меня теперь тут уже ничего не держит.
целую тебя.

хотелось бы узнать на будущее:
я когда-нибудь научусь нормально целоваться?

юноша, вы настолько просты, что я вас не в силах понять.

Алчи-алчи, что ж ты, мальчик,
Где так долго пропадал?
Видишь, мальчик, мама плачет.
Где ж ты, милый, пропадал?
Отчего ты смотришь вправо?
Почему ты дышишь в нос?
От тебя табачный запах
Крепких взрослых папирос.
У тебя в кармане рюмка,
У тебя в ботинке нож,
Ты растрепан, неопрятен,
Hа кого же ты похож?
Отчего тебя качает?
Почему ты все молчишь?

(с) Юрий Бутусов

все, милая, я начиню сходить с ума.

- Неужели это ты? – сказала она мне, едва мы вошли в дом в тот вечер, и я почувствовал, что под ее взглядом мое лицо болезненно изменилось, теряя те черты, которые она помнила, чтобы превратится в нынешнее лицо. Было страшно так стремится постареть под чужим взглядом.

"охота"
милорад павич

если я прибавлю твое равнодушие
и вычту твою настойчивость,
ты поймешь, почему мне боьше нечего сказать,
а, девушка?

Девушка, вы едите мое сознание тонкими бамбуковыми палочками, тонкими пальчиками, не смотрите мне в глаза, а все больше в окна и закрытые двери. Так нельзя, так нельзя, надо быть человечнее, надо быть, а вы все говорите своим тихим голосом, чтобы я помолчала глазами. Что вам от меня нужно, почему вы никак не вылезете из моей головы, никак не перестанете выуживать по мысли на вздох? Вам же ведь неприятно, вы видели и лучшее, я же знаю.

Девушка, вы кушаете мое сознание маленькой ложечкой, как мороженное, у вас потом холодно во рту и весело в голове. у вас потом заболит горло и вы все на меня свалите, а не на свою ненасытность. ах, девушка, так нельзя, уберите руки, уберите губы, я вам не рожок с кремом - я невыспавшийся романтик с застекленным балконом вместо крыш.

Девушка, вы знаете меня от и после, вы не то что изнанку, вы изнанку изнанки знаете, каждый шовчик и каждый рубчик. Вы меня ножиком режете, без вины режете, а я в ответ оставляю засосы на ваших запястьях и ненавижу линзы ваших глаз. Вы там сейчас со своим мальчиком, а я тут, ем за вас виноград бамбуковыми палочками и ложками натачиваю холодные лезвия.

вся суть в том, что я не вижу сути вещей.

шоколад и виноград.
кто бы знал, чему я рад?

Я ей почему-то нравлюсь, она подходит и обнимает меня одной рукой и шепчет в ухо: "Ты же видишь, что я сука, да-а?"

ну все, теперь у меня еще и зубы заболели.

даже если мы с тобой встретимся,
я затащу тебя в постель,
а потом потреплю слегка по плечу
и выйду через ближайшую дверь.

ты не умрешь, я найду своё счастье, дети будут разными, и не кусай меня за подбородок - я не хочу помнить о тебе.

снега, тебя нет нет нет.
где ты? я волнуюсь.

мне снятся настоящие, блять, вещие сны.

сволочи
они
эти
звезды
отсутствуют

за отсутствием чужих рук, оставляю себе чужие книги.

я бы умерла, если бы
хотя, что я вру. именно так все и есть.
а я - жива.

давайте плакать под ахматову и рожать детей под маяковского.

шесть пелмёнев и двести грамм молока.
в жизни счастье есть.

У меня в голове все прокручивается этот сюжет, где я в комнате со светло-
зелными стеклами стреляю себе в висок. Мне все по-
мнятся мои ледяные пальцы, похудевшие пальцы, с которых свисают старые
кольца, пальцы, которые сжимают черный металл, пальцы, которые жмут на
курок. Мне все снится бой часов за соседней стенкой/стеной/сенной
площади, красные флаги на улице, мое перекошенное, изберательное
отражение в покоцанном зеркале и нижнем белье. И черездверной звонок,
которй уже ничего не изменит, мне плевать, что шампанское в ванной
из крана залило всех соседей снизу - не повод ли им напиться? У меня все это
между ушей сейчас по кругу ютиться. И на самом деле холодные батареи
убивают гораздо сильнее, чем меня незамечание обоими полами и одной
полустенкой за левой дверью. И через носки и протертые джинсы я помню
толко твои руки и мои крики, ты не приедешь, я не жалею, я
только пишу по ночам ахинею [я видел это слово в словаре у Даля, том первый,
хрен знает какая стараница], я только пишу, не звоню тебе ночью, у меня
все по полочками и - очень точно. Я эгоист, вы не спорьте, не надо,
мне так страшнее, ведь если не так, то отчего мне плевать, где ты и как ты,
мне бы только узнать, как ты чувствуешь себя без меня-то. У меня теперь
очень все ровно и прямо, раньше было запутанней и как-то странно, что
все закончилось. Да и это только начало.

*концептуально*
бу.

а что если нырнуть в его полутеплую глубину, вычитать там темы будущих философских учений, предсказать новые миры и найти засохшего светлячка? может, действительно стоит, ведь мы же с тобой ничего не теряем, ничего не списываем, ничего не дарим, твоя хваленая жадность не пострадает, твои шальные до спокойствия глаза никак не изменятся. давай уцепимся за его бумажные края, за его желто-оранжевые лучи с триллионом оттенков-отсветков на стеклах твоих очков, за стеклами твоих очков, за забором моих сердец, моих двух/сорока сердец, всех сердец, подаренных тобой и [только не = не только], бумажных, деревянных, живых, бьющихся, кирпичных, бетонных, силиконовых сердец. давай заберемся под потолок, там, где уже даже мухи не живут, им там нечего делать, там почти звезды,а мухи звезд не видят и оттого не любят. как ты думаешь, увидели - полюбили бы? я не думаю, я разрабатываю план, стратегию, шаги и переходы, я думаю, думаю, думаю, не мешай, не зуди, не говори у меня над ухом! видишь - светильник, светит, греет, наше с тобой солце, наш с тобой почтибог. ты говоришь глупости, он светит и греет, он просто светильник. ты просто дурак. прыгай ко мне на спину и взлетай.
кто сказал, что бабочки не должны смотреть на свет изнутри?

и только глаза какие-то странные.
выбеленные.
выебленные.

Ну что ж, вот нам с тобой и семнадцать, эй, отражение!

ну и так, спешал фор ми: у меня словался компьютер.
нет, ну убиться валенком, чесслово.

я иногда молюсь, чтобы результаты на спид оказались положительными.
я тогда смогу просто к тебе уйти.

в общем и целом - полностью за.

там хорошо, но мне были даны только одни и еще половину суток.

у меня украли телефон.
бог, ты меня разочаровал.