lubimoe-delo.ru/index.php/archives/72

По одному из преданий первые прибывшие на Урал русские переселенцы были удивлены легкому облачению калмыкских и казахских джигитов, скачущих по бескрайним степям бывшей Киргиз-Кайсацкой Орды. Секрет противостояния лютым уральским морозам оказался необычен: в качестве подкладки под свои легкие одежды они использовали платки, сшитые из козьего пуха. Платки были сшиты без каких-либо узоров, выполняя лишь утилитарную функцию: сохранить тепло своему хозяину.

Такой подход к вязанию пуховых платков изменился, когда за дело взялись русские казачки, начавшие наносить узоры на пуховые изделия. Достаточно быстро такое новшество становилось все более распространенным, и оренбургские пуховые платки становились известными уже и за пределами региона. Необычайный пух оренбургских коз вместе с изумительными узорами завоевывали новых почитателей.

Настоящая слава к оренбургскому пуховому платку пришла в XIX веке. Деревенские рукодельницы стали получать международные награды. Интерес к региону возрос настолько, что заморские купцы приезжали в далекую российскую провинцию за пухом знаменитых коз. Иностранные компании пытались наладить производство в Европе и даже Южной Америке. За тысячи километров увозились козы, но удивительным было то, что уже через 2-3 года после переселения козы теряли свои лучшие свойства и приносили пух, мало отличающийся от пуха обычных коз. Только морозный уральский климат был хорош для оренбургских коз.

Отчаявшись заполучить оренбургских коз, иностранцы стали закупать пух из Оренбурга. Изделия были настолько знамениты, что одна из английских компаний, выпускавшая пуховые платки, делала на них пометку “имитация под Оренбург”.

В XX веке войны и железный занавес советского времени означали окончание эпохи мировой известности Оренбургского региона. Однако это не означало окончания развития пуховязального промысла. Одним из новведений стало использование пуха как оренбургских, так и волгоградских коз. Пух волгоградских коз хорошо подходил для вязания белых платков, что оценили местные рукодельницы.


Другим изменением стало основание Оренбургской фабрики пуховых платков. Мастерами цеха становились рукодельницы знаменитых пуховязальных районов. Саракташские мастерицы по праву заняли видное место на Фабрике. Использование машин открыло широкие возможности для экспериментов: возможность наносить на пуховые изделия фактически любые узоры за короткое время открывало простор для фантазии. Серединка платка вязалась даже лучше, чем вручную.

Снова как и в XIX веке оренбургский пуховый платок оказался в центре внимания, на этот раз в пределах СССР. Прибыть из Оренбурга без пухового платка стало считаться неуважением. Отбывающие в Оренбург неизменно получали одно и то же задание: привезти знаменитое изделие домой.


Фабрика получала большое количество писем с одной и той же просьбой, но почти всегда с сожалением приходилось отказывать: фабрика была не в состоянии удовлетворить спрос даже в Оренбургской области, о других регионах речь идти не могла. Оренбургский пуховый платок стал роскошью.

Изменения в политическом и экономическом курсе страны в начале 90-х принесли перемены пуховязальному промыслу. Дефицит оренбургских изделий в других областях привел к тому, что предприниматели стали возить пуховые платки в отдаленные регионы России, где спрос населения на оренбургскую продукцию был высок даже во время экономического спада.

Однако говорить о развитии промысла в последние 15 лет было бы неверным. Помимо ухудшившегося экономического положения промысла, появилась новая проблема: подделки, наводнившие российские рынки. “Настоящий оренбургский пуховый платок”, от которого через месяц остаются только х/б-нитки, завоевал рынки куда быстрее настоящих изделий, портя имя Оренбургу. На “настоящие изделия с Оренбургской фабрики” наклеиваются такие же “настоящие” этикетки. О ручной работе и говорить не приходится: даже в Оренбурге отличить качественное вязание неспециалисту сложно.


“Да что с тебя взять? Ты даже платок связать не можешь!” - такие слова можно было услышать городской девушке в местных деревнях лет 40 назад. Вязание платка - нечто само собой разумеющееся, то, что деревенские девушки должны были уметь с совсем раннего возраста.

Мария Степановна начала вязать в пятом классе. Почти 70 лет она вяжет пуховые платки, и в свои 80 продолжает лучшие оренбургские традиции. Она живет в Оренбурге в небольшом старом домике. Таких домов в городе много: небольшие одноэтажки, окна со ставнями, деревянные ворота, покрашенные где зеленой, а где синей краской, маленький дворик. Кажется даже запах во дворах один и тот же - запах детства. После продажи такие дома обычно сносятся, а на их месте появляются дорогие кирпичные монументы - офисы или же дома богатых людей. Но пока что домики еще стоят - целыми улицами, кварталами, массивами, даже в самом центре.

В таком доме живет Мария Степановна. Ее пуховые изделия неизменно пользуются спросом у соседей и знакомых, которые не понаслышке знают о качестве связанных ею платков. Чтобы связать изделие, которое могло бы долго приносить радость его владельцу, тратиться немало времени. На паутинку 140х140 см у бабы Маши уходит 2 недели, а на добротный платок 145х145 см и вовсе целый месяц. Хотя Мария Степановна вяжет не все время, а между делом. Постоянно вязать не получается - спина начинает болеть. С этим ничего не поделаешь: труд достаточно тяжелый и для молодых девушек.

“А паутинка через кольцо проходит?”. Мария Степановна качает головой. Чтобы паутинка прошла в кольцо, она должна быть не такой большой (около 120х120см) и более тонкой. Мария Степановна так не вяжет, предпочитая практичность, ведь чем тоньше изделие, тем меньше оно сохраняет тепло. Паутинки у бабы Маши бывают 2 видов в зависимости от узора каймы. image

Одно из заблуждений об оренбургских платках - то, что они связаны на 100% из пуха. Так не вяжут ни лучшие рукодельницы, ни фабричные мастера. Шелковые, вискозные и хлопчатобумажные нити дают основу, а пух - тепло и изящность. На одну паутинку у Марии Степановны уходит около 100 грамм козьего пуха ангорки и одна бобинка шелковой нити. На платок уходит 300 грамм пуха и большая бобинка хлопчатобумажной нити.

Качеству баба Маша уделяет большое внимание. Ее прялки стоят без дела - пух Мария Степановна прядет вручную веретеном и лишь потом соединяет с шелковой нитью. Не все пуховязальщицы поступают так: иногда пух сразу соединяют с шелковой или х/б-нитью, из-за чего пуховый платок становится менее прочным, ведь пух уже не может также хорошо держаться.

Один из мифов о пуховых платках гласит, что они должны быть изначально пушистыми и очень мягкими. Именно такие платки продают в большом количестве у оренбургского вокзала и на Центральном рынке. К ним приятно прикоснуться, и иногородние гости с радостью их покупают, думая, что вот он - желанный легендарный оренбургский пуховой платок. После того, как пух весь вылезет, приходит разочарование и сомнение: неужели легенды об оренбургском пуховом платке - это всего лишь миф?

Марии Степановне, как и многим истинным мастерицам, не нравится такая практика. Чтобы придать изделию пушистость, платок основательно прочесывается гребнем - пух начинает свисать, а через некоторое время после начала использования он и вовсе может вылезти. Настоящий новый пуховый платок не должен быть пушистым. У Марии Степановны новые изделия - мягкие наощупь, но отнюдь не пушистые. Качественные изделия становятся по-настощему мянкими и пушистыми только во время использования, и с каждым месяцем они все больше изумляют своих хозяев. Словно бутон, который становится все прекраснее, постепенно распускаясь.

Долгий кропотливый труд человечество всегда стремилось сократить - почему бы не использовать машинку для вязания? Мария Степановна придерживается более трудоемкого пути. Изделия, связанные на машинке, имеют “перед” и изнанку. Полностью ручная работа таких изъянов не имеет.

У изделий, произведенных на Фабрике, баба Маша находит свои плюсы: во-первых, возможность наносить любой рисунок позволяет воспроизводить достаточно сложные и оригинальные узоры, а во-вторых палантины и паутинки у Фабрики получаются достаточно тонкими, впрочем Мария Степановна все же предпочитает тонкости практичность.

Сама Мария Степановна носит паутинку, подаренную ее знакомой. Баба Маша улыбается: “Сама вяжу, а ношу не свое”. Среди пуховязальщиц принято с уважением относится к качественной чужой работе, даже если своя лучше. Раньше баба Маша ходила на базар продавать свои изделия, сейчас же изделия расходятся по знакомым и родственникам.