qierro fastidiarme nadie

подумалось

Добрый человек в обществе - явление уникальное и целое, и тем сложное и интересное и непредсказуемое
Зрелый человек как отпечаток, возможно - своей страты, и своей семьи, и своей школы - как отпечаток, который точно попадает в общественные ожидания, часто оставляет в пассивном запасе многие составляющие человечности

Цитата #411377

xxx: а если из двухстороннего скотча склеить кольцо Мёбиуса, можно ли считать этот скотч двухсторонним?

http://bash.org.ru/quote/411377

153. Michel Gagne - в продолжении поиска Смысла

на поиски смысла

Совещание :)))))

 

Петров пришел во вторник на совещание. Ему там вынули мозг, разложили по блюдечкам и стали есть, причмокивая и вообще выражая всяческое одобрение. Начальник Петрова, Недозайцев, предусмотрительно раздал присутствующим десертные ложечки. И началось.

— Коллеги, — говорит Морковьева, — перед нашей организацией встала масштабная задача. Нам поступил на реализацию проект, в рамках которого нам требуется изобразить несколько красных линий. Вы готовы взвалить на себя эту задачу?

— Конечно, — говорит Недозайцев. Он директор, и всегда готов взвалить на себя проблему, которую придется нести кому-то из коллектива. Впрочем, он тут же уточняет: — Мы же это можем?

Начальник отдела рисования Сидоряхин торопливо кивает:

— Да, разумеется. Вот у нас как раз сидит Петров, он наш лучший специалист в области рисования красных линий. Мы его специально пригласили на совещание, чтобы он высказал свое компетентное мнение.

— Очень приятно, — говорит Морковьева. — Ну, меня вы все знаете. А это — Леночка, она специалист по дизайну в нашей организации.

Леночка покрывается краской и смущенно улыбается. Она недавно закончила экономический, и к дизайну имеет такое же отношение, как утконос к проектированию дирижаблей.

— Так вот, — говорит Морковьева. — Нам нужно нарисовать семь красных линий. Все они должны быть строго перпендикулярны, и кроме того, некоторые нужно нарисовать зеленым цветом, а еще некоторые — прозрачным. Как вы считаете, это реально?

— Нет, — говорит Петров.

— Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, — говорит Сидоряхин. — Задача поставлена, и ее нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не давайте нам повода считать, что вы не профессионал.

— Видите ли, — объясняет Петров, — термин «красная линия» подразумевает, что цвет линии — красный. Нарисовать красную линию зеленым цветом не то, чтобы невозможно, но очень близко к невозможному…

— Петров, ну что значит «невозможно»? — спрашивает Сидоряхин.

— Я просто обрисовываю ситуацию. Возможно, есть люди, страдающие дальтонизмом, для которых действительно не будет иметь значения цвет линии, но я не уверен, что целевая аудитория вашего проекта состоит исключительно из таких людей.

— То есть, в принципе, это возможно, мы правильно вас понимаем, Петров? — спрашивает Морковьева.

Петров осознает, что переборщил с образностью.

— Скажем проще, — говорит он. — Линию, как таковую, можно нарисовать совершенно любым цветом. Но чтобы получилась красная линия, следует использовать только красный цвет.

— Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это возможно.

Петров молча проклинает свою болтливость.

— Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в некоторых, крайне редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения, но даже и тогда — линия все равно не будет красной. Понимаете, она красной не будет! Она будет зеленой. А вам нужна красная.

Наступает непродолжительное молчание, в котором отчетливо слышится тихое напряженное гудение синапсов.

— А что если, — осененный идеей, произносит Недозайцев, — нарисовать их синим цветом?

— Все равно не получится, — качает головой Петров. — Если нарисовать синим — получатся синие линии.

Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.

— И я еще не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях прозрачного цвета?

Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на отстающего ученика.

— Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое «прозрачный»?

— Знаю.

— И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо объяснять?

— Нет, не надо.

— Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.

Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.

— И как должен выглядеть результат, будьте добры, опишите пожалуйста? Как вы себе это представляете?

— Ну-у-у, Петро-о-ов! — говорит Сидоряхин. — Ну давайте не будем… У нас что, детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или вы?

— Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…

— Ну, а что тут непонятного-то?.. — встревает в разговор Недозайцев. — Вы же знаете, что такое красная линия?

— Да, но…

— И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?

— Разумеется, но…

— Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до непродуктивных споров. Задача поставлена, задача ясная и четкая. Если у вас есть конкретные вопросы, так задавайте.

— Вы же профессионал, — добавляет Сидоряхин.

— Ладно, — сдается Петров. — Бог с ним, с цветом. Но у вас там еще что-то с перпендикулярностью?..

— Да, — с готовностью подтверждает Морковьева. — Семь линий, все строго перпендикулярны.

— Перпендикулярны чему? — уточняет Петров.

Морковьева начинает просматривать свои бумаги.

— Э-э-э, — говорит она наконец. — Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или как там… Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают перпендикулярные линии, — наконец находится она.

— Да конечно знает, — взмахивает руками Сидоряхин. — Профессионалы мы тут, или не профессионалы?..

— Перпендикулярны могут быть две линии, — терпеливо объясняет Петров. — Все семь одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг к другу. Это геометрия, 6 класс.

Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно забытого школьного образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:

— Петров, давайте без вот этого: «6 класс, 6 класс». Давайте будем взаимно вежливы. Не будем делать намеков и скатываться до оскорблений. Давайте поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты собрались.

— Я тоже так считаю, — говорит Сидоряхин.

Петров придвигает к себе листок бумаги.

— Хорошо, — говорит он. — Давайте, я вам нарисую. Вот линия. Так?

Морковьева утвердительно кивает головой.

— Рисуем другую… — говорит Петров. — Она перпендикулярна первой?

— Ну-у…

— Да, она перпендикулярна.

— Ну вот видите! — радостно восклицает Морковьева.

— Подождите, это еще не все. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна первой линии?..

Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:

— Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не пересекается. Со второй линией они параллельны.

Наступает тишина. Потом Морковьева встает со своего места и, обогнув стол, заходит Петрову с тыла, заглядывая ему через плечо.

— Ну… — неуверенно произносит она. — Наверное, да.

— Вот в этом и дело, — говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый успех. — Пока линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их становится больше…

— А можно мне ручку? — просит Морковьева.

Петров отдает ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных линий.

— А если так?..

Петров вздыхает.

— Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому же их три, а не семь.

Морковьева поджимает губы.

— А почему они синие? — вдруг спрашивает Недозайцев.

— Да, кстати, — поддерживает Сидоряхин. — Сам хотел спросить.

Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.

— У меня ручка синяя, — наконец говорит он. — Я же просто чтобы продемонстрировать…

— Ну, так может, в этом и дело? — нетерпеливо перебивает его Недозайцев тоном человека, который только что разобрался в сложной концепции и спешит поделиться ею с окружающими, пока мысль не потеряна. — У вас линии синие. Вы нарисуйте красные, и давайте посмотрим, что получится.

— Получится то же самое, — уверенно говорит Петров.

— Ну, как то же самое? — говорит Недозайцев. — Как вы можете быть уверены, если вы даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.

— У меня нет красной ручки с собой, — признается Петров. — Но я могу совершенно…

— А что же вы не подготовились, — укоризненно говорит Сидоряхин. — Знали же, что будет собрание…

— Я абсолютно точно могу вам сказать, — в отчаянии говорит Петров, — что красным цветом получится точно то же самое.

— Вы же сами нам в прошлый раз говорили, — парирует Сидоряхин, — что рисовать красные линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А сами рисуете их синей ручкой. Это что, красные линии по-вашему?

— Кстати, да, — замечает Недозайцев. — Я же еще спрашивал вас про синий цвет. Что вы мне ответили?

Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со своего места.

— Мне кажется, я понимаю, — говорит она. — Вы же сейчас не о цвете говорите, да? Это у вас про вот эту, как вы ее называете? Перпер-чего-то-там?

— Перпендикулярность линий, да, — благодарно отзывается Петров. — Она с цветом линий никак не связана.

— Все, вы меня запутали окончательно, — говорит Недозайцев, переводя взгляд с одного участника собрания на другого. — Так у нас с чем проблемы? С цветом или с перпендикулярностью?

Морковьева издает растерянные звуки и качает головой. Она тоже запуталась.

— И с тем, и с другим, — тихо говорит Петров.

— Я ничего не могу понять, — говорит Недозайцев, разглядывая свои сцепленные в замок пальцы. — Вот есть задача. Нужно всего-то семь красных линий. Я понимаю, их было бы двадцать!.. Но тут-то всего семь. Задача простая. Наши заказчики хотят семь перпендикулярных линий. Верно?

Морковьева кивает.

— И Сидоряхин вот тоже не видит проблемы, — говорит Недозайцев. — Я прав, Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?

— Геометрия, — со вздохом говорит Петров.

— Ну, вы просто не обращайте на нее внимания, вот и все! — произносит Морковьева.

Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой красочные метафоры, которые позволили бы донести до окружающих сюрреализм происходящего, но как назло, все они, облекаясь в слова, начинаются неизменно словом «Блять!», совершенно неуместным в рамках деловой беседы.

Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:

— Петров, вы ответьте просто — вы можете сделать или вы не можете? Я понимаю, что вы узкий специалист и не видите общей картины. Но это же несложно — нарисовать какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа какую-то ерунду, никак не можем прийти к решению.

— Да, — говорит Сидоряхин. — Вы вот только критикуете и говорите: «Невозможно! Невозможно!» Вы предложите нам свое решение проблемы! А то критиковать и дурак может, простите за выражение. Вы же профессионал!

Петров устало изрекает:

— Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные красные линии, а остальные — прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и их не будет видно, но я их нарисую. Вас это устроит?

— Нас это устроит? — оборачивается Морковьева к Леночке. — Да, нас устроит.

— Только еще хотя бы пару — зеленым цветом, — добавляет Леночка. — И еще у меня такой вопрос, можно?

— Да, — мертвым голосом разрешает Петров.

— Можно одну линию изобразить в виде котенка?

Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:

— Что?

— Ну, в виде котенка. Котеночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки. Было бы очень здорово…

— Нет, — говорит Петров.

— А почему?

— Нет, я конечно могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу попытаться. Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот — разные вещи.

— Котенок, — уточняет Морковьева. — Не кот, а котенок, такой маленький, симпатичный. Коты, они…

— Да все равно, — качает головой Петров.

— Совсем никак, да?.. — разочарованно спрашивает Леночка.

— Петров, вы хоть дослушали бы до конца, — раздраженно говорит Недозайцев. — Не дослушали, а уже говорите «Нет».

— Я понял мысль, — не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. — Нарисовать линию в виде котенка невозможно.

— Ну и не надо тогда, — разрешает Леночка. — А птичку тоже не получится?

Петров молча поднимает на нее взгляд и Леночка все понимает.

— Ну и не надо тогда, — снова повторяет она.

Недозайцев хлопает ладонью по столу.

— Так на чем мы остановились? Что мы делаем?

— Семь красных линий, — говорит Морковьева. — Две красным цветом, и две зеленым, и остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?

— Да, — подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть рот.

Недозайцев удовлетворенно кивает.

— Вот и отлично… Ну, тогда все, коллеги?.. Расходимся?.. Еще вопросы есть?..

— Ой, — вспоминает Леночка. — У нас еще есть красный воздушный шарик! Скажите, вы можете его надуть?

— Да, кстати, — говорит Морковьева. — Давайте это тоже сразу обсудим, чтобы два раза не собираться.

— Петров, — поворачивается Недозайцев к Петрову. — Мы это можем?

— А какое отношение ко мне имеет шарик? — удивленно спрашивает Петров.

— Он красный, — поясняет Леночка.

Петров тупо молчит, подрагивая кончиками пальцев.

— Петров, — нервно переспрашивает Недозайцев. — Так вы это можете или не можете? Простой же вопрос.

— Ну, — осторожно говорит Петров, — в принципе, я конечно могу, но…

— Хорошо, — кивает Недозайцев. — Съездите к ним, надуйте. Командировочные, если потребуется, выпишем.

— Завтра можно? — спрашивает Морковьева.

— Конечно, — отвечает Недозайцев. — Я думаю, проблем не будет… Ну, теперь у нас все?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до свидания!

Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность, потом встает и медленно бредет к выходу. У самого выхода Леночка догоняет его.

— А можно еще вас попросить? — краснея, говорит Леночка. — Вы когда шарик будете надувать… Вы можете надуть его в форме котенка?..

Петров вздыхает.

— Я все могу, — говорит он. — Я могу абсолютно все. Я профессионал.

г.г.

Знающим я назвать себя не смею. Я был ищущим и всё ещё остаюсь им, но ищу я уже не на звёздах и не в книгах, я начинаю слышать то, чему учит меня шумящая во мне кровь.

Пришло вдруг настроение повдумываться в Шрека

Все продукты западной киноиндустрии моралистичны и тем скучны, но если заглянуть под простенький словесный слой, я наблюдаю страхи.

Первый фильм - о страхе не найти или потерять себя при готовности так или иначе признать и принять не того себя, которого надо, а того, которого хочется. Сказочным героям больше не нужны люди на главных ролях, чтобы иметь самоидентификацию, сказочные персонажи способны отстаивать и находить себя сами.
Второй фильм - о страхе, что ты себя найдёшь, но мир от этого не изменится. Миру по-прежнему нужны будут только блондины, корпорации и светская жизнь, и что тогда делать? За решением возвращаемся к первой части, решение - быть собой.
Третий фильм - о страхе власти посредственности, ибо нет ничего безобразнее места, занятого не заслуживающим его человеком. Не упущен и тот важный момент, что посредственность и мальчик, которого обижают в школе, - это совсем необязательно одно и то же. И обратно во вторую часть за "Место своё выбираешь ты".
Четвёртый фильм - о страхе ненастоящих желаний, а ненастоящие желания - это несуществование, одиночество, корпоративный дух и постоянная дискотека. И снова здравствуй, третья часть, правит всем посредственность.
Все эти страхи я не прочь включить в десятку самых достойных страхов современности, так что такие тезисы, просачивающиеся в массовую культуру мне симпатичны.

А ещё в четвёртом фильме Крысолов клёвый. И огры здорово дудят через уши.

.

 

"На свете есть всего три вещи, ради которых стоит подняться с постели: выпивка, хороший сценарий и Depeche mode." 

 

Без заголовка



Перманентный текст в голове, колеблется интонация, уровень патетичности, идейное содержание и уплывает из рук возможность действительно сказать что-то словами.
Метафора моему лишённому логических цепочек мышлению: это карта из третьих "Героев", затянутая "туманом неизвестности", вспыхивают и гаснут вспышки рандомной силы в рандомных точках, каждая вспышка разжижает туман, карта становится чуть-чуть виднее. Моё "мыслить" - это видеть, я есть взгляд. Никакой линейности, связность приходит сама.
Я сам для себя сейчас обретаюсь в ходе обратного процесса. Длительное, затягивающее и затянутое собирание мозаики. Несобранная мозаика ничего не может за себя - ни постоять, ни ответить. Мозаика - это полуфабрикат.
Мозаика - это интересно. Так мало вещей, где нет ни одного моего кусочка. Много вещей, к которым хочется прильнуть. Много вещей, от которых хочется спастись. Многов вещей, которые хочется впитать.
Иногда всё сразу.
Говорить трудно, потому что тянет говорить разное. Хочется говорить уверенно и много.
Трудно думать разное, возможно, это правда похоже на страх утраты магических способностей и изначальных бонусов. На ощущение "только что всё было в порядке, но у меня что-то забрали".

И всё же, ясность чёртовой карты не отпускает, не меняется и не слабеет. Даже когда должно бы уже по всем канонам стать действительно страшно. И я смотрю, смотрю, смотрю, выцарапывая кусочек за кусочком, ожидая нового права на речь, утверждаясь в пламенеющей уверенности.
В желании возвысить голос и говорить ясные мне вещи. В восхищении, вызываемом как миром в целом, так и его частями. В любви, вызываемой этими частями, в частности, наделёнными разумом (на самом деле, сегодня писать хотелось о ней), в азарте, воле и понимании.

загадка



самое живое что ни на есть горячее теплее вулкана живее живой воды, страшнее самого себя больше брахмана и старше смерти любимее лучших грёз;
смотри на него оно отражает не то что видно а то чему нет слов то есть – самое важное; куда ни глянь – всюду пыль но оно до сих пор здесь – отчего? потому что оно – только один путь он же единственный.

ты спрашиваешь меня как пройти туда как выйти отсюда; каждый божий день смотришь на меня голубыми глазами о страдающий человек дробная черта грешник вывихнутая нога твоя сломанная спина твой немой язык всё болит а особенно недолюбленная душа нецелованный рот куда его деть оторванные куски всё равно болят и смотрят в небо как ни переверни и просят пощады каждый из них просит сказать ну когда это всё обретет конец закономерный плоский тупой конец как выйти отсюда я пожалуй пойду выйду пойду покурю отравлюсь выплюну запасные зубы зачем они мне зачем вообще, давай ближе к пасхе нырнем с моста и не вынырнем давай нырнем и не вынырнем зачем вдыхать а теперь еще вот что-то делать надо скоро придёт домой ужин как же потерять перхоть и найти путь хоть в какое-то место в котором всё-всё не так абсолютно всё по-другому ну ладно хотя бы просто не так как здесь я согласен даже на оранжевые макароны на кипящую при нуле ртуть как изменить хоть что-нибудь где же суть где мои очки

а вот и всё, понимаешь, кроме этого ничего нет я повторяю это сколько могу улыбаюсь твержу как стихи давно и прочно выученные наизусть потому что всё что сердце может тебе сказать всегда похоже на стих еще немного на бред больного на вырванные из библии недописанные чокнутыми пророчицами листы вот подойди и умой лицо нет другого страха кроме этого нет боли вне жизни да и вообще кроме как вот это приложи что-нибудь к груди и послушай как отдается удар как вселенная о твою ладонь бьётся всё достаточно просто это самое хрупкое из всего что у тебя есть но нет непобедимее чем оно

повторяй за мной и расступится вся муть повторяй за мной и не лги в этом самая интересная игра всё ещё может быть впереди твой шанс встать в первом ряду – скоро возможно опять потоп снова грядёт ной потому что все много ныли и наплакали столько слёз; разве это не повод смеяться прямо сейчас?

впрочем это такой вопрос который похож и на твой вопрос о своем пути так вот каждый бредет на ощупь не повторяясь ни разу в своем маршруте узоры мозолей каждый раз составляют иной рисунок самого главного либо бессчетно либо всегда не хватает смысл не в том чтобы знать ответ смысл в том чтобы если кто-нибудь спрашивает у тебя то ты протягиваешь свою жизнь говоришь
вот ответ

ибо что кроме этого можно вообще сказать

Город Танцующих Облаков

 

..

придумал, как сказать это



не молчи на меня

Без заголовка



И пока все девочки учились красить ресницы, я училась познавать гармонию мироздания.
Теперь все девочки умеют красить ресницы, а гармония мироздания не более познана, чем до меня, и я готова каждому, кто ищет способ эффективно убить время, порекомендовать именно этот. Особенно, если у него этакий взгляд с хрипотцой и голос с прищуром, как у всех достойных людей.
Пока все девочки переходили с кукол на мальчиков, я тренировала сердечную мышцу, теперь я умею дружить, и, в общем, пожалуй, всё.
Да, теперь, когда девочки раскололись на тех, кто начал думать о создании семьи, и тех, кто начал думать плохо о тех, кто начал думать о создании семьи, самый интригующий и трепетный вопрос для меня - это не "Ты меня любишь?" или любой другой вконец примитивный вариант. (Любишь-не любишь, экая радость-экая печаль.)
В меру собственного опыта по поводу мировой гармонии я считаю, что в этом мироздании нет серьёзных багов помимо того, что не все в нём любят жизнь.
Это не зависит от того, какой ты несчастный от того, что ты один и весь из себя неудачник (о, а если у тебя есть действительно серьёзные и острые проблемы, а не нытьё по перечисленным поводам, то, как правило, ты любишь жизнь; невзаимность порождает), это не зависит от того, какой ты счастливый, что наконец-то где-то вписался и попал на какую-то раздачу. Это зависит в основном от того, если ли у тебя глаза и уши.
Есть философия, согласно которой жизнь равна борьбе за жизнь, есть диаметрально противоположная, в которой жизнь равняется борьбе со смертью, но они обе оставляют бездну пространства для того, чтобы что-то менять.
Но без любви ты не боец. И, скорее всего, не жилец.
Любите жизнь, господа. Любите жизнь.

спч. о прошедшем

Вторые самопочитания были другими. И дело даже не в том, что в тот раз была комната в квартире, а теперь - второй этаж одного из выставочных павильонов на фрунзенской с микрофоном и тихо фигеющими на первом этаже от раскатов поэтоголосов продавцами (накатавшими, кстати, потом жалобу на устроивших творческий вечер активистов). Нет, дело вовсе не в этом, хотя разница в антураже, согласитесь, заметная. Но это все, как говорил персонаж любимой мною в детстве книжки, "не имеет абсолютно никакого значения". Это были другие (хотя многие из них присутствовали и в тот, первый раз) люди, другие голоса другие комнаты, другая атмосфера... ага, начинает попахивать чем-то пафосным, поэтому свернемся, покуда не поздно. Не хочется много говорить, я вообще в последнее время мало говорю, зато много накапливаю (ох, что-то потом выйдет, я чую), у меня есть фотографии, которых, я знаю, некоторые люди хотят, впрочем, в этот раз я фотал мало, вяло, неохотно и не на свой фотик, а после обработки и перевода в ч/б снимки стали какими-то совсем нерадостными, вчера я махнул рукой и сегодня выкладываю как есть. Чуть-чуть из помещения, чуть больше с набережной, в общем и целом выйдет, наверное, штук 20. Ну а зачем нам больше?

вот сюда

Без заголовка

...я переползаю с места на место, мою посуду, читаю дурацкие книжки, вяло мусолю свойства твёрдых тел и насыщенных газов (ради них, и ради обессиленного организма отказавшись ехать с другом на Горбушку, в результате свойства понятней не стали, а организм утверждает, что ему везде сегодня плохо), рефреном вопрошая "Господи, что ж мне так хреново-то во всех смыслах?", и в красках представляя, как в неведомом мире на мониторе неведомого игрока в неведомую игру, мой портрет мигает красным, угрожая отбросить копыта.

для друзей,которые знают меня лично и учаться вместе

Учите физику – мать вашу.

Вон, в коридоре, там, вдали.
Там физик ходит у двери.
Там, где оценки два и три,
Веселья нету, хоть умри.
Там, на учительском столе,
Там грузики и также же*,
Стоят тележки две,
И мячик там лежит,
А также маятник стоит.
Там на доске – параграф 36.
Задачи, их уже не счесть.
Там лысина мелькает на зелёном фоне.
Там надо думать о разгоне,
Об ускорении Земли.
И мячик падает – смотри.
Там не понятно почему
Собака говорит: «Му-му».
И ёжик всё там понимает.
Откуда он, зараза, знает?
Там всех в вечёрку посылают.
А где она, они не знают.
И, какой же примитив,
Устраивать факультатив!
Там есть дежурство, вот ты знай,
И парты взглядом проверяй,
И на доску посмотри:
Вот не сотрёшь –
Оценка три.
Давайте подведём итоги:
Вот физика – живут там боги.
Там ускорение Земли,
Там есть оценки два и три.
Там у большой-большой двери
Есть кабинет врача,
Захочешь – заходи.

* g (же) – ускорение свободного падения на поверхности Земли

Может, слишком пафосно, розово, но...

Знаешь, что случилось? Лето прошло! Всё!.. чёрт, сколько ни живу, а лето всегда заканчивается!.. ну, шо за..?!..

За это лето я приобрела двух друзей и одного хорошего знакомого=))
Были утки, были свадьбы, был фонтан, дождь, вальс, мультики, крыша, лес, зелёный_диван, гитара, трава, вода, массаж, кофе, сигареты, «спрайт»…

А мы всё-таки погуляли вчетвером, и надо признать, что прогулка удалась^^, к тому же мы были на Белом_озере…

Всё, время вышло… надо же! А ведь был тот момент, когда я незаконно ворвалась в вашу жизнь и всю её переворошила!.. Ленку, например, заставила смириться с третьим лицом=) Стаса… с ним вообще всё вышло и-де-аль-но…^^ не сердись^^ так получилось^^ может, я и виноват, но ты же тоже не жалеешь))

Боже, а я ведь до сих пор в папках нарываюсь на документ с названием «Первая семенная прогулка». Да... это было давно) и тогда всё было по-другому... хотя… хотя уже тогда была наша семья)) только сейчас в ней столько всего перетасовалось..! хотя остались мы… не все.

Теперь для меня каждое лето начинает приобретать значение. Я боялась, что скажу, что ничего за лето не произошло, а я ещё больше устала, но такой исход не подразумевался изначально… ведь у меня уже к началу лета были вы!

Чему же я научилась за этот сезон? Что поняла?..
ну, во-первых, то, что два дня – это очень и очень много *давным-давно, кажется, в прошлую пятницу… (с) Винни-Пух*, потому что уже за 40 минут всё может непоправимо измениться, а к лучшему или к худшему – решать нам самим, не ли так?))
во-вторых… во-вторых, у меня есть люди, которых я хочу. Я если я их хочу, то это хорошие люди. Люди, с которыми мне уютно, *Таня знает всего два слова: «хороший», «уютный»* с которыми я чувствую себя, как говорится, в_своей_тарелке *хотя в тарелке никто из нас за это время не побывал^^*
в-третьих… у меня порядок в комнате, что само по себе парадоксально, невозможно и неуместно *даже Иголка в шоковом восторге была, когда узнала=)*
В-четвёртых… пожалуй, прибавилось немного уверенности в себе^^ наверно, потому что ощутила свою значимость, свою цену, что я здесь нужна, я – часть компании, часть семьи…

Странно… но сначала это слово использовалось не иначе, как стёб и громкое_заявление_на_всю_улицу. Теперь оно приобрело смысл… даже слово «муж» звучит уже по-иному, не говоря уже о звуках «тяяяя!», «няяяя!», «тюююю!», ну, и, конечно, (как же без него?) коронное «Аллё?»

А вы помните те самые ранние моменты?)) когда ещё не знали, что будет завтра и как оно всё повернётся?)) С лёгкой ностальгией вспоминается та лодка и «случайный» фонтан)). Но ладно, что_было_то_прошло_а_было_хорошо, посему… улыбаемся и машем (с)=))

Ребят, вы – моё всё! И я вас люблю! Такими, какие вы есть! Мы же останемся, да? вместе?
А ведь на вскидку… нас ждёт целый учебный год!.. что ж… пора бы изменить привычке лениться, потому что надо будет флудить, ходить к мужу на кофе, сплетничать с ним^^, устраивать у себя утренний_кофе, кстати, переночевать у мужа, гулять с ними… ах, да… я забыла ещё один пункт: учиться!.. кому-то достойно завершать одиннадцатый класс, а кому-то покорять новые территории, а именно институт (но держать свечку придётся всем!+))! Дерзайте, товарищи!
(на будущее: учёба – это самое простое, ибо для неё требуется лишь терпение и упрямство, для всего остального ещё требуется и самосовершенствование.)
Кстати, Стас… ты обещал нарушить мою привычку сидеть дома во время учёбы)

Лето прошло, но я ни чуть не жалею, а вы?..


P/s
А английский я так и не сделала=))