Спасибо за умение молчать,
От немоты и губ упрямо сжатых,
До нежности наивно-конопатой.

Спасибо за умение молчать,
Твое молчанье легче пошлой ласки,
Но лезвие его с отточеною фаской.

Кровопускание душе? Смешно!
Наивно! Глупо! Пафосно! Грешно!
Но ночь поставит тонкую печать:
"Спасибо за умение молчать".

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»

А. Ахматова

В разломах снов - расщелины окопов,
Воюем мы: ты - за себя, а я - за нас,
Но, чую я, накроется все скопом,
Когда рванет тобой заначенный фугас...

МКЧ - как странная птица,из тех, что мы не видали,
Из тех, несомненно, живущих в сказочных рощах,
Летит и летит, пробиваясь к солнечной дали,
Этот резкий причудливый росчерк.

МКЧ - это волны набегающего прилива,
Где чайка четко очерчена лучем заката,
Или, реющая над раскрытым роялем грива,
За роялем сидящего, гениального музыканта.

МКЧ - это башня и гений, простирающий руку,
Это подпись на плотнах, отмеченных вечностью,
Это волшебный ключик от затворенных башен,
Наполненных доброй его человечностью.

(C) Межелайтис

Ты мечешься, снова сплетая из боли слова,
И взгляд незнакомый тень прошлого ищет в пространстве.
Рот мукой изломан, и мелют в муку жернова
Застывшую страсть и пустых объяснений жеманство.

Ты призраком болен. Внутри мерзлой ярости ком.
Любви ты страшишься, не веришь теплу и уюту,
Покоя не ищешь, по жизни идешь напролом,
Мятежно срываясь в дорогу с ночною попуткой.

Я ж слишком земная и мне не взлететь в облака, -
Я клетчатый плед, и дряхлеющий уголь каминный,
Я рыжая крынка топленного в беж молока,
Сентябрьский, измученный нежностью, вечер полынный.

Ты, к глине припав, с наслажденьем намочишь усы,
Поленья смолистые бросишь в камин закопченный,
Согревшись под пледом, рассветные скрасишь часы
Наутро исчезнув, шальною зарей увлеченный.

И снова мне ждать,- никого, не всерьез, просто так
И вздрагивать снова, услышав шаги в полумраке,
Извечным теплом наполнять свой бесхозный очаг,
Как будто мой дом на избитой ветрами Итаке.

Так хочется быть, и спокойной, и мудрой:
Тебя отпустив на все восемь ветров,
Не метаться от боли смешною лахудрой,
А задумчиво выкушать чаю.
С ватрушкой.

Отпустить,помахать на прощанье ладошкой,
И не выть, обсопливившись, глупой белугой.
Умилившись, всплакнуть,- не всерьез, понарошку
И заняться собой непременно.
Сделать маску.

А потом, не спеша, сгоношить себе ванну с маслами,
Ноги брить, щекотать свои пяточки пемзой,
Дочитать наконец-то нетленный шедевр Мураками.
Маску смыть. Недешевой фигнею от Аvоn.
Завернуться в халат.

Мастурбируя трепетно пальцем телефонные кнопки,
Нежно, с придыхом, в трубку пропеть: "Дорогуша,
Наш доехал? Нет? Бедняга, застрял, видно в пробке
А ты как? Приготовила ужин, он стынет?
Может в термос?

Я ж чего тут звоню, мой хороший, будь другом
Проследи, пусть он вечером примет лекарство.
Пневмония? Да нет, отделался легким испугом...
Не забудь, как вспотеет, ну после процесса,
Подоткни одеяло."

Как хочется быть, и спокойной, и мудрой
Поджидая тебя, не беситься ночами,
Изысканность мести взлелеяв под утро,
Мужскую натуру спокойно принять...
И скалку отбросить.

Потускнели и покрылись патиной слова,
Мир уже не нов и как-то жалок
Исслюнявлена, мой друг, высоких чувств халва
Словно бедра мятые давалок.

По чужим постелям блядью спит, сопя, мечта
Кушать, стерва, хочет ежедневно,
А профиту с ней, - как Марксу от хвоста,
Надо удавить ее наверно...

По многочисленным просьбам друзей из оффлайна - выставляю. Правда, очень на меня не похожее - от Медвежонка нахваталась... Остальное потом выставлю.

Изласкана тобою до истерики,
Готова петь сплошные панигирики,
И славить и Фрею, и Фрейра,
И сына их, Зигмунда Фрейда...