Столь высокого рейтинга 10-й канал израильского телевидения не достигал с момента своего основания – даже реалити-шоу «Выживание» не привлекло столько зрителей, сколько документальное кино журналиста Цви Иехезкели. Завершающая, четвертая часть фильма «Аллах ислам» еще не вышла в эфир, а телекомпании нескольких зарубежных стран, включая Россию, Бельгию и Швецию, уже вели переговоры относительно его покупки.
     

   Левые израильские СМИ не стали дожидаться финала: они обрушились на авторов фильма с сокрушительной критикой на другой же день после показа первой серии. Но душераздирающие вопли

«правозащитников» лишь подогрели интерес зрителей к теме, углубляться в анализ которой позволяет себе разве что министр иностранных дел Авигдор Либерман: нашествие мусульман в страны Западной Европы в целях превращения ее в часть всемирного халифата.

        Нет, я не утрирую: именно эту цель ставят перед собой персонажи документального повествования -«экшн», съемки которого велись во Франции, Англии, Швеции, Бельгии, Голландии и других
европейских странах. О халифате мусульмане говорят столь же буднично, как американцы – о вышедшей на финишную прямую президентской гонке.

        Разоткровенничаться перед видеокамерой исламистов побудил израильский тележурналист и комментатор. В ходе рискованной командировки в логово окопавшихся в Европе джихадистов Цви Иехезкели,
в совершенстве владеющий несколькими диалектами арабского языка, выдавал себя за… палестинского репортера! И тут же завоевывал доверие иммигрантов, большинство которых – представители четвертого
(вдумайтесь!) поколения мусульман, пустивших корни в сердце западной цивилизации.

        «Это – хевронская куфия, а это — так называемая арафатка», — замечает Иехезкели, укладывая в дорожную сумку клетчатые головные платки. В Европу можно лететь на отдых или за покупками, а можно и
ради подготовки журналистского расследования.

        Смотришь документальную эпопею Иехезкели – и содрогаешься: многие заповедные уголки Европы сегодня больше походят на города арабского Ближнего Востока. Районы компактного проживания мусульман
занимают огромную площадь. Европейским здесь остается только климат с четырьмя (а не двумя, как в нашем регионе) временами года.
 

       Лидеры крупнейших стран Европы стали осознавать, что «спящие» террористические ячейки обосновались у них под окнами и готовы «проснуться» в любой момент, лишь после американской трагедии 11/9 и последовавших за ней террористических атак в Лондоне, Мадриде и Стокгольме.

Молельные дома или террористическое подполье?
Магнус Нурель, ведущий шведский специалист по вопросам разведки, дает израильтянину Иехезкели адрес мечети: на проповедях в стенах этого богоугодного заведения звучат открытые призывы к джихаду.

        В сопровождении оператора Иехезкели отправляется по указанному адресу. «Палестинских» журналистов впускают в мечеть без особых проблем: свои! На книжных полках просторного холла – брошюры, призывающие к войне с «неверными». Шведы не умеют читать по-арабски. С их точки зрения, мечеть – аналог церкви или синагоги, молельный дом. Но именно в этой «божьей обители» имамы изо дня в день индоктринируют будущих фанатиков-террористов, готовых принести себя в жертву во имя
мирового господства ислама.

        Подростки-мусульмане приглашают «палестинского» журналиста в гости. Скромная квартира. Мать юношей одета по-европейски, но языком страны, в которой живет уже много лет, она не владеет: ей легче
говорить по-арабски. «Кем ты мечтаешь стать, когда вырастешь?» — спрашивает Иехезкели сына
женщины-иммигрантки.
        «Моя мечта — джихад!» — чеканит юноша, и его лицо озаряет мечтательная улыбка.

В британском городке Лутон израильтянину Иехезкели удается пройти в громадную мечеть, построенную в конце 80-х иммигрантами из Пакистана.
        «В свое время, приняв решение перебраться в Англию, многие мусульмане учили английский язык, — замечает автор фильма. — Однако дети и внуки первых иммигрантов сознательно избрали прямо
противоположное направление: в тысячах вечерних частных школ и кружков они прилежно учат арабский язык и штудируют Коран. Четвертое поколение иммигрантов-мусульман сказало «нет!» западной цивилизации».

        В монументальном здании Исламского центра в Лутоне Иехезкели интервьюирует молодого мусульманина, который с гордостью заявляет:
«Ислам сегодня везде: мы 24 часа в сутки ведем активную деятельность во имя создания всемирного халифата — и мы победим».
 

       В Брюсселе израильский журналист знакомится с членами радикальной исламистской группировки. Поначалу они предлагают своему «палестинскому» гостю присоединиться к намазу. К аллаху исламисты
взывают с многоярусной автостоянки. Затем «палестинца» ведут к футуристическому сооружению Атомиум – брюссельскому аналогу Эйфелевой башни.
        «Когда в этой стране вступят в силу законы шариата, бельгийцам придется изрядно потесниться, а затем и вовсе убраться отсюда», — обещает один из активистов исламистской организации «Шариат для Бельгии» (штаб-квартира европейского движения находится в Лондоне).

В ходе беседы с Абу Фаресом, членом организации «Шариат для Бельгии», Иехезкели вскользь упоминает Усаму Бин Ладена.
«Кто я такой, чтобы посметь говорить о шейхе Усаме бин Ладене?! – восклицает Фарес. – Шейх Бин Ладен — шахид, он святой!».
   

     «Четвертое поколение иммигрантов-мусульман готовится к джихаду, — констатирует Иехезкели. — Именно это поколение и представляет собой часовую бомбу, заложенную в Европе».
Без британской чопорности и французской галантности…

         В Лондоне израильскому журналисту удается выйти на шейха Анджима Худари, главу местных исламистов, подозреваемого властями в подстрекательской деятельности. В интервью «палестинскому» журналисту Худари говорит то, чего никогда не сказал бы корреспондентам британских СМИ: «Для нас одиннадцатое сентября – основа основ. После одиннадцатого сентября мусульмане всего мира вернулись к своим корням и погрузились в изучение Корана».

        Катастрофа надвигается и на Францию. Согласно официальной статистике, мусульмане составляют от 5 до 10% населения этой страны, но точное их число (попробуй сосчитать нелегалов!) не установлено.

        Джамаль, тренер школьников из Марселя, с нескрываемой грустью замечает: после мегатеракта в США репутация европейских мусульман оказалась подмоченной. Их имидж серьезно пострадал. К ним стали
относиться подозрительно, а они – в ответ на эту подозрительность – еще больше сплотились в своей ненависти к европейцам.

        «Представители четвертого поколения, родившиеся и выросшие во Франции, категорически отказываются признавать себя французами, — объясняет один из соседей Джамаля. – Но возвращаться в Алжир или Марокко они не намерены. Напротив, их цель – заявить о себе как о
будущих хозяевах Европы!»

        Мохаммед Мрах из Тулузы, ликвидированный в марте этого года в ходе штурма его дома спецподразделением французской полиции, — первый террорист, родившийся во Франции, напоминает Иехезкели. Прошедший обучение в лагере афганских талибов Мрах застрелил в Тулузе раввина
Йонатана Сандлера, двоих его сыновей (3-х и шести лет) и 8-летнюю дочь директора школы «Оцар ха-Тора». В беседе с полицейскими Мрах выразил сожаление лишь о том, что ему не удалось уничтожить еще больше
еврейских детей.
 

       «Мы никогда не остановимся, — говорит в интервью Иехезкели один из членов ячейки бельгийских исламистов. – Нас не устрашит ни тюрьма, ни даже смерть: ведь мы погибнем «шахидами»!»

        Когда у мусульманина, выкрикивающего на Трафальгарской площади или на Елисейских полях призывы к джихаду и созданию халифата, есть лицо и фамилия, когда он обращается к тебе с экрана телевизора,
возникает эффект присутствия. В доверительных диалогах с «палестинским» журналистом европейские идеологи джихада утрачивают элементарную бдительность – на зрителя накатывает реальность!

        «Даже свобода слова уже не является в Европе чем-то само собой разумеющимся, — подчеркивает Иехезкели. – Все основополагающие ценности  западной демократии отвергаются и пересматриваются».
 

       Ничего не видим, ничего не слышим…;
Мэры многих европейских городов продолжают искать причины радикализации ислама в высоком уровне безработицы, особо остро ощущающейся в кварталах бедноты, и в сопутствующих безделью социальных
проблемах. Религиозный фанатизм и антисемитизм занимают полицию в последнюю очередь. Преступления на националистической почве в двадцать первом веке? Этого не может быть, потому что этого не может быть
никогда!

        Факты тем временем свидетельствуют о совершенно иных процессах в джунглях мусульманских кварталов, не связанных ни с безработицей, ни с бедностью. После того как в Бельгии был принят
закон, запрещающий женщинам-мусульманкам носить чадру, здесь вспыхнула настоящая интифада. Мусульмане шли на демонстрации с железными прутами, забрасывали полицейских камнями, жгли автомобили патрульных и рядовых граждан.

«Нам не нужна ваша фальшивая демократия, — орут участники антиправительственной демонстрации. —                   Аллах акбар!»