с тупым безразличным ёрзаньем по сантиметру запихнуть в узкий просвет машину в переулке за углом, захлопнуть лениво спиной дверь, уткнуться лбом в дверь лифта, поднимаясь на 8 этаж, сбросить сапоги в угол в прихожей, выпить бокал виски с колой, упасть на кровать и бродить в снах по широким лестницам, коридорам, залам и мучительно вспоминать, чего это я ищу, а потом внезапно понять и подумать, что лучше бы уже и не вспоминать, потому что даже если бы я тебя и нашёл, то это совершенно ничего уже не изменит...

Что ж, Гюльназ, не поёшь своих песен, что ты в сторону смотришь стыдливо?
Или султан тебе не интересен, или ты ему в снах изменила?
Знать, играет зурна грустно слишком, и ковры стали жёсткими тоже...
Ты вчера целовалась с мальчишкой, распалённым до капель на коже?

Ах, как жарко он, жадно глазами прикасался к груди и коленям!
Словно нервно их трогал руками, будто ждал от небес откровенья...
Но, Гюльназ, всё проходит. И это - под усталой зурны завыванье
Канет в памяти омут, как в Лету. Всё пройдёт, растворится, растает.

С нами будет лишь память и волны тонких белых узоров на коже,
И шаги безымянных, безмолвных в темноте сонных улиц прохожих,
Что проходят - и нет их. Лишь свечи вздрогнут, словно от эха касанья,
Положи шёлк волос мне на плечи. Спрячь глаза. Наше - только молчанье.

Наши - только лишь звёзды над морем. И песчинки минут, где мы рядом,
Что навек потерялись в просторе бесконечных песков Ширабада.

"Where do we go from here?" (Keep Talking. Pink Floyd)

Где ты дышишь вдали от меня, что ты там ищешь?
По каким дальним улицам ходишь, стуча каблучками?
Там, наверно, такое же небо - ни выше, ни ближе, ни чище,
Только нет моих слов, моих глаз, моих плеч под руками.

Там - не я. Почему? Что ты чувствуешь этой зимою?
В этих стЕнах меня ещё нет, а они тебя греют?
Почему твои слёзы я чувствую так, если ты не со мною?
Кто собрать с твоих глаз их с печалью губами сумеет?

Слышит ли в небе хоть кто-нибудь наши прошенья?
Почему я не встретил тебя этим днём, эти вечером, ночью?
Нам так мало осталось, мы уже не успеем устать от свершений...
Где же ты, маленький, нервный мой, хрупкий цветочек?

Где? В чьи лица ты смотришь - то зло то с приветом?
Чьи надежды ты гасишь в сердцах - без меня - безмятежно?
Я - на пределе. Подскажи, с каким вылетать к тебе ветром?
Где ты, стерва моя? Кто? ... бесценная, тихая, нежная ...

«Давайте же начнем! — сказал Морж, усаживаясь на прибрежном камне. — Пришло время потолковать о многих вещах: о башмаках, о сургучных печатях, о капусте и о королях!»
Л.Кэрролл (перевод К.Чуковского)

Ах нет, не утешай меня словами!
Они обманчивы. Утешь меня улыбкой,
движеньем света между нашими глазами,
и звуком голоса по телефонной нитке,
но только - ни про что, без философий -
Ручьём в весну зовущих интонаций:
про горы и подруг, вино и кофе,
про жизнь свою...
                            А, впрочем, это - вкратце,
чтобы оставить для дальнейшего волненья
те темы, что пора бы нам начАть и
вплести в узор легчайших рассуждений
о королях, капусте и печатях...

А вера в вашу верность является ограничением свободы?

А давайте с Вами станцуем танго
Просторов дальних и быстрых ветров,
Танго заснеженных полустанков
И серого неба в обьятьях кедров....



Ты мне скажи "не сейчас",
                                 но сожми пальцы рук моих,
Ты головой взмахни,
                              но глазами зови меня,
И упадёт с небес
                       вечер,    
                                 скрыв собой нас двоих,
И заблестит луна в волосах,
                                          серебром звеня.
 

Подожди -
ещё не время
Разнимать
касанье пальцев,
Отложи
свои сомненья,
Пусть они тают как снег
                                 в этом белом танце.

Не говори, слов не нужно,
                                        они пусты,
Нас разделяет всё.
                            Но сегодня танцуем мы.
Лишь на проход сквозь ночь,
                                        лишь сейчас
                                                   Вы со мной на ты,
На танго холодных вьюг
                                  посреди зимы.

Поведи
плечом капризным,
Протяни
руки спасенье,
Каблучком
по этой жизни
Вызови в сердце в ответ
                   перестук весенний.

Не говори. Невозможно сказать в словах
Всё, что в глазах нарисует вечерний свет.
Ты - не моя. Но дыхание на губах
Я ощущаю твоё. И другого на свете нет.

Посмотри -
за нами кружит
белый снег.
Следы заносит.
Оглянись.
За нами стужи,
И ангел убитой любви за плечами
                                                  прощенья просит...

Не говори, слов не нужно, они пусты
Нас разделяет всё. Но сегодня танцуем мы.
Лишь на проход сквозь ночь и сейчас Вы со мной на ты,
На танго горячих снов
                                  посреди зимы.
   

Это был такой медленный-медленный ритм,
Взгляд - от звука закрытой двери до мерцанья заката,
Плеч разворот - когда разожглись фонари
И - по ступеням - заглохшее в окнах стаккато.

Быстрый по улицам нервных шагов перестук,
Па-де-бурре между улиц, мостов, переулков,
Взлёт - как прыжок в никуда. Лифта мягкого звук.
Снова взгляд - в жёлтый сумрак,
                               тревожный, манящий и гулкий.

И - фигуры молчанья. Свеча в шелестящей тенИ,
Что не может теплом даже пальцы ладони наполнить...
Ровно в час ночи реклам выключают огни
И подсветку на доме напротив.
                                            А ты это помнишь?

Если помнишь - забудь. А не то попадёшь в этот ритм
Медленной жизни, кружащей отдельно от тела,
И свеча снова вспыхнет внутри - и бессильно сгорит,
Как когда-то сама ты зажглась и бессильно сгорела.

"Мне нравится, что вы больны не мной" (М. Цветаева)


Что хорошо - твои глаза не лгут.
Они спокойны, глубоки и откровенны,
Они не ищут, не сулят и не зовут,
И не пророчат счастья и измены.

Ты вся - как бликов солнечных игра,
Всего лишь женщина - и всё. Каприз природы.
И не глупа, и не до одури мудра,
Слегка пьяна - от собственной свободы.

В глазах - синь севера, а в танце рук - восток,
Каким же ветром, где тебя носило?
Ах, как бы я любил тебя, когда бы смог!
Ах, как бы ты меня, когда б могла, любила!

Но, слава Богу, нам не разорвать
Завес небес над грустною отчизной.
Не бить сердец, не верить, не взлетать,
И не построить рай и ад из этой жизни.

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

Любви Тебе - нашей к Тебе, нашей друг к другу, Твоей к нам и удачи во всём!

Офигеть, как это близко!


Быть ли нам одной из этих пауз, что остались меж нот?
Плыть ли отражением при свете чьих-то любящих глаз?
Всё, что ты мне скажешь, через сто лет будет просто смешно,
Всё, что здесь однажды повторится, повторится без нас.

Что тебя здесь держит, кроме пары беспокойных светил?
И есть ли здесь хоть кто-нибудь, кто скажет "ты уйдёшь - я умру"?
Меньше и не стоит даже нервов, а, тем более, сил,
Звёзды за окном горят так ярко, что ослепнут к утру.

Всё равно, куда бы не привела нас река-поводырь,
Струны тростника научат музыке, свободной от слов,
Это ли не первая причина, чтобы жить у воды -
Трогать отражения плывущих глубоко облаков?

Это ли не вера, что тебя на берегу стережёт?
Правда оказалась так проста, что до сих пор не понять,
Быть ли нам одной из пауз, что остались меж нот?
Ждать ли, когда всё здесь повторится, чтобы вернуться опять?
 
(с) Александр Щербина

"Гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных людских пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри" (М.Булгаков)

Нет у меня никакой  половины. Видимо, мы с ней действительно и окончательно разминулись во времени.

Или она ещё не родилась, и теперь ей предстоит всю жизнь в шуме городов и машин пристально вглядываться в лица прохожих, знакомых и незнакомых мальчиков и мужчин, и никогда не найти в них меня.

А, может быть, она сто веков назад сидела в тёмной пещере, завернувшись в оленьи шкуры, тихо задумчиво смотрела на огонь и предчувствовала, что никогда меня не увидит, что я появлюсь в том, уже другом мире ещё только через несколько тысяч лет. И отражения языков пламени мерцали как звёзды в её влажных карих глазах.

Она одевала тяжёлые платья из парчи со множеством золотых украшений, укладывала и помадила тёмные каштановые волосы, и потом долгим пустым взглядом смотрела в глаза сотен мужчин, добивающихся её благосклонности, но ни один из них не трогал её сердца. Потому что это был не я. И в застывших глазах вспыхивали и гасли огоньки сотен свеч, ни одна из которых не могла согреть её руки.

Она водила хороводы над широкой чёрной рекой под огромными звёздным небом, по краю которого всю ночь теплилась неугасающая заря, сначала вечерняя, а потом утренняя, заигрывала с высокими кудрявыми юнцами, сгорающими от желания, а потом убегала в лес и долго-долго стояла там в серой темноте, обхватив ствол высокой сосны. Потому что чувствовала, что меня нет там, среди них,что только скука, тоска и тяжёлый труд, безумье наигранного веселья и утреннее похмелье  - вот и всё, что ещё предстоит в этой пустой жизни, и ни секунды действительного счастья.

Она всматривалась в тёмные зеркала в коридорах дворцов, уйдя из бальной залы, вслушивалась в эхо, которое смешивало звон шпор и бокалов, топот ног, звуки голосов и скрипок, завыванье вьюги за окнами и понимала, что никогда в жизни не услышит моего голоса и не почувствует тепла моих рук.

Она коротко стригла свои мягкие волосы огромными ножницами, одевала на длинную шею лёгкий газовый шарф, обувала мягкие шнурованные полусапожки на невысоком каблуке и шла вечером в ресторан, где встречались художники, поэты, революционеры и просто всякие сумасшедшие и алкоголики, и громко смеялась вольным шуткам, демонстрируя свою независимость. И просто умирала от тоски, глядя из-под полуприкрытых век на весь этот сброд, потому что ей было скучно, скучно, как в пустыне, так как здесь не было ни одного, равного ей. И не могло быть. Я ещё не родился тогда.

Её нет на земле сейчас. Есть я. Есть время, через которое нельзя перепрыгнуть. Есть миллионы чужих людей, которые что-то ищут, ждут, переживают, мечтают о чём-то. Но мне нечего искать. Я уже не нашёл. Мне ничего не надо. Мы разминулись навсегда. Если это не ты.

 

 

 

 

До какой же степени должно замёрзнуть сердце, чтобы бояться боли от человеческого тепла?

Всё когда-то опять повторится в веках, через многие годы,
После поисков долгих. А скольких - и небо не скажет.
Мы вернёмся с тобой в этот мир под напев непогоды,
Чтобы встретиться снова. Или не мы уже? Это не важно.

Только снова в глазах оживут звёзды новых Вселенных,
И века пролетать будут в долгих объятьях безмолвных,
И вопросы - про время, про страх и любовь - неизменно
Круг за кругом опять прозвучат в одиночестве сонном.

И тогда те,  другие  - быть может - найдут все ответы,
Что помогут остаться душою на горных вершинах,
Чтобы им не кричать по ночам от отчаянья "где ты?"
И любовь не душить день за днём...
                                                    Жаль, что мы не нашли их.

Потому что, я знаю, ответы есть где-то на свете,
Жизнь, конечно, не сказка, но сказка - её отраженье,
А находят легко их - ты помнишь ещё? - только дети,
Взрослым проще обычно бывает признать пораженье.

Счастье - птица без клетки, свободно летает в просторе,
Но к земле опускается, мы же не раз с ней встречались,
Только руки ей нужно подставить, по собственной воле.
Счастье - есть, и одно.
                                    Что же мы от него отказались?

Вот, наконец, и снег.
Как же я долго ждал!
Он, наконец, здесь,
Спасеньем моим настал,
Он занесёт за час
Память твоих слов,
Память твоих глаз,
Терпких твоих снов,
Губ твоих боль и жар,
Пальцев твоих лёд
Белою навсегда
Вьюгою занесёт,
Белою простынёй
По трупу моей любви...
Вечный тебе покой!
Ты только спокойно спи,
Не береди ума,
Не восставай из льдов,
Пусть навсегда зима
Выморозит любовь,
Боль её, запах, звук,
Горький её настой.
Амен, мой милый друг.

Снег оживёт весной.

"...не потому, что от неё светло,
а потому, что с ней не надо света"
(И.Анненский)

Пусть нет любви. Есть только сны зимы.
И в пальцах - холод, лёд в глазах и мыслях.
И я с тобою в смятых складках тьмы
всего на миг. Но это - время жизни.

И мне уже так не открыть себя,
как в дни, когда любовь была на свете.
Но, всё же, ты - со мной. Пусть не любя,
а только вспышкой памяти о лете.

И - темнота. И - холод. Тишина.
И снег за окнами устало-грустно крУжит.
Пусть нет тепла. Но ты со мной была.
И больше - даже счастья мне не нужно.

Я вовсе не хочу подрезать тебе крылья. Я просто хочу, чтобы ты летела на них ко мне.

У всех есть право любить. Лишать меня этого права - это тоже ограничение свободы.

Есть вещи, в которых я бы даже предпочёл быть не первым. Но последним.

Спасибо за то, что потратили время на эти вопросы. Я не могу утверждать наверняка, но мне показалось, что в Вас живет душа челесты!

Перезвон хрустальных колокольчиков. Нереальный звук, словно принесенный сюда из какого-то другого измерения. Вспомните, например «Танец Феи Драже» — узнаваемая гармония музыкальных блесток :-). В каком же странном мире вы живете. Он не похож на остальные – он отражение других возможных миров. А вы сами – человек, превративший в искусство собственную жизнь, и добившийся в этом невероятного совершенства. А может быть, вам только предстоит это сделать? В любом случае, вы необычный, загадочный человек.

Пройти тест

И вот что прикольно. Касательно стиха ниже.
Вообще-то, в Москве ночью было пасмурно, и никакой Луны.
Но - http://www.vesti.ru/doc.html?id=232796 !!!

Время - самый лучший врач. Оно убивает дольше всех остальных.

Послушай Луну. Она так спокойна,
что в крови начинают пульсировать волны,
и тело на танец вздымают невольно
в чередованьи теней монотонном,
и, кажется, меркнут все боли, все мысли
в кружении медленном, странном и сонном,
все эти "зачем, почему", нет ни смысла,
ни времени капель, есть только просторы,
аккорды холодного лунного света,
как будто бы колоколов перезвоны, -
на все миллионы вопросов ответом -
и чёрных теней приглушённые стоны.
Но стоны - беззвучны, ты их не услышишь,
от холода ночи все звуки застыли,
ты лишь тишиной и мерцанием дышишь...
Послушай Луну. Она даст тебе крылья.

Наступает пора и тебе ждать
Звуков дрожащих из темноты,
В сумерках память свою листать,
Ставить с усмешкой на ней кресты,
И вдыхать как туман пустоту дня
И кого-то невольно искать в толпе...
Всё это - где-то там, без меня,
В гулом наполненной суете.
Что же ты ищешь в далёком "там",
Где всю ночь барабанит по окнам дождь?
Передоверившись миражам,
Что ты в пустых зеркалах найдёшь?
Это - зима у тебя в груди,
Капли рекламы, киношный бред.
То, что ты ищешь, нельзя найти,
Там, вдалеке, тебя просто нет.

Пусть каруселью в дождях декабря
Кружится мыслей цветная смесь.
Но, если ты хочешь найти себя,
Я подскажу тебе, где:
ты - здесь.

Всё. Актёры финал сыграли.
Что за занавесом - лучше скроем.
Весь спектакль - на одном накале,
Всеми нервами. Это - стОит!

Почему был конец неяркий?
Это жанр такой... Драма, вроде.
Но - всё сыграно. До ремарки.

Что же зрители не уходят?

Мы замкнули себя в четырёх стенах,
В четырёх шагах - от дверИ к двЕри,
Время каплет каплями неизменно,
А мы их считаем, как в клетках звери.

Мы замкнули себя в четырёх звуках,
Звуках боли, но на четыре тона,
На четыре цвета, четыре круга:
Голубой да розовый
                         да белый с чёрным.

На четыре хрипа гортань стонет,
А вот песен петь не желает, сволочь,
Лишь четыре вкуса язык помнит:
Сахар губ, соль слёз,
                            кислоту да горечь.

И усмешка стынет на наших лицах -
К нам не надо близко, мы вам чужие.
Мы замкнули себя в четырёх столицах:
Петербург, Москва,
                         Минск да вольный Киев.

В четырёх столицах небес четыре
Они знают только лишь три слова,
В них три вещи, что так нужны нам в мире,
В них -
         любовь,
                         любовь
                                       и любовь снова.

"Расплетая волосы темноте, что покорно в пальцах твоих болит,
Ты опять молчишь, избегая тем о тоске и вечности. Да, калиф?"
(с) Яна Юшина (Sterva)
http://stihi.ru/2008/11/01/1033


Да, принцесса Гюльназ печальная, я - всего лишь калиф на час,
Шёлком ласковым по плечам проскользнёшь под прищуром глаз,
Чёрной лентой, на грудь упавшею, словно медленною змеёй,
Ты свободы, конечно, жаждала?
Так возьми её.

Твои сказки давно знакомы мне, и от них разжижает ум,
Лучше - плечи твои нескромные и обманчивых губ лукум,
Это тоже не ново, но, всё-таки, не так скучно искать ключи
От замков меж узкими бёдрами.
Помолчи.

У тебя в голове пожарище, как пылающий Хоросан,
Ты могла бы спасти меня ещё, но меня уже спас диван.
Ты чего-то искала, сказочница? Нет, в глаза мои не гляди,
А не то что-нибудь покажется.
У - хо - ди.

Ты победила, воительница,
                         ты всё победила.
Всё, что захотела - твоё,
                     всё, что ты так просила,
Завоевала воистину
                   право своё на волю,
Чёрное, чёрное вороньё
                     кружит над мёртвым полем.


Белый-белый иней лежит
                      пудрой на белых лицах,
Снег над чёрной землёй кружит
                         и на глаза ложится,
Дымом чёрным заволокло
                      в белой траве руки,
И никаких тебе лишних слов.
                          Умерли все звуки.


Ты победила, воительница.
                         Ты всё победила,
Всё, что стремилось жить до конца,
                           ты до конца убила.
И до предела напоена
                     земля неживою кровью,
Чёрной травою взойдёт она
                          следующей весною.


Битва закончена. Тишина.
                        Волки вдали воют,
Белые черви по черепам
                        норы свои роют.
Радуйся! Нет никого сильней
                        грозной твоей силы.
Только лишь холод грядущих дней.
                             Ты - победила.