Наверняка у моей страховой компании есть черной список, что-то вроде игнор-листа, который хранится в черной лакированной папке у каждого страхового агента, и с которым они ежеминутно сверяются. Название этого списка, я думаю, примерно такое: "Список идиотических водителей, с которыми никогда (НИКОГДА!!!) больше не нужно заключать договор страхования автокаско, так как эти уроды вместо того, чтобы приносить нам прибыль, отнимают наше время и ремонтируются на халяву в наших сервисах". Так вот, мое имя в этом списке будет, я думаю, в первой пятерке, ну ладно, не в пятерке, ну уж в двадцатке точно.

За полгода у меня уже четвертый страховой случай. Единственное, что утешает, это то, что  только в одном случае из четырех бедная моя машинка пострадала при моем участии, в остальных же случаях виной всему были обстоятельства непреодолимой силы в виде моего папы, который решил показать класс, и при въезде в гараж снес мне весь правый бок (случай 2), в виде каких-то уродов, которые наставили мне царапин и вмятин, выезжая со стоянки и смылись (случай 1), и наконец сегодня кто-то расхреначил (простите мне мой французский) мне кирпичом лобовое стекло.

На стекле звездчатая вмятина, трещины, путь кирипича, скатившегося по капоту, отмечен неприяглядными оранжевыми пятнами, сколами и царапинами.Тут же лежит и само орудие пролетариата, весомо, грубо и зримо являя свою сорушительную мощь в качестве способа защиты своих прав и законных интересов. 

Кто-то выразил свою гражданскую позицию и осуществил самозащиту гражданских прав.  Наверное. А может и просто не задалось у него чего-то там, он и саданул кирпичом.

Хотя, конечно, я сама дура была неосмотрительна, когда оставила машину за домом. Вы же помните вчера этот ветер, который срывал капюшоны, отдирал объявления со столбов, толкал в грудь, хватал ледяными пальцами остатки листвы и заверчивал смерчи из сухих листьев, газет, реклам, оберток и прочего мусора.

Так вот, размышляя об этом ветре в романтическом ключе, что вот, мол, принесло сегодня кому-то Мэри Поппинс на ее зонте (нашла время, дура), искала я место для парковки. Места, естественно, не было, двор был набит машинами, как печка тараканами. Ну я и порулила за дом, где обычно можно было найти местечко. О, надо же какое счастье! Ни одной машины! И ведь даже мысли не мелькнуло, что это вовсе не в знак особого уважения к моей особе нормальные автолюбители, в отличие от идиотических Чернильниц, предпочли миллиметражно втираться между мусоркой и ржавой "Волгой" на вечном приколе (есть у нас во дворе такой почетный памятник павшим ветеранам автопрома), но не поставили своих коней вдоль знакомой зеленой оградки, за которой растут чахлые деревца, призванные озеленять наш двор.

В отличие от Чернильницы, эти умные люди сообразили, что такой ветер  это тебе не хрен собачий может дров наломать. Он и наломал. Видимо, дело было так. Ночью ветер отломал ветку, и она упала на мою машину, машина взвыла. Я ее, естественно, не слышала, зато слышали люди, под окнами которых она стояла, и которые пытались спать. И кто-то из них выразил свое отношение таким образом. В общем прав, конечно. Только если так оно все и было. Потому что могли и просто кирпичом кинуть сверху, а ветка сломанная на капоте лежит, потому что ее кирпичом сломало, когда он вниз летел. Кто ж  знает? Опять же машина молчала, когда я пришла.

Ну да ладно. Скорее всего виновата сама. И это больше всего и не нравится. Ну и мысль снова проходить круг: милиция-страховая-сервис не радует. Нас в этом сервисе еще забыть не успели.

Бедная,бедная моя машинка. Наверное, у прошлого хозяина, ей за всю ее честную машинную жизнь никто не посмел швырнуть в лицо кирпичом. А тут попала к извергам, чего только не понаслушалась и не навидалась: и гудков, и слов всяких приятных, а теперь вот еще и кирпичом в лоб. В общем, с кем поведешься...

Прости меня, верная моя лошадка, а также люди, которым я сегодня мешала спать. Если это лечится, то я исправлюсь. Смотрю на искалеченное стекло и настроение портится. Тьфу, блин.

 

Была тут в суде. Много и громко говорила, по-моему , что-то около полутора часов в общей сложности, пересохло в горле. Перлы судебного красноречия шуршали нескончаемым дождем, убаюкивая присутствующих, но вот речь одного из оппонентов внесла некоторый оживляж и свежую струю  своим первозданным драматическим накалом.

Короче. Судятся Банк Х и строительная организация, которая делала у них ремонт. Банк утверждает, что ремонт был не ремонт, а саботаж и диверсия. Строители резонно замечают, что на следующий день после сдачи объекта банк открылся и вполне благополучно работает по сей день.

Представитель банка:

"Да, мы открылись, да!!! Банк не может не открыться, банк - это этика, банк - это если хотите цилиндр и смокинг! Да мы открылись и въехали в это здание и работаем в нем уже некоторое время. Но что это было за время! Это было время обмороков сотрудников...." (Занавес).

После обмороков сотрудников к хихиканью и хрюканью ответчиков и третьих лиц на стороне ответчиков присоединились третьи лица со стороны истца и наконец сам судья. А ведь во время предыдущих речей чуть не заснули. Вот что значит, работать с огоньком! 

А я купила себе лампу, немного дикую, но симпатишную. Абажур у нее зеленый (иного не признаем, ну, может, еще тепло-мангово-абрикосовый, но попался зеленый), а нога, на которой она стоит толстая, как ляжка жены Гаргантюа и полосатая как чулок этой жены, натянутый на ляжку. Полосы самые дикие, что и весело, кобальтово-синие, желтые, нежно-фисташковые, как мой диван, темно-зеленые и и баклажанно-фиолетовые. Ну да, вырви глаз, да. А мне нравится*.

* И он как-то дико, по-оперному захохотал, проломил ей череп и уехал во Владимир-на-Клязьме...(с) В. Ерофеев. Литературный аналог моей лампы по ощущению.

 

Я больше никогда не буду есть столько суши, я больше никогда не буду есть столько суши, я больше никогда не буду есть столько суши, ябольшеникогданебудуесть...

Все знают,  как выглядит  ночной наряд  настоящего мужчины. В любом кино показывают. Общеизвестно, что мускулистые мачо, брутальные самцы спят голыми. Это всякая там бледная немочь, ну друзья, которых убивают в середине и за которых мстит Герой, или мерзкий негодяй, чья мега-корпорация перестреляла с вертолетов всех мексиканских тушканов на шубы гламурным Эллочкам, или дряблые толстые мужья с добрыми лысинами и в роговых очках, от которых молодые жены потом уйдут к своим Героям, только эти недоделки могут позволить себе теплое одеяло и какие-нибудь покровы. Шелковая стильная пижама для антигероя; майка-бздынь и трусы раструбами для рыхлых мужей; пижамка с танцующими кроликами и пуговицами в виде пчелок для умильного друга-смертника (потом эта пуговица будет красиво плавать в луже крови, а Герой поднимет ее, отмоет,  и долго будет втыкать в пуговицу, крупным планом идет челюсть и скулы, со скул на челюсть текут скупые мужские). А потом всем плохим настанет полный кресс-салат.  Ну что-то мы отвлеклись.

 Так вот, настоящий мужЫчина никогда не накрывается простыней выше, чем до талии. Шо ж он зря накачивал бицепс, трицепс, грудные и дельтоиды? А еще этот голый мужчина, наверное, подвержен простудам (конечно, по пояс голым круглый год спать), и как следствие, недержанию. Иначе как объяснить, что посреди ночи мужчина обязательно встает, и стряхнув с грудной мыщцы женскую головку, сопящую ему носом между бицепсом и трицепсом, и идет в туалет, вальяжно пересекая комнату по диагонали, белея ягодичной и бронзовея широчайшими мышцами спины и четырехглавыми бедра. Этот проход, между прочим, многие фильмы спасал, а уж небронзовая часть вообще может искупить многое (вот хотя бы вспомнить  некоего Б. Питта в американской древнегреческой фильме "Троя" ).

Так вот дивчонки, сплошной обман ! Бесстыжая голливудская пропаганда. Сейчас я раздерну занавески тайны  и вы узнает все о том, в чем спят эти передвижные античные статуи. Дело в том, что все вышеперечисленные четырехглавые и широчайшие являются предметом неустанной заботы моего супруга. Вследствие чего, он постоянно болтается на форумах с не оставляющими простора для домыслов названиями, вроде "айронмэн.ру","Суперсила.ру", "культтела.ру", ну в общем вы поняли. Там чинно и серьезно тлеют треды: "Химичить или не химичить?", "Как сушиться?", "Качалка на Молодежной", "Правильная техника приседаний", "Становая тяга". И вот проглядывая для социальной информации эти форумы я наткнулась на выложенное в открытый доступ разоблачение. Между тредом "Подробнее об аминокислотных комплексах" и "Вредит ли секс накануне тренировки?" я наткнулась на тред "Мерзнут ноги. Как бороться?".

 Дискуссия имела статус горящей. В числе прочих в ней участвовали Саша -ящер,  Экскаватор и Элефант.  По-тихому, по-домашнему делились парни  наболевшим. Мерзнут   ноги, сил нет, спать нельзя, одеяло не помогает. Все добром помянули бабушкины шерстяные носки, посетовали, что байковых пижам на плечищи 56 размера не найти. А зимой, говорят, и ушам холодно. И, по-моему, Экскаватор разоткровенничался и сказал, что ему жена пуховый платок привезла, повяжешься на ночь, вещь!

 Так что, дэушки, все это бронзовое точеное великолепие спит в шерстяных носочках и пуховых платочках (вытирая умильную слезу), мерзнут,бее-е-е-дненькие.... И если вы засматриваетесь на мощную спину, и не рассчитваеть достучаться до сердца, заросшего мускулатурой, подарите ему шерстяные носочки  и намекните, что у меня дома одеяло такое, теплое-теплое и перина пуховая, наследная, и он ваш! И чтоб никаких там алых шелковых простыней, этой холодной скользкой мерзости.

А то, все простынки, все дефиле до туалета..Тьфу, враки какие..  Повяжете ему платочек пуховой, кончики ушками и будет он у вас зайчик. Счастья вам, женщины.

            

 

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Все в облике одном предчувствую Тебя.

Нет, для меня это не о женщине и не о любви совсем. Вернее, не только. Это еще про долгие-долгие мечты и желания, про грезящиеся победы, про дерзостные цели. Только вот это "Предчувствую Тебя" и помогает, когда конца не видно, когда денег мало, тоска, безвременье и спать все время хочется.
Это про счастье, но не про внезапное, а отвоеванное в долгих-долгих трудах.
Хотя Блок, наверное, все же о женщине писал и о любви. Да ну и пусть.

Читаю сейчас письма Любови Менделеевой и Александра Блока, мемуары, дневники, письма их знакомых.

И вот вечер, когда Блок признался ей в любви, 7 ноября, кстати.

Л. Менделеева: "На мне было мое голубое суконное парижское платье..."

Блок: "Хранительница-дева", "Царица", "Недостижимая", "Святая", "Невинный лик", "носить ее покрывало и смотреть на ее жемчуга".

Господи, как же ж она намаялась и с ним, и с его любовью*...

__________________________________________________________________
* И даже ли ру не было, чтоб можно было устроить тред "Дивчонки, а как вы смотрите на высокие отношения?" И, конечно, одни бы ей сказали, что это пъедестал, а она королева, а это тебе не носки стирать и не котлетки греть, это только у 0,1 процента бывает, короче, радуйся, дура, счастье привалило. А вторые бы сказали, что это не пъедестал, а издевательство какое-то, и лучше бы купил ей шубу,а также ссылаясь на Фрейда, учебник восьмого класса по анатомии и разведенную соседку, посочувствовали бы про психа ненормального и посоветовали бы развестись, но сразу скрыться, а то от них, психов, всего можно ждать. Шубу предварительно вывезти, но не к маме. А нормальный мужик еще встретится. Потом первые и вторые бы передрались. Сошлись бы на том, что пока (пока не вывезла шубу) можно купить вибратор. А все б на душе легче стало. Нет, Интернет великая вещь.

Вчера познакомилась с парнем, чья профессия сравнима с незабвенным переворачивателем пингвинов в Антарктиде.
Он работает тапером в психушке. Тапером. В психушке. Приходит с нотной папкой, садится на круглый стул перед фортепьяно и играет скорбным главою Листа и Шопена. Ставит им пластинки и поет песенки.Бывает же.
Ну а по совместительству работает сисадмином. Вот оказывается, какие сисадмины у нас водятся.

Или вот еще. Сегодня в новостях как-то между прочим сообщили, что один из первых роботов умел делать только две вещи: курить и подмигивать.
Вот за это я люблю человечество. За добрые странности и чудачества, которые не выкорчевываются и не выводятся даже под натиском нашего эргономичного и прагматичного до предела бытия.
А классно было бы смастерить этому роботу подругу, которая тоже умела бы делать только две вещи: грызть семечки и взвизгивать.

Первый снег. Этот "русский запах снега", эти хлопья, порхание, мгновенная чистота и припорошенные мятые листья... Это все, да, хорошо. Элегически.
Но не сегодня!!! Не сегодня!!!! Совсем не сегодня!!! Потому как у меня резина летняя. Летняя у меня резина. А снег идет и падает, что неудивительно, на асфальт и там лежит.
И я теперь на своей обычно тренировочно-атлетической "десятке" наслаждаюсь эффектом гидроусилителя руля, трогаешь руль мизинцем и скользишь, как Слуцкая на Олимпиаде. Кто не спряталася, я не виноват. Адреналин зашкаливает. Наибольший эффект достигается на Рублевке, где справа и слева, впереди и сзади джипы, "Порше" и прочие "Мерсдесы".
А Бородинский мост сегодня место встреч и поцелуев. Нежных. Бампер в бампер. И с регистрацией брака страховой компанией. Поцелуев мост, так сказать.
Надо ехать в шиномонтаж, ставить зимнюю резину. Где это, как это, куда это? А еще на ценниках шин в магазинах всякие циферки непонятные и буковки через наклонные черточки. Чего это, а? Много новых слов: "зимняя резина", "шиномонтаж" и эта..ну..."диагональное расположение нитей корда". Как страшо жить...

(Мрачно глядя в окно) Идет, зараза, кружится, не тает.
Все. Ушла в Интернет читать про шины.

Прекрасная нынче осень. Только для меня неблагополучная какая-то. Я бы ее назвала Осень недоразумений. Неприятные случайности, неприятные встречи, неверно понятые слова и невовремя сказанные, ссоры от раздражения.
А еще это осень расставаний, обрыва многолетних связей. Так уж оно получатеся.
И зебра этой осени предпочитает классический черный в элегантую узенькую белую полоску.. Без белого зебр все-таки не бывает, что не может не радовать.
Я жду Путешествия. Оно намечено, заказано, но ждать еще долго и все может отмениться, как не раз бывало. Я листаю красочный путеводитель, там кремовый песок, океан,пальмы и лежащий Будда, и обезьяны воруют очки у туристов и собирают кокосы для туземцев-эксплуататоров обезьяннего труда. А вдруг это все-таки будет?
И еще, простите меня все (те, кто нужно поймут). Я злая сейчас - да, я устала. Мне нужно многое менять и много работать. Я постараюсь, я подожду, пересижу. И все будет хорошо.

В связи с нанесенной обидой размышляла об обидах вообще. Пришла к банальному выводу. Обижаемся мы всегда на то, в чем есть хоть немного правды. Не в смысле соответствия реальности, а в смысле нашей правды - совпадения с нашим негативом про себя любимого.
Чтоб обидеть, тут - угадать нужно. Про кого-то обидчики угадывают легко (сказать про уши лопоухие или ножку 45-го размера - и дело в шляпе, и неважно что к ушам прилагается милое личико с роскошной гривой волос, а к 45 размеру, тонкая талия, длиннющие ноги и умище). Ноги с ушами-то сразу видно. А вот про кого-то сразу - фиг угадаешь, тут вражинам придется лоб поморщить.
А мы чтоб не угадали маскируемся, маскируемся, делаем вид, что все равно, что небольно. Ну чтоб запутать. Мол, не угадала ты, дорогая, попробуй еще (ну про попробуй я загнула).
Вид делаем, а внутри больно. И шо делать?
Ну во-первых недостатки исправлять, которые исправляются, и быть богиней. Во-вторых, маскироваться, маскироваться, маскироваться. А в-третьих, в-третьих самое приятное - любить себя, неистово и самозабвенно с ушами, ногами, ростом 159 и несданным нормативом по лазанью по канату.
НО! При этом не быть эгоистом. В общем, в половые сношения не вступать, но презервативы при себе иметь обязательно.
Это я правильно все говорю, верно рассуждаю, да? А может, как в детском саду (ибо сказано, будьте как дети). Принимаем позу (руки, естественно, в боки), вдыхаем:

- Да ты на себя посмотри - плод романа танка и крокодила (далее- по тексту...)

Адреналин, кайф, и в нору - раны зализывать, к боям готовиться.

Не. Не мое. Паду в первой же неистовой схватке. Наверное, придется быть богиней.

Читаю сейчас книгу об искусстве. О краснофигурных и чернофигурных вазах, о переходе от тектонического членения и плоскости к разрыву пространства и украшательству, о зеркалах в Боскорреале и базиликах возле Гарца.
И все эти слова и картинки с чертежами и статуями накладываются на освещение осеннего дня, на мягкое золото и холодный воздух. И одновременно вспоминаются письма, которые писала в прошлом году, и все, что тогда означали эти письма, все эти нити, напряжения...И этого сейчас уже нет. Ни мест, ни дней, ни людей. То есть, люди конечно есть, но они уже не те.
А мелкий шрифт течет по буковке, переворачивается страница. Письма, листья, годы, раннехристианское искусство...
Я хочу сказать, что у каждой книги, помимо ее смыслового содержания есть и еще что-то, что возникает при ее чтении. Неповторимео ощущение от нее. Что это? Место и время чтения, настроение или она сама? То, что между строк, в теме, в строе речи.. Может, и так.
Есть ведь совсем иные книги, где автор властно захватывает рассудок, воспламеняет его, ввергает в лихорадку и страсть, увлекает в стихию. И нет места никаким иным мыслям и ощущениям, кроме мира книги, мира этой страсти. Это Достоевский, конечно.
А вот Куприн вызывает жажду любви, а Сабанеев пробуждает любовь к буржуазному.
Я всегда в книгах искала убежища, утешения, отдыха, не говоря уж о совете и силах. А может хватит уже? А то достанется мне только одиночество и беллетристика... Пора окунуться в кипение страстей. Что-то не кунается..Все также осень, сумерки, вечер и раннехристианское искусство.

Из воскресных семейно-вечерних диалогов.

Он:
- Ну что будем смотреть? Вот можно Гая Ричи, или про эту, обитель зла, апокалипсис, еще можно про дикую природу, там про то, как дельфины размножаются втроем..

Я (возмущенно):
- Ну сколько можно смотреть либо кровавый бред, либо про секс, пусть даже и в дикой природе? Хватит быть примитивным! Нет бы провести романтический вечер, посмотреть какую-нибудь добротную спокойную мелодраму со смыслом и чувством..

Он:
- Например? Что бы ты хотела сейчас посмотреть?

Я (подумав с минуту):
- Ну что-нибудь типа "Килл Билл"...

А чего это я все молчу и молчу. Не пишу ничего. А это я над собой усилия делаю. Интеллекутально-волевые. Перекресток у меня некоторый в жизни, а на этом перекрестке жестокий затор, ни туда, ни сюда. И вот я все стою, раздумываю, куда ж дальше-то? Коня терять, или жениться, или назад поворачивать. И вот поэтому не пишется про осень, про небо и встречи. У меня организм думает, оперативной памяти едва хватает на повседневные операции. Глядишь, что-нибудь придумает.

Я поняла. Фраза "Засунь свою вонючую гордость куда подальше" изначально предназначалась французским сыроделам.

Мы тут за грибами ходили. За опятами. За час набрали четыре полных корзины, нашли лосиный череп и нарвали полную куртку горькой калины.
Люди, опят сейчас в лесу...как на оптовой базе. Они обсидели все пни и стволы берез и дубов. При удачном раскладе один нетронутый пенек - полкорзины. Одно плохо, грибы я не ем. Совсем. Не могу и все тут. А вот Илья натрескался от души картошки с грибами, после третьей тарелки я уже стала опасаться за его физическое благополучие, ибо дышал тяжело и смотрел осоловело.
А грибы лежали кучами на столе:крепкие и маленькие на засолку, лопухастые на жарку. На дне корзин остались травинки, листочки, пушинки и крошки от походных бутербродов. На ноге синяк от бревна, в памяти запах леса и шорох дождя, заставшего нас на обратном пути. Обратно мы ехали мимомо пионерлагеря "Березки", я проводила там кадый июнь лет пять подряд, наверное. Все те же ворота с желтыми ромашками и будка дежурного. Интересно, живет там кто теперь или нет? Странное дело, но события школьного детства отчего-то помнятся яснее и кажутся более недавними, чем события позапрошлого года, например. Может, жила медленней?

Сейчас уже прошло достаточно времени, чтобы предаться крымским воспоминаниям. Во-первых, они еще не изгладились, даже загар еще не сошел, а во-вторых пасмурная московская погода и осенний холодок весьма к таким воспоминаниям располагают.
Итак, крымское утро в Гурзуфе. Просыпаешься и сквозь кисейную занавеску видишь голубую туманную дымку, скалы и еще бледное утреннее небо. Если подняться на локте, то увидишь и море, густо зеленое, кобальтовое у горизонта, линию галечных пляжей, тонкие иглы мачт у скал и белое острое пятнышко, оставляющее пенный след - утренний катер.
А теперь можно разогнуть локоть, снова упасть на подушку, прикрыть глаза и подумать о том, что впереди длинный-длинный день, размеренный и неторопливый, солнечно-хвойный. Хорошо бы поехать в Алупку, а может и не поехать.... Лениво текут мысли. Ну все.
Умываться, завтракать - и на пляж. На пляж, шлепая сандалиями по булыжникам гурзуфских горок, на пляж в коротком льняном сарафане и с ярко-желтым полотенцем цвета концентрированного солнечно-пляжного счастья, мимо лотков с сушеной камбалой, креветками и мидиями, браслетами из ракушек и причудливыми оранжево-желтыми пупырчатыми фруктами. По набережной с ее розовыми цветами олеандров и акаций, среди полураздетой толпы: шоколадных грациозных девушек, толстых тетушек в шляпах разной степени нелепости и огромности, вопящих детишек, ярких летних маек, купальников, парео, татуировок, стразов в пупке, браслетов на ножках, мужественных бицепсов, внушительных животиков, и все это стремится к огромному, с бегущими искрами, источающему йодистый запах морю.
Первое прикосновение воды, холодное, но все равно желанное после мучительных шажков по острой гальке. Заплыв. То хорошо, то страшно. Можно залезть животом на верткий буек и замереть в хрупком равновесии, а можно отплыв подальше стащить с себя верх от купальника и ощутить иголочки холода и щекотное пробирающее движение воды там, где ткань уже не защищает.
Загорать я любила на пирсе. Забиралась на верхотуру и царственно созерцала бурлящий детский лягушатник, прибрежный почтенно-пенсионный бегемотник, девушек, картинно умащивающих бедра кремом для загара и картинно сгибающих ногу в колене для календарной позы; осоловевших от жары поклонников загара, запихивающих и без того скудно прикрывающие их завязочки и треугольнички, так скажем, в расселины своих жарящихся тел; любила я также наблюдать за прыжками с пирса юношей, красующихся перед подругами; пап, красующихся перед сынами; сынов, прыгающих под строгим надзором пап и выныривающих под их поучения.
Утомившись созерцанием блеска и плеска, можно было вернуться к неподражаемой и изысканной Джейн Остен с ее длинными и сдержанными речевыми периодами, откуда внезапно, как игла в диванной подушке, вдруг вныривала ехидная шпилька. Можно было, не торопясь и улыбаясь насладиться фразой. вроде этой:
"Сэр Джон, заметив бледность Марианны, ее худобу и рассеянность, проникся таким сочувствием к измученной девушке, что тут же рассказал всю возмутительную историю на ушко своему соседу по столу".
Или вот:
"Она стола кротчайшей из жен, ее супруг нашел в ней бесконечное понимание терпение и внимание, со свойственной ей тактичностью и сдержанностью она напоминала ему о его недостатках не более пяти-шести раз на дню"

А ведь это было только утро. А дальше полдень, сумерки и вечер, и все наполнено священными ритуальными действиями, совершение которых - сладкий долг каждого отдыхающего: поход на изобильный рынок, выбор вина, покупка арбуза и персиков; преодоление гор и подъемов с вином, арбузом и персиками; созерцание заката над скалами; вечернее фланирование по набережной, кормление белок; ночные прогулки по паркам, где под вековыми платанами все скамейки заняты парочками, темнота, журчание фонтана и поцелуи; семейные посиделки; фотографирование;ночные разговоры на балконе под звездами.
И еще длинная череда дней с прогулками, экскурсиями, катанием на катере, чайками, органом, одним настощяим штормом...
Все это в несгораемом ящике моих воспоминаний. Когда плохо - можно залезть и перетряхнуть и найти в себе силы вставать, учить, посещать без пропусков, хотеть, потому что дни серой лентой, каторжным ядром на ноге могут вдруг снова стать такими, почти неправдоподобно счастливыми, яркими, мягкими. Красота есть и радость есть. Только не так уж часто и не так уж бесплатно. Но ведь есть же, правда?

Здравствуйте все!

Это я здороваюсь, потому что меня тут давно не было. Даже не знаю почему. Так, захотелось взять паузу. За это время много чего было. Много думалось, много бегалось, много происходило.
Ну во-первых было море, был наш наполненный воспоминаниями Гурзуф, немного другой, и мы другие, повзрослее, поспокойней. А камни нас помнили, и сосна, на которую я залезала в первый раз, все та же.
И сняли мы белоснежный дом над морем, чуть выше дачи Чехова, над чеховскими же скалами. Дом с балконами, выходящими на море, увитыми плющом и синим вьюнком, с парящей в крымской ночи открытой площадкой с нагретым плиточным полом и большим уютным столом, на котором ежевечерне тяжелые крымские розы, сладкое густое вино, персики, сыр и розовый лук.
Снова был ливадийский орган, подъемы, камни, сосны. А еще было много радости, не только своей. Радость была от того, что мы наконец-то вывезли к морю родителей (потому и поехали в Крым). Отдых с родителями, практически, в полном составе, если относиться к нему с унылой серьезностью, конечно, несет в себе некоторые неудобства (они же геморрой), но если воспринимать это с юмором, то это лучшие выпуски "Маски-шоу" в режиме нон-стоп.
Родители.... Они жаловались на горы, погоду, спину, жару...они теряли миграционные карточки. Но!! Они катались на волнах, не желая вылезать из воды, они жаждали скупить все сувениры побережья, доводя торговцев до восторженного экстаза (им даже дали что-то даром), они приперли чуть ли не по ящику вина и они все-таки радовались. И для меня это важнее, чем то, что я виновата в погоде, подъемах, в том, что не положила миграционную карточку в паспорт "как следует"...
По приезду Москва сразу обвила и потянула, только успевай поворачиваться. Беготня, дела, машина, к зубному, справку, к 10 на судебное заседание.
А еще мне исполнилось 28 лет, как всегда сентябрьским мягким ласковым днем. В мой день рождения в родном городе всегда пахнет тонко и сладко сухими тополниными листьями, и я всегда вдыхаю этот запах в одном и том же месте. У непонятной железяки, прегораживающей дорожку за улицей Льва Толстого. На Толстого, 8 - школа, на 3 этаже самый крайний кабинет - кабинет химии № 30, там моя мама, уже много-много лет. А на первом этаже библиотека. А если к школе не сворачивать и идти прямо, то будет мой дом.
А мне уже 28. И у меня многого нет, и многое надо, и надо много сил, и много терпения и труда. А все-таки что-то у меня есть. Частично проросла я в этот город, в этот мир. Поздно вечером, подрезая длинные колючие стебли, я подсчитала количество деньрожденных роз. Больше шестидесяти. И еще лилии.
Спасибо вам! Спасибо, родители, спасибо близкие, родные, знакомые и совсем незнакомые. Спасибо за присланные поздравления и открытки. Мне было очень приятно. Мира в ваши души.
Ведь на дворе московская осень. "Прекрасная московская осень. И на улице идет дождь, а у нас идет концерт." (с) Велюров.

А в голове уже: "Мор-рээ-ээ, моррэ-эээ, мир бездонный..." Осталось четыре дня. Предстартовая подготовка вышла на финишную прямую,неожиданно быстро без изнурительных и бесплодных экспедиций, взрывов отчаяния и провалов в депрессию и самопрезрение были куплены (от неверия счастью сразу три) льняные сарафаны, много белых штанов, прозрачная блузка с китайскими рукавами, банадана. Остались яркие маечки и крем для загара.
Как всегда бывает в предотпускные дни все клиенты вышли из летнего транса и активизировались, в частности, сегодня эти жестокие люди сообщили о необходимости срочной подготовкии 11 (!) заявок на товарные знаки, прислали длиннейшую юридическую телегу на английском и напомнили о подготовке к судам тревожными звонками. Родственники позвонили и взмолились о юридической помощи, врач назначил свидание, вдруг вылезла необходимая встреча.
Господи, как же я люблю, как же я люблю тот миг взлета над аэропортом или отхода от перрона. когда эта гигантская чаша, этл переплетение тропок моей жизни, моего бега, тревог и радостей по имени Москва отпускает меня, отпускает Пятницкая, отпускает Арбат, машет вслед Осенний бульвар, помигивают окна офисов, окна больниц, окна друзей. И временно ты словно душа, покинувшая тело, чтобы прогуляться за ночными снами, легка и свободна.
И это будет, будет, осталось совсем чуть-чуть.
А еще у меня рабочая радость. Один из удовлетворенных клиентов сменил жестокость на благодать и подарил мне целых шесть книжек из его издательского ассортимента. Приятно. Теперь вопрос с книжками в отпуск почти решен (почти, потому что шести - мало :-)) Примета времени, среди этих шести одна книжка о Путине (естественно, м-р Паркер) и одна Акунина.