Бабушка

Мы не были знакомы с этой молодой украинской крестьянкой, изображённой на фото… Хотя это моя бабушка по отцу. Странно как-то...

Фото сделано в 1920 году. Я родился на три десятка лет позже. И бабушку впервые увидел сразу старенькой, в начале  1950-х, когда мы вернулись с Сахалина, где я родился и где мы прожили никуда не выезжая шесть лет, словно каторгу отбывая. 

Когда приехали к бабушке, я сильно огорчился тем, что ничего не понимаю из того, что говорила эта морщинистая, высушенная войнами и голодомором старушка. Бабушка тоже огорчилась. Дабы мы не продолжали жить во взаимном непонимании и в огорчениях, бабушка повезла меня в райцентр, в церковь – крестить. 

Я был мал, но всё отчетливо помню. 
У булыжной площади стояли православная церковь и католический храм. Мы долго сидели на возу, ждали крестин. У других возов топтались мужики и бабы, что-то продавали, к чему-то приценивались, лениво торговались, фыркали кони, стелился табачный дым, стоял лёгкий гул голосов, сквозь который кто-то вдруг гортанно вскрикивал:
-- Мыкола!
-- Шо? – доносилось с другого конца площади.
-- Та ничОго… То я так.
И опять -- тихий гул и кони фыркают.

Мне всё это было интересно, как кино, потому что я до того видел только пустынный берег Тихого океана, нашу фанзу и высоченные сопки за ней. 

Меня таки крестили. 
Поэтому, наверное, через неделю я уже понимал всё, что говорила бабушка. :)
И то! В том восприимчивом к языкам возрасте достаточно было один раз услыхать фразу: «Йды йысты! Я тоби борщу всыпала», чтобы уже навсегда запомнить её смысл, а равно аромат и вкус украинского борща с мягонькой, ещё тёплой пампушкой, уже не задумываясь о том, почему это борщ на Украине «всыпают»… 

Я мою бабушку нежно любил, хотя видел потом раз десять, не больше – мы всегда жили на отдалении от Украины. 
А вот такую юную, как на фото, не видел никогда. 
Есть в том некая несправедливость, что мы наших бабушек молодыми никогда вживую не видим.

Господи, воспринявший меня и простёрший надо мною благодать свою более шести десятков лет тому назад в церквушке местечкового городка Бар, чтоб ты знал, Господи, как болит душа за украинский народ, как только начинаю телевизор смотреть и думать, куда страну скатывают!..

 

Дiдусь

Моего деда по отцу звали Пётр Сергеевич.
Он всю жизнь был конюхом, возился с колхозными конями, ухаживал за ними, поил, кормил, роды принимал.
Много, точнее, непрерывно работал, с утра до вечера. 
Не в конюшне, так в саду, в огороде, в сарайчике с инструментами.
При этом всю жизнь был хромоногим, ногу подволакивал, как Зяма Гердт.

Отдал дед работе всего себя до самого последнего джоуля...
Когда тех джоулей осталась всего несколько, одел Пётр Сергеевич чистую рубаху, лёг и помер.

Впрочем, так на селе почти все жили и так устало умирали.

При этом дед был с юмором, был начитанным, всегда к месту цитировал Шевченко на украинском, Лермонтова и Некрасова на русском. Помнил стихов огромное множество.

Вырос он вот в этой хатке.

Сюда же привёл жену Нину, мою бабушку.
Вот, стоят они рядышком в садочке под цветущей яблонькой, и им тут, однако, поменьше годков, чем мне сейчас... :)

Здесь же у них родился их старший сын Степан, мой отец. Здесь же все они чудом пережили голодомор, потом войну...

Но однажды неожиданно дед сказал мне, что они с бабушкой счастливые.

-- Што так, диду? -- спросил я.

-- Так у нас же сын на войну ушёл. И не было ни одного дня, чтобы мы про него не думали. И он остался живым. Это большое счастье. Таких сынов на селе почти нет.

Мой отец был 1924 года рождения. 

Он как-то где-то вычитал, что из его года призыва в живых остались то ли два, то ли один процент парней. Сильно переживал эту горькую статистику...

 

Жив остался чудом, потому что бойцом был отчаянным, в разведроте служил... 

 

Нет уже в живых ни отца, ни бабушки, ни деда.
И их переживания теперь кармически легли на мою душу: так мне сейчас за Украину больно!

 

https://www.youtube.com/watch?v=XyILd1co8h4

Нашёл я этот снимок в Сети случайно. Давно нашёл. Часто на него смотрю. Очень нравится.

На этом безыскусном снимке время нашей молодой зрелости, 1960-70-е, погода рижская, архитектура рижская, женщина рижская, в общем -- всё наше...

После публикации снимок приобрёл невероятную популярность у таких же как я ностальгирующих, которых, оказывается, много ещё живёт по разным углам планеты...

Одно вот только вызывало лёгкую досаду: неизвестен был автор снимка, а очень хотелось бы знать его имя и указать...

Но Фейсбук -- могучая машина для ищущих продуктивного общения!

А поэтому известный рижский краевед Саша Литвак (Alexandr L. Litvak), который про Ригу знает всё, вскоре написал мне в комментарии: "Это 1966 год. Рига. "Прогулка под дождем" (автор фото: Уласевич)".

Уласевич Виктор -- вот кто автор этого прекрасного снимка!

Оставалось найти портрет самого Виктора...

Попытка удалась, и Фейсбук выдал мне такой вот рассказ  Александра Ольбика, где упоминается Виктор Уласевич. 23 октября 2011 года А.Ольбик в тексте, сопровождающем приведенную ниже фотографию из жизни газеты "Советская молодёжь", писал следующее:

"По версии автора этой фотографии Юрия Глаголева, бывшего фоторепортера «Советской молодежи», ныне живущего в Израиле, на снимке изображены следующие молодежкинцы: в первом ряду, слева направо: именинник Юрий Глаголев (со скрещенными руками), рядом с ним, в очках – Виктор Уласевич, нештатный фотограф, который был первым из рижских журналистов, эмигрировавших (по еврейской линии) в Америку. Следующие – Стас Пшоник и Зяма Кац, приклонивший голову к женским коленкам (оба, увы, уже ушли в мир иной...)

Второй ряд – журналистка Татьяна Яссон, рядом с ней, в шапочке, - непризнанный поэт Евгений Гуревич (с женой Татьяной уехал в Израиль, где и умер).

Далее – известный молодежкинский журналист и поэт, душа компании Энли Плетикос, к сожалению, тоже недавно умерший. Мужчина в очках, который подбородком опирается на руку – Борис Задвиль, нештатный фотокорр, из Риги он уехал в Москву и работал в журнале «Крестьянка».

За ним, в очках – Влад Филатов, исключительно порядочный и очень приятный человек, лирик, философ, с великолепным чувством юмора. Увольнялся из газеты, затем снова вернулся (в 1996-1999 гг.) в «Молодежку», а позже работал в «Часе», вел авторскую колонку. Влад  умер несколько лет назад...

Молодая женщина справа – секретарь редакции Тоня, Антонина.

Редактором в то время был Юрий Митин. Насколько помнится Юре Глаголеву, это фото сделано в 1966 году, 21 ноября – в день рождения Юрия Глаголева., которое отмечали теплой компанией в его фотолаборатории. Это было единственное место в редакции, где стоял диван, на котором для фотосъемки уютно расположились эти симпатичные люди..."

Такая вот история с поиском автора "исторического снимка", приключившаяся два года тому назад ровно в день рождения славной газеты "Советская молодёжь"...

THE END

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

История с фотографией Виктора Уласевича  "Прогулка под дождём" недавно получила неожиданное и весьма драматическое продолжение. Но я не уполномочен о нём рассказывать. Это право принадлежит краеведу и историку Александру Литваку. Он, полагаю и надеюсь, когда-нибудь её сам расскажет...

 

По введенной Екатериной Великой традиции, все русские наследники, начиная от Павла I, завершив курс наук, отправлялись в путешествие. 
Чаще всего путешествий было два: большое – по России, чуть поменьше – по Европе. 

Но для наследника престола, цесаревича Николая Александровича планировалось необычное, грандиозное, морское и сухопутное турне, которое объединило оба путешествия. Причем та, и другая части путешествия должны были проходить по территории, где раньше не бывал ни один цесаревич, исключая последнюю часть пути.

Цесаревич Николай Александрович



Путешествию придавалось большое государственное значение. 
Александр III решил основать Великую Сибирскую железную дорогу и наследник Николай Александрович должен был лично присутствовать при начале строительства во Владивостоке и свезти первую тачку грунта для насыпи железнодорожного пути. 

Ну и помимо познавательных целей Николай также должен был пообщаться и установить личные отношения с царствующими особами государств по маршруту путешествия. 

3 октября 1890 г. Цесаревич Николай и его спутники отправились в путь. В Вене он побывал в резиденции Габсбургов, в Венской опере, оттуда отправился в порт Триест, где его ждали три русских корабля – фрегаты «Память Азова», «Владимир Мономах» и канонерская лодка «Запорожец». 
Там же наследника поджидал родной брат, 18-летний мичман Георг, который продолжил с ним путешествие.


Броненосный крейсер "Память Азова" и полуброненосный фрегат "Владимир Мономах"



26 октября 1890 года Николай с братом поднялись на борт фрегата «Память Азова» и морским путем проследовал в Грецию.

Цесаревич Николай в гостях у королевской семьи в Греции. 1890



Там к нему присоединился ещё и кузен, принц греческий Георгий, и в начале октября русская эскадра отправилась к берегам Африки, в Египет, в Александрию, где сделали остановку. 
И в то время, как корабли шли по Суэцкому каналу, цесаревич со свитой совершил поездку по Нилу до современного Асуана и обратно, осматрев памятники Древнего Египта.


Цесаревич Николай Александрович (пятый слева) во время путешествия. Египет. 1890



Из Суэца русские корабли последовали в Индию, в Бомбей. 
Здесь наследник со спутниками сошли на берег и совершили длительный сухопутный поход по Индии по маршруту: с запада на восток -- от Бомбея до Калькутты, а потом на юг -- до Цейлона. 
Они встречались с местными правителями – раджами, охотились, осматривали достопримечательности, приобретали сувениры и получали подарки.

Цесаревич со спутниками в Индии 



Затем были морские переходы в таиландский Бангкок, а оттуда -- в китайский Нанкин.

На палубе броненосного крейсера "Память Азова"



Из Нанкина Николай совершает путешествие по реке Янцзы на пароходе Русского добровольческого флота «Владивосток» до города Хань-коу, где находился крупный завод по производству чая, принадлежащий русскому торговому дому «Токмаков, Молотков и Компания».

В кают-кампании крейсера "Память Азова"



15 апреля 1891 г. в сопровождении уже шести кораблей русского флота Николай Александрович прибыл в Японию, в порт Нагасаки.

Нагасакский рейд. - 1891



Была организована радушная встреча высокого гостя, на которую прибыл принц Арисугава. 
Однако визит наследника российского престола вызвал и большое беспокойство среди японцев: далеко не все в Японии с удовольствием наблюдали за усилением России на Дальнем Востоке.

В Нагасаки Николай со спутниками пробыл 9 дней. 
Цесаревич инкогнито знакомился с городом и вместе с офицерами эскадры неоднократно бывал в пригороде Нагасаки Инасамура, который называли русской деревней. 
Здесь в 1870-е годы проживали некоторое время около 600 моряков с потерпевшего крушение крупного фрегата «Аскольд». Именно тогда здесь возникли русско-японские семьи, а также русское кладбище.

Офицеры эскадры со своими японскими "временными женами".



Термином "предоставление временной жены" называли в Японии тип отношений между иностранным подданным и японской подданной, согласно которому на время пребывания иностранца в Японии, он получал в пользование и содержание жену. 
В то время российский флот регулярно зимовал в Нагасаки, и на время пребывания там некоторые русские офицеры покупали японских «временных жен». 

С офицером заключался контракт, по которому он получал в полное распоряжение японскую подданную, обязуясь в обмен на это предоставить ей приличное содержание -- еду, помещение, наёмную прислугу, рикшу и прочее. 
Такое соглашение заключалось на один месяц и при необходимости продлевалось -- до года или даже трех лет. Стоимость контракта составляла 10—15 долларов в месяц. 
Иногда для бедной японской девушки такой способ был единственной возможностью заработать на приданое и выйти впоследствии замуж. Институт «временных жён» просуществовал вплоть до войны 1904—1905 годов.

Наследник Цесаревич в г. Нагасаки в коляске-рикше 1891.



В конце апреля русская эскадра покинула Нагасаки и прибыла в порт Кобэ.

В тот же день наследник с сопровождающими лицами отправляется в Киото, где они останавливаются в отеле «Токива». 
У гостиницы собирается толпа, раздаются враждебные выкрики. В русскую дипломатическую миссию поступил документ угрожающего характера, подписанный кровью. 

29 апреля Николай с принцем Георгом в сопровождении принца Арисугава отправились на колясках, которые везли рикши, из Киото в город Оцу. Там они посетили почитаемый японцами храм Спасения.

Киото. Храм Спасения, осмотренный цесаревичем



Возвращаясь обратно в Киото, длинная процессия из 40 рикш медленно двигалась по улицам Оцу, запруженной народом.
В это время полицейский по имени Цуда Сандзо, который отвечал за порядок и находился в толпе кланяющихся горожан, выхватив самурайский меч, дважды ударил Николая по голове. 

Улица в Оцу, где совершено покушение на Цесаревича.



П.Илышев, Нападение на Цесаревича Николая



От смерти его спас греческий принц Георг, сопровождавший цесаревича и тростью отбивший очередной удар. 
Подбежавшие рикши скрутили покушавшегося, причем один из них «привел злодея в бесчувственное состояние…»
Николай был быстро доставлен в близлежащий дом владельца галантерейного магазина, где ему сделали перевязку и подготовили постель. 

Отцу. Дом, в который внесен был Цесаревич после покушения на него и в котором совершена первая перевязка.



Однако Николай отказался в неё ложиться, и после перевязки сел у входа в магазин, спокойно закурив. Его первыми словами были: «Это ничего, только бы японцы не подумали, что это происшествие может изменить мои чувства к ним и признательность мою за их радушие». 

Затем под охраной наследника препроводили в здание префектуры г. Оцу, где ему оказали квалифицированную медицинскую помощь. А несколько часов спустя незаметно отвезли в Киото. 

30 апреля туда прибыл сам император Мэйдзи, чтобы навестить цесаревича. 
Эта встреча состоялась утром 1 мая, причем император предложил направить в Россию специальную делегацию во главе с принцем Арисугава с извинениями за инцидент, но цесаревич отказывался от этого предложения.

4 мая пришла телеграмма от Александра III с приказом срочно отбыть во Владивосток. 
До отплытия «Память Азова» посещали японские депутации с подарками и адресами соболезнования от жителей различных городов Японии.

Дары японцев Цесаревичу.



На фрегат были приглашены рикши, помогшие задержать нападавшего и которым наследник был обязан жизнью. Николай лично наградил их орденами св. Анны, кроме того, каждый из них получил в награду единовременно 1500 долларов, и им была назначена пенсия в 500 долларов в год.

Японцы рикши, спасшие Цесаревича от угрожавшей опасности при покушении на него в городе Отцу.



В день отплытия состоялась последняя встреча цесаревича с императором Мэйдзи на фрегате «Памяти Азова», после чего эскадра отбыла во Владивосток. 

Кабинет наследника цесаревича на фрегате «Память Азова».



Крейсер «Владимир Мономах». Его артиллерия. 6-ти дюймовое орудие.




Эскадра с цесаревичем, прибывшая во Владивосток

 

Триумфальная арка, воздвигнутая во Владивостоке в 1891 году в честь визита цесаревича



Именно здесь была решена главная государственная задача, стоявшая перед Николаем — закладка Великой Транс-Сибирской железной дороги. 

Наследник с тачкой у самого начала будущей магистрали Владивосток -- Москва.



20 мая наследник торжественно попрощался с экипажем «Памяти Азова» и со всеми кораблями и покинул Владивосток, отправляясь через Сибирь в Петербург, куда прибыл 4 августа 1891 года. 

За время путешествия было пройдено 51 000 верст, из них 15 000 — по железной дороге, 5 000 — в экипаже, 9 100 — по рекам, 21 900 — по морям. 

В составе команды фрегата «Память Азова» находился В.Д. Менделеев, сын известного химика, фотограф-любитель. Именно он составил фотографическую летопись этого путешествия. 

Василий Дмитриевич Менделеев

 

Вспоминая милое и светлое прошлое, спокойно рассматриваем фотографии Михаила Блонштейна.

Сравниваем прошлое с настоящим, вздыхаем.

Каждый о своём...

 

  Автор Михаил Блонштейн.

У меня есть дочка Даша
У дочки есть подруга Наташа.
У Наташи есть собака Флэтта, я не разбираюсь в марках собак, поэтому -- просто Флэтта.

Наташа и Флетта живут во Пскове.





И вот как-то раз они поехали в местечко, которое у меня самое любимое на Земле -- в окресности ПГТ Пушкинские Горы, в заповедник "Михайловское".

 

Feb. 17th, 2015 

Эта прогулка по Риге -- для Татьяны Дмитриевны, живущей в городе Петрозаводске. 
Живёт она там зимой, а весной уезжает на просторные берега Онежского озера, в деревню Ялгуба, где сажает, потом растит огород, потом снимает с него урожай.
Поэтому в Ригу ей ехать недосуг.







Ялгуба -- это место съёмок фильма "Долгая дорога в дюнах", его сибирских сцен, о чём мне рассказала Лилита Озолиня, а я рассказал на портале gazeta.lv, затем в газете "Час"... 
Рассказал с помощью Татьяны Дмитриевны, которую нашёл через интернет. 
С тех пор мы друзья.







Итак, уважаемая Татьяна Дмитриевна, вот она -- Рига зимой, то есть без листвы, но и без снега, зато с солнцем, что у нас довольно большая редкость.
Мы будем гулять, и я Вам буду местами рассказывать... :)











Это памятник латышскому герою Оскару Калпаку, подполковнику русской армии, Георгиевскому кавалеру.

Наш Кафедральный православный собор Рождества Христова.

Герой войны 1812 года князь Барклай-де-Толли, выходец из Риги.

Установленный к столетию победы в той войне, памятник Барклаю был эвакуирован летом 1915 года вглубь России, да и пропал там... Восстановлен заново и возвращён на место меценатом Евгением Гомбергом. Питерский скульптор Денис Гочияев повторил оригинал, внеся изменения лишь в кисти рук, сделав их более "нервическими", и в лицо, сделав тем самым самого Барклая чуток помоложе...

Однажды прямо на моих глазах памятник от сильного порыва ветра стало отрывать от основания, он закачался и стал падать. Но, к счастью, зацепился за ветви деревьев и остался стоять, покачиваясь. Я от этой картины не поседел только потому, что к тому времени уже был седым... Позвонил Евгению. Тот прислал команду с краном и верёвками, Барклая аккуратно сняли, а потом, в который уже раз, вернули на место... :)

Белый дом, где живут наши бывшие послевоенные президенты №1 и №2. А в годы моей молодости тут жил генерал Иванов -- начальник одного из Рижский военных училищ. А у генерала была дочка. А у дочки -- компашка. И я в той компашке тоже был. Мы в Белом доме в отсутствие генерала столько вина выпили!..

Наша центральная улица. Некогда носила названия Александровская, потом Свободы, Адольфа Гитлера, Ленина, опять Свободы...

А это улица имени императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра Первого. Насколько я знаю, нигде более нет улицы её имени. А у нас есть! 

Мы с Вами свернули в Верманский сад и идём по нему. Там, впереди, в красном пальто, часом не Ваша племянница Надя идёт?..

Это памятник Михаилу Талю, чемпиону мира по шахматам. Живя с Талем в одном городе, я с ним ни разу не виделся. О чём сильно сожалею...




А это Жанна Михайловна Таль, дочка великого шахматиста. Очень правильная, позитивная молодая женщина. Она, как и Вы, моя подруга по ФБ. Видите, Татьяна Дмитриевна, сколь тесен мир: всего два человека -- и вы рядом с Талем. Кстати, я Жанну тоже ни разу не видел, а очень хочу. Но пока что ещё стесняюсь предложить ей вместе кофе выпить...

Этот трубач трубит тут каждый день. Когда я прохожу его, он трубит мне вослед что-нибудь из русской классики, например, вальс "Амурские волны"... Я их всех -- трубачей, саксофонистов, аккордеонистов -- знаю, потому как уже давно живу, и к тому же заговариваю с ними. И они все охотно вступают в беседу... :)

Наследие "эпохи сталинизма". Высотка построена в 1950-е годы. Была изначально Домом колхозника. Потом стала Академией наук. С тотальным обнищанием нашей науки и здание обнищало очень сильно. Потому как результаты латвийской науки XXI века не идут ни в какое сравнение с достижениями латвийских колхозов -- "Накотне", "Тервете", "Лачплесис", "Узвара"...

Зато торговля процветает! И от этого у моей местами средневековой, местами "модЕрновой" Риги появилось "мажорное" выражение лица. Европейское выражение! И приезжающие думают, что мы все тут счастливы и беззаботны, ну прям как европейцы... Хотя, кто-то из рижан, наверное, беззаботен.

Я лично становлюсь беззаботным вот тут. Это "пивная станция". У меня там свой уголок и знакомые дамы, наливающие мне пиво. В отсутствие клиентов мы с ними душевно беседуем о нашей с ними непростой рижской жизни... :)

FIN

"Реанимированная" публикация,

опубликованная впервые в мае 2009 года на портале gazeta.lv

и пропавшая вместе с порталом.

 

Тарту, или по ливонски Дорпат, один из древнейших городов Балтии. Ливонским он стал с 1224 года, а до этого был русским и назывался Юрьевым. Основал город великий князь Ярослав Мудрый в 1030 году и скромно назвал в свою честь по своему второму (христианскому) имени – Юрий. Под этим именем город и упоминается впервые в письменном источнике – в «Повести временных лет».

В 1215 Юрьев был захвачен немецкими рыцарями-меченосцами. И за несколько лет своего присутствия немцы так достали терпеливое местное население – чудь – что оно восстало. На подмогу из Новгорода прибыл отряд в 200 человек во главе с князем Вячко. Немцы подтянули свои силы. После длительной осады Юрьев был взят немцами, князь Вячко погиб, защищая, заметим, свободу чудского народа. С тех пор Юрьев и стал называться Дорпатом или Дерптом.

Рыцарей со временем потеснили клерикалы: епископ Герман I сделал Дерпт столицей своего епископства, обложив языческую чудь не только словом божьим, но и банальной данью. Но бездельников-клерикалов постепенно потеснила деловая братва – купцы: с конца XIII века Дерпт входит в Ганзейский союз, играя важную роль в торговле Европы с Новгородом и Псковом.

 

 

В 1558 году пошел царь-батюшка Иван Васильевич Грозный в сторону Ливонии выхода к морю поискати. До моря не дошед, стал грабить, бо было что. Был им взят и богатый Дерпт, но не надолго, русским накостыляли и город отошел… к полякам. Поляков потеснили шведы, шведов вышибли россияне, но в матче-реванше снова победили шведы, затем шведов поколотили поляки, но настырные шведы вернулись и турнули поляков, пока в 1721 году город вместе со всей Лифляндией не приобрела Россия, заплатив за нее шведской казне 2 (два) млн золотых дукатов. Казалось, точка в имущественном праве была поставлена, ан нет.

 

 

В феврале 1918 в Тарту вернулись немцы, которые вскоре сами же и ушли (у них в стране революция приключилась), а их место заняли доблестные эстонские войска. После чего 2 февраля 1920 был подписан Тартуский мирный договор между Эстонией и правительством Российской Федерации (РСФСР). Москва признала суверенитет Эстонской Республики. Казалось, точка в имущественном праве на территорию была поставлена уже окончательно, ан нет.

В 1940 году сюда снова пришли войска СССР (так, постоять немного, границы свои отодвинув на запад), потом вломились войска Рейха, потом снова советские, да и задержались (на пол века). В Тарту, в частности, разместилась ударная авиационная дивизия бомбардировщиков стратегического назначения (то есть с ядерным вооружением на борту), которой командовал лихой джигит Джохар Дудаев... В 1991 году Дудаев ушел в президенты, дивизия перебазировалась на восток, Эстония восстановила независимость ... Казалось, ну уж на этот раз точка в имущественном праве на эту часть Ливонии поставлена окончательно и бесповоротно, ан нет.

Поскольку свято место пусто не бывает, то сюда снова приползли шведы с немцами, но не с пушками, а с дойче– и хансабанками… Ну да это уже не интересно, про эту дружескую интервенцию и ее последствия мы всё знаем.

 

 

Итак дорога наша лежала в срединную Ливонию, в южную Эстонию, в славный город Тарту. Цель поездки была простенькая: познакомиться с городом, его архитектурой, посмотреть на жителей (как-никак земляки!) но главное – войти под своды прославленного Тартусского (Дерптского) университета, вдохнуть воздух знаний и свободолюбия… Была еще и идея-фикс: подержаться за ручку входных дверей университета, за которую держался цвет ливонской, и не только, интеллигенции. Пушкин вон дружил с Алексеем Вульфом и Николаем Языковым, выпускниками Дерпта, дергавшими за ту ручку…

А еще была одна загадочная гравюра, взволновавшая еще в детстве. На ней было изображено парусное судно у причальной стенки (одномачтовый тендер) и подпись к рисунку «Dorpat». Парусники? С сухопутном Дерпте? Как и откуда?

Вот эта гравюра, мы к ней еще вернемся.

 

 

Дорога в Тарту живописна, как, впрочем, живописна и вся южная Эстония – холмы, леса, их отражения в водах озер. В общем, маленькая Швейцария, и я про это уже писал. ("МАЛЕНЬКАЯ ШВЕЙЦАРИЯ НА ЮГЕ НЕБОЛЬШОЙ ЭСТОНИИ").

 

 

 

 

Остановились мы у тех же наших московских друзей, в Отепя, на сей раз побольше внимания уделив этому патриархальному, наитишайшему, славному городку.

 

 

И, надо заметить, необычайно чистому городку. Вот характерный пример. Городской автовокзал. Стеклянная ветрозащитная стена в 40 метров длиной. Идеально вымыта, сверкает, ни одной трещинки, ни одного графити. Под стеной – ни одного окурка.

 

 

Но мы отвлеклись: наша цель Тарту.

Город нашему приезду так обрадовался, что заплакал, и плакал весь день, не переставая. Влага сыпалась мелкодисперсной пылью, ветер ее кружил, зонт не спасал. Тучи резво бежали над Ратушей, цепляясь за её флюгер. Но было тепло.

 

 

 

 

 

А вот и он – университет!

То есть таким сказочным он был в мечтах русского интеллигента, уважающего историю родной Ливонии.

 

 

А вот таким он предстал, когда мы вышли на университетскую площадь. 

 

 

Ни площадь, ни университет не изменились за два века ну ничуть! Только брусчатку убрали, закатав пространство асфальтом.

 

 

С брандмауэра соседнего дома нас весело приветствовало нынешнее руководство университета и его профессура. Как живые! На самом деле это фотографии.

 

 

Университет в Дерпте начинался еще в 1632 году как «Академиа Густавиана», открытая шведами. Это был второй вуз в Шведском королевстве (после Упсальского). Во время Северной войны в Дерпт пришли войска Петра I, шведские профессора поуезжали, университет зачах… Вновь открыт он был только в 1802 году указом Александра I. Тогда же и это классическое здание было построено. Сегодня Тартуский университет — ведущее высшее учебное заведение Эстонии, обладающее огромной научной базой.

 

 

Когда произносят Alma mater, то Alma – это может быть про любой вуз, а mater – это точно про Дерптский университет. Настолько он по-домашнему уютен, тих, покоен, состедоточен, мудр, добр и пр., и пр., и пр.

 

 

 

 

Вот один пример. Об уровне университета можно судить, пардон, по их туалетам. Мы не стали фотографировать стерильную чистоту туалета в ДУ, но не удержались и щелкнули вид из его окна на задний университетский двор...

 

 

Второй пример. Это велосипеды у входа в Alma mater. Внимательные читатели обратят внимание, что они не привязаны к «стойлам» – ни цепей, ни тросов, ни замков нет... Мы были такой человечной традицией сильно удивлены.

 

 

Да! Естественно, удалось осуществить и фикс-идею: дважды коснуться старинной, в возрасте 200 лет бронзовой ручки на входных дверях университета, за которую подержалось ох как много приличных людей!

 

 

В растроганных чувствах прошли мимо памятника нашему славному Барклаю. В Риге он выглядит помоложе. Это и понятно: у нас он родился, в Эстонии похоронен. Ливонец, одним словом, и одновременно великий российский полководец.

 

 

А это памятник другому великому россиянину – хирургу Пирогову, профессору Дерптского университета.

 

 

Это место – сродни нашей рижской Бастионной горке, с той разницей, что в Тарту возвышенность естественная. Во времена Пирогова с нее открывался на город такой вот роскошный вид – Монмартр, да и только!

 

 

Сейчас горка вся заросла деревьями и кустарником, цветущий вид которого в пасмурный день вызывал чувство приятности :)

 

 

Приятными были и посиделки в классическом эстонском кафе, где обслуживают ну таааааааак неспешно, где русской фразы «один кофе, два чая» не понимают, зато радостно и гостеприимно кивают на «ван кафи анд ту ти, плиз».

 

 

Эстония от России вообще радостно оторвалась, трудный для них русский язык напрочь позабыв, причем, не знают его даже девчушки в информационном туристическом центре. Хлопая глазками и мучительно хмуря лобик они пытались понять вопрос, как далеко от Тарту до Пюхтицкого женского православного монастыря... Так и не поняли.

Ответ нам дал случайный русский прохожий на улице (по-русски, с незлобивым матерком что-то говоривший в мобильник), выдав ответ с поразившей нас точностью: "Отсюда до Пюхтицы 128 километров".

Тарту удивляет не только живостью бега в сторону от России, но и скоростью бега в Европу. Современная архитектура города совершенно прозападная, крутая, ну прям Чикаго, и ничего-то в этом хорошего нет... давит как-то. Впрочем, это, наверное, дело вкуса и возраста. J

 

 

Да! Теперь о загадочной гравюре с парусником в центре Тарту. То, что он мог-таки сюда заплыть, мы увидели, выйдя на набережную реки Эмайыги. Переводится название на русский чудесно: «Мать-река». Клянусь, я знать не знал о её существовании! Хотя Мать-река столь широка и глубока, что судоходна – видны причалы вдоль берегов, а вдоль русла выставлены бакены, обозначающие форватер.

 

 

По этой реке можно, пройдя 35 км, выйти в Чудское озеро, а из него по реке Нарве – в Финский залив, а там – куда хочешь.

 

 

Ну и о последнем памятнике... не знаю только, памятнике чему это.  Поэтому не сразу соображу, как тот памятник назвать. Это очередной пограничный переход и таможня на границе Эстонии и Латвии, на псковском шоссе... Добротные кирпичные постройки, в которые были вбуханы наши с вами, дорогие налогоплательщики, деньжищи. Вокруг никого, здания стоят пустыми, машин на шоссе не видно, лишь флаг родины одиноко полощется над мертвым пейзажем...

 

 

С одной стороны памятник сей символизирует недалекость перспективного мышления исторических персонажей, в свое время взявших власть... Но это символ мелковатый.

А вот с другой стороны – это символ неделимости исторического и культурного пространства, именуемого Ливонией. И этот символ покрупнее будет. :)

 

ТHE END

"Реанимированная" публикация,

опубликованная впервые в июне 2008 года на портале gazeta.lv

и пропавшая вместе с порталом.

 

Я только что побывал я в Эстонии, куда был невъездным полтора десятка лет. Невъездным в том смысле, что мне, гражданину РФ, для въезда эстонская виза нужна была, а это  гем  хлопотно. Хотя до 1991 года я ездил себе и ездил из родной Риги в любимую мною Эстонию, не нанося ей никакого вреда.

А теперь виза мне опять не нужна! После того, как мы с братьями-эстонцами оказались в шенгене, я, житель Латвии, могу без виз кататься вдоль и поперек ЕС и РФ, от Атлантического океана до Тихого  –   сел и поехал. Что я и сделал.

Граница более не на замке. На границе лишь тучи ходят хмуро...    Теre, Eesti!  Здравствуй, Эстония!

 

 

Дороги в Эстонии, как были прекрасными, такими и остались, построенные единожды раз и на многие десятки лет.

 

 

Да, а поехал я во-о-н к тем горам, что виднеются на горизонте. Поехал к друзьям в  маленькую эстонскую Швейцарию со столицей под названием Отепя. В советские времена то был центр подготовки лыжников сборной СССР. Сейчас это центр подготовки лыжников Эстонии. Олимпийские чемпионы Торонто Кристина Шмигун и Андрус Веерпалу – они оба из Отепя. Подготовили их легендарные советские спортсмены и тренеры Алевтина и Павел Колчины, живущие там же.

Здесь и там шале стояли по горам – приют небедного чухонца.

 

 

Горный перевал. Вообще-то под колеса моего «бумера» ложилась лыжероллерная трасса, ровная как бильярдный стол. Чувствовалось, насколько «бумер» был ею доволен!..

 

 

С дороги открывались чарующие виды  на альпийские озера. Вид был то слева...

 

 

...то справа.

 

 

В общем, озера в эстонских Альпах имеются в достаточном количестве.

 

 

А вот и шале моих друзей. Утопает в альпийских эстонских цветах.

 

 

В шале есть все блага цивилизации, включая интернет. По многозначительному показателю «темпы объинтернечивания» Эстония первая в мире. 

Гостевой домик тоже есть.

 

 

И еще один достраивается...

 

 

А этот ждет своего времени, то есть начала запланированной реставрации.

 

 

Потому как строение старинное, раритетное, с позапрошлого века стоит...

 

 

А дуб этот стоит вообще с незапамятных времен. Не исключено, что помнит еще, как Ярослав Мудрый град Юрьев закладывал.

 

 

Берендеев лес вплотную подступает к гостевому дому, заглядывая в его окна...

 

 

Заглядывает в них и раритетное строение, радуя глаз горожанина пленительною ветхостью своей .

 

 

В доме всюду по-эстонски необычайно опрятно. И очень уютно, потому как по-эстонски стильно.

 

 

Здесь следует пояснить, что ехал я (и приехал таки) к моим друзьям-москвичам, шесть лет назад оставившим столицу государства, к которому мы с ними согласно наших паспортных данных приписаны. Уехали потому, что имели в Москве очень и очень успешный бизнес, который приглянулся представителям деловых кругов определенного свойства...  Спасу от них в 90-е годы не было, и друзья переехали на жительство в Эстонию, под Отепя, где они как-то раз побывали и им эти альпийские пейзажи на душу легли... Купили коренные москвичи Лена с Лёней кусок эстонской земли и живут себе.

 

 

А почему бы и нет? Кто-то землю и дома в Испании покупает, кто-то во Флориде...  А друзья купили в эстонских Альпах. Воздух тут свеж, дороги гладки, народ доброжелателен, вежлив, не суетен. И жизнь такая же...  Кому что нравится.

(Помещенную внизу картину из жизни охотников-альпийцев я почему-то про себя назвал «Никита Сергеевич расписывает пулю с кинематографистами из Отепя, имея на руках неловленый мизер»). 

 

 

Кстати, об Отепя.  Городок и окрестности тоже настолько чисты, опрятны, столь тщательно и любовно ухожены, что мы в сравнении с ними по экологичности нашего существования -- это как Россия в сравнении с нами. Сравнения эти, увы, душою выстраданы... 

 

 

 

 

 

Я спросил у очаровательной Лениной матушки, у пожилой уже женщины, которой 81 год, в чем по ее мнению причина такой разницы в отношении людей к своей стране.  И ответила мне мудрая москвичка, преподаватель вуза, примерно, так: «Страна маленькая, народ тоже маленький, потому любовь у народа к стране большая.  Философия, однако: закон перехода количества в иное качество». Хорошо сказала!

 

 

Вот и все.

The end на этом с вашего позволения. :)

В июле 1910 года рижане, заполнивших трибуны в центре города, со слезами на глазах наблюдали, как из подъехавших экипажей выходили государь-император и сопровождавшие его персоны. Слезы умиления у народа вызывали вовсе не крепкие и дородные мужчины, глаза зрителей увлажнились после того, как из царского экипажа выпорхнули три девочки, три очаровательных создания в белых летних платья и в больших белых шляпках, из под которых выбивались длинные темно-русые волосы. Звали их Оля, Маша и Настя – Великие княжны, дочери императора...

Грянул оркестр и хор, с городских батарей бабахнули пушки, в церквях зазвонили колокола и император Николай II сделал то, ради чего приехал в Ригу – сдернул с памятника белое полотнище. Тысячам глаз предстал бронзовый Петр Великий, который останавливал бег коня, внимательно вглядываясь в острые силуэты рижских шпилей.





А царь в это время ревниво вглядывался в публику, отмечая невиданную им дисциплину огромной толпы людей. Царь толпы боялся, царь толпу люто ненавидел, допуская лишь одно людское скопление – солдатский строй, безукоризненно послушный команде. Страх и ненависть жили в нем уже полтора десятка лет, каждый раз возвращая к дням его коронации, в Москву, на заваленное телами Ходынское поле.

Югенд – это юность

Ну а мы вернемся на пересечение Александровского бульвара с бульваром Наследника и попробуем разобраться: а что же двигало рижанами, решившими в честь 200-летия «приобщения Лифляндии к Державе Российской» установить в самом центре города памятник Петру Великому. Может они этим занялись с подачи Петербурга или самого государя? Нет, поскольку сохранились документы, говорящие о том, что Николай II и сам с удивлением узнал об инициативе верноподданных рижан. Может во главе города стоял пронырливый русский чиновник, мечтавший тем самым набрать очки и пойти на повышение? И опять мимо: рижским городским головой в то время был чиновник по фамилии Армитстед, и был он ни русским, ни немцем, ни латышом, а англичанином. Что же касается повышения, то сам император предлагал ему пост мэра российской столицы, но получил вежливый отказ. Личность эта столь интересна, что требует обстоятельного рассказа.





Городской голова Джордж Армитстед был выходцем из богатых рижских купцов. Первым представителем этого семейства в наших краях был его дед, тоже Джордж, который иммигрировал в Ригу из Британии в 1812 году. Пять лет спустя дед женился на богатой вдове Эмме фон Якоби и лишь после этого перестал считаться мигрантом, став полноправным гражданином города.

Жили они на улице Марсталю в доме 19, где теперь установлена мемориальная доска. Кстати в этот дом через всю Ригу бегал 24-летний бедненько одетый немец Рихард Вагнер, давать уроки музыки дочерям состоятельного купца.

Внук мигранта, будущий мэр города Джордж Армитстед-младший купцом не стал. Он окончил Рижский Политехникум, получив диплом инженера-путейца. Потом продолжил образование в Цюрихе, Оксфорде, и с полученным багажом знаний занялся строительством железных дорог в России.

Но через какое-то время вернулся в Ригу, где стал играть заметную роль в хозяйственной жизни города. Поэтому, когда в 1901 году ушел в отставку прежний мэр города Керковиус, вопроса, кого избрать на его место, не возникло: 67 голосами за при 3 голосах против главой города избрали Армитстеда – хозяйственника с широчайшим кругозором.

В этой должности Армитсед пробыл без малого 12 лет. И при нем заштатная Рига стала так строиться и так хорошеть, что опередила в красоте своей многие европейского города.

Здесь уместно будет вспомнить, что ХХ век начался бурным натиском нового культурного феномена – стиля модерн, родиной которого, как ни странно, была консервативная Англия. В Европе стиль поначалу вызвал бурю негодования, там его открыто называли извращением. Хотя главной идеей стиля было всего лишь стирание границы между «чистым» и «прикладным» искусствами, внесение художественности в повседневную жизнь.





Что касается Риги, то она не стала противиться новому стилю, названному здесь на немецкий манер югенд-стилем. Тем более, Рига готовилась отметить свое 700-летие, и в новой эстетике оформлялось все – от декора выставочных павильонов до шрифтов на пригласительных билетах.

Так вот, делалось это во многом благодаря Армитстеду. Мэр не только не противился новому веянию, и прежде всего в архитектуре, но всячески поощрял его. Особо надо отметить хорошее отношение городского головы к необычайному таланту архитектора Михаила Эйзенштейна, который, как и Армитстед, тоже был инженером-путейцем и даже возглавлял Лифляндское отделение железной дороги. И заодно – совершенно непонятно когда – рисовал проекты домов, которые и по сей день являются красивейшими в Риге. Его сын Сергей унаследовал отцовский талант, но проявил его в другом деле – стал великим кинорежиссером…

Югенд по-немецки – юность, и это точно характеризует рижский стиль. Благодаря заботам Армитстеда средневековая Рига стала самым юным городом Европы. Благодаря вкусу мэра, Рига стала признанной мировой столицей югенд-стиля.

Но не стоит думать, что градостроительство в югенд-стиле при Армитстеде было поставлено на поток. Нет, и доказательством тому огромное количество зданий в стиле национального романтизма, классика здания Художественного музея, пышное провинциальное барокко Национального театра, псевдоготика Академии художеств, а так же классические памятники Петру I и Барклаю де Толли.





Чтобы представить масштабы городского строительства при Армитстеде, мысленно перенеситесь на сто лет назад, в самое начало века, и мысленно встав на Бастионную горку, повернитесь в сторону Эспланады. Взору вашему предстанет громада Христорождественского собора на фоне невысокой, в большинстве своем деревянной застройки, которая тянется вдаль, окутанная печными дымами, теряясь в лугах Пурвциемса и Ганибу. То есть та Рига, какую мы видим сейчас, была бы только позади вас, в Старом городе.

А затем мысленно встаньте на то же место всего 11 лет спустя. И вы увидите почти все то же, что видите и сегодня, исключая памятник Свободы, здание Кабинета министров и коробку гостиницы Reval Hotel Latvia.

Уже за одно это превращение как бы застрявшей в средневековье Риги в европейский город Армитстеду следовало поставить памятник. Что, кстати, граждане города и хотели сделать, да война помешала, а потом как-то забыли…


Свет, водa и школы

Но это была только часть заслуг Армитстеда, причем малая и лежащая как бы на поверхности. Большая часть его титанической деятельности невидима, а точнее, буквально закопана в землю.

Дело в том, что до 1904 года большинство из 300 тысяч жителей Риги пили воду из колонок и колодцев, стоявших на перекрестках улиц да во дворах. В то время как в Германии и в Англии горожане уже давно имели воду в своих домах.

Поэтому первой инженерной задачей, которую поставил перед собой городской голова Армитстед, стало строительство городской водопроводной сети. И он эту задачу решил. В кратчайшие сроки построил в Балтэзерсе водозаборную и насосную станцию, проложил сотни километров (!) водопроводных труб, подал в городские водонапорные башни воду и напоил ею город. При этом мощность водопровода была сразу рассчитана на увеличение населения Риги до 700 тысяч. Удивительно то, что станция в Балтэзерс и симпатичные башни не только сохранились, но и до сих пор исправно работают.





В те годы в европейских городах уже был и электрический свет, а Рига же продолжала освещаться газом, керосином да свечами. Армитстед решил и эту проблему. На берегу Даугавы, на Андрейсала была построена мощнейшая в России электростанция. Снабжение города электричеством позволило решить сразу множество проблем, главные из которых – модернизация промышленности и пуск городских трамваев на электрической тяге.





При Армитстеде были построены товарная станция, экспортный порт, Видземский рынок, Воздушный мост, при нем вышла на мировой уровень продукция Рижского вагонного завода, «Руссо-Балта», «Проводника».

Кроме того, при Армитстеде произошли заметные изменения в социальной сфере и в образовании. В 1907 году по его инициативе создается невиданное для Российской империи Общество по вопросам коммунальной и социальной политики. Благодаря заботам Общества были построены 14 новеньких «красных» школ, открыта Народная библиотека, Биржа труда, проведена реформа городской пенсионной системы, выстроен огромный комплекс 1-й  городской больницы.





При Армитстеде началась застройка Межапарка и был открыт зоосад. Началась перепланировка Торнякалнского парка, где изменили русло речки Марупите, заставив ее падать водопадом, перекинули мостики, построили ажурный домик садовника, посадили редкие деревья. В 1911 году парку дали название «Аркадия». Это было любимое детище городского головы.

Англичанин Армитстед вообще очень нежно любил парки. То, какими мы видим Эспланаду, Дзегужкалнс, Гризинькалнс – было сделано еще при нем. А для самого себя он разбил красивый парк в своем имении под Тукумсом, в Яунмоках, и построил на холме загородный дом. Точнее, небольшой замок из красного кирпича в патриархальном англиканском стиле – его любимое место отдыха в кругу семьи. Стоит замок до сих пор, хорошо видный с вентспилсского шоссе...






Латышский памятник, латышский!

Но вернемся вновь к памятнику Петру. Сей памятник есть пример своеобразной обратной связи, реакции горожан на улучшение жизни. Рижане увидели и поняли: в России начался подъем – в промышленности, строительстве, в культуре. В общем, жизнь пошла в гору.

Поэтому в протоколе Рижской городской Думы от 6 октября 1908 года значится, что депутаты единогласно утвердили решение о возведении памятника императору Петру Великому и единогласно одобрили место его расположения.

Сооружать памятник решили на народные деньги. К народу обратились с воззванием, которое было направлено во все периодические издания. Отклик был потрясающим. Специально выпущенные подписные листы впоследствии были сброшюрованы и составили том в тысячу страниц, на каждой из них – десятки подписей рижан всех национальностей и всех сословий.

И все же зададимся вопросом: на чьи деньги построен памятник?





Если бы не сегодняшние протесты некоторой части населения, возражающей против его повторной установки, можно было бы ответить коротко: памятник воздвигнут на деньги рижских граждан, это они собрали необходимые 90 000 рублей. Но коли протесты возникли, попробуем разобраться, что это были за граждане. Для этого обратимся к статистическим данным и посмотрим, кто и в каком количестве жил в городе в 1910 году.

Статистика гласит: евреев тогда в Риге жило около 5 процентов, поляков около 6, русских и немцев одинаковое число – примерно по 20 процентов, всех прочих национальностей набирается не более 10 процентов. И 40 процентов латышей. Таким образом, каждый третий собранный рубль дали латыши, причем, добровольно.

А если учесть генетическую «любовь» к царям поляков (после всех-то разделов Польши), «любовь» к царям евреев, ограниченных чертой оседлости, и известную немецкую «щедрость», особенно в отношении постройки русских памятников, то получается, что на памятник сбрасывались в основном латыши и русские. В соотношении 2 :1.

Заметим, что речь идет не о сумме денег (допускаю, что некий богатый купец из евреев или немцев мог дать очень много), мы говорим только о среднестатистическом национальном составе сбросившихся.

Забежав вперед, можно увидеть, что еще интереснее картина будет в 1934 году, когда Рижская городская управа в очень сжатые сроки решит вопрос о выкупе у эстонцев памятника Петру, поднятого ими с морского дна, и примет решение о его установке в Царском саду. Тогда евреев в городе было около 10 процентов, поляков 3, русских 6, и 9 процентов немцев. Латышей же в городе было уже около 65 процентов. А в составе городской управы их было 80 процентов.


Джордж Армитстед не согласился

Ровно через полтора года памятник был готов… Все связанные с ним события, безусловно, стали известны Петербургу, где сильно удивились: никогда доселе «немецкая» Рига не испытывала столь выраженного пиетета к высшей власти Российской империи. А потому в ответ на изъявление верноподданнических чувств рижан царь твердо решил съездить в Ригу и самолично открыть памятник.






3 июля 1910 года, в два часа по полудни, к причалу рижского порта, расцвеченная сигнальными флагами и сопровождаемая боевым крейсером, подошла императорская яхта «Штандарт».





Многочисленные зеваки, усыпавшие оба берега Даугавы, любовались красивыми обводами яхты и лакированным деревом ее надстроек. Ну и серебристый красавец-крейсер с его тяжелыми орудиями и высокими дымовыми трубами вызывал не меньшее восхищение.






Э-э, знали бы рижские обыватели, что это за крейсер и какая роль ему уготована в судьбе каждого из них!.. Потому как название у крейсера было «Аврора» – в Ригу, охраняя российского государь-императора, пришел будущий символ Великой октябрьской социалистической революции...

Паровой катер отвалил от борта «Штандарта» и причалил у выстроенного на пристани павильона, где императора встречали лифляндский генерал-губернатор Звегинцев, предводитель лифляндского дворянства Пилар фон Пильхау, начальник рижского порта фон дер Вейде и уже хорошо нам знакомый рижский городской голова Джордж Армитстед.





Император сошел на берег и предстал перед встречавшими в мундире полковника лейб-гвардии Преображенского полка, в начищенных до зеркального блеска сапогах и с широкой Андреевской лентой через плечо.

Так после Петра Великого на рижскую землю ступил десятый по счету российский император: до Николая II здесь побывали также Екатерина I, Анна Иоанновна, Иван VI, Екатерина II, Александр I, Николай I, Александр II, Александр III.

Впрочем, извините, один из них – император Иван VI Антонович – на рижскую землю не ступал по той простой причине, что еще ходить не умел: он был доставлен на гауптвахту рижской Цитадели в грудном возрасте и находился на руках у кормилицы. Ходить он научился уже в казематах Усть-Двинской крепости, где провел ровно год…

Тем не менее, кроме Москвы и Санкт-Петербурга ни один город России таким числом визитеров наивысшего государственного ранга похвастаться не может. Это замечание приведено здесь не для того, чтобы подчеркнуть уважение к нашему городу со стороны российских монархов, а для того, чтобы попробовать вспомнить: а где у нас этому уважению остались наглядные визуальные свидетельства, кроме треснувших «царских» камней, лежащих в устье Даугавы, петровского "дворца" в Вецриге да петровского неприкаянного памятника, прозябающего сегодня на Тейке? Любой другой город понавешал бы мемориальных досок и напропалую хвастался перед восхищенными туристами знаками столь высокого вниманием к себе. А мы то ли скромничаем, то ли чего-то недопонимаем, то ли сами себе умышленно пакостим…

Первый день царского визита прошел в главных рижских соборах. Поначалу в православном кафедральном Христорождественском, сиявшем тогда так же, как он засиял сегодня. Но Николай I был в соборе недолго, после чего в сопровождении Армитстеда переехал в другой собор – в Домский, дабы отдать дань уважения рижанам иной веры. Рижане иной веры отнеслись к этому с пониманием и благодарностью: в честь православного царя-батюшки был дан вполне светский хоровой концерт.

Открыв на другой день памятник Петру, Николай II пробыл в Риге и почти весь третий день, открыв еще один памятник-стелу в так называемом Петровском лагере (район нынешнего Саласпилса). 





А затем посадил красивый дуб в Петровском парке (нынешний парк Победы). Юные Великие княжны отцу при этом помогали, каждая с лопатой в руках посадила еще по одному дубку. 




Ни стела, ни дубки не сохранились. Равно как и памятная бронзовая доска в честь Петра, торжественно открытая в этот же день в Усть-Двинской крепости.

Когда вечером император и Великие княжны возвратились на яхту, из свиты на борт взошел лишь Джордж Армитстед. Император пригласил его в каюту и еще раз сделал лестное и во всех отношениях заманчивое предложение – согласиться стать городским головой столичного Санкт-Петербурга. Армитстед еще раз вежливо отказался, после чего они с царем сухо распрощались. Царь несколько обиделся.





Выйдя на палубу, мэр поклонился сидевшей в шезлонге даме, внимательно смотревшей на него неестественно голубыми, глубоко посаженными глазами. Рядом с ней сидел такой же голубоглазый мальчик. И ему Армитстед глубоко поклонился. Это были императрица Александра Федоровна и наследник престола царевич Алексей. Из-за болезни мальчик вынужден был провести на борту яхты всё время визита, поэтому единственным воспоминанием о Риге остались у него виды острых шпилей да небольшая серебряная копия памятника, ради открытия которого они приплыли к берегам Даугавы.


Генри Армитстед не дождался

Четыре года спустя Германия объявила России войну, которая, следуя предначертанию Ленина, из империалистической переросла таки в гражданскую, принеся беду России и радость ее западной территории, которая сумела выскользнуть из объятий империи, и на ней родилось независимое демократическое государство Латвия.

Радость, впрочем, была недолгой: на востоке, за латгальскими холмами на месте добродушной России родился и набрал силу большевистский монстр, который сожрал всех самых толковых и трудолюбивых сначала у себя, а чуть позже и у западных соседей – чтоб не привыкали быть сильно самостоятельными. Но для начала монстр сожрал всю семью российского императора.



Коррективы в историю могли внести белые офицеры-монархисты, которые готовились отбить семью у екатеринбургских чекистов. Но в их среде назрел раскол, и вызван он был выходцами из остзейских баронских семей, которые не сочли нужным жертвовать собою ради утопавшей в кровище России, поскольку в их остзейских вотчинах добропорядочные немецкие оккупационные власти уже вернули хозяевам их владения, конфискованные в 1917 году. Более того, оккупанты даже предложили создать некое цивилизованное Прибалтийское государство с немецким уклоном.

Однако не вышло. Сначала им кукиш показал латышский большевик Стучка, а после латышские демократы, которые именем народа постановили, что все земли принадлежат только ему, латышскому народу, и распределили баронскую землю между своими.

Но в июле 1918 года в Архангельске ждал сигнала английский экспедиционный корпус специального назначения, который готов был выступить навстречу русскому отряду офицеров-монархистов и вывезти семью императора в Англию. Однако русские монархисты промедлили, екатеринбургские большевики приняли решение, Яков Свердлов из Москвы дал отмашку, и чекисты спустили семью царя в подвал.

Поэтому напрасно в Архангельске сидел у телеграфного аппарата молодой командир английского экспедиционного корпуса. Звали его Генри Армитстед, он был двоюродным братом и одновременно мужем дочери славного рижского городского головы, который когда-то не согласился с предложением царя стать городским головой Санкт-Петербурга.


***
Когда «Штандарт» снялся с якоря и пошел из Риги по направлению к морю, императрица Александра Федоровна передала наследника дядьке-матросу и встала у борта рядом с супругом, с грустью наблюдавшим, как рижские шпили истаивают в вечернем закате.

– Ники, верно ли, что царь Питер хотел сделать этот город столицей государства.

– Верно, душа моя, верно, – ответил Николай, и окончательно помрачнел. Память вновь вернула его к публике на аккуратных и крепко построенных трибунах, специально построенных в центре Риги, а потом – в который уже раз – на Ходынское поле…


 

Я сегодня сделал нечаянное открытие, я понял, что это такое и где она -- моя Родина.

И как-то так хорошо на душе стало от этого!.. Так спокойно.

А дело было так: есть у меня два товарища, два журналиста, два ветерана, родившихся в один день, а именно сегодня 30 января -- А.Каменев и В.Стешенко. Один русский, второй украинец. А я наполовину псковский, наполовину винницкий.

Поздравил я друзей тем, что поставил на их страницы в Фейсбуке  по хорошей песне.

Выбирая вчера те песни, я наслушался их!.. Понаслушался, и у меня с сознании вдруг произошло "обретение Родины".

 

Я родился на Сахалине.

Всю жизнь прожил в Риге.

И всю жизнь думал, так где же моя Родина?

Где то место, чтобы эдак вот встал на пригорке, и вот она -- Родина моя!

 

 

Вчера понял: нет такого пригорка...

То есть, нет у меня такого физико-географического места, ни в сахалинском посёлке Корсаков, ни на рижской Красной Двине.

А Родина есть!

Я это понял, прослушав два десятка песен, знакомых мне с детства, с которыми вырос, от которых у меня и сейчас щемит душу, при том, что у кого-то совершенно ничего не щемит.

Я не знаю, не могу пояснить, что в них такого, но эти песни -- это и есть моя Родина. Оказывается, Родина там, где щемит.

Она в душе.

 

Друзья, здесь три из тех песен. Послушайте, проверьте, а не земляки ли мы с вами? :)

 

 

https://www.youtube.com/watch?v=wxEw943qF-s

 

 

 

https://www.youtube.com/watch?v=gVerkVCE7RE

 

 

 

http://download-sounds.ru/wp-content/uploads4/2013/04/deti.mp3

 

 

1957 г. Рига. Мама, сестрёнка и я.

 

Сделанное открытие сняло лишний груз вопросов, мучивших меня, невольного имигранта и эмигранта одновременно. Потому как я сам никуда не уезжал и никуда не приезжал.Это Родина взяла и отъехала от меня на восток, переместившись и в политическом пространстве, и во временнОм тоже... 

Второе перемещение хотя бы понятно, потому как естественно: это с годами случается у всех нас, оставаясь в нашей памяти и в душе.

И щемит там тихонько, и это, как ни странно, успокаивает.

Городок Талсы -- одна из наших жемчужинок, где тихо, покойно, воздух свеж, народ несуетлив, где хочется остаться да и жить… Но как только соберёшься это сделать, тут же находятся причины передумать… Но можно съездить в гости, это недалеко.

Дорога на Талсы – это вентспилсское шоссе. Которое лежит между аккуратно обработанных полей. 




 

По прошествии многих лет эта публикация про наше с другом приключение стала для меня одной из самых дорогих... В основу этого приключения легла старая идея-фикс, в реализацию которой я и друга втянул: найти исток Гауи, приложиться губами к лесному родничку, водицы ключевой испить… 

Спешу забежать вперёд: увы, нету того родничка в природе, иными словами -- в натуре. 
Гауя наша начинается… нигде. 

Это раньше, в досоветские времена считалось что она вытекает из озера Алаукста. Тот ручеек любовно назывался Гауиня (уменьшительно-ласкательное от Гауя). Но ручеёк тот теперь совсем зарос и засох, воды в нем нет. 

Тогда истоком реки стали считать либо ручей Эжу, либо ручей Арниты, истоки которых тоже расположены на Видземской возвышенности, возле посёлка Таурене. А еще здесь из озера Зобола вытекает речка Миерупите, которая когда-то сливалась с Гауиней, которая теперь пересохла. Миерупите течёт потом через каскад озёр Лодес-Таурене и далее – на восток, числясь уже Гауей. Правда, в озёра втекают и другие ручьи...

В общем, всё, что на старой туристической карте в красном кружке, всё это может теперь считаться колыбелькой Гауи. 





Не побывав на месте, разобраться с истинным истоком было невозможно... 
Вот на место мы с другом моим, краеведом и фотолетописцем Александром Малиновским и двинулись, свернув с Псковского шоссе направо – по направлению на Видземские горы... 








Увы, даже самые-самые подробные карты Гугла и Генштаба нам не помогли: хотя Гауя и рождается именно здесь, но её единственного истока, увы, уже не определить. Её исток – это все многочисленные родники, а также каналы и канавы в сердце Латвии – на Видземской возвышенности возле поселка Таурене.
То есть не к чему конкретно припасть губами в уверенности, что вот эта родниковая водица -- в месте рождения Гауи… 
Это частное открытие мы и сделали, приехав на место. 





А второе наше открытие заключалось в том, что ближе всех к месту рождения Гауи живет в своем доме добрый человек и хранитель реки Петр. 
Он русский. 
Он шахтер из Донбасса. 
Судьба занесла его в своё время в Латвию, пожил он в Риге, потоптал асфальт, а потом взял да и уехал сюда, под Таурене, и уже который год живет на свежем воздухе, у святого для каждого латыша истока... 





Он-то нам и пояснил «на пальцах», что исток Гауи теперь навсегда потерялся в наброшенной на эти места мелиорационной сети. Её многочисленные каналы, а так же соединенные протоками озера запутали картину рождения Гауи до невозможности. 








Но факт остается фактом: колыбелька Гауини где-то здесь, под Таурене, рядом с домом Петра. Родившись в этих местах, она течет потом, выписавая по территории страны гигантскую букву S, чтобы широко и величаво впасть в Балтийское море. 


Старт реки в Таурене

Финиш реки в Царникава

И Даугава рождается не у нас, и Вента, да и Лиелупе не совсем у нас, а вот Гауя – полностью только нашенская, латвийская! 

А поскольку донбасский шахтёр Петр иногда занят своими делами и даже бывает в отъезде, то истинным, круглосуточным и очень бдительным хранителем истоков Гауи является вот эта его собачка! Имя которой мы с другом как-то забыли спросить... :)

 

Впервые было опубликовано на портале gazeta.lv в июне 2010 года.

Восстановлено 27 января 2015 года.

Это путешествие преследовало три цели.

Первая цель: наши эстонские родственники пригласили нас к себе в необычный городок Валка-Валга, одна половина которого латвийская, вторая эстонская, а между ними – неглубокая сухая канавка...

Вторая цель – посмотреть на красивые холмы, луга и леса западной части южной Эстонии, доехать до моря и проехать до Латвии по старой пярнусской дороге, идущей по самому берегу моря.

О третьей цели – чуть позже.

О Валке рассказывать как-то неловко. Жизнь в городке не заметна ни с какого боку, в 12 часов дня на улицах никого не видно. Спят они все, что ли?..

На латвийско-эстонской границе некогда был воздвигнут этот таможенный пункт.

Эстонцы теперь хотят ОТДАТЬ его латышам задаром, но те не хотят брать, говорят, что со строением одна только морока, его стеречь надо, отапливать, да пропади он пропадом...

Так и стоит никому не нужным этот памятник нашей независимости в интервале между Союзом ССР и ЕВРО  Союзом.

Эстонская Валга размерами побольше латышской Валки, в архитектурном отношении поинтереснее и поярче, жизнь там заметнее, не исключено, что заметнее она благодаря участию латышей, перебирающихся на воскресенье к соседям порезвиться.

 

Тем более, в Валгу, а не в Валку приезжают с гастролями солисты балета!

 

 

В городе Валга вообще хорошо заметна забота властей о своих горожанах, о создании им комфортной жизни. Например, создали этот искусственный водоём в центре города – с пляжем, лодочной станцией, с дорожками вдоль берегов для пеших и велосипедных прогулок.

А всего-то была перегорожена малюсенькая речушка, петлявшая по городской низине. Вон под мостиком вся ее ширина.

А это небогатый с виду, но опрятный, ухоженный и гостеприимный дом, в котором живут пригласившие нас ребята.

А это хозяюшка...

А это та самая школа, в которой когда-то родилась первая девчоночья любовь, просто и трогательно описанная здесь...

В Валге две русских школы, одна из них эта, только теперь она начальная. При том, что количество населения городка – около 14 000, и половину составляют русскоязычные.

 

***

Перед тем как покинуть городок, мы попросили показать нам знаменитую канавку – естественную границу, всегда разделявшую город на латышский и эстонский. Канавка, надо заметить, весьма неприметна, вон она, между кустами...

С эстонской стороны канавка заметно обозначена – это же госграница! А с латышской нет. Причину этого можно понимать и так, и эдак...

Едем к морю! Вот она – западная часть южной Эстонии, её холмы, луга, леса. Красивая страна!

 

Даже те проселочные дороги, что на карте обозначены тонюсенькой линией, а поэтому их можно принять за грунтовку, на самом деле залиты ровным как бильярдный стол асфальтом. Мы, решив свернуть на такую, чтобы сократить маршрут, поразились этому просёлку, ведущему через лес...

А это жилые посёлки, что стоят в тех лесах и мимо которых бегут эстонские просёлки. Да, так жить можно...

Позволю себе в этом месте лирико-географическое отступление.

Одной и целей поездки по южной Эстонии было посещение самой северной точки Латвии. Проблема состояла в том, что со стороны Латвии к этой точке на машине не подъехать – нет дороги.

А со стороны Эстонии, согласно Гуглу, нужно свернуть с шоссе Валга-Пярну, доехать до поселка Мыйзакюла (Mõisaküla) и проехать до конца улицы с названием Валга (так подсказала гугловская карта).

Дальше тоже возникла проблема пройти (частный сектор, заборы какие-то), но это совсем-совсем рядом с самой северной точкой Латвии.

Постояли. Посмотрели на юг, на родину. Соответствующего знака не увидели (позже выяснили, он стоит далеко в стороне, у дороги).

Вида никакого, даже фотографировать не стали – чего голый кустарник-то фоткать...

Вот карта, и на ней всё видно, в т.ч. и маршрут поездки от Валги к морю.

Итак, на самом Дальнем Востоке мы с другом моим доном Руматой были, на Крайнем Западе, под Лиепаей, возле Ницы я тоже был, на Крайнем Севере, у Мойсакулы постоял.

Осталась самая Южная Точка Страны – это в Селии, куда, полагаю, следующим летом меня проведут опытные латгальские проводники!..

Однако, едем дальше!

Вот оно – эстонское Балтийское море, рядом со старинной дорогой Пярну-Рига, по которой теперь бегают только автомашины дачников, скупивших землю вдоль всего побережья. И никаких там больше рыболовецких колхозов, артелей и пр. Всё, нечего больше в нашем море ловить.

Эстонское море выглядит суровым, неласковым, берега его обильно поросли кустами, камышом и даже крапивой, на мелководье сплошь лежат валуны.

И поэтому сильно удивляет отношение эстонцев к своему неласковому морю: они любовно и упорно обустраивают его берега, освобождая пляжи от каменьев и сооружая удобные деревянные дорожки для прогулок и любования закатами... Это ж надо так родину любить!

Наконец, о третьей цели нашей поездки.

Когда мы въехали в латышские Айнажи, до цели оставалось километров 50-60... и около часа до закрытия. Целью был дом-музей барона Иеронимуса Карла Фридриха фон Мюнхгаузена. Пришлось придавить акселератор...

Таки успели, но о музее Мюнхгаузена – это отдельно, это тут, в рассказе с названием "Полёт жареной утки".

 

Публикация была впервые размещена

на портале творческого интернет-сообщества gazeta.lv

в августе 2009 года.

 

Глянул в окно: а там зима, кажись, пришла: снежок сыплет, морозец, ветерок людей подгоняет. И я решил рассказать где и почему в нашей маленькой северной стране сформировался свой устойчивый "полюс холода".

Это посёлочек Зосени, что в самом сердце Латвии, в Видземе.  

Утром 24 января 2014 года в Зосени был зафиксирован мороз в минус 24 градуса по Цельсию!

Таким образом, то утро стало самым холодным на территории Латвии. И жители Зосени, все 34 человека, возликовали!

Потому как уже много лет они внимательно следят за своими термометрами, ожидая от них минимальных показателей.

«Мы, жители Зосени, уже немного беспокоились, что этой зимой рекорд холода потеряем. Привыкли, что каждую зиму название нашей волости упоминается по всем латвийским радиостанциям! И, наконец, сегодня утром в Зосени была установлена самая низкая температура воздуха», — искренне обрадовалась тогда руководитель культурно-общественного центра Зосени Дзидра Прусе.

И добавила,  что утром 24 января на улицах наблюдалось народу меньше обычного. Но при этом все учреждения самоуправления были открыты, работала и школа, куда пришли все 9 учеников!

В чём же особенность посёлка Зосени, ставшего нашим полюсом холода"? В чём т.с. секрет феномена?

Секрет прост. На вопрос, почему рекорды холода ежегодно устанавливаются именно в Зосени, метеоролог Лаура Круминя ответила, что в Зосени установлена станция метеонаблюдений, но она стоит над уровнем моря чуть выше остальных 35 станций метеонаблюдений в Латвии.

«Это сказывается на зарегистрированной температуре, особоенно тогда, когда дует слабый ветерок. В городах, находящихся севернее, например, в Алуксне, при этом обычно регистрируется более высокая температура, чем в Зосени», — пояснила феномен Зосени г-жа Круминя.

А вообще-то самая низкая, рекордная зимняя температура в Латвии была зарегистрирована в городе: 1 февраля 1956 года в Даугавпилсе было -41,1 градусов Цельсия. Но тогда метеостанции в Зосени не было...

А как только она появилась, то в феврале 1966 был зафиксирован мороз в -34,8 градусов.  Зосенцы долго ждали нового рекорда, но столбики термометров ниже 26 градусов никак не опускались.

И вот 2 февраля 2012 года температура воздуха рухнула до -30,7 градусов!

Зосенцы возликовали!

И с тех пор с нетерпением ждут новых минимумов.  :)

 

***

В России похолоднее. Там самое холодное место – Верхоянск, где было зафиксировано −69,8 ˚C.

А самое холодное место на Земле – это российская антарктическая станция «Восток». Там столбик упал однажды до -89, 2° С. При этом среднегодовая температура составляет около минус 50° С .
Правда, японцы на станции «Купол Фудзи» зафиксировали температуру минус 91,2 градуса. Но как рекорд её пока не утвердили.

Я сам в сибирском городе Сургуте пережил температуру в минус 53 градуса. Сташное дело, скажу я вам! При безветрии весь выдохнутый тобою воздух замирает перед носом белым облаком, пар мгновенно кристаллизуется и опадает вертикальным потоком вниз с характерным шуршанием… Стоит народ, молчит – и шуршит.

Но вернёмся в Зосене.

Более ничем посёлочек не прославился. Разве что таким примечательным фактом: президент страны Вайра Вике-Фрейберга, приехав из Канады, трижды отмечала Лиго именно здесь – в 2001, 2002 и 2005 году.

Я был в тех краях минувшим летом. Колесил по окрестностям, с людьми говорил. Специально спрашивал, что это так тянуло г-жу президента в их края, родилась-то она в Риге... Никто мне ясного ответа не дал. Или не знали, или тайна какая-то... Надо будет при случае спросить у самой г-жи Вике-Фрейберги, у нас это можно, страна у нас небольшая.

На карте показан наш "полюс холода" и местоположение Зосени...

В общем-то края эти, что лежат между Вецпиебалгой и Яунпиебалгой, между озером Алаукстс и горой Гайзинькалнс – самое сердце Латвии. Они очень красивы!

 

 

И вот что ещё немаловажно, наверное, для празднующих здесь Лиго: в этих краях очень и очень редко ступает нога нелатыша, в том числе русского человека. Это точно, на это мне все, кого я спрашивал, давали утвердительный ответ, и я чувствовал себя при этом Миклухо-Маклаем. :)

В этих краях царит latviskums, который бдительно сохраняется. Хотя народ по-деревенски приветлив, и с удовольствием отвечает на вопросы любознательного русского деда...

Это речка Гауя, она здесь ещё совсем крохотная...

В тех краях стоит дом моей подруги Эсмеральды.

Небось в дни установления низкотемпературных рекордов деревянные стены дома аж потрескивают от мороза!.. А чтобы протопить его, нужна куча дров... Непроста жизнь в тех краях зимою.

Зато летом -- комфортно. И красота необыкновенная! :)

 

Ну, и в заключении -- ещё немного об иных, неведомых нам (пока) температурах.

В Австралии, например, когда у нас от мороза трещат дома, в Австралии невыносимо жарко. В 2014 году в Мельбурне стояла жара плюс 42, и город, в котором изнывают более четырех миллионов человек, поставил рекорд – впервые за всю историю наблюдений температура превышала отметку плюс 40 в течение четырех дней подряд.

А это страшное дело, скажу я вам. Это ж свариться можно.

Нет, уж лучше наш мороз!. 

Как говорил поэт: «Здоровью моему полезен русский холод!» – или латышский, но именно так, с ударением на слове «холод».   :)

 

КСТАТИ!

19 июня 1978 года не где-нибудь, а в Зосени был отмечен латвийский абсолютный летний температурный рекорд: минуc 1,4 градуса.

Исследовательские спутники зафиксировали абсолютный минимум −93,2 °C в Антарктиде 10 августа 2010 г., а абсолютный максимум +70,7 °C — в 2005 году в пустыне Деште-Лут на юго-западе Ирана. Но эти температуры вызывают некоторые сомнения и научным сообществом не признаны.

СВЕДЕНИЯ ПОЧЕПНУТЫ с сайтов:
http://rus.ruvr.ru/news
http://rus.delfi.lv/news

Несколько лет тому назад я обратил внимание на интересного фотомастера, размещающего свои фотографии на портале Delfi.ee, то есть на эстонских Дельфях.
Ник у мастера был umaturman.

Мы с моими помощниками стали регулярно публиковать (бессовестно тыря) фото umaturman на страницах нашего портала -- gazeta.lv.
Делали это до тех пор, пока сама umaturman не обнаружила себя у нас, после чего стала нашим постоянным автором.

Раскрываю секрет: её зовут Таня, она живёт в Таллине, но выходец из нашего Илуксте.
Умная, остроумная, занозистая, талантливая, тонко чувствующая, высокопрофессиональная... В общем мастерица (мастер ж.р.) наивысшего класса!
Полистайте её фотоальбомы, это отличная школа фотомастерства.

Увы! На портале Delfi.ee последний альбом датирован 2012 годом. 
А посему ничего новенького там уже не стыришь... :)
А так хочется посмотреть Танины новинки!
Надежда всё ещё жива. Поэтому: до свидания, umaturman!

Здесь её снимки, вытащенные "навскидку", некототые из которых уже стали фотографической классикой.
































































































 

Перенесено сюда с ресурса 

http://engelgardt-lj.livejournal.com/45520.html  (от 10 января 2015 года)

по случаю прихода на днях в Рижский русский театр им. М.Чехова

нового директора.

Успехов ему! То есть, ей.

 

Да, именно -- путешествие в театр.
Это в молодости было так -- "сбегали в театр". 
Сейчас уже нет, сейчас уже только так -- путешествие. :)

Итак, вчера около 5 вечера я вышел из дому. 
Я знаю, что у природы не бывает плохой погоды, и это так, потому что погода в нашем Болотном Посёлке вчера была наимерзейшей.













В центре города было уже оптимистичней, заметно поживей и несколько посветлей... 
Однако центр города, который весь 2015 год будет главным в Европе, тоже утопал в мокрой снежной каше -- как и мой Болотный Посёлок. 
Народ, бредя или с работы домой, или в театр, брёл в мокрых ботинках. 
Женщины привычно стойко переносили эту неприятность, мужики привычно матерились...





















А вот и он -- мой родной театр!
Высится словно ослепительно белый айсберг в синем ночном океане, будто залитый лунным светом! :)













Я не был здесь 15 лет.
Отремонтированного театра ещё не видел.
Поэтому ходил разинув рот от удивления, восхищения и признательности строителям, дизайнерам, художникам-реставраторам и директору театра, моему другу Эдуарду Цеховалу, который, я уверен, приложил максимум сил и внимания к воплощению всего задуманного.





Я не буду повторять, что для меня значит этот театр, лучше проиллюстрирую это некогда сказанным спичем:









Это актёр и театральный педагог Михаил Чехов, племянник известного дяди Антона Павловича, писателя и драматурга. 
Благодаря ему театр поменял не совсем внятное название "Рижский театр русской драмы" на короткое и понятное "Рижский русский театр им. Михаила Чехова".





Михаил Чехов тоже нежно любил этот театр.












Справа от двери в кабинет художественного руководителя театра -- вход в "пещеру", в которой многие годы работал завлит театра и его великий знаток Зиновий Николаевич Сегаль. 





Справа от двери в "пещеру" -- стенд, посвященный самому-самому началу, истоку этого театра, пьесе "Майорша", прошедшей в Риге в 1883 году.





Я назвал кабинет завлита "пещерой" потому, что окон в том кабинете не было, вентиляция была скверная, а курили мы так, что топор можно было вешать. Дверь при этом была распахнута, и из неё валил дым... Эх, сколько же разговоров о театре мы там с Зиновием Николаевичем переговорили... 


Двое великих: художественный руководитель РТРД Аркадий Кац и завлит Зиновий Сегаль (справа)



Благодаря Зиновию Николаевичу, я нашёл тот самый первый спектакль, который мне довелось увидеть в этом театре. 
Поскольку мне тогда было всего 8 лет, содержание спектакля не запомнилось (что-то о стройке), но я на всю жизнь запомнил, как в самом конце, когда главный герой обнимал главную героиню и звучала лирико-патриотическая музыкальная тема, по синему заднику волшебным образом начал падать снег...  Я раскрыл рот от восторга и глянул на маму. У мамы горошком падали слёзы. Театральный снег и мамины слёзы ошеломили меня, и на всю жизнь.

Зиновий Николаевич тут же назвал и пьесу, и её автора: В.Пистоленко. "Огни в степи". 1955 год. 
Сегаль, повторюсь, о театре знал всё!
Вот страничка из его титанического труда о РТРД, вышедшего к 110-летию театра в 1993 году:




















Как много хорошо знакомых актёрских лиц!
На правом фланге -- Леонид Ленц, мой сверстник, мы учились в одной школе, играли там в худ. самодеятельности. Лёня и дальше пошел по актерской стезе, и до сих пор идёт по ней очень достойно...
Есть лица тех мальчишек и девчонок, кто при мне ещё только поступали в театральную студию...
И как много здесь уже совсем новых, совсем юных и пока незнакомых мне лиц...
Как же бежит время! Sic быстро transit gloria mundi!.. :)





Из театра 15 лет назад меня с треском выгнал его директор и мой друг Эдуард Ильич Цеховал, запретив вахте меня даже на порог пускать. 
На порог служебного входа, разумеется. 
Но вчера у меня на руках был купленный билет, я вошёл в театр через парадный вход, и никто мне запретить этого вроде бы не мог...





Однако чувство настороженности не покидало до самого начала спектакля, пока свет не погас и я, как и 60 лет тому назад увидел задник, по которому снег не шёл, нет (он шёл на улице!), но на том заднике по-театральному волшебно светились небоскрёбы какого-то незнакомого города... 





Есть, есть в театре какая-то своя, неизбывная магия!  :)

Задал я как-то раз себе задачу: найти в Сети портрет молодого Оскара Строка.

Не нашёл, как ни старался. Зато обнаружил интересный рассказ о том, как и когда Строк стал мировой знаменитостью.

Вот как эту историю рассказал в сентябре 2016 года историк музыки Станислав Копачинский, рассказ которого я несколько сократил.

Итак, Рига конца 20-х – начала 30-х годов. В то время это прелестный европейский и при этом русский город -- одно из желанных мест для русских эмигрантов, бежавших из России от нового порядка и революционного террора большевиков. Большой город с устойчивыми культурными традициями…

1928 год.  Оскару Строку 35. Он музыкант, но в большей степени аккомпаниатор, чем композитор. Много гастролирует с концертами, но без надежного постоянного источника дохода. Большая слава и признание «королем танго» – еще впереди.

В 1928 году у Строка случилась любовь. Не первая, но очень сильная. Строк полюбил черноглазую очаровательную Ленни Либман. Увлечение, которое заставило музыканта потерять голову, оставить жену, дочь и сына, оставить родную Ригу и податься с возлюбленной в Париж… Как чаще всего случается, парижское приключение для всех участников закончилось драматически.

Кроме нас с вами.  

Драма, пережитая Строком, дала нам счастливую возможность наслаждаться музыкальным шедевром того периода – танго «Черные глаза»… Текст к нему был написан поэтом Александром Перфильевым, офицером Белой армии, казачьим есаулом.  Он эмигрировал в Ригу, где и познакомился с Оскаром Строком.

Увы, несколько лет самое знаменитое танго Строка было мало известно.

Пока не появилась ещё одна женщина, на сей раз с голубыми глазами.

Ее звали Мария Емельянова, она была одной из самых красивых женщин Риги, супругой известного рижского предпринимателя, владельца сети кинотеатров в балтийских республиках Василия Емельянова.

История создания нового шедевра такова.

Однажды к Оскару Строку пришел молодой адвокат — не очень состоятельный, но сильно влюблённый. К своему несчастью влюблен он был именно в жену Емельянова, которая кружила голову многим мужчинам, при этом никогда не позволяла им доводить романы до естественного завершения.

И тогда адвокат решился покорить сердце женщины музыкой, для чего и пришёл к Строку. В знаменитом рижском ресторане «Альгамбра», где Строк аккомпанировал певцам, молодой человек возбуждённо попросил сочинить танго, посвященное его возлюбленной. «У неё голубые глаза!» — первое, что произнес адвокат….  

Строку этого было достаточно, к тому же он тут же придумал и название произведению — «Голубые глаза». От услуг поэта Перфильева он на сей раз отказался и сам написал немудрёные слова к танго. Оно впервые прозвучало в той же «Альгамбре» в исполнении Петра Лещенко.

Помнишь, осенней порой

Мы повстречались с тобой.

Ты мне сказала: «Прости»,

Лишний стоял на пути.

Сердце разбилось мое,

Счастье с тобой не дано...

Голубые глаза,

Вы пленили меня,

Голубые глаза,

В них горит бирюза...

Простенькие стишки, облеченные в волшебную мелодию, буквально дышали затаенной страстью и произвели на слушателей сильнейшее впечатление. И прежде всего на влюбленного адвоката, который услышав «Голубые глаза», поднялся со своего стула и дослушал Лещенко до конца стоя, словно тот исполнял государственный гимн.

И весь зал слушал не дыша, а когда танго смолкло, громыхнул аплодисментами — долгими, настойчивыми, требующими повторения. Повторение состоялось и снова закончилось долгой овацией… Так писал очевидец тех событий Анисим Гиммерверт  в книге «Оскар Строк — король и подданный».

Увы, история не знает, чем закончился роман адвоката и первой рижской красавицы. Зато она зачем-то знает, что влюбленному танго обошлось в 50 латов…

В 1933 году это танго было записано на пластинку компании «Колумбия» в Вене. Успех был феерический. Следом записали и «Черные глаза».  Успех был ещё большим. И вот тогда началось восхождение Оскара Строка ко всемирному званию  «короля танго».

Мария Емельянова в довоенные годы жила в Риге счастливой богемной жизнью. Ей посвящали танго, её портреты писали известные художники, в том числе Н. Богданов-Бельский.

Но 14 июня 1941 года всю семью Емельянова депортировали в Сибирь.

Из ссылки Мария вернулась лишь 16 лет спустя, в 1957 году.

Вернулась и через год умерла.

Здесь танго Строка о её голубых глазах:

https://www.youtube.com/watch?v=GGeVcuefXJ8

 

FIN

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Из комментария Александра Панкратова на стр. ФБ "Рига и Латвия. Назад в будущее...". Редкая, потому как первая, запись танго "Чёрные глаза", сделанная в 30-х годах на студии Columbia: https://www.youtube.com/watch?v=eJcM-2Tz8dU

Музыкальная статистика как-то раз подсчитала, что в 1970-х годах среди ВСЕХ музыкальных произведений по количеству публичных исполнений на первом месте в мире была песня "Yesterday" группы "Битлз", а на втором месте - танго "Ревность" (Jealousy tango).
Другие музыкальные статистики сообщили, что танго "Ревность" было САМЫМ популярным танго XX века.

Раз так, надо бы познакомиться с шедевром и его автором поближе.
 

https://www.youtube.com/watch?v=DSG3_bDrVjk

Музыка этого танго была написана в 1925 году, его автором стал 46-летний датский композитор Якоб Гаде. Музыка предназначалась в качестве саундтрэка (музыкального сопровождения) к американскому фильму "Дон Ку, сын Зорро".

Надо заметить, что в 1925 году кинематограф был еще тотально немым. И чтобы зрители не сидели во время сеанса в полной тишине, всё время, пока шёл фильм, в кинозале игралась музыка. Сначала её исполнял просто пианист ("тапёр"), а затем в продвинутых кинотеатрах стали играть целые оркестры.

Так вот: 14 сентября 1925 года на премьере немого фильма "Дон Ку, сын Зорро" в Копенгагене скромным оркестром дирижировал сам автор музыки - Якоб Гаде. 
А утром 15 сентября он, что называется, проснулся знаменитостью. 





И с того самого утра остаётся загадкой, как немолодой уже датчанин-флегматик смог передать в мелодии знойную южную страсть, да так передать, что его танго до сих пор слушают во всех странах мира…

Тем не менее передал, и танго "Ревность" буквально озолотило своего создателя. На гонорары за исполнение этой музыки он потом создал специальный Фонд для помощи молодым талантливым музыкантам -- престарелый композитор не забыл, как в юности бедствовал, пробавляясь случайными заработками… 





А сам Гаде купил домик в деревне, где и поселился вместе с женой, продолжая время от времени сочинять музыку, которая, однако, не имела уже такого успеха, как "Jealousy".

Якоб Гаде умер в феврале 1963 года, в возрасте 84 лет. Его Фонд действует и поныне...

 

Восстановленная публикация портала gazeta.lv от 2012 года.

В 1993 году в Нью-Йорке в Музее современного искусства проводили ретроспективу советского кино.

На фронтоне здания музея висел огромный портрет актрисы с кучкой взбитых светлых волос, с чёртиками в лукавых глазах.

Кто это, спрашивали прохожие?

И когда сведущие отвечали, что это Лидия Драновская, многие делали недоумённое выражение лица, как и многие из вас, кто сейчас про это читает.

Главной сенсацией того показа стал фильм «Поезд идет на Восток». Достать билет на него было невозможно! Толпы американцев осаждали кинозал музея. А критики и киноведы расспрашивали у своих коллег из России о Лидии Драновской. Но и они о ней ничего толком не могли сказать: ее имени не было в киноэнциклопедиях, она не имела званий, не делилась воспоминаниями. О ней на родине прочно забыли, не зная даже, жива ли…

Она в 1993 году таки была жива, но даже подумать не могла о том, что в американских журналах появилось ее молодое лицо, правда, с припиской, что это «символ русской актрисы, выжившей, несмотря на жестокости сталинского режима».

На самом речь надо вести не о жестокости режима, а о трусости и угодничестве сталинских соколов от киноискусства, о простой человеческой непорядочности и неизбывной женской ревнючести. Сорри, это то же самое, что и ревность, только похуже.  :)

Я сам этот термин услыхал лет десять тому назад от Виталия Яковлевича Вульфа, с которым имел удовольствие поговорить в нашем театре «Дайлес».

Тогда московский «Современник» привез к нам сразу несколько своих спектаклей, привезли и Вульфа.

Меня, как и большинство журналистов, обычно сажали сбоку, «под софитами». К моему удивлению туда же посадили и Вульфа, к тому же со мною рядом. Вульф в антракте не ходил прогуливаться, не пошёл и я, зато мы вволю поговорили, и на "Ревизоре, и на "Пигмалионе".

От него-то я и узнал о драматической истории фильма «Поезд идёт на восток», о судьбе режиссера этого фильма, драматурга и моего любимого актера, исполнившего в этом фильме главную роль – первую в его кинобиографии.

А также впервые, честное слово, услыхал имя Лидии Драновской, тоже исполнительницы главной роли.

Рассказ Вульфа я не записывал, о чём жалею – неловко было спрашивать разрешение: а вдруг перестал бы рассказывать… Поэтому приведу его рассказ так, как он запомнился, в моём пересказе, да простит меня Виталий Яковлевич, мир его праху.

Фильм «Поезд идёт на восток» вышел на экраны в 1948 году. И имел у москвичей какой-то небывалый, ошеломляющий успех. Вся Москва на фильм буквально ломилась, осаждая кассы. Ходили смотреть по нескольку раз, найдя в простом дорожном приключении (по современному – road moviе) и в любовной истории (по современному love story) нечто такое, что заставляло смотреть фильм по нескольку раз.

Удивление вызывали зрители, выходившие на улицу после просмотра: все они шли с улыбками на лицах…

 

Сейчас уже понятно, что именно привлекало москвичей – пояснил мне Виталий Яковлевич. Москвичи вдруг увидели советский фильм, снятый четырежды лауреатом сталинской премии режиссёром Райзманом, но снятый вчистую по законам американского кино, с классическими ходами road movie и love story.

Оттого фильм получился какой-то не советский, и даже два главных героя были сыграны какими-то не совсем советскими актёрами. Лицо исполнительницы главной роли Лидии Драновской для экрана было абсолютно новым, её костюмы, прическа и манера носить беретик на одном ухе – были невиданными. У неё были не только лучистые глазки, но и нездешняя грация в движениях. Кстати, москвички молниеносно стали подражать ей во всём…

Актриса, пленявшая искренностью, естественностью и редкостной прелестью была при этом удивительно свободной в своем мировосприятии. В ее глазах совсем не было страха!

А потому она стала эдаким намёком на наступление какой-то совсем новой жизни.

Пусть пока что только в кинематографе, но чуткие москвичи почувствовали за этим некие перемены, которые, наверное, ждут всю страну и весь советский народ после четырех лет невыразимо тяжёлой войны.

И вдруг вся Москва узнаёт, что вождю Сталину увиденное на экране не понравилось.

Общеизвестно, что будучи изрядным киноманом, Сталин просматривал все фильмы, выпущенные в СССР. Так вот, в середине просмотра фильма «Поезд идёт на восток» вождь поднялся с кресла и сказал: «Я сойду на следующей станции». И вышел.

Сидевший рядом его сын Василий пошутил вослед: «А я останусь! Я бы с этой девушкой доехал до самого конца!» И остался.

А дальше произошло обычное.

На следующий же день кинокритики дружно и нещадно фильм разругали. Картину тут же сняли с показа.

Режиссёра Юлия Райзмана отправили в «почётную ссылку» в одну из республик СССР – поднимать тамошний кинематограф.

Автора сценария Леонида Малюгина наказали, сняв все его пьесы с репертуара всех театров СССР. Кинематографическая судьба безусловно талантливой киноактрисы Лидии Драновской была сломана.

На несколько лет отодвинули от кино и её партнёра Леонида Галлиса, о котором мы поговорим несколько позже.

Как писал позже сам режиссер фильма Райзман, лицо Лидии Драновской и на самом деле стало знаком наступления новой жизни и в кинематографе, и в стране. Но в то время эталоном советской женщины считались Любовь Орлова и Марина Ладынина. Или, скажем, Вера Марецкая и Тамара Макарова. Драновская же была другой...

Чего там обиняками говорить: она была совсем не такой, то есть, не советской, а сильно напоминала немок и американок из трофейных фильмов, которые в Москву привезли огромное количество.

Наверняка это раздражало вождя, жизнь которого шла к закату и он непроизвольно был заложником своего стариковского консерватизма.

Он строил, и таки построил социализм в стране с такими эталонами женской красоты, как Любовь Орлова и Марина Ладынина.

А Драновская была совершенно не из его времени.

Может быть, именно это и разозлило стареющего вождя?

Что уж говорить про самих Орлову с Ладыниной, кинематографическая жизнь которых тоже была на излёте, а так хотелось продолжать играть женщин, в которых влюбляются...

Им появление на экране Драновской, мгновенно очаровывающей мужчин, ну никак не могло понравиться. Потому что эта актриса была с явной претензией на роль всесоюзной кинозвезды.

Ну ладно бы две кинодивы просто приревновали, да и всё на этом... Так ведь у обеих были авторитетные и влиятельные в советском кинопроизводстве мужья – Александров и Пырьев.

Известный киновед Нея Марковна Зоркая по поводу всей этой «внезапной» кампании травли прямо говорила, что дело было вовсе не в Сталине – может, у генсека просто живот расстроился и он вышел из зала, прикрывшись неудачной шуткой о том, что «сходит на этой остановке».

Дело было в его собственной, сталинской тоталитарной постройке, державшейся на страхе – сверху и до самого низу.

В общем, страх киночиновников сработал, и они запустили свой репрессивный мкханизм. И женская ревнючесть сработала тоже, хотя вот это труднодоказуемо. :)

Первым делом «наказали» труднонаказуемого четырёхкратного лауреата Сталинской премии Юлия Райзмана. Его «сослали» к нам в Ригу, поделиться своим богатым опытом с латвийскими кинематографистами.

Лучше всего делиться опытом с коллегами на практике, и Райзман в 1949 году снимает в Риге картину «Райнис».

Это вполне себе невинная, биографическая, сейчас порядком уже забытая, но интересная и крепко сделанная картина. За которую Райзман в 1950 году получает свою пятую Сталинскую премию, а также звание Народного артиста Латвийской ССР и возвращается в Москву.

Где тут же приступает к работе и снимает картину «Кавалер Золотой Звезды», за которую в 1952 году получает шестую Сталинскую премию.

Совсем не тронули и с должности не сняли автора музыки к «Поезду…» Тихона Хренникова, исполнившего в картине роль холерического матроса с аккордеоном, который пел звонкую песню на вагон-ресторанном праздновании Дня Победы.

Более того Хренникова в должности повысили: с 1948 года он стал Генеральным секретарём Союза комозиторов СССР и пробыл в этой должности много-много лет.

Надо заметить, что и сам «Поезд…» совсем с проката не сняли, а лишь отменили показы в Москве, Ленинграде и в крупных областных центрах, раскидав многочисленные копии по провинциальным кинотеатрам. Где народ на фильм ходил много лет, хотя киноплёнка была уже исцарапана до тла…. Мама рассказывала, что в 1950 году фильм добрался и до нашего посёлка Корсаков на острове Сахалине…

Зато до самой смерти вождя в 1953 году был в опале автор сценария «Поезда…» драматург Леонид Малюгин.

Однако потом сразу две его пьесы («Молодая Россия» и «Новые игрушки») прочно заняли место в репертуаре советского театра. А в 1954 году по его сценарию уже снимали ставший очень популярным фильм «Доброе утро!» с превосходным актёрским составом.

 

***

Ну вот, мы добрались и до моего любимого актёра Леонида Галлиса, исполнившего в фильме главную роль – едущего к месту службы на Дальний Восток капитан-лейтенанта.

Поначалу, как и некоторые из вас, я подумал, что это актер с нашими, то есть латышскими корнями. Однако нет. Фамилия хоть и созвучная с gailis (петух), но не латышская.

Написание фамилии с одним «л» восходит к арабскому имени Халис, что в переводе на русский язык означает «кристально чистый, без малейшей примеси, настоящий; с чистой душой». По другой версии, фамилия Галис восходит к названию самой длинной реки в Турции. Сам же гидроним Галис возник еще в античные времена и образован от греческого слова hals — «соль». Фамилия Галис встречается также и у евреев.

А вот написание фамилии с двумя «л» впервые отмечено в документах города Переславль-Залесский.

Так или иначе, но Леонид Павлович Галлис родился в 1911 году в приморском городе Бердянске.

Его отец служил в интендантстве, а мать была домашней хозяйкой. Когда в 1918 году в город вошли немецко-австрийские войска Галлисы перебрались в Севастополь. Там отец нашел работу, жизнь стала налаживаться, и десятилетний Леня наконец-то смог поступить в школу.

Но после внезапной смерти отца вынужден был бросить школу, вернуться в Бердянск и пойти работать -- то матросом, то в литейном цехе. Но вечерами продолжал учебу в школе рабочей молодежи.

В этом приморском городке был прекрасный театр. Галлис увлекся им и стал участвовать в любительских спектаклях. А в 1932 году поступает в экспериментальные театральные мастерские при Государственном театре имени В. Мейерхольда, окончив которые, становится актером этого театра. А с 1938 года и до конца жизни работает как актер и режиссер в Московском театре имени М. Ермоловой.

В кино Леонид Галлис блистательно дебютировал в 1947 году как раз в «Поезде…», судьба которого нам известна…

Судьба же самого Леонида Павловича осталась прежней, ему лишь четыре года не предлагали ролей в кино. Он, естественно переживал, пытался пробиться на экран, но стена «киномолчания» была непреодолимой…

Лишь после смерти Сталина он вновь появился на экране – в крошечном эпизоде, но в знаменитом фильме «Мы с вами где-то встречались» с Аркадием Райкиным в главной роли.

Затем последовали большие роли в фильмах «Испытание верности», «Два капитана», «Призвание», и небольшие в фильмах «Гранатовый браслет», «Сюжет для небольшого рассказа», «Монолог».

Всего им было сыграно в кино около 30 ролей.

 

 

 

Мало! Очень мало. Мог бы и больше сыграть. Актерский потенциал Леонида Галлиса был и очень высок, и очень широк, это хорошо видно по его киноролям.

Ему одинаково удавались как сурово-драматические образы, так и задорно-комедийные. Актёр обладал мощным темпераментом и психологизмом, запоминающимся тембром голоса и человеческим обаянием. 

В этом он похож, и даже внешне, на другого моего любимого актёра – на Сергея Лукьянова. Харизматичное мужское нутро и очевидная надежность в них обоих не может быть незамеченными, даже мною, мужиком…  :)

Леонид Галлис и Сергей Лукьянов.

 

В 1959 году у Галлису было присвоено высокое звание «Народный артист РСФСР».

Работал в театре до последних дней, уйдя из жизни в 1977 году. Похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.

 

***

Увы и увы, но больше всех досталось Лидии Драновской, исполнившей в «Поезде…» выпускницу вуза, едущую на Дальний Восток разводить сады…

Про Драновскую, повторюсь, я узнал только от Вульфа.

А увидел лет пять назад – с появлением в интернете свалки старых фильмов очень плохого технического качества.

Но тем не менее разглядел и тоже подпал под очарование Драновской, как попали москвич Вульф и мои родители на Сахалине 60 лет назад… На экран вдруг выскочил эдакий лукавый чертенок, и было полное впечатление, что это современная актриса каким-то чудом перенеслась в 1948 год...

 

Родилась Лидия Дмитриевна в 1922 году на хуторе Москаленки Белопольского района Харьковской области. Её отец был директором сельской школы, а мать учительницей начальных классов. Потом отца перевели в посёлок Ленино-Дачное Московской области.

Лида стала киноактрисой в пятнадцать лет. Яков Протазанов — классик русского кинематографа, за три года до войны снял «Семиклассники» — ленту, особенно полюбившуюся молодому зрителю. В одной из главных ролей — Лидия Драновская. Это было хорошее начало.

 

Поэтому в 1940 году Лида, с отличием окончив школу, легко поступила во ВГИК.

Но потом была война…

А потом сразу -- скандал с «Поездом…», в котором молоденькая (всего 27 лет) игра актрисы Драновской была подвергнута оглушительной критике.

Да, но саму актрису при этом не тронули.

Другое дело, что ей катастрофически не везло: в 1950 году она получает главную роль в армянском фильме «Второй караван», так и этот фильм вновь был похерен чиновниками от кино, и тоже после не очень умной шутки вождя Сталина.

Вот как об этом рассказал Артем Карапетян, актер и режиссер.

Дело в том, что даже о находящихся в производстве фильмах старались доложить Сталину и, всмотревшись, вслушавшись в его реакцию, либо закрывали картину, либо продолжали снимать.
И не мудрено: кинематограф находился в руках таких деятелей, как, например, бывший чекист Дукельский, прославившийся тем, что ,когда секретарь докладывал, что такой-то сценарист просит его принять, Дукельский говорил: «Введите».

Входил драматург и сообщал, что написал сценарий и просит принять к постановке.

«Вы один писали или у вас был соучастник?» – спрашивал Дукельский, имея в виду соавтора.

Позже председателем Комитета по делам кинематографии стал Большаков. Вот он-то, дрожа от страха и волнения, и докладывал Сталину названия фильмов, находящихся в производстве.

Прямых указаний вождь не давал. Но по его мимике, брошенной фразе чиновник обязан был догадаться, одобряет Хозяин кинокартину или нет... Когда назвали фильм – «Второй караван» – Сталин поморщился и спросил:

– Это что, про верблюдов?

– Нет, товарищ Сталин, это о репатриации армян из Америки, возвращении их на историческую родину.

– А это интересно? – спросил Сталин, и не дожидаясь ответа, перешел к другим делам.

Вопрос вождя был истолкован как отрицательная оценка темы фильма, и картину мгновенно закрыли.

После этого дальнейшая актерская судьба Лидии Драновской совсем не сложилась.

Покровителей у девушки не было, острых локотков тоже. Зато «ревнючих» соперниц с покровителями и с локотками – хоть отбавляй… Наступило долгое забвение, и лишь со второй половины 1950-х годов Драновскую вновь стали снимать, но только в эпизодах…

Да, но эпизоды эти были аж в 43 фильмах!

Последний – в 1997 году («Вино из одуванчиков»). Не всякий артист может похвастаться такой фильмографией.

 

 

 

 

А в перерывах между съёмками – изнурительная работа на дубляже иностранных фильмов в добывании хлеба насущного…

Но как-то раз Виталий Вульф напомнил о Драновской российскому телезрителю, посвятив забытой актрисе одну из телепрограмм «Хрустальный шар». И тогда миллионы людей вдруг вспомнили, а некоторые заново открыли для себя замечательную актрису.

После чего впервые за долгую актерскую жизнь ей устроили творческий вечер в Центральном доме работников искусств, и туда вдруг пришло народу в два раза больше, чем мог вместить зал…

Актриса была в прекрасной форме, она была интересна, очаровательна, пленительна…

Драновская получила звание Заслуженной артистки России.

Ей стали предлагать роли, приглашать на встречи со зрителями, на творческие вечера.

Но, видимо, Лидия Дмитриевна не была готова к такому чрезмерному вниманию, приносившему ей много волнений. В один из вечеров, собираясь на вручение очередной премии, она почувствовала себя плохо. Случился инсульт, от которого она так и не оправилась. Похоронена Лидия Драновская на Ореховском кладбище Москвы.

 

***

Всего один фильм, а какая у него история!

Я иногда прихожу в изумление от того, как много в таких историях интересного, и как часто мы про такое обилие интересностей ничего не знаем.

И ещё удивляюсь одному удивительному обстоятельству: к примеру, вот я, а вон вождь Сталин.

Казалось бы, меж нами немыслимое историческое расстояние! 

Но нет, на самом деле между нами всего три-четыре человека и два-три рукопожатия... Остаётся только узнать, кто это такие!   

 

Я-то теперь точно знаю: между мной и Сталиным было всего двое. И три рукопожатия. :)

 

FIN

 

При подготовке публикации использована информация сайтов: 

www.ivi.ru/watch

www.kino-teatr.ru

www.noev-kovcheg.ru

www.gorod-online.net