Секрет Счастливого Джаза 

     За окном уже ничего не разглядеть. Тьма воцарилась и в квартире на Набережной. Единственным огоньком в доме был свет от планшета, что проецировался на стену. До сих пор суровый и властный Олег Максимович развалился в одиночестве на большой кровати спальни и... и рыдал. Рукавом пиджака он вытирал глаза и пытался сквозь пелену слез, в который раз, пересмотреть бесшумные видеоролики трехлетней давности. На стене мелькали солнечные сцены. Лето, сплав по какой-то очередной горной речке, все веселые, дружные, счастливые. Аня обожала турпоходы, да чтобы не какой-то пикник с шашлыком в пяти метрах от трассы, а настоящий экстремальный отдых. Она любила все настоящее, и Олега этим зацепила…

      А сейчас на улице дождь, темный вечер, хулиганы – настоящий городской экстрим.

      Минут двадцать назад он снова ее выгнал из дома. Кто-то другой скажет: «Олег, это ведь сущие пустяки! Забудь и наслаждайся жизнью!»

     Сегодняшний вечер должен был стать обычным. Нет не обычным пустым житейским вечером, какой бывает у миллионов современников. Те не замечают и не ценят, что имеют. Они приходят уставшими с надоевшей работы, безучастно съедают свой ужин, с изможденным лицом удовлетворяют и другие физиологические потребности. И ничего не ценят.

     Олег пришел чуть позже обычного. Вечные дела, которые не отложишь, хотели задержать на работе еще подольше, но он оказался непоколебимым. Входную дверь открыл своим ключами и на миг остановился на пороге. Тихо играла музыка - джаз. Настоящий джаз, исполнявшийся афро-американцами. Как говорила Аня, без лишних, фальшивых и манерных вокальных скачков, которыми сплошь и рядом грешили белые музыканты. Эти мелодии прижились в доме Олега, стали привычными. Он даже сам, казалось, начал разбираться. Стараясь не шуметь, опустил зонт в корзину, снял туфли, плотно, чтоб не звенели, сжал ключи и аккуратно положил их на столик. Дальше идти не хотелось, точнее, хотелось замереть на минутку, прислониться к стене и ощущать прелесть домашнего вечера всеми органами чувств. Из кухни доносился запах чего-то невообразимо вкусного. Она снова пекла в духовке.

     Не заглядывая в комнаты,  Олег как разведчик тихо прокрался на кухню. Она стояла перед столом спиной к двери и даже не заметила, как он вошел. Густая копна волос, наспех подобранная заколками, мерно раскачивалась. Из-за спины не видно было, то ли девушка замешивает тесто на завтра, то ли нарезает овощи. Не важно. Он опять решил остановиться на пару секунд. Она надела его старую огромную рубашку и какие-то нелепые бриджи, забытые уже лет десять назад. Вся эта мешковатая одежда не могла скрыть красоту ее тела. Узкие острые плечи, великолепные изгибы бедер, смуглая от загара кожа. И этот запах. Самая совершенная ароматическая композиция - запах чистого девичьего тела, приправленный еле уловимым дорогим парфюмом.

     Олег нежно обхватил ее за талию. Она, вздрогнув, замерла. Он прижался к ней всем телом и коснулся щекой ее головы. Они практически одновременно глубоко вздохнули вместе. Девушка, улыбаясь, продолжила нарезать хлеб. Его же руки продолжили свой путь: правая под рубашку вверх, левая под бриджи вниз. Через несколько секунд она выронила нож, опустила ладони на стол и почти неслышно простонала. Еще пару секунд и ее рука мягко прошла по его бедру. Девушка попыталась развернуться к нему лицом, но он не позволил. И она, впервые за вечер, спросила:

     - Милый. Разве ты не проголодался?

     Олег убрал руки и отошел на полшага. Затем прошептал:

     - Вон.

     - Прости, - девушка повернулась к нему и попыталась обнять.

     - Вон! – сказал мужчина, и, упершись взглядом в пол, что есть сил крикнул, - Вооон! Пошла вон!..

     Прошло более часа, а ролики не прекращались. Они без пауз сменяли друг друга. Поисковик вытаскивал из всемирного облака все подряд, что мало-мальски соответствовало семейным записям Олега Максимовича. Были и сплавы, и отдых других семей и спортивные состязания на горных порогах, и несчастные случаи в горах. Мужчине было уже все равно – он сидел на краю кровати и вспоминал последние три недели, прошедшие без скандалов.

     - Разве я много требую? – спросил Олег пустую комнату, - ведь всего-то ей и надо было: заткнуть свой рот и молчать…

     Ему показалось, что в дверь позвонили. Будто издалека. Еще один звонок. Нет. Не показалось. Он заставил себя встать, ноги совершенно не хотели слушаться, но дверной звонок был неумолим. Не спрашивая, Олег открыл дверь. На лестничной площадке стоял высокий сухощавый немолодой мужчина в спортивной одежде, а из-за его  спины выглядывала девушка, все также в старой рубашке и бриджах.

     - Олег Максимович! Ну, разве ж так можно?

     - Это вы доктор, проходите, - совсем обессилев, протянул хозяин квартиры, - а ее... ее сюда не надо.

     - Олег! Максимович! Давайте не будем поступать по-детски. Давайте поговорим, а она пусть в прихожей хотя бы посидит. – Мягким и вкрадчивым голосом заступился за девушку пожилой гость. Он прошел за Олегом в зал, но отказался садиться в кресло, на которое любезно указал хозяин. Вместо этого он попросил девушку принести стул и уселся напротив. Олег по привычке вытянулся на диване. – Ну. Что? Тяжело Вам, дорогой мой Олег Максимович?

     Тот ничего не ответил. Только тяжко вздохнул.

     - Мне позвонили. Сказали, что у вас снова рецидив. Рассказали причину. Ну, неужели все так плохо? Ведь почти месяц выдержали. Расскажите, Олег Максимович, что Вам помогало не ссориться этот последний месяц?

     Олег стиснул зубы и отвернулся  к стене.

     - Олег. Вы ведь сами ко мне обратились за помощью. Давайте не будем сдаваться? М? Позвольте мне помочь. Может, Вы для начала меня чаем угостите? А то ведь я полгорода проехал. Прямо как скорая помощь. – После этих слов Олег хотел было привстать, но доктор остановил его, прикоснувшись ладонью плеча. – Лежите, лежите. От Вас главное согласие. А чай нам Аня приготовит.

     Доктор, улыбаясь, повернулся к девушке. Та все это время стояла за открытой дверью в холле. Кивнув в ответ, она ушла на кухню.

     - Красивая, ладная она у Вас, - добавил доктор.

     - Иван Николаевич, Вы прекрасный специалист, но, - наконец найдя в себе силы, проговорил Олег, - но я не могу. У меня сердце разрывается.

     - Я очень хорошо Вас понимаю. Вы любили эту женщину, и она Вас любила. Мы не можем изменить прошлое, но зато завтрашний день полностью зависит от нас. Чтобы не произошло в Вашей семье раньше, Вы заслуживаете быть счастливым. Знаете, абсолютно все семьи, с которыми я работаю по новой программе, испытывали трудности на начальном этапе. Период адаптации, период привыкания и формирования отношений – это нелегкий путь, но крайне эффективный. Вы же сами помните, мы знакомились с семьей Кораблевых. Прекрасные отношения, красивейшая пара. В пору каждую минуту их нынешней жизни фотографировать для глянцевых журналов. Неужели, Олег, Вы не мечтаете о таких отношениях?

     - Очень мечтаю, - прошептал Олег, - но думаю, это невозможно…

     Разговор длился уже минут двадцать, как в зал вошла Аня, успевшая переодеться в платье и собрать волосы. Она принесла на подносе из кухни чай в трех чашках и вазочку с конфетами.

     - Замечательно! – потирая руки, промолвил Иван Николаевич, - спасибо, Аня.

     Она, поставив посуду, на маленький столик, находившийся рядом, быстро сходила на кухню еще раз и принесла маленький глиняный чайничек и чашку со сливками.

     - Посидите с нами, Аня. – Попросил доктор. И мягко заверил, - Олег не будет против.

     Олег и Аня сели рядом на диване перед столиком, а Иван Николаевич придвинул к нему свой стул. Он вскинул руками:

     - Прекрасная пара! Да вам в Голливуд можно ехать, на красную дорожку.

     Олег чуть улыбнулся.

     - Вы хороший доктор, Иван Николаевич. Настоящий специалист. – Он немного помедлил, положил свою руку на колено Ани, она обеими ладошками обхватила его пальцы. – Спасибо Вам.

     - Ну, что, Вы? Олег Максимович. Вам спасибо. Ведь эта программа новаторская. Вы нам честь оказали, что согласились в ней участвовать.

     - Значит, мы друг другу помогаем. – С улыбкой сказал Олег.

     - А сейчас, раз уж я пришел, можно я осмотрю Аню? – и, не дожидаясь ответа, доктор встал и вывел девушку в центр зала. Может для приличия, но он еще раз вопросительно посмотрел на Олега.

     - Да, осматривайте. Не возражаю, - согласился хозяин.

     - Хорошо. Милая, встань сюда вот под свет. – Попросил Аню доктор, подводя ее под люстру. – Хорошо. Открой рот и скажи "а".

     Девушка послушно запрокинула голову и открыла рот. Из кармана мужчина извлек ключи, к которым был прикреплен брелок. Это была электронная лупа, через которую доктор продолжил изучать горло, затем зрачки, ушные раковины, волосяной покров.

     - Прекрасно. Хорошо. В норме. Замечательно. – Не переставал приговаривать он. Не отрывая взгляда от девушки, доктор спросил у Олега. – А что же Вас, не устраивает?

     - Мне практически все нравится. – Ответил Олег, выйдя из-за стола и подойдя к окну. Он вглядывался в ночной город.

     - Вы недоговариваете. Значит, есть еще недочеты. – Отойдя на пару шагов от девушки, доктор достал из кармана еще один медицинский гаджет и стал возится с ним. – А теперь, красавица, сними платье. Ну, что ты, милая? Олег Николаевич, Аня ждет Вашего разрешения.

     Олег обернулся и одобрительно кивнул. Девушка, взявшись за подол платья обеими руками, сняла его через голову. Положив одежду на подлокотник кресла, она вернулась под люстру и обхватила руками свои плечи.

     - Ой. Как мило, какие кружева, – запричитал гость. – какое прекрасное белье! Ну как же можно такое не любить?

     Олег отвернулся. Иван Николаевич принялся за тестирование кожного покрова.

     - Доктор, Вы можете сделать что-нибудь с ее голосом?

     - Олег. – Гость бросил гаджет на диван и подошел к хозяину Ани. – Вы очень требовательный клиент. Наши психологи восемь месяцев приводили в соответствие ее характер. Вы знаете, что большинству мужчин в мире, вообще плевать на психотип их спутниц. Они соглашаются на базовые отношения. Дешевый, стандартный набор. Ну, там типа, уборка, стирка, секс, приготовление пищи. А в остальное время наши модели пылятся в шкафах.

     - Аня, оденься. Выйди пока из комнаты. – Сказав это, Олег проводил глазами девушку до двери. Заметив этот взгляд, доктор продолжил.

     - А ее тело? Мы лучшие синтетические материалы применили для Вас. Все видео и фото где была Аня, изучили досконально, чтобы повторить каждый миллиметр тела Вашей жены. Благодаря образцам ее ДНК синтезировали ее запах. А Вы говорите про голос. Ну, кто же виноват, что Ваш слух улавливает такие тончайшие нотки? И из-за этого пустяка рушится вся картина!

     - Это не пустяк, доктор. – Прошептал Олег. Продолжая вглядываться в какую-то точку во тьме за окном, он спросил, – Вы знаете, почему негритянский джаз сильно отличается от джаза белых?

     - Простите, что? Джаз? Нет, не знаю. Никогда об этом не думал. И почему же?

     - Потому что в нем все настоящее. Дух Африки, дух свободы, боль. Они это не синтезируют, потому что у них это все в крови…

     - Хм. Интересно. Но вернемся же к нашей Ане. Ведь нам нужно продолжить эксперимент.

     - Я принял решение, доктор. Там за дверью не моя Аня. Моя Аня осталась в ущелье. Она в первый и последний раз доверилась чему-то ненастоящему. Она умерла из-за фальшивой, альпинистской экипировки… А сейчас заберите Вашу модель и уходите. Прощайте…

     Сегодняшний вечер должен был стать обычным. Нет не обычным пустым житейским вечером, какой бывает у миллионов современников. Те не замечают и не ценят, что имеют. Они приходят уставшими с надоевшей работы, безучастно съедают свой ужин, с изможденным лицом удовлетворяют и другие физиологические потребности. И ничего не ценят.

Билет на остров.

 Вот уже в третий раз я вырвался сюда.

Это прекрасное место. О таком мечтают многие, но доступно лишь мне. Сколько трудностей нужно было преодолеть, чтобы оказаться на райском острове. Здесь абсолютно все было замечательным: яркие цветы, сочная зелень, песок на пляже, чистая прозрачная вода океана, и бескрайнее голубое небо.  Но даже это не заставило бы меня так стараться попасть сюда, если бы не она…

 Единственная жительница этого острова, та, что во много раз украсила бы своим появлением любой, самый пышный и знатный королевский дворец, предпочла жить в скрытом от посторонних глаз месте. Та, кто из всех мужчин на свете, предпочла на острове жить со мной. Анна,  так звали мою мечту.  Хозяйка острова позволила насладиться ее общением, а когда меня насильно выдворяли, она, представьте, скучала по мне и ждала встречи. Ее голос подобен звонкому журчанию ручья, а поцелуй утолял жажду как глоток чистой родниковой воды. Если бы я был художником или поэтом, я бы непременно сравнил ее с ангелом или лесной феей. Но скажу просто, и быть может, банально, девушка стала смыслом моей жизни, человеком, ради которого можно и нужно совершать смелые и безрассудные поступки, не выбирая средств, откинув принципы - все ради того, чтобы быть с ней как можно дольше…

                «Мы желаем тебе только добра»

    - Ты весь в поту, ты бредил во сне  - она тихо прильнула к моему плечу,

   - да, беспокойный сон, опять – я протер глаза сел на край кровати,

   - тебе снова снились они? – дрожащим голосом спросила она.

                Я, не ответив, обнял ее. Все можно стерпеть и решить, и пережить насильственное расставание, и всеми силами постараться вернуться, но тяжело сдерживать свои эмоции, когда вспоминаешь, что она видела Их тоже… наяву… в те злосчастные дни, когда Они приходили за мной.

 Чудовища из страшных снов были реальны. Их группа появлялась в мгновение и отовсюду. Они действовали слаженно,  выбегали из джунглей, спускались на веревках с неба, поднимались из высокой травы. В защитной униформе, с повязками на лицах. Я понимал, что за повязками они прячут не человеческие лица, а уродливые морды  животных. Животных таких неестественных, которых, по сути, не должно быть на земле. И их голоса, скрежещущие противные голоса.   Все это она видела и слышала. Та, чьи глаза должны были любоваться только красотой окружающего мира, его прелестью и великолепием. Из-за меня она оказывалась в ситуациях, о которых нельзя даже рассказывать...

Нет, Они не тронут нас больше, мы дадим отпор, подстережем и захватим их судно. Или сбежим на своей лодке, что недавно смастерил, переплывем  на другой остров.  Я что-нибудь обязательно придумаю...

 Тот день мы целиком провели, катаясь на лодке и рыбача. Живя в этом месте, я узнал много нового, в том числе научился ловить морскую рыбу. Вечерний ветер, наполнив наш маленький парус, погонял лодку к берегу. Неожиданно кораблик остановился, точнее, встал как вкопанный. Мы с Анной, не удержавшись, покатились по дну лодки, а вместе с нами и  все что находилось на судне, по инерции полетело вперед. Доски лодки раскололись, но вода немного разлившись по дну, тут же остановилась.  Приподнявшись на колени и заглянув за корму, я увидел под водой темную огромную глыбу, в которую со всего лету ударилось наше суденышко. Оценив состояние лодки, я увидел и другие повреждения, мачта треснула, и в любой момент грозила рухнуть на борт. Лодка лежала кормой на камне, и из-за этого противоположная часть едва ли не сровнялась с уровнем воды. Сняв со дна лодки пайол, я извлек спасательные жилеты и передал один Анне.

  - До берега недалеко, доберемся вплавь, - максимально спокойным голосом сказал я,

  - В одних жилетах?

  - Ага. – кратко ответил, улыбнулся и подмигнул.

                Вода теплая и успокаивающая, мы плыли, не спеша, экономя силы, и даже позволяли себе болтать на разные темы.  Остров зеленым пятном виднелся впереди  и  становился все ближе, когда из под воды поднялись Они. Сначала из водной глади появились их головы в масках. Морская вода стекала с униформы чудовищ. Казалось, что их поднимал какой-то механизм. Я огляделся, их было восемь, некоторые еще по пояс в воде, другие уже по колени, кто-то взошел на поверхность, как заносят ногу, чтобы ступить на очередную ступень. В итоге все оказались над нами, стоя на воде, как Иисус в библейской истории.  «Это точно не люди» - промелькнуло в голове.

                Обернувшись на свою испуганную спутницу, я поспешил успокоить ее:

 - они тебя не тронут, им нужен только я.

 - Я знаю, - ответила Анна, - не за себя я боюсь, а за тебя,  ты же вернешься?

 - Я постараюсь. Нет, я обязательно вернусь…

 Двое схватившись за ворот жилета, начали поднимать меня из воды, я отцепил крепление, и, оказавшись без жилета, ушел под воду. Нырнув вниз и в сторону метров на пять-шесть, я обернулся. Рядом с Анной никого не было, она только мирно покачивалась на поверхности, оставаясь на том же месте и подтверждая тем самым, что жива и здорова. Я решил плыть дальше, что бы отвести Их. Но меня остановили. Отвернувшись от девушки,  я увидел, что передо мной в воде спокойно, и не особо двигаясь, уже находились четверо, а остальные тихо подплывали сверху. И все они смотрели на меня. Запас воздуха в легких иссяк, но вверх я не смог двинуться, так как кто-то сзади, проплыв вниз, схватил меня и потащил за собой. Я автоматически вытянул руки, чтобы ухватиться за одежду ближайшего. Пальцы достигли лишь маски, и увлекаемый вниз я сорвал ее…

                Очнулся с ужасной головной болью. Громкий противный разговор. Сильный свет пробивался сквозь веки. Не открывая глаз, понял, что лежу в помещении, на жесткой кровати или на полу в окружении нескольких существ. Хоть и голоса их были чуждыми, все же слова я мог разобрать. «Мы хотим тебе добра» - снова я услышал эти слова, обращенные уже ко мне, возможно, они уже сообразили, что я пришел в себя. Открыл глаза, но яркий свет с потолка. Снова зажмурился. И тут почувствовал, что не только свет причинял мне боль. Абсолютно все тело буквально горело и ныло одновременно. Спина болела от холода и жесткости кушетки, голова раскалывалась из-за голосов и непонятного гула в помещении, горло полыхало, будто было залито кислотой. Хотелось подняться и унестись из этого места, войти в теплую воду, залить жар в горле холодной водой ручья, хотелось тишины дикого леса. Я снова хотел на остров. Но не мог пошевелиться, руки и ноги связаны. Увидев мои старания выбраться из ремней, одно из существ, менее крупное, с более тонким и высоким голосом сказало двум другим покинуть помещение.

- Не беспокойтесь, мы не хотим сделать Вам ничего плохого, - проскрежетало уродливое существо, - я Ваш доктор, меня зовут  Мария, я занималась Вашим восстановлением больше двух недель.

- Что? Каким восстановлением? Мое сердце сейчас выскочит, я вот-вот откину копыта. Мне было хорошо там! Мне нельзя здесь находиться! Зачем? Зачем? – я кричал что есть сил, и беспомощно рвался из ремней, - Зачем вы забираете меня оттуда?

 На шум в комнату вбежали двое.

 – Все в порядке, - вытянув лапу вперед, остановила их доктор.

- Зачем вы держите меня здесь? Если вы хотите мне добра, что же связали меня? Что вам надо от меня?   - обессиленный я заговорил спокойней.

- Нам? Ничего… Вы. Вы нуждаетесь в нашей помощи. А зафиксировать Вас пришлось исключительно из-за Вашего агрессивного поведения. – От такой циничности я зверел, но пытался уже не дергаться. Мне нужно было сберечь силы. Переводя разговор на другую тему, доктор поинтересовалась, не хочу ли я есть. Я хотел только пить, но на ее вопрос утвердительно кивнул. Надеясь, что для приема пищи меня развяжут и куда-то поведут. Я постарался казаться мирным и спокойным. Тяжело гремя обувью, доктор с человеческим именем Мария удалилась из комнаты. Мне совсем не нужна ее помощь. Ни ее, ни кого бы то ни было. Мне нужно было вернуться к Анне. В прошлых случаях я уже не помнил, что именно делал для побега, но точно знал - мне нужен был билет, билет на остров.

                В комнату тихо приоткрыв дверь, вошел еще один представитель их расы, с опаской оглядываясь по сторонам, увидев меня, он приветливо кивнул. Заходя в помещение, он прислонил к ближайшей стене швабру, с которой зашел. В нем было, что-то знакомое, будто я видел его раньше.

- Кто ты? – спросил я, надеясь больше узнать о своих похитителях.

- Не помнишь меня. Благодарности я и не ожидал, но, чтобы забыть… - незнакомец, явно хотел показать, что знает меня.

 - Ты один из них?

- Ну, в общем, да. Я работаю здесь. Ты что, действительно меня не помнишь? - Он  еще раз подошел к двери и, выглянув за нее, убедился, что за ней никого нет, достал из кармана маленький квадратный сверток из бумаги. - Но ты помнишь это. А? Угадал?

- Это билет?! – воспоминания начали возвращаться ко мне быстрее пули, этот гость и раньше выручал меня. Когда то ранее, очень давно, мы встретились с ним в придорожном кафе, на окраине города, в человеческом кафе, и окружали  нас тогда обычные нормальные люди. Что же случилось с ними? Где все люди? Но сейчас не это главное. Главное – билет! Я вспомнил, как передал ему внушительный конверт с деньгами, а он пообещал навещать меня, когда мне это будет нужно.

 - Конечно билет! Называй его как хочешь. Хочешь – называй билетом, а хочешь - можешь называть его как другие – ключом, дверью, мостиком, - мои руки лихорадочно схватили бумагу, и привычным жестом развернув ее, поднесли ко рту. – Я Ваш верный проводник, а Вы мои путешественники, - я высыпал содержимое свертка себе в рот. Сладкий и одновременно горький, утоляющий жажду, и успокаивающий боль золотой порошок стал моим билетом на остров.

- Благодарю… - прошептал я.

 – Ты все еще отправляешься к ней? Когда ты ее похоронил? Года два назад? Ее вроде Анной звали?

Но я уже не слышал его. Крепко держа в руке оснастку парусника, второй рукой я обнимал свою любимую, теплый ветер ласкал ее прекрасные волосы, мы неслись к своему острову.

Одновременно сладко и грубо 
Поселяя в виски грохот
Навостряя вонючие трубы
Твою жизнь занимает город.

Твоя девушка больше года
Утопает и вязнет в сети. 
Что в начале казалось модой 
Под конец задышало смертью. 

Герои из фильмов - иконы
Цитаты их стали девизом
Шагая бездумно с балконов
Не вверх полетишь, а вниз. 

Берега идеалов размыты, 
Отрицание жерновом виснет, 
Телефоны доверия скрыты, 
Не ответят, хоть рак даже свистнет. 

* * *
С упоением пинала листву,

Любила с печеньками чай.

Отдаваясь летом воде,

прикрывала свою наготу. 

Что случилось? Не ясно тебе до сих пор. 

Потеряла лицо и цели. 
 

Хоть играешь ей на свирели.

Пламя живет!

Тетива, освободившаяся из натруженных пальцев, струной зазвенела в воздухе. Преодолев густую шерсть бизона, в могучую шею плотно вошла стрела. Ее оперение еще не закончило колыхаться, как рядом, в плоть воткнулась вторая. Затем третья, четвертая.

Пять лучников и одна воительница щедро засыпали «молниями»  двух случайно забредших в степь животных. Бизоны казались огромными и доселе не встречали на своем пути врага равного им по силе. И сейчас в пронизанной ветрами июньской долине совсем не почувствовали опасности, исходящей от небольшой группы пеших охотников…

Совсем недалеко от того места, бряцая кольчугой и скрежеща зубами, бились истекая потом и кровью молодые воины. Они хорошо знали друг друга. На протяжении многих лет до этой схватки они делили хлеб и вино за одним столом. Но здесь, ради потехи люда и забытой славы им пришлось встать  друг против друга. Только одному из них суждено было выйти живым. И не только многие годы изнурительных тренировок с мечом помогли ему выстоять.  Но и коварство, и хитрость, и неугасимая жажда славы. Но победителя не судят…

И еще одному событию удалось остаться в летописях. Но славно оно было не только оружием и победами. Здесь хвалились своими работами мирные жители: кузнецы, ремесленники, ткачи и другие мастера. Окрестный народ, что заехал сюда на дорогих и не очень повозках, мог воочию убедиться, что живо еще дело предков. Не забыто. А наоборот, бережно хранится и распространяется. И не ради золотишка или сыновьего долга. А по велению сердца. По тяге душевной. А значит и Пламя в сердцах еще живет - не загасили его быт и суета каждодневные.

Вчера это было, а не в далекие седые века. 11 июня, глубоко в степях вдали от шумных и грязных поселений, на месте древнего города Аркаим. Умельцы и мастера, красавицы и ратники, ученые и зеваки, старики и младенцы – кто только не пришел вчера в славный город. Спасибо всем, кто создал, сдюжил, несмотря на препоны, подарить людям праздник! Низкий поклон!

Потерянный Дом

По Цельсию тыща

От инсты, где ты.

Сжигает мосты

Миллионный подписчик.

Как все слабая я

Как всегда загублю.

Неслабую you

Лелея, люблю.

Горы, лыжи, пляжи.

Звезды эпатажа.

Жарко и не важно,

Важно, чтобы влажно.

Дики крики фриков,

Сбивчивы, сопливы.

Стонут, лишь завидев.

Тонут лики в бликах.

В стразах и алмазах

Разрушила устои,

Нарушила покои.

Сразила как зараза.

Слюни подбираю,

Качаю торс и икры.

Заколебали игры,

Мантры повторяю.

Позы повторяю.

Ты уже икона.

С аккаунта анона

В селфи залипаю.

Тупо бы пощупать.

Ну а думать лень мне.

Твое имя Деньги,

Мое имя Тупость.

 - Мои принцессы, - Григор вновь перелистывал страницу за страницей в своем стареньком ноутбуке, - мои красавицы.

На экране, на нескольких страницах были аккуратно размещены фотографии молодых женщин. Они улыбались - кто-то из них наигранно, кто-то вполне естественно. Совсем не похожие друг на друга, далекие от модельной внешности, и все же прекрасные. Григор взял эти изображения с личных страниц девушек в социальных сетях. Он предпочитал портретные фото, но если таковых не находил, то выбирал с аватарки, так как туда девушки ставили самые лучшие и последние свои фотографии. В его картотеке под изображениями размещалась краткая информация о них, в основном, все из тех же сетей: их имя, примерный возраст, их интересы до встречи с Григором. Именно до встречи с ним, потому что после встречи с ним их судьбы, если так можно сказать, сильно менялись.

 Самая первая его принцесса, так он любил их называть, была обычной миловидной женщиной лет тридцати, которая в одиночку воспитывала маленькую дочь, и работала продавцом в супермаркете провинциального городка. С ней Григор встретился ровно четыре года назад, когда его цирковая труппа, гастролируя со своими выступлениями, посетила их город. Местная газета лишь вскользь осветила приезд цирка, так как журналистам хотелось больше раскрутить тему зверских убийств, случившихся в те же самые дни на окраине их городка.

С другими своими героинями знакомиться приходилось при различных обстоятельствах, в самых разных городах и в самых неожиданных местах.

– Мои красавицы, - Григор настолько сильно испытывал к девушкам на фото нежные чувства, что иногда, забываясь, гладил пальцами монитор компьютера, представляя, что касается их волос, - принцессы мои, я совсем не достоин вас.

Григор не раз задавался вопросом, почему именно он должен был стать частью их жизни. Почему кто-то решил, что он достоин этой миссии? Но пока ответа не было. Был лишь призыв…

 Внешне ничем ни приметный, среднего роста, с худым и печальным лицом, он мог пройти на улице мимо нас, и мы через миг забыли бы о его существовании. Наш герой работал клоуном в цирке, хорошая физическая подготовка и гибкость позволяли ему дополнять свои веселые номера акробатическими элементами, которые он выполнял не хуже гимнастов. Профессию свою не жаловал, но выполнял ее безупречно, за что публика любила его. Любовь зрителей была несколько своеобразной, и выражалась она, в основном, в диком хохоте и довольном улюлюканье, когда на сцене клоуну отвешивали оплеухи, пинали под зад, ставили подножки. От этого женщины ахали, детишки визжали, а мужчины довольно улыбаясь, кричали: «Давай еще!» А он только неуклюже падал, да казалось, так больно, что после очередного кувырка, зрители думали, что Григор уже не сможет встать с пола, но он под аплодисменты поднимался и виновато улыбаясь, кланялся и публике, и коллегам, игравшим роли обидчиков. Клоуна с каждым годом все более огорчало, что его публику впечатляет все, что связано с насилием.

В последние годы жизнь Григора приняла особый смысл, стала намного увлекательней. Дни стали ярче и радужнее с того момента, как он услышал самый первый призыв. К нему обратились во сне, и он верил, что это кто-то очень важный говорит с ним. С тех пор он ни разу не ослушался поручений, получаемых во время видений. А в награду теперь его реже  мучили воспоминания из детства, а кошмары вовсе прекратились.

Вот и в этот раз Григор приехал с коллегами по работе на гастроли в очередной город. Взглянув еще раз на фотографии, и тяжело вздохнув, закрыл ноутбук. Его губы прошептали: «пощады не будет».

Григор убрал компьютер в чемодан с кодовым замком. И на освободившийся стол положил, извлеченную из-под кровати гостиничного номера, кожаную сумку, чтобы еще раз проверить, все ли у него готово. Из самого дна сумки, он достал сверток из плотной ткани и развернул его. Это был его самодельный инструментарий, неизменно перевозимый с одного города в другой вместе с остальными дорожными вещами.  В кармашках свертка плотно уложенные находились страшные на вид всевозможные колюще-режущие предметы. В этой коллекции можно было найти и ножи метательные с кольцом на рукояти, и что-то напоминавшее уменьшенный томагавк, но все это не было похоже на то, чем обычно хвалятся коллекционеры оружия. У всех предметов совершенно отсутствовал, так называемый, товарный вид. Ножи не имели блеска стали, а наоборот, покрыты были серой матовой краской. Каждый предмет был извлечен из свертка, осмотрен и аккуратно почищен. Сам сверток был сшит таким образом, что при необходимости, его можно было надеть  на ремень. Но пока в этом необходимости не было. Почти уже два месяца Григору ни чего не поручали. Он начинал тосковать. Пропало настроение, дни снова становились обыденными и серыми, даже у пищи вкус стал пресным и однообразным. Появился страх, что ночные кошмары вернутся. Неужели он стал не нужен?

         Но ночь принесла с собой долгожданный сон, тот что бывал уже раньше, привычный по содержанию, но все же, как и в первый раз, грустный и подавляющий. Кошмар вгонял в состояние оцепенения, которое, возможно, испытывает маленькое животное, брошенное  на обед зубастому и огромному хищнику. Григор в подобных снах видел себя ребенком, каждый раз разным: то мальчиком, то девочкой, то здоровым, то инвалидом, иногда в доме богатых людей, иногда в жилище бедняка. А бывало, во сне он страдал от холода и голода, находясь в какой-то темной и зловонной подворотне. Бывало, в видениях, которые мучили его раньше, он слышал в свой адрес крики на всевозможных языках и переносил всяческие побои. Но сегодняшние сновидения были связаны с его собственным детством: отец, кричащий на мать и подымающий на нее руку, ее слезы и горький плач. Григор видел и себя, сидящего под столом, и обнимающего от ужаса ножку стола. Скатерть поднимается и к нему наклоняется его милая бабушка: «Григораш, милым мой, пойдем со мной сыночек».

Бабушка берет его нежно за руку и, выводя из-под стола, открывает перед ним старую деревянную дверь. В помещение врывается яркий солнечный свет, а когда глаза чуть привыкают, маленький Григор видит зеленую поляну под ясным голубым небом.

      - Григораш, послушай меня внимательно…

      - Бабушка, а как я ее найду?

      - Она сама придет.

      - Ко мне много людей приходит, как я ее узнаю?

     - Ты же внимательный, Григораш, ты все поймешь.

         День пролетел незаметно, Григор ликовал - наконец, его вновь призвали. Он хотел скакать от радости как маленький ребенок, а сердце выпрыгивало из груди от предвкушения того, что предстоит.

Было ясно, что новая его избранница, должна сама прийти, а значит, это будет кто-то из зрителей на сегодняшнем цирковом представлении. Но кто именно? Выглядывая во время выступлений артистов за занавес, он искал глазами женщину, сидящую во втором ряду на четырнадцатом месте. Чуть ранее Григор услышал эти цифры через знаки:

-  Она во втором ряду.

- Что ты сказал? – Григор приходя в себя,  спросил у Виктора – воздушного гимнаста, с которым вошел в здание цирка.

- Я говорю, эта блондинка, не предупреждая, поворачивала из второго ряда, кто ей права только выдал, - причитал коллега, и через пару фраз, рассказывая уже о чем-то другом, добавил – четырнадцатое место.

- Что? У кого четырнадцатое место?

- Дружище, ты вообще, где витаешь? Я говорю, эта лихачка пыталась меня заверить, что ее страховая компания занимает четырнадцатое место в двадцатке лучших в стране.

- Ясно, - кивнул, понимающе Григор, перебирая эти числа в своей голове и понимая для чего, эти цифры прозвучали для него…

Клоун в этот вечер был неподражаем. Великолепно отработав свой выход, Григор, даже умудрился пару раз пристально посмотреть в глаза своей новой принцессе, когда обращался к публике. Он спрашивал зрителей, а смотрел на нее. Она была великолепна: хрупкая и нежная; глаза ее полные радости, и детской наивности, смотрели то на сцену, то на маленького мальчика, сидевшего рядом. Скорее всего, он был ее сыном, и она поглядывала на него, желая увидеть в его лице, нравится ли ему происходящее на сцене, и хорошо ли ему в цирке.

На улице уже было темно, когда Григор во всеоружии, наблюдал со стороны за выходящими из здания зрителями. Представление закончилось, Клоун уже смыл грим, снял парик, и как типичный горожанин стоял под одним из неработающих фонарей на площади перед цирком. Под спортивной курткой покоились, дожидаясь своего времени, верные клинки.

Вот, вышла и она. Съежившись от вечерней прохлады, одной рукой она держала поднятый ворот своего белого легкого плаща, а другой крепко держала руку сынишки. Вместе они, как и предполагал Григор, быстро направились к остановке. Держась чуть поодаль, он пошел за ними и как другие люди, пришедшие со стороны цирка на остановку, он непринужденно стал дожидаться нужного автобуса. Потом была пересадка, долгий путь по темному городу, люди на пути встречались все реже. Григор, ни на шаг не отставая, старался все же идти на максимально возможном расстоянии, чтобы не испугать одинокую маму с ребенком. Он заметил, что девушка решила сократить свой путь, пробравшись через прутья школьного забора, тем самым, повторяя частую ошибку других молодых женщин из его картотеки.

Их дорога теперь шла через спортивную площадку и футбольное поле, находившиеся на территории школы. То есть, путь из безлюдного превратился в совершенно  безжизненный.   Значит, подходило время для действий. Григор стал набирать скорость, и все более сокращать дистанцию между ним и девушкой. На еле освещаемом футбольном поле, через которое она со своим сыном решила идти, показались еще несколько фигур. Их силуэты отделились от гряды неухоженных кустов, росших вдоль границы беговой дорожки, окаймлявшей футбольное поле.           Григор насчитал не меньше шести человек. По голосам и осанке, было ясно: молодые парни. Некоторые в руках держали бутылки из-под пива, а у одного было что-то напоминавшее биту. Девушка, заметив их, быстро пошла в другую сторону. Но те, что-то грубое крикнув ей вслед и громко загоготав, в два счета догнали ее, и повали на землю. Ребенок заплакал и тут же был отброшен одним из парней рывком за воротник. Девушка закричала, но почти сразу затихла, потому что ее рот закрыли повалившиеся на нее двое отморозков. Ребенок, лежащий на земле, не переставал плакать, и человек с битой, занес ее над мальчиком. От начала нападения не прошло и десяти секунд, но то, что случилось дальше, было гораздо стремительнее. Пальцы держащего биту вдруг ослабли, и она, поднятая над головой выпала из рук за спину. Еще ничего не понимая, он повернулся к своим друзьям и хотел что-то сказать, но вместо слов изо рта выплеснулся кровавым кашлем сгусток, обрызгавший окружающих. Друзья с отвращением отпрянули назад, смотря как их товарищ, слабея, падает на колени и хватается обеими руками за горло. Трое стоявших, тоже вдруг свалились на землю, не издав не единого звука. Один из тех парней, что пытались справиться с лежащей девушкой, поднял голову и, увидев друзей обездвиженными, спросил, непонимая, у того, кто еще оставался на коленях: «Вы чо, дебилы, творите?».

Но вместо ответа он увидел незнакомца, подошедшего к молчащему другу со спины, и вытаскивающего из его клокочущей шеи какой-то предмет. Без слов Григор накинулся и на оставшихся двух.

С нежностью он помог бедной девушке вылезти из под тел. Обезумевшая от страха она поползла на четвереньках к сыну. Григор хотел было поднять на ноги и мальчишку, но мать обняв ребенка резко повернулась к заступнику спиной. Женщину и мальчика трясло. Григор, сев рядом, поднес свои руки к их головам, так, чтобы прохладные ладони коснулись висков. Он закрыл глаза, и на миг, стиснув зубы, скривил лицо в болезненной гримасе. Боль отошла, или скорее, перешла в него. Дрожь и паника мгновенно исчезли. Девушка успокоилась, и еще крепче обняв сына, поглаживая его по голове, тихо что-то шептала ему на ушко. Григор сел рядом на землю, и улыбаясь, наблюдал, как семье понемногу становится легче.

- Кто Вы? – спросила девушка.

- Да это совсем не важно. Вот тебя как зовут, красавица?

- Вера.

- Красивое имя. У тебя все будет хорошо, Вера, - произнес Григор, и уже обращаясь к  ее сыну, сказал - Береги маму.

     После этих слов он пошел к себе в гостиницу, тихо радуясь, что его картотека пополнилась еще одной спасенной принцессой...

           Сивоня самый харошый день в маей жызни!!! У миня денраждения!!! Папа утром принес мине балшой падарок. Красивая каропка с лентычкой. Там была много игрушык. Самая харошая игрушка эта самалет! Папа знаит што я лублу самалеты и всигда пакупаит мне их. Патом папа сказал ты уже балшой и мы паэдим весь день катаца на машыне. Было класна! Папа абищял што будит весела. Мы ездили в кафэшку я сам заказывал всякии фкусныи пончики и картошку.

           Патом папа сказал што нада навистич маих старых знакомых и сказач им какой я балшой уже. Сначала мы паехали кдяди. Папа сказал ты иво вспомниш. Я вспомнил эта мой доктор каторый раншэ был но сичас он миня нилечит. Он был очинь занит. Но папа сказал што у миня денраждения. И доктар улыбалса. Папа сказал што иму нада танцывать видь день очинь радысный. Доктыр так смишно танцывал мне очинь была смишно яс папой хлопыл в ладошки. Но патом доктыр сказал што устал и штоб мы иво прастили. Папа сказал прастил и начил кидач в ниво памидоры. Была очинь смишно.

            Патом мы паехали к какойта бабушки. Она нас ниузнала и я тожэ ниузнал ие. Папа сказал эта тетя Мария Аликсеивна твая васпитатилница из садика. Папа сказал ей нишумеч а танцывач  или расказач стишок. Я сразу вспомнил ие. Она плахая тетя и в садики била миня па галаве и обижала миня и гаварила другим мальчикам и девачкам миня бич па галаве. Я нилублу кагда миня бют па галаве. Но папа снова смишно кидал памидоры и сказал што тетя ужи устала и пусь паспит как дядя доктар. Мы паехали апяч в кафэшку.

            Сичас ужэ позна. Я даписал днивник на сивоня. Папа сказал хватит писач и ишо раз миня паздравил и сказал што я балшой и мине двацач лет ужэ. Он убрал в шкаф черную штуку каторая смишно кидает памидоры. Толка адна новысть сивоня плахая. Па радио сказали што какиита дяди убили у нас в городи харошых людей.