странах соцлагеря. А вот издавать в Греции и Японии запретили.
Поклонники ехали в рижскую квартиру Пикуля со всего Союза.
– Дома я никогда не ходила в халате, потому что там меня ждала вторая работа – общение с читателями. Пока муж работал, я угощала их чаем. Иногда Валентин Саввич выходил из кабинета и подписывал книжки. А письма его поклонников я носила, как картошку, в авоське.



– Не могу сказать, что я помогала ему в работе. Искала нужные источники, иногда переводила с немецкого, была его первым читателем и критиком, а когда у мужа упало зрение, вычитывала гранки и верстки. Работал Валентин Саввич по ночам, с 11 до 6–7 утра, а я – днем. Ел раз в день, говорил: «На сытый желудок много не напишешь». В быту был неприхотлив. Когда пыталась много всего наготовить, говорил: «Не хочу, чтобы ты стояла у плиты». Он и сам прекрасно готовил. Бывает, прихожу с работы – стол уже накрыт.
Со мной он всегда был добрым, а вот другие часто говорили о нем: «Характер – не сахар». В молодости Пикуль хлебнул горя, поэтому многим помогал – старушкам, церкви. Одну премию отдал пострадавшим от землетрясения в Спитаке, вторую – на лечение воинов-интернационалистов.
А еще он был очень одиноким. Друзей по литературному цеху не имел, пробивал себе дорогу сам, общественной работой не занимался. Его не жаловали в верхах. После выхода «Нечистой силы» мужа избили, обвинив в антисемитизме.
Покинуть родной Ленинград, где остались друзья – военные моряки, Пикуля вынудили разные обстоятельства.
Его первая жена, Вероника Феликсовна, всегда хотела сюда переехать – у нее в Риге остались подруги, она воевала на территории Латвии. Вторая причина переезда – в Союзе писателей к Пикулю плохо относились после романа «Из тупика». Там одним из главных героев был адмирал Кетлинский (в романе он фигурирует под фамилией Ветлинский). А его дочь, Вера Казимировна Кетлинская, руководила писательской организацией в Ленинграде. Пикуль попросил квартиру – ему не дали. Писатель с женой ютились в одной комнате коммуналки. Они уезжали в Ригу года на три-четыре, чтобы встать на ноги, а получилось – навсегда.
Третья причина – Вероника, как умная женщина, решила, по всей видимости, отколоть его от компании. Он ведь не был пай-мальчиком в юности. Когда поженились, у Вероники были проблемы с мужем. Теплая компания образовалась: Конецкий, Курочкин и Пикуль – их звали три мушкетера.
– Но начиная с 83-го года, – говорит Антонина Ильинична, – Валентин Саввич не взял в рот ни капли спиртного. После того как утонул мой сын от первого брака, встал передо мной на колени и сказал: «Все, свою цистерну выпил, а в чужую заглядывать не хочу».
Слово свое Пикуль сдержал. А вот курил до последнего.

С возрастом в компании писателя уже не тянуло. Он говорил, что его лучший друг – собака-дворняжка, которую звали Гришкой в честь Распутина. Детей у романиста не было. Никогда не жалел об этом, но когда дочь Антонины Ильиничны родила, попросил: «Назовите внука Валентином».
Умер писатель от острой сердечной недостаточности. На боли никогда не жаловался, лечиться не любил, лекарств не принимал. 12 июля ему сделали кардиограмму – все было нормально, а 16-го – Валентина Саввича не стало.
– И Вероника, и Валентин похоронены в Риге, – делится Антонина Ильинична. – Сейчас поднимается вопрос о том, чтобы перевезти прах Валентина Саввича в Санкт-Петербург. Но пока я жива, этого не случится.

Автор - Надежда Келлер
Статья - Антонина Пикуль: Муж покупал свои романы у спекулянтов
http://www.peoples.ru/art/literature/prose/roman/pikul/history.html

Я лично читал далеко не все произведения В.С.Пикуля, но более всего мне понравились исторические романы, связанные с морем, а также многие удивительные исторические миниатюры.
Одну из таких миниатюр мне и хочется здесь разместить, придав ей новые краски благодаря многим найденным иллюстрациям.
Но эта миниатюра не будет сразу же полностью сегодня в таком виде представлена, а постепенно будет размещена в последующих продолжениях.



Король был прост. Сначала имел сервиз из серебра, потом цинковый, а под Полтавой ел из жестяной миски.


Академик Е. В. Тарле пишет: "Он был очень вынослив физически, молчаливо выносил долгое отсутствие привычной пищи и даже свежей, не пахнущей болотом воды. Его воздержанность, суровый, спартанский образ жизни, недоступность соблазнам - все это внушало к нему уважение".


Карл XII питался хлебом с маслом, поджаренное на сковородке сало было для него уже лакомством. Когда он мерзнул, в палатку к нему приносили раскаленные ядра. Вина не употреблял (после того как в молодости однажды напился и наболтал глупостей).
Женщин король сторонился. "Любовь испортит любого героя", - утверждал он.
Годами не менял одежды, в которой и спал, и сражался, редко снимал ботфорты и забывал мыть потные ноги.
У нас хорошо знают, что было до Полтавы и что было под Полтавой, но, кажется, не всем известно, что было после Полтавы... Накануне битвы король ввязался в дурацкую перестрелку с казаками и был ранен: пуля вонзилась в пятку и, пройдя через ступню, застряла между пальцев. Король сказал:
- Не в голову же! Вырежем пулю на славу...
Пока хирург извлекал пулю, слуга Гультман читал его величеству XV песнь из "Саги о Фритьофе": "Рана - прибыль твоя: на челе, на груди то прямая украса мужам; ты чрез сутки, не прежде, ее повяжи..." Карл видел, как шведские флаги не раз уже были сброшены с валов Полтавы жителями города.


- Уж не сошли ли русские с ума, осмеливаясь сопротивляться лично мне и атакам моих непобедимых драбантов?
Реншильда спрашивали, ради чего шведская армия торчит под этим городишком, фельдмаршал отвечал с раздражением:
- Королю скучно - Полтава для него развлечение А гетман Мазепа мрачно увещевал запорожцев:
- Потерпите, панове! Что там шведы? Скоро и татары из Крыма явятся. Тогда мы так Москвою тряхнем, что из нее все деньги сразу посыпятся, только успевай подставлять шапки...


В близости татар не сомневались: в лагере Карла XII явились от хана Девлет-Гирея миндаль, изюм, виноградное вино, пастила.
Полтавское сражение открылось 8 июля 1709 года; битва исторического значения не была долгой - в два часа все было уже решено.


Русское ядро разбило паланкин, в котором лежал король, а носильщиков изранило. Карла XII вбросили в седло убитого драгуна, настегнули под ним лошадь. Он кричал:
- Только не плен! Лучше подохнуть в Турции... Вровень с ним скакал ясновельможный гетман Мазепа - изможденный старик в богатом жупане. Стаи птиц с криком пролетали над всадниками. Их нагнал храбрый генерал Спарре, которого Карл XII прочил в московские губернаторы.


- Русский царь не пойдет на мир, пока мы не выдадим ему этого плута! - И плетью он указал на гетмана.


Мазепа, пригнувшись, вонзил длинные испанские шпоры в бока лошади. Пять суток подряд мчались в безлюдном шатании трав и ковылей, устилая разбитый шлях трупами, людскими и конскими. На берегах Буга с трудом нашли одну лишь лодку, в которую внесли Карла XII, на шаткое днище попрыгали самые проворные, в том числе и гетман. Шведов настигла русская кавалерия, король издали видел, как русские вяжут его отважных драбантов.


Дырявая лодка тонула, и король безжалостно повыбрасывал за борт бочонки с золотом, принадлежавшие Мазепе.
Беглецы остановились в Бендерах, где для короля был раскинут шатер...

Продолжение следует...