Каждый день меня разрывает нАдвое.
И пока одна половина
беспрестанно кому-то звонИт и пишет,
другая медленно падает
в горловину
подземного мира.
Слышит
топотанье подземных стальных драконов
сквозь толпы полусонной говор,
читает обрывки чужих сновидений,
бестолково
выкрашенные неоном,
дремлет, плавно течёт сквозь стены,
улыбается стражам дверей открытых,
открывает миры иные
в разноцветных окнах
и в них летает -
Вэнди, Дороти, Маргаритой -
мне
половины
в это время
решительно не хватает.
Но потом я задёргиваю гардины
тёмно-серые по голубому,
и по небу течёт серебристое тёмное олово.
Половины
из-под земли вылетают
и сходятся снова.
Это здорово!
Да-да. Я ужасно люблю себя.
Только целого.
Целикового.

Пафосное, опять про себя любимого и недоделанное.
Но кое-кому обещал. Вот. Уж что вышло, то вышло.

Венечке

Если ты хочешь найти, то иди - ищи.
В воздухе, в пламени, в комьях земли, в воде.
Наши желания - тонкая сеть морщин,
рябь на песке,
вязи рун на резном листе.
Если не помнишь желаний - прочти с листа.
Видишь - он помнит, и видишь - всё-всё сбылось?
Лист через влажную землю в рассвет врастал.
А что не свершилось - будет.
Земная ось
дважды опишет свой круг под регтайм светил,
трижды Луна упадёт по воде с небес...
Ты не найдёшь ничего, что не хочешь найти.
А то, чего хочешь,
нужно ль оно тебе?
Наши желания - ветер в листве берёз,
блики далёких звёзд на воде реки,
если сегодня ты хочешь любви до слёз,
не отведёшь ли завтра своей руки?
Мы одиноки - везде,
даже если мы -
листья травы в бесконечных полях весны,
или как трепетный снег из перин зимы -
колкий кристаллик льда на лучах ресниц.
Холод повеет - мы сникнем,
к земле на грудь,
жаром дохнёт - мы растаем,
слезой к губам.
Если ты хочешь найти, впереди - твой путь.
Кто-то пройдёт потом по твоим следам.

Я же - трава земли под твоей ногой,
снега кристаллик -
не видно, и не смотри.
Даже если когда-то растаю, паду травой,
знай, я - не рядом.
Я - у тебя внутри.

да, забыл сказать.
Если вы будете летать самолётами Аэрофлота
(и если вы родились до 1990 года),
попросите у стюардессы не чай, а кофе.
И вы погрузитесь в глубокую ностальгию.
Оно (это оно!) не имеет никаких, даже отдалённых, признаков кофе,
но зато один-в-один - та странная опалесцирующая жидкость, которую давали в детстве в буфете школьной столовой.
Как они это делают?!!

"Ну же, давай, ты так делал однажды,
что тебе стоит выйти на бис?
Грохни к чертям нашу новую башню,
господи, мы уже все заждались"
(с) Литвен


Он сидит, где-то там, в небесах
прячет свой раскалённый мозг в ватные облака,
осипшее горло кутает в ветер Сахары,
- Эти семь миллиардов людей - думает Он -
ах, как от них раскалывается голова!
как их страх и крик навевают во снах кошмары!

Ну ладно - думает Он - тем дай насущный хлеб,
или чтоб не болело в груди - это, в общем, можно.
Жаль - у ангелов дыры практически в каждом крыле
или натёрты мозоли
твёрдые, как подошвы.
Заколебались,
мечутся, бедные, вверх и вниз
чёрные пятна бессоницы под глазами,
стали
совершенно невидимыми, а с ресниц
падают звёзды
от Бостона до Рязани.

Но -
тем любовь подай,
этим - ни-ни, исключительно чистый секс.
То сотри с Земли этот затхлый мир, то заделай чудо,
этим нужен драйв... или нет - чтобы сдохли все ...
тишины бы мне!
Хоть минуту.
И ещё пятнадцать - в Москве кому-то.

Я устал - Он думает - Боже, как я устал!
Что им надо ещё от меня, чего им надо?
Я же всё им дал.
А их память опять чиста.
Как девятый вал - эти руки, проклятья, взгляды.
Если в каждом - я,
значит, семь миллиардов меня больны.
Ангелы сбились с ног, им не справиться с этом веком.
Люди - думает Он -
дайте отдыха до весны!
И пришлите на помощь.
Не ангела.
Человека.

Вернулся из Краснодара, отдавали замуж Шато Тьели, всем привет с солнечного Юга, фотки и разбор почты ночью.

А я люблю тебя. А ты не знаешь.
Ты думаешь, я просто так пишу,
что я тебя люблю, что я скучаю,
что это всё - практически случайно,
и я вверяю здесь карандашу
стихи к другой - загадочной, далёкой,
незнамо как и неизвестно где,
что не она читает эти строки,
твой взгляд скользит по ним. С улыбкой лёгкой
ты думаешь: ну вот, опять не мне
воспоминаний трепетная стая -
моря, проливы, шхуны, паруса,
волшебный голос, кожа золотая,
в приморских скалах лестница крутая
и всякие другие чудеса.
А это ты. Да-да, вот ты - а кто же? -
которая в экран сейчас глядит.
Я вижу: взгляд становится всё строже...
Ах, Боже мой, мой замысел, похоже,
опять до неприличности раскрыт :(
Какой обман - писать любой, случайной,
кто забредёт, скучая, на мою
страничку! обволакивать речами...
Ты укоризненно пожмёшь плечами.
И не поймёшь, что я
тебя
люблю.

Приходите

Взять бы - взойти на вершину самой высокой-высокой горы,
и подняться потом на великую башню, к зеркалу неба,
руки раскинуть под ним, словно лучи восходящего солнца,
сколько уместится, влить себе воздуха в клетку грудную
и закричать что есть силы, чтоб услышали все на планете:
Что же вы, люди? Что же вы сделали с этой Землёй и с собой?

Иссекли её кожу, железные иглы в вены вонзили,
вылили кровь её на поверхность морей, на травы, на степи,
чистую воду Мзымты-реки испачкали мутью и грязью,
связали друг друга верёвками лживых, пустых обещаний,
и жить не даёте друг другу свободно, спокойно и вольно,
что же вы, люди? разве для этого эта - короткая - жизнь?

Вот я восхожу на вершину великой горы, к самому небу -
травы шумят под ногами, деревья роняют жёлтые листья -
у подножья всё мельче становятся здания, люди, машины,
вот они уже все - как жучки, как букашки, как мелкие мошки.
Я поднимаюсь наверх по башни истёртым гранитным ступеням,
я смотрю - а внизу нет людей, их и вовсе не видно отсюда,
только серые тучи бегут и, спеша, в горизонт улетают,
только огромное небо, и в нём - голубая луна - вот и всё.

И никого. И никто не услышит меня. А небу - что скажешь?

Чтобы хоть кто-то услышал,
надо снова спускаться с вершины в долину.

И первая женщина говорила:
нас с тобой повенчала иная сила,
я навсегда тебя полюбила,
я крестила детей с тобой, я страдала,
ты - предатель, воткнул в мою спину жало,
ты меня променял на бардак вокзала,
ты обязан вернуться, ты жизнь мне должен,
а иначе тебя покарает Боже
тоже.

А вторая женщина обещала:
никогда не забуду, ты - лучший самый,
ты - для любви без конца начало,
но - печально - я жизнью твоей не буду,
за тобою вслед не пойду повсюду,
называй хоть стервою, хоть Иудой...
Я люблю. Но вот только не буду рядом,
не грусти под шорохи листопада -
так уж надо.

Третья женщина всё молчала,
не кричала, светила в глазах свечами,
обнимала да молча постель стелила,
просыпаясь, на кухне посуду мыла,
только спросила: Ты ж не случайно?
Значит, нам с тобой - до причала.
И, конечно, никто никому не должен,
просто рядом наш путь проложен,
а уж будет он прост или страшно сложен -
это позже.

И вот - что тут можно назвать любовью?
Кто же любит из них?
Все трое.

Не болей, любимая, не боли.
Слева стрелки сходятся на нуле.
Словно лодки замерли на мели,
словно в лето холоду намели.
Не боли, любимая, не болей.

Ты болеешь - и,
словно без ключей
бродишь где-то в дальней
чужой стране.
Да и что - ключи? Каждый дом - ничей,
в нём ничьей ни помощи, ни врачей...
Знаешь, ляг мне в ямочку на плече
и усни. И жар отойдёт к Луне.

И луна засветится там, вдали,
станет ярче, больше и горячей
и укатит жар за края земли,
где плутают в холоде корабли...
Не болей, любимая, не боли,
нет надёжней ямочки
на плече.

Как на тысячах снимков на Фото.ру
ляжешь в шпалы, в осени светотень.
В пятнах жёлтых прожекторов ввечеру
твой фотограф, видимо, видит дзен.
Обними свет осени, обними,
пусть сюжет не нов, хоть печалью вой.
Ты такая светлая, чёрт возьми,
что ж такая грустная, Боже мой?

Здесь, по этим рельсам не простучит,
не промчится поезд в другую жизнь,
здесь с листвой на землю слетел в ночи
и шагает (только зачем? скажи!),
на колени белых берёз смотря,
по ступенькам чёрных на чёрном шпал
голубоглазый пацан-сентябрь
в поднебесный, дальний ещё вокзал.

А твои колени белей стократ,
и ещё прохладнее пальцы рук,
и дрожит под пальцами аппарат,
и звенит в ушах тишина вокруг.
Ляг на шпалы, милая. Нас укрыв,
пусть играют тени сосновых стен
Я поставлю камеру на штатив.
Я сниму тебя.
И познаю дзен.



PS Считается, что дзэну невозможно научить. Можно лишь подсказать путь достижения личного просветления. Дзэн — это способ ощутить свою естественную природу, течение и желания своей души. (c) Википедия

стихи новых для меня авторов я читаю лишь до первого попадания слова "лишь". Или "ведь".
Потому что дальше будет грустно.

день был вчера длиной просто-таки в тысячу километров. Сначала на работе ни фига не считала моя считалка, и я хотел её убить апстену. Но к 6 часам вечера она вдруг начала считать. Потом в нашем с Настей гнезде обнаружился квартирник Хельги - совершенно замечательная девушка из Питера, её песни доставили огромаднейшее удовольствие - и с ней куча всяких кавайных людей, почти всем я вдогонку раздарил сборники поэзии Лиру. При этом почти всем желающим удалось почитать свои стихи, хотя бы понемножку - а там были и Света Фристашка и Венечка, и ещё какое-то новые только что возникшие сказочные создания. Скромно не стал читать стихи только Митридат (Дима Колотиевский), несмотря на то у него как раз были и кое-какие новые. К концу вечера появились Костя и Крис Аивер и доставление Сильверу удовольствия началось снова, потому что они привезли и кое-какие новые песни и стихи. К 11-ти вечера мы встретили Настю и пошли петь и читать в измайловский лес, и тут Митридату, наконец, тоже удалось изложить наболевшее в тёмноту ночи и наши уши. Это реально потрясающе. Народ угомонился только к 4-ём утра (как это выдержала Настя, которая в 7 встала на работу, я боюсь даже предполагать), сонных и пребывающих по большей части в иной реальности я отвёз их на метро и благополучно добрался до работы. О чём вам и докладываю. Ан шанте!

PS А, да, Костя немножко поснимал видео. Обещал через пару дней выложить, буду цитировать в Контакте.

Что же ты, светлая, больше не пишешь стихов?
Раньше они у тебя выходили легко
Будто внезапно срывался защитный покров,
Так, что таяли тени.
Или как будто снималась, сползала вуаль
И открывала лица карнавальный овал,
Нежную шею и хрупкой спины вертикаль
И текла по коленям.

И раздвигались внезапно границы Земли,
В ритмах твоих уходили в рассвет корабли,
Птицы взлетали, а листья деревьев вели
Долгие споры,
Что - там, где птицы найдут свой приют?
Где кораблей якоря на песок упадут?
Где их матросы хмельные куплеты споют?
И когда это - скоро?

Или ты скажешь: всё сказано, нет больше слов?
Все корабли довезли до портов свой улов,
Всё уже было - любовь и сраженья полов,
Пена на пирсе?
Всё уже было - по кругу, по кругу полёт,
Птиц, облаков и планет.
Но - на лето вперёд
Солнце сместилось в Галлактике. Время идёт,
Мир изменился.

Время сменилось. Дорог поменялись концы.
Рухнули старые, новые встали дворцы,
Ходят по крышам московским другие птенцы,
В солнечном храме
Снова картоном вдоль стен затянули леса,
Мир всё забыл. Его снова нужно спасать.
Кто позовёт нас туда, где рассвет без конца,
К небу - стихами?

Ты же знаешь - кто 'я.
Ошалевший от шума и гама
говорливых проспектов беспечный взьерошенный мальчик.
Он с игрушечной саблей в руках и с босыми ногами
по весне и по лету в асфальтовом дворике скачет.

А уже эскадрон растерял половину состава,
и бойцы полегли, несмотря на игрушечность битвы.
Кто лёг вниз - по подвалам, налево, а кто-то - направо,
да и мальчик в пылИ. Но надежды ещё не разбиты.

У него позади - целый век, километры и страны,
и огни городов. И игрушечной сабельки сила
так звенела в ушах, что запальчиво и беспрестанно
самых близких врагов, самых преданных женщин косила.

И куда он так скачет? Что там впереди? Неизвестно.
А в глазах - Сирион и дворцы или тьмы порожденья,
там сверкают крылами драконы, там злые принцессы
покоряют весь мир, не желающий освобожденья.

И продолжится бой. И ещё будет много печали -
как от новых ошибок-потерь, так и сбывшихся прежде.
Но звенит звонко сабля в руках. Светит свет. Скачет мальчик.
Счастье будет. Оно впереди, если живы надежды.

по истине не говорят, не ходят и не скачут.
по ней, поистине, порою горько плачут.

Что же болью твоя любовь тянется,
По сердцу слабому, по руки линиям,
Все хорошо… но петлею кажется
Формула с нежностью недопустимою.
Как же тебя сохранить? Мгновеньями?
Как же суметь не раздать эти капельки
Нашего счастья и вожделения,
Глупый цветочек любви аленькой?
Словно безумная, копаюсь в истинах,
Чувства, как морфий, как преступление,
Мне бы избавиться, смыть тебя ливнями,
Возненавидеть до исступления!..
Только во мне что-то сопротивляется,
Просит, хоть кубик по венам, милого,
Просит еще и еще тебя-капельниц…

Благослови меня, Господи, сильную!
© Анна Чеширская

И лунный свет возможно описать в сплетеньях формул,
в графиках и цифрах.
Но как Луны мерцают полюса
и тянут боль из сердца, чтоб утихла
она в груди до капли —
словно нить из глубины Вселенной —
не опишешь.
Луну и невозможно с неба смыть,
и сохранить на мокрых скользких крышах.
Остановить движение нельзя,
не пробуй — только вырвешь время с корнем.
Пусть лунный свет останется в глазах. Пускай
они его запомнят
и светят нежностью и ласкою везде —
во тьме и в буйстве яростного солнца,
И он опишет круг по пустоте
и вновь — к твоим рукам,
к твоим глазам -
вернётся.

"По правилам нужно драться и расставаться. Любить по правилам невозможно.
Если у тебя это получается, то это совершенно точно - не любовь".
(с) мой дед Сергей Алексеевич Ершов


Избавь нас Бог от правильной любви -
с аналитическим и взвешенным подходом,
с учётом времени, календарей, погоды
и мнений строгого, но честного жюри.

Увы, никто не без ошибок - се ля ви,
но то, что было в прошлый раз ошибкой,
возможно, станет самой первой скрипкой
при исполнении симфонии зари.

И, может быть, один её аккорд
взорвёт тяжёлых серых туч бесцветность -
как молния. Ей-Богу, Ваша Светлость,
к чертям аналитический подход.

Пусть бьются стёкла, чашки, зеркала,
пусть пьедесталы падают и снова
встают на площади. Пусть будет слово
и тишина - как пуля из ствола.

Пусть лес звенит, и тут же, вмиг летит
во все края рой лишних щеп обильно.
Всё правильней, чем заводить будильник,
чтоб не забыть напомнить о любви.

Уж раз забыл - забыл. А если нет,
то не по графику, а просто только вспомнил -
и океана захлестнули волны,
и небо хлынуло дождём в ответ.

Мы - это мы. Какими сотворил
Ярило-жар нас в бесконечной Яви.
Избавь нас, Бог, от разных умных правил
в стихах, в печали, в счастье и в любви.

...сможешь просто любить?

ну скажи мне, откуда ты весь такой правильный,
четко выложен схемами, странными цифрами,
каждый шаг твой осмысленный, четкий и праведный,
управляешь негласно любимыми жизнями.
ну скажи, разве важно уметь слагать формулы,
и зачем знать количество счастья в желаемом?
а ведь просто мечтать, не смотря на исходные,
все ж намного приятней и не иссякаемо.
не нужны никому эти ровные линии,
и расчет по минутам бухгалтерским почерком,
это все хладнокровно, обклеено инеем…
сможешь просто любить?
© Анна Чеширская, 02.08.2011. Номер публикации: 10050-22109/020811


… я бы рад. Только дОчиста
выгорают страницы любви в ярком пламени,
до белесого снежного одиночества.
Остаются секундные воспоминания
от бесчётных ночей или дней, да и прочего.

Остаётся одно изумление — странностью
дней и месяцев полного исчезновения
в бесконечности нашего мироздания,
в беспокойные сны и аллеи осенние.

От того-то и пишет поэт строчками,
а художник — картины и фотографии,
чтобы что-то осталось ещё, прочное.
Ну а я… я рисую любви графики,

я пишу для неё диаграммы, формулы,
я рисую на сердце проекции сил её.
Не бери ты себе это всё в голову.
Это я (так) люблю тебя, моя милая.

"Нет прекрасней и мудрее средства от тревог, чем ночная песня шин" (с) В. Берковский.

К чему все эти нервы, слёзы, крики, выкручивание пальцев, мыслей, звуков, метанья дум, смятение души,
когда есть ночь, небесный свод великий, колёсный перестук и песни шин?
И ничего на свете нет другого целительней для сердца и ума.
Ну разве что- течение мелодий в страну, где лето. Где всевластно слово. Где вслед за осенью приходит не зима,
а сразу же - апрель и май. Где на восходе из птичьих криков возникают снова мелодии, миры. И жизнь сама.
И я когда-то нервы рвал на части - как струны, рассекая пальцев кожу.
И клял судьбу и бился от несчастья об эти стены - мотыльком в стекло,
но, всё же, знал - Вселенная не сможет помочь ничем, пока не стихнут страсти,
и слух в единую мелодию не сложит дороги звуки - тихо и светло.
И я - когда-то, в прошлой жизни, прежде - всё ждал и ждал, когда оно случится:
Стук в дверь. И сразу - счастье на пороге. И кадры из любимого кино.
Все слёзы - это капельки надежды. Несбывшихся. Несбыточных, конечно, - раз не сбылись. Перо от синей птицы -
совсем не птица. Птица - за окном.
А всё, что есть у нас - дорога к горизонту. И ритм берёз и сосен для начала.
Есть такты, ноты, слов переплетенье, гармония Вселенной и души.
Вот только ощутить её - не просто.
Сначала нужно, чтобы замолчало всё, что кричит. Всё, что играет с тенью.
Услышь дороги свет. И запиши.

Если взять бесчётное множество самых реальных камней
И потом понастроить из них огромный-огромный город,
Поселить в нём людей, миллионы машин и зажечь миллионы огней,
Так что всё это будет похоже на дальние синие горы,
Где среди облаков и высоких вершин, и широких долин
Стаи звёзд разноцветных, летящих в ночи, затерялись,
Всё равно он не станет живым. Просто станет одним
Из вещей, создающих всемирную нереальность.

Потому что реальность совсем не такая. В ней сосны стеной,
В ней темнеющий лес отражается в синей воде с облаками,
В ней покой. И танцует чуть слышно огонь золотой,
В ней реальные люди сидят у костра, обхвативши колени руками.
Люди курят задумчиво. Пьют из кружек дымящийся чай
Или танцы танцуют с огнём, позабыв про усталость.
Говорят о любви, теребя разноцветную нить у плеча,
А потом постепенно уходят. В свою нереальность.

Что реально? Что вечно? Увы, и любовь коротка, словно жизнь.
И сгорает однажды костром, даже если была она выше
Самых горных вершин. Ярче солнца. Внезапнее лжи.
Глубже впадин морских и нежнее фиалок Парижа.
Но ничто больше не зажигает такие огни,
Что они на века освещают великие тайны.
Стань со мной. Будь со мной. Из реальности руку ко мне протяни,
Преврати эту жизнь, этот мир, этот призрачный город -
в реальность.

А вот и ваша дверь! А за ней...

Ваш мир состоит из множества дорог, пространственные связи здесь отсутствуют, и отправившись утром к горам на востоке, вы можете вечером оказаться возле моря на севере. Ваш мир такой же заядлый путешественник, как и вы, поэтому его география все время меняется, не обращайте внимания.

Пройти тест

Вниз не летают



а также
http://www.youtube.com/watch?v=J5Va_VT9NBk
http://www.youtube.com/watch?v=MCvmYNDuBgI
и
http://www.youtube.com/watch?v=BuyIJuyUipU

Да, кстати. У меня планируется квартирник 16-го июля. Собираются Крис, Костя, Ри (наш График), Шарлотта (я надеюсь), Веснастя, кто ещё - пока не знаю. В программе - стихи, песни, коктейль "нежная провокация", и я тоже могу что-нить почитать и спеть, если останется время. Собирайтесь, звоните и приезжайте!

Планирую быть в Минске 9-10 июля.
Привезу заодно сборники Лиру-2.
Кому в Минске нужны - напишите, чтобы мне не везти лишнего.

А вообще - се ля ви - не признать нельзя,
нам, похоже, не светит тихая старость.
У меня - совершенно чокнутые друзья!
Как оно говорится - уж что досталось.

То их тянет в дождь - танцевать и петь,
то читать стихи немым пассажирам.
Это свет луны, это звёздный свет
в их крови беспричинно течёт по жилам.

И они - ярче света, темнее тьмы,
мглистей поздней осени, жарче лета.
Ничего не поделаешь - это мы -
то ли ясный свет, то ли тень от света.

Мы - и волны, мы и морской песок,
смыть его волна никогда не сможет.
Если солнце в небе придумал Бог,
значит, тень от солнца придумал Он же.

Вот вам Ри - золотистее октября,
Хэл и Света - потоки природной силы,
Вот Шарлотта и Стеша стоят в дверях...
Кстати, Настя, нам Костя и Крис звонили.

Значит, снова будет бессонной ночь,
Крис в завязке - толку? Мы ж знаем Крисси...
Кстати, где ты там бродишь, дочь?
Снова красишь лето малярной кистью?

Снова красишь небо? И мы с тобой
нарисуем закат, уходящий в утро,
купол неба, как водится, голубой,
над котором - Кто-то извечно мудрый,

кто сложил Вселенную из частей,
кто придумал жизнь и аккорд гитарный,
кто придумал в шутку моих друзей,
чтобы я никогда больше не был старым.