Лет пятнадцать назад я был ярым битломаном и каждую неделю внимал радиопередаче "Битловский час" на Эхо Москвы. Пописывал туда письма и ужасно радовался, когда мою музыкальную заявку выполняли. Задавал вопросы, которые в наше время интернета даже сложно себе вообразить. В эфире на весь мир зачитывали мой адрес в целях нахождения друзей по переписке. И мне писали. На бумаге. Некоторые распечатывали свои письма на принтере. Поскольку Битлз - тема совершенно неисчерпаемая почти как борода императора, то переписка угасала только по причине лени одного из корреспондентов или по оплошности Почты России, терявшей письма. Была у меня тогда корреспондентка (псевдоним она себе взяла по одной из самых современных битловских песен с Белого альбома), которая смачивала свои письма в благовониях так, что весь ящик, в которых я складывал все письма пах её духами. Проходили годы, а ящик, выпотрошенный и поломанный, всё благоухал. Но было в его слегка подсохшем окислившемся аромате нечто от смерти. Как в кладбищенских поблекших венках. Уже моя битломания успела состариться и мумифицироваться, а их записи, за исключением ранней бесшабашной мелодической чепухи вроде Thank you girl или I'll get you и погони за мимолётным духом времени в психоделических вещах второй половины 60-ых живы, живы без всяких скидок! Творящие моду они были бессмертны, следующие же за модой - заведомо обречёнными на скорое разложение. Именно поэтому многие песни Битлз звучат новее и полнозвучнее, чем почти всё т.н. сольное творчество битлов по отдельности. Очарованные музыкой своего детства, они стремились её повторить, вернуть ушедшее время. Поэтому сейчас альбомы вроде ленноновского Rock'n'roll, почти всего Маккартни (тот же рокэнрол, да чего стоит хотя бы его одержимости старыми добрыми деньками в альбомах начала 80-х и спорадические попытки показать молодняку, что и он может всё - от электронной музыки до репа.) Если Макка консервативен на 90% процентов, то Ринго Старр - на все сто. Его сольное творчество - такой капустник для прожженных фанатов в центре которых старина старина старина. Пожалуй, только лишь Джордж Харрисон, за исключением откровенно попсового и малопримечательного Cloud Nine и нескольких поп-альбомов конца 70-х нач. 80-х старался искать свои пути - другое дело, что музыка была ему вообще интересна постольку-поскольку. Как лишь одна из форм духовного поиска, которым этот примечательный поэт и композитор был занят почти всю свою жизнь. Жаль, что подлинной зрелости он достиг уже после фактического распада Fab four к концу 1968 года. Его подлинные шедевры - диски All things must pass и Living in the material world свидетельствуют о том, кто из четырёх унаследовал желание и силы идти в искусстве новыми путями. Леннон что-то такое подозревал, пригласив его поучаствовать в записи соло для How do you sleep, но разница характеров всё-таки была слишком чудовищной. Сам Леннон так и не устоял на грани поиска своего пути и после Imagine, политического активизма и запоев вообще прекратил выпускать диски, запутавшись к тому же в своих азиатских женщинах. Только в Double Fantasy просвечивает ещё его неповторимый и смелый юмор, сила высказывания, композиторская неординарность. И в ней же примитивнейшая попса, избитые до полусмерти гармонии, слащавые мелодии. Что ж, наверное поэтому фантазия-то двойная. И ещё. Лучше бы трое не накладывали на фонограмму Free as a bird в 1994 году модное музыкальное сопровождение с упругим басом и скрежетащим соло, хлёстким ударом по ведущему и стилизованным под "битлов" бэквокалом. В ленноновской фонограмме как раз и хранится то зерно, эликсир вечной молодости, который уже более 50 лет поражает нас в лучших их записях. В новые меха нужно лить только новое вино. А старые оставить в покое.
Об этом напомнил мне аромат, напомнившей мне коробку с письмами одной из слушательниц передачи для полуночников, начинавшейся с громового раската Magical Mystery tour.