МЕДНОЕ ПРИДАНОЕ.
        АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН


Свадьба Александра Сергеевича Пушкина и его невесты Натальи Гончаровой постоянно откладывалась. Причина была предельно банальна: у невесты не было ни рубля приданого, а будущая теща Пушкина категорически не желала прослыть матерью бесприданницы. В отчаянии Натали поехала к своему деду – и это был действительно отчаянный шаг, ведь Афанасий Николаевич Гончаров давно уже промотал все свое состояние. Правда, оставалась у него одна вещь, достаточно дорогая, если не сказать – монументальная…

Когда-то Екатерина II приезжала к деду в имение. В те времена Гончаровы не бедствовали и нашли нужным увековечить памятный визит отливкой двухсотпудовой статуи царицы. Дедушка Натали Гончаровой в запале утверждал, что когда-то за изготовление «медной императрицы» заплатил сто тысяч. Скорее всего, лгал, но медь всегда ценилась, и по самым скромным оценкам при продаже этой скульптуры можно было выручить весьма приличные деньги – около двадцати пяти тысяч рублей.

Какое-то время переписка жениха и невесты практически постоянно касалась продажи статуи, ведь от этого зависела дата свадьбы. Пушкин с юмором, но весьма нетерпеливо интересовался в своих письмах, как поживает дедушка и когда, наконец, он расстанется со своей медной бабушкой. Однако расстаться с «бабушкой» оказалось делом крайне проблематичным. Ведь для того чтобы продать этот монумент в переплавку, необходимо было разрешение самого Николая I, которому Екатерина действительно приходилась родной бабкой. Нельзя же просто так распилить великую императрицу!

В получении разрешения принял участие и Пушкин: он лично написал Бенкендорфу о том, что семья Гончаровых владеет весьма неудачной отливкой, изображающей Екатерину II. Пушкин утверждал в письме, что статуей очень дорожат, а переплавить ее собираются лишь для создания новой скульптуры, как можно более точно передающей все величие покойной императрицы.

Хлопоты Пушкина увенчались успехом, и разрешение на переплавку было получено. Но за время всех этих переговоров и переписок цена на медь резко упала, и за двести пудов было предложено всего семь тысяч рублей. Афанасий Николаевич Гончаров с презрением отказался от подобной сделки, а надежды молодых на скорую свадьбу повисли на волоске.

Влюбленному Александру Сергеевичу надоела неопределенность, и он решил найти свой путь к счастью. Поэт заложил собственное имение Болдино, а вырученные деньги передал будущей теще в качестве приданого. Свадьба наконец-то состоялась, и целых два года Пушкины лишь со смехом вспоминали о медной статуе.

Монумент Екатерины II «всплыл» после смерти Афанасия Николаевича Гончарова. В своем завещании он специально отметил, что статуя переходит к Александру Сергеевичу Пушкину «по известным ему причинам». Пушкины в это время проживали на улице Фурштадской и полученное наследство поставили во дворе. А куда еще можно было поставить более трех тонн меди? Не в дом же тащить?

Несколько раз Александр Сергеевич пытался произвести «взаимовыгодный» обмен с государством – получить за статую Екатерины II звонкую монету. Теперь в своих письмах к Бенкендорфу Пушкин расписывал тонкую работу и великолепное качество монумента. В конце концов, для осмотра и оценки статуи к Пушкиным был откомандирован ректор академии художеств Мартос. Эксперт долго осматривал статую и одобрил ее, но довольно сдержанно и без должного восхищения. Тем не менее, Пушкины получили надежду на благополучный исход дела, но радовались они рано. По слухам, император Николай I свою бабку недолюбливал и не спешил подписывать документы о приобретении ее медного варианта.

Прошло время, Пушкины неоднократно переезжали с одной квартиры на другую, но медный монумент с собой не перевозили, и он прижился во дворе дома на Фурштадской. И все же Александр Сергеевич сумел продать бесполезное наследство – всего за три тысячи рублей статую купил Чарльз Берд, владелец сталелитейного завода. С переплавкой он не спешил, и монумент пылился на заднем дворе одного из цехов.

Судьбе было угодно, чтобы государство Российское все же выкупило медную императрицу, причем за очень большие деньги. Но произошло данное событие лишь в 1844 году, и Пушкин о нем уже не узнал…




.