«За Веру, Царя и Отечество»: к истории знаменитого воинского девиза

Дореволюционный воинский девиз «За Веру, Царя и Отечество!», хотя и оформился окончательно в XIX веке, имеет славную предысторию. В допетровские времена воины шли в бой за «землю Руськую» (Слово о полку Игореве), «за землю за Рускую и за веру християньскую» (Задонщина), «за Дом Пресвятыя Богородицы и за православную христианскую веру» (приговор Первого ополчения 1611 г.[1]), за «государскую честь» (приговор Земского собора 1653 г.[2]). Таким образом, все три составные части будущего девиза к XVIII веку стали неотъемлемой частью русского самосознания – требовалось лишь объединить их в одну емкую формулу.

Слово «Отечество», конечно, было известно и в Древней Руси, однако имело разнообразные значения. Под ним понималась не только «родина» («нѣ́сть прорóкъ безъ чéсти, тóкмо во отéчествiи своéмъ (Мф. 13:57)), но и «отцовство» (один из иконописных образов Троицы Новозаветной, включающий изображение Бога Саваофа в виде старца, именуется «Отечеством»). Однако со времен Петра Великого понятие «Отечество» приобретает важное идеологическое звучание. Известен приказ Петра, озвученный в войсках перед Полтавским боем, в котором говорилось: «Воины! Вот пришел час, который должен решить судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за Государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за Православную нашу веру и Церковь»[3]. Известен также заздравный тост Петра: «Здравствуй тот, кто любит Бога, меня и отечество!»[4]. Первые учрежденные в России ордена, как гласили их девизы, вручались «За веру и верность» (орден св. ап. Андрея Первозванного, учрежден в 1699 г.), «За любовь и Отечество» (орден св. вмчц. Екатерины, 1714 г.), «За труды и Отечество» (орден св. блгв. Александра Невского, 1725 г.).

В день коронации императрицы Елизаветы Петровны 25 апреля 1742 года новгородский архиепископ Амвросий (Юшкевич) оправдывал произведенный ею дворцовый переворот тем, что она выступила «за целость Веры и Отечества … против неприятеля и сидящих в гнезде орла российского нощных сов и нетопырей, мыслящих злое государству»[5]. На медали в честь коронации Екатерины II также было выбито: «За спасение Веры и Отечества». В ее манифесте о вступлении на престол в 1762 году прославлялась сражавшаяся «за Веру и Отечество» российская армия[6]. В манифесте о военной дисциплине 22 сентября 1762 года отмечалось «усердие к Нам и Отечеству»[7]. Указ от 18 июля 1762 года упоминал «службу, приносимую Богу, Нам и Отечеству»[8]. Наконец, Жалованная грамота дворянству 1785 года восхваляло дворянство, ратующее «противу внутренних и внешних врагов веры, монарха и отечества»[9].

В 1797 году боровшийся с франкофильским вольномыслием император Павел I приказал изъять слово «Отечество» из употребления (вместе со словами «гражданин», «общество» и т. п.) и заменить на слово «Государство». Однако это запрет продержался недолго – новый император Александр I в 1801 году его отменил. И на медали, которой награждались ополченцы 1806-1807 годов, опять значилось: «За Веру и Отечество». Однако в это время понятие «Отчество» наполняется новым содержанием: если ранее оно, как у Петра, больше связывалось со «родом своим», то теперь с новыми романтическими веяниями его значение повышалось – теперь оно скорее означало причастность к уникальной национальной культуре. В 1811 году С.Н. Глинка в своем журнале «Русский вестник» так сформулировал патриотический идеал: «Бог, Вера, Отечество»[10]. Как справедливо отмечают историки, он противопоставлялся лозунгу Французской революции «Свобода. Равенство. Братство»[11].

Стоит также отметить почти демонстративное отсутствие в формуле Глинки упоминания о монархе. Отношения Александра I с «русской партией» в те времена были непростыми: императора подозревали в стремлении ограничить собственное самодержавие, что воспринималось с полным неприятием. Царю постоянно напоминали о том, что его самодержавная власть не распространяется лишь на одно: он не может ее ограничить – Бог и народ, вручившие ему власть, сделать это не позволят. Н.М. Карамзин в «Записке о древней и новой России» (1811 г.) писал о начале династии Романовых: «Бедствия мятежной аристократии просветили граждан и самих аристократов; те и другие единогласно, единодушно наименовали Михаила самодержцем, монархом неограниченным; те и другие, воспламененные любовью к отечеству, взывали только: Бог и Государь!..». Подвергнув политику Александра I жесткой критике, Карамзин закончил свои слова так: «Любя Отечество, любя монарха, я говорил искренно. Возвращаюсь к безмолвию верноподданного с сердцем чистым, моля Всевышнего, да блюдет Царя и Царство Российское!»[12]. Таким образом, именно всенародная вера и любовь к Отчеству становились гарантами сохранения Царства.

Начало Отечественной войны 1812 года не только вызвало патриотический подъем, но и сплотило общество вокруг власти. Еще накануне войны государственным секретарем был назначен яркий представитель «русской партии» адмирал А.С. Шишков. В своем «Рассуждении о любви к Отечеству» он писал о героях времен Смуты: «Всяк из сих христолюбивых воинов, перекрестясь, становился на место убитого подле него товарища, и все сряду, увенчанные кровью, не сделав шагу назад, лежали побитые, однако не побежденные. Как? Сия твердая грудь, несущаяся за Церковь, за Царя, за Отечество на острое железо; сия с текущею из ран кровью великодушно изливаемая жизнь; сие великое в человеке чувство родится без надежды на бессмертие? Кто поверит сему?»[13]. Именно Шишков был автором выходивших во время войны императорских манифестов и обращений, пользовавшихся широкой народной любовью. Позднее А.С. Пушкин писал о Шишкове: «Сей старец дорог нам: он блещет средь народа, // Священной памятью двенадцатого года». В воззвании к Москве о созыве ополчения от 6 июля 1812 года говорилось: «Того ради имея в намерении, для надежнейшей обороны, собрать новые внутренние силы, наипервее обращаемся Мы к древней столице предков Наших, Москве. Она всегда была главою прочих городов Российских; она изливала всегда из недр своих смертоносную на врагов силу; по примеру ее, из всех прочих окрестностей текли к ней, наподобие крови к сердцу, сыны Отечества, для защиты оного. Никогда не настояло в том вящей надобности, как ныне. Спасение Веры, Престола, Царства того требуют»[14]. Кокарда ополчения 1812 года (как и позднее – в 1854-1856 годах) представляла собой крест с надписью: «За Веру и Царя». Наконец, в написанном Шишковым в ноябре 1812 года «Объявлении для чтения в церквах» говорилось: «Вы достохвально исполняли долг свой, защищая Веру, Царя и Отечество»[15]. Итак, девиз родился – и родился он из огня Двенадцатого года. О том, какую силу подобные слова имели, можно судить хотя бы по тому, что прусское ополчение 1813 года (ландвер), выступившее против Наполеона в союзе с русскими, также получило кокарду по типу русской – в виде латунного креста с девизом «Mit Gott für König und Vaterland» («С Богом за короля и Отечество»).

В дальнейшем Шишков не раз упоминал все три понятия вместе. В манифесте 18 мая 1814 года, изданном в покоренном Париже, опять отмечался всенародный подвиг: «Кроткий поселянин, незнакомый дотоле со звуком оружия, оружием защищал Веру, Отечество и Государя»[16]. Переложением шишковского девиза стали те принципы, на которых министр народного просвещения С.С. Уваров в 1832-1833 годах предложил основать российское образование: «Православие. Самодержавие. Народность»[17]. Позднее в манифесте императора Николая I, опубликованном 14 марта 1848 года в связи с новой революцией во Франции, говорилось: «Мы удостоверены, что всякий Русский, всякий верноподданный Наш, ответит радостно на призыв своего Государя; что древний наш возглас: за Веру, Царя и Отечество, и ныне предукажет нам путь к победе: и тогда, в чувствах благоговейной признательности, как теперь в чувствах святого на него упования, мы все вместе воскликнем: С нами Бог! разумейте языцы и покоряйтеся: яко с нами Бог!». Памятный знак в виде креста с надписью «За Веру, Царя, Отечество» был пожалован ополченцам – участникам Крымской войны после заключения Парижского мира 1856 года. С этого времени изречение приобрело свой неизменный лаконичный вид, сохранявшийся до 1917 года. Пожалуй, до сих пор оно остается лучшим образцом русского воинского девиза.

[1] Российское законодательство X-XX веков. В 9 т. Т. 3. М., 1985. С. 43.

[2] Там же. С. 458.

[3] Бутурлин Д. П. Военная история походов россиян в ХVIII столетии. СПб., 1821. Ч. 1. Т. 3. С. 52.

[4] Майков Л.Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891. С. 35.

[5] Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн.11: История России с древнейших времен. Т. 21. М., 1999. С. 182.

[6] Законодательство Екатерины II. В 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 66.

[7] Там же. С. 629.

[8] Полное собрание законов Российской империи. Изд. 1-е. Т. 16. СПб., 1830. С. 22.

[9] Законодательство Екатерины II. В 2 т. Т. 1. М., 2002. С. 30.

[10] Русский вестник. 1811. № 8. С. 71. Цит. по: Русские писатели. Биобиблиографический словарь. Т. 1. М., 1990. С. 179.

[11] http://www.pravaya.ru/ludi/450/1465

[12] http://hist.msu.ru/ER/Etext/karamzin.htm

[13] Рассуждение о любви к Отечеству // Шишков А.С. Огонь любви к Отечеству. М., 2011. С. 41.

[14] Краткие Записки, веденные в бывшую с французами в 1812м и последующих годах войну // Там же. С. 62.

[15] Труды Московского отдела Императорского Российского военно-исторического общества. Т. 2. М., 1912. С. 360.

[16] Полное собрание законов Российской империи. Изд. 1-е. Т. 32. СПб., 1830. С. 789.

[17] Шевченко М.М. Конец одного Величия. Власть, образование и печатное слово в Императорской России на пороге Освободительных реформ. М., 2003. С. 68-70.

Источник: Православие.ру
Иллюстрации: stihi.ru

Об авторе

Федор Гайда