Бетховен — это не просто великий композитор, это один из героев Нового времени. Всякая эпоха нуждается в героях, и долгое время европейская культура питалась наследием Античности. Но в начале XIX в. образы Александра Великого, Юлия Цезаря и других персонажей стали уже не совсем актуальными. И тут появились великие, значительные люди, которые стали для современников образцами новых качеств, героических, выдающихся, но уже созвучных своей эпохе. Поэтому рассматривать Бетховена только как музыканта, в отрыве от окружавшей его личность мифологии, было бы неправильно. Более того, за минувшие века (а в этом году исполняется 250 лет со дня его рождения) количество этих мифов и легенд сильно возросло, и необходимо разобраться, что же в них соответствует и что не соответствует истине, и что, возможно, порождало продуктивные идеи, в том числе творческие, для самого Бетховена.

В доме «Им Морен» теперь, помимо прочего, находится архив Бетховена.

Бонн.Дом,где хранится архив Бетховена,Боннгассе,18

Легенда о мрачном детстве

Скульптура Клауса Каммерихса по портрету Бетховена Йозефа Карла Стилера.
Начнем сначала: легенда о мрачном детстве и жестоком отце. Типичная картина, рисовавшаяся авторами: бедный дом, жалкая мансарда, там рождается гениальный мальчик, которого тиранит жестокий отец, заставляющий ребенка часами заниматься на фортепиано, прибегающий к окрикам, рукоприкладству и т.д. Что же было на самом деле?

Во-первых, этот дом, где родился Бетховен, сохранился. Там сейчас находится его дом-музей, и ничего похожего на мрачные трущобы не было тогда, нет и сейчас.

Дом-музей Бетховена,где он родился

Палисадник и входная дверь

В саду Beethoven-Haus вы можете увидеть коллекцию бюстов Бетховена, которые создавались с начала 20 века

Скульпторы:Pierre-Felix Masseau (1902),Naum Aronson (1905),Fernando Cian,Cantemir Riscutia (1998)

  Дело в том, что Бетховен родился в период Адвента, ожидания Рождества. Известна дата его крещения – 17 декабря 1770 г. Предполагается, что он родился 16 декабря, потому что тогда старались крестить детей как можно раньше. Церковь, где крестили Бетховена, находилась в соседнем переулке, буквально за углом. Так вот, атмосфера Адвента — это когда даже бедные жилища украшаются венками, лентами, свечами, в церквах идут репетиции рождественского репертуара, все готовят друг другу подарки, хотя бы скромные.

Родители Бетховена

В этот самый период рождается мальчик, долгожданный сын, в семье придворного певчего боннской капеллы и его любимой жены Марии Магдалены.

Небольшой палисадник у дома

Долгожданный, поскольку первенец у этой четы уже был. Он родился в предыдущем году и прожил всего десять дней. Поэтому когда родился здоровый крепкий малыш, родители были очень рады.  Это повествование, собственно, начинается с этой радости. Дальше все было отнюдь не так мрачно.

Внутренний двор родного дома Бетховена

По отзывам современников,

Иоганн ван Бетховен, отец нашего гения, был вполне дельным музыкантом. Он не только пел тенором в капелле, но и преподавал пение и игру на фортепиано, и не только своему сыну. Его приглашали в состоятельные уважаемые дома дипломатов, аристократов, и, будь он таким жалким пьяницей, каким его представляют, этого, конечно, не было бы. Видимо, он начал пить и опустился после смерти своей жены в 1787 г., когда юный Людвиг, неполных 17-ти лет, был вынужден взвалить на себя заботу об отце и двух младших братьях. Но до этого в детстве было много не только неприятных моментов, связанных с тяжелой рукой отца.

дом-музей

А кого тогда воспитывали без рукоприкладства? Телесные наказания были приняты даже в аристократических учебных заведениях. Так вот, наряду с этими мрачными моментами было много приятного и счастливого. В Бонне юного Бетховена окружала атмосфера дружеского круга. Город был небольшим, все друг друга знали, и социальные барьеры не были непреодолимыми.

почитатели исполняют его произведения прямо во дворе

Он общался с дипломатами и аристократами. У него была радость музицирования. В дом, где жила семья, постоянно приходило много людей. Они устраивали домашние концерты, всем это нравилось, это было в радость

в благоговении...

. Это были первые успехи Бетховена. Можно поставить в вину Иоганну только то, что он пытался воспитать из сына виртуоза, второго маленького Моцарта, и долгое время не обращал внимания на его композиторский талант.

Кристиан Готлоб Нефе (5 февраля 1748, Хемниц, Курфюршество Саксония — 26 января 1798, Дессау, Ангальт-Дессау) — немецкий композитор, дирижёр, органист и эстетик.

музей

Понадобилось вмешательство учителя Кристиана Готлоба Нефе, который прямо заявил, что это действительно гений, второй Моцарт, но только не в сфере фортепианного исполнительства пока ещё, а, скорее, в сфере композиторской. Нефе начал публиковать сочинения Бетховена, и тогда все окружающие удивились: мальчик 12-13 лет — сочинитель. Из печати вышли его произведения, и отец начал им гордиться. Так что ситуация была далеко не однозначной. Но, базируясь на мифах о жестоком и мрачном отце, некоторые исследователи или просто те, кто писал о Бетховене, начали творить и другие мифы.

Легенда о сыне короля
Еще при жизни Бетховена появилась странная легенда, будто он мог быть внебрачным сыном прусского короля. Эта легенда возникла во Франции в 1814 г., потом она перекочевала в Германию, публиковалась в прессе. Версии о том, какого именно короля, варьировались: либо Фридриха Вильгельма II, который играл на виолончели и с которым Бетховен был даже лично знаком, когда ездил в Берлин в 1796 г.,либо даже Фридриха II Великого, который играл на флейте, но с ним Бетховен не был знаком. Как на это реагировал Бетховен? Ему показывали эти публикации, спрашивали, почему он никак на них не отзывается. А как он мог отозваться? Это выглядело бы с его стороны довольно странно, если бы он занялся опровержениями таких нелепых слухов.

рукописи...партитуры...личные вещи бережно хранят

можно послушать

Бетховен ничего по этому поводу не говорил, но, безусловно, знал, что ни его мать никуда не выезжала из Бонна до его рождения, ни какой-либо из прусских королей туда не наведывался. И вот эту старую, забавную и довольно вздорную легенду французского происхождения вдруг вытащил на поверхность американский исследователь XX в. Майнард Соломон, который в своей книге о Бетховене 1977 г. построил гипотезу о том, что Бетховен втайне верил в свое королевское происхождение и искал некоего идеального отца взамен реального, не очень, так сказать, престижного Иоганна, скромного певчего, который в последние годы жизни стал беспробудным пьяницей.

Но думается, что Бетховену не было никакой нужды возводить свой род к прусским монархам, каким бы то ни было. Другое дело, что он постоянно и всегда ощущал себя именно немцем. Это важно. Хотя с 22 лет он жил в Вене, но всегда проводил границу между собой, немцем с берегов Рейна, и этими, как он считал, легкомысленными, бессердечными венцами, не способными на искреннюю дружбу. Его самыми лучшими друзьями были друзья детства.

посмертная маска

Он верил им беспредельно, а венские — это, скорее, были приятели, с которыми он общался, проводил время, беседовал, но слишком глубоко в свою душу их не впускал. Впоследствии волею судеб оказалось, что 9-я симфония, самая грандиозная из произведений Бетховена, оказалась посвящена очередному прусскому королю — Фридриху Вильгельму III,— но это было, конечно, стечение обстоятельств.

Сейчас не время рассказывать, каких именно, но в письме, которое Бетховен написал, прося разрешения на это посвящение, он с гордостью называл себя одним из подданных этого короля. Каким образом, если он жил в Вене? А дело в том, что после Венского конгресса 1815 г. Бонн и окрестные области отошли под власть прусского короля. Поэтому Бетховен, родившийся в Бонне, мог считать себя подданным Фридриха Вильгельма III. Забавный штрих, но он совершенно ничего не говорит о том, что у композитора были какие-либо амбиции по поводу королевского происхождения.

Амбиции на самом деле были, и куда более высокие. Тут короли не могли служить идеальной точкой устремлений. Бетховен видел и королей, и императоров, и австрийского, и нашего русского Александра I, а также множество герцогов, принцев и т.д. Он не строил никаких иллюзий по поводу этих особ, их персоны не обладали в его глазах никакой сакральностью. А что же обладало? Сакральностью обладала, во-первых, сама музыка. Если мы почитаем письма композитора, то увидим, что он практически всегда, даже когда писал деловое письмо издателю или каким-то другим людям, невольно или преднамеренно наделял музыку, а скорее искусство в целом, эпитетами «божественное», «небесное», «священное».

Бюст в Монтевидео

Он редко пишет собственно о музыке. Это Моцарт часто писал слово la musique по-французски, а Бетховен пишет — die Kunst («искусство» по-немецки). Это искусство для него всегда священно и божественно. Соответственно, тот музыкант, через которого проходит эта божественная сила, — он жрец Аполлона. Бетховен относился к этому серьезно. В некоторых письмах он обращался к коллеге: «Дорогой собрат в Аполлоне». А в одном письме подписался: «Ваш во Христе и Аполлоне». С этим обожествлением музыки связана очередная мифологема, на сей раз вполне соответствующая самоопределению Бетховена: композитор — своего рода «коллега» Бога.

Легенда о новом Орфее
В представлениях Бетховена оживает очень древняя идея о том, что вся вселенная — это некий гармонический космос, гармония сфер, и эту гармонию создал Творец по тем же законам, по которым композитор создает музыкальное произведение. Доказательства есть. Опять же, это собственные слова Бетховена, не чужие мемуары, не домыслы. Однажды, в 1825 г., исполнялся концерт из произведений Бетховена, и критики сравнили его с Прометеем, похитившим божественный огонь с небес. А Бетховен писал издателю письмо, казалось бы, деловое и в то же время полное всяких интересных идей, в котором отметил, что его всячески превознесли, но что значит эта мелюзга (или дребедень) по сравнению с творениями величайшего Композитора – там, наверху. И в конце письма он поставил множество восклицательных и вопросительных знаков.

Видение Бетховена Рудольфом Хауслайтнером

Бетховен был иногда экспансивным в письмах. Имеются и другие подобные высказывания. Если у него и имелись какие-то претензии на особое положение, то они не были связаны с королевским происхождением. Это было нечто посерьезнее. Кстати, знаменитый портрет Бетховена, единственный на котором он изображен в полный рост, работы Виллиброрда Мэлера, написанный в 1804 или 1805 г., — на нем Бетховен представлен в виде нового Орфея. Он сидит на фоне стилизованного античного пейзажа. Это явно писалось не в окрестностях Вены. Скорее всего, пейзаж писался отдельно. Фигура композитора представлена в современном виде, он одет по моде того времени, даже щегольски, но при этом держит в руках стилизованную лиру (на самом деле это лира-гитара, тоже модный тогда инструмент) и поднимает руку в жесте, призывающем к вниманию.

На Доме музыки,барселона

Если прочитывать символический ряд этого портрета, то сомнений нет: это новый Орфей, музыкант, который причастен тайнам земли, неба и подземелья, способный проникать в разные миры и который несет роковую ношу: он знает, что ему суждено расплатиться, и жестоко расплатиться, за свое избранничество. Такая концепция могла возникнуть у художника, конечно, самостоятельно, но Бетховен ее одобрил, коль скоро он позировал и потом этот портрет висел у него дома. Он дорожил этим портретом, правда, не показывал его особенно широко. Этот портрет висел у него в комнате, а не в гостиной, куда к нему приходили разнообразные посетители. Там же висел портрет его деда, капельмейстера. Капельмейстер — уважаемый в Бонне человек, но титул нового Орфея значит нечто гораздо более высокое, хотя титула капельмейстера Бетховен никогда не имел.

Памятник в Мадриде

Легенда о глухоте
Это избранничество, идея того, что он имеет право собеседовать не то что с императорами и царями, а с богами, связана с еще одним мифом — о трагедии глухого музыканта. Это то, что прежде всего приходит в голову, когда мы вспоминаем о Бетховене: гениальный музыкант, утративший слух. Что здесь легенда и что не совсем соответствует действительности? Чаще всего представляют так, что эта глухота началась внезапно и композитор утратил слух довольно быстро. Это неправда, поскольку первые признаки надвигающейся глухоты появились примерно в 1798 г., когда композитору было около 28 лет. Он сам писал об этом впоследствии. Почему наступила глухота, точно неизвестно. Бетховен полагал, что после перенесенной тяжелой болезни, вероятно, тифа.

Подруга-Бабета Кох

На протяжении нескольких лет он скрывал это от всех окружающих, кроме своих врачей. В 1802 г. Бетховен испытал приступ черного отчаяния, когда понял, что недуг не излечим и что глухота будет прогрессировать. Он думал о самоубийстве, но писал, что от этого шага его остановило искусство, долг перед искусством. Он пытался скрывать глухоту до 1806 г., а потом написал среди эскизов: «Пусть твоя глухота больше не будет тайной». Окружающие уже знали, что он теряет слух, но до его полной потери оставалось еще как минимум десять лет. Он терял слух постепенно. Более того, вплоть до 1808 г. и даже еще в 1810 г. Бетховен иногда выступал как пианист, а его дирижерская карьера началась как раз после 1806 г. Он еще дирижировал оркестром в 1814 г. во время Венского конгресса. Т.е. в это время он еще слышал оркестр, и с ним можно было общаться, хотя окружающим приходилось очень громко говорить.

слуховые трубки тали экспонатами музея

К 1817 г. стало ясно, что потеря слуха ускоряется, окружающие уже кричали, а механик Мельцель, изобретатель метронома, сделал для Бетховена несколько слуховых трубок устрашающего вида. На картинках они не выглядят столь кошмарными, как в реальности. Эти трубки хранятся в Бонне в музее Бетховена. Они были большие, их было неудобно носить с собой, и не всякий, кто говорил в них, мог приноровиться к чувствительному больному слуху, несмотря на поразившую его глухоту.

Поэтому после 1818 г., т.е. 20 лет спустя после появления первых признаков глухоты, Бетховен завел разговорные тетрадочки, которые всегда носил с собой и в которые окружающие записывали свои вопросы, реплики, а он устно отвечал на них. Иногда он пользовался ими просто как записными книжками, и с течением следующих лет количество этих разговорных тетрадей нарастало. Т.е. полная глухота наступила в последние годы его жизни, когда он действительно не слышал совсем ничего.

Эта трагедия была растянута во времени, он привык с этим жить. Но она же постоянно создавала фон диалога с судьбой, с высшими силами, и этот диалог тоже постоянно модифицировался. Поначалу внутренняя позиция композитора сочетала в себе отчаяние и бунт. «Я схвачу судьбу за глотку!» — это его слова. В письме к другу Вегелеру он написал фразу, довольно страшную для католика: «Я часто проклинал Создателя и свое существование». Т.е. он считал, что высшие силы обошлись с ним крайне несправедливо, лишив его самого драгоценного для музыканта качества, слуха, которым он обладал в той степени, которая дана отнюдь не каждому.

Постепенно к Бетховену приходит идея примирения c судьбой и стоического приятия рока. Видимо, это происходит вследствие чтения античных классиков, которых он очень любил. Плутарх, в какой-то мере Цицерон, трагедии Еврипида — это было его любимое чтение, а также Гомер, особенно «Одиссея». Во многих случаях (в письмах, названиях произведений) Бетховен пишет вместо слова «Бог» (Gott) слово Gottheit («божество»). В немецком языке оно женского рода, но для него это не имеет никакого гендерного значения, т.е. это нечто более обобщенное и подходящее ко всем временам, от Античности до христианской эпохи.

В поздние годы, когда глухота стала абсолютной и Бетховен оказался «замурованным» внутри своих прежних слуховых представлений, он стал религиозным, стал чаще обращается именно к Богу. Т.е. даже свою трагедию он сумел обратить на пользу священного искусства и совершенно сознательно принести себя, свою жизнь, многие личные симпатии, пристрастия и желания, в жертву тому, что он считал и называл «Святилищем духа».

в музее

Легенда о демократе, санкюлоте и революционере

Перейдем от этих высоких материй к материям более житейским. Очередной миф о Бетховене: демократ, санкюлот, человек революционной эпохи, бунтарь, революционер. Этот миф — тоже отнюдь не порождение советской эпохи, хотя для советской бетховенистики он стал основополагающим. Он присутствовал абсолютно везде, с первых шагов советской власти и до конца советской эпохи. Но он возник не тогда, и не эти люди его придумали. Про Бетховена-революционера, порождение Французской революции, можно прочитать у Антона Григорьевича Рубинштейна и у других авторов, писавших о музыке в XIX или на грани XIX и XX вв. В частности об этом можно прочитать у Ромена Роллана, который много написал о Бетховене. Это понятно. Роллан — француз, и ему было очень важно срифмовать Бетховена с Великой французской революцией, как и всем французам вообще.

Многие  скульптурные и живописные портреты Бетховена основаны на маске, которая была снята с лица Бетховена в 1812 году.

Действительно Бетховен жил во время революционных событий во Франции. Действительно Франция находилась буквально по ту сторону Рейна от его родного Бонна, и когда в 1789 г. 14 июля была взята и разрушена Бастилия, и на ее руинах появился плакат «Здесь танцуют», многие приветствовали Французскую революцию, и дворяне, и ученые, и артисты. Юный Бетховен, вполне вероятно, тоже ее принял. Но остался ли он революционером и дальше? Вот это вопрос очень сложный. Его взаимоотношения с принципами Французской революции, его взгляды на социальное устройство общества, в котором он жил, — очень непростые материи.

Личность Бетховена действительно была сформирована этим огромным тектоническим сдвигом старого режима и началом новой эпохой, и он сам иногда писал о «наших демократических временах», вероятно, даже с иронией. Тем не менее он понимал, что есть разница между идеалами и реальностью. Кроме того, он менялся с течением времени. Было бы странным думать, что он раз и навсегда усвоил в ранней юности какой-то комплекс представлений и всю жизнь оставался им верен, тем более, что французы, осуществившие символический штурм Бастилии, потом вооружились, перешли Рейн, захватили его родной Бонн и дважды оккупировали Вену. Бетховен пережил две французские оккупации Вены.

Вряд ли он мог по-прежнему с восторгом относиться к революционным идеям, хотя и не питал никаких, как я уже говорила, иллюзий по поводу европейских монархов, умиравших, исчезавших, регенерировавших на его глазах. Я бы сказала, что Бетховен — композитор военной эпохи, потому что войны велись беспрерывно и на его глазах, и вокруг него. Все это кончилось в 1815 г. полнейшим поражением Наполеона, его ссылкой на остров Эльбу. И тут оказалось, что без Наполеона мир стал отнюдь не таким счастливым и прекрасным, как мечталось, что во многом вернулись старые порядки, резко ужесточилась цензура. Последние годы жизни Бетховена прошли на фоне ужесточения реакции всякого рода. В Австрии это ощущалось очень сильно.

Portrait Therese Malfatti.

Был ли он демократом по своим установкам? Мне кажется, что в полной мере он не мог им быть просто в силу того, кем он себя ощущал и осознавал. Впрочем, когда кто-то из аристократов пытался его третировать, указывать Бетховену на место внизу социальной иерархии, тот мог ответить очень резко, грубо, мог взорваться и порвать отношения. Так случилось с его преданным почитателем, меценатом князем Карлом Лихновским. Когда тот пытался повести себя как князь, феодал, Бетховен просто покинул его дворец и написал ему известную записку. Правда, это апокриф-автограф не сохранился: «Князь! Чем являетесь Вы, Вы обязаны своему рождению, а я сделал себя сам. Князей тысячи — Бетховен лишь один».

Ludwig van Beethoven in his Study; from a painting by Carl Schloesser

Были и другие подобные случаи. Он никоим образом не считал себя ниже кого бы то ни было из аристократов и даже коронованных особ и считал вполне естественным, что они в своем кругу общаются с ним на равных, хотя бы внешне. Уже не было той ситуации, когда музыканта приглашали через черную лестницу прийти в гостиную, сыграть, потом так же скромно удалиться и выпить бокал вина на кухне со слугами. Его принимали как гостя, он общался со всеми на равных, в него влюблялись графини и прочие знатные дамы.

Линц, Новый собор, витраж "Линц" (Путеводитель Böhm № 12), фрагмент: Брукнер и Бетховен

Но барьеры, безусловно, существовали. Бетховену дали это очень болезненно почувствовать в 1819 г., когда шла очень долгая, некрасивая, болезненная тяжба об опеке над племянником композитора Карлом, оставшимся после смерти его брата Карла Каспара, единственным ребенком от трех братьев из фамилии Бетховен, единственным наследником родовой чести. Бетховен как старший брат вознамерился отобрать его у матери, чтобы воспитывать самостоятельно, сделать из него идеального человека, дать ему все, чего он сам был лишен в детстве и юности. Мать, естественно, сопротивлялась как могла. Это дело долгое время разбиралось в земельном суде, ландрехте, и вдруг возник вопрос, а есть ли у этого семейства Бетховен дворянские грамоты.

Мать мальчика Иоганна честно сказала, что нет, у ее мужа никогда не было никаких дворянских грамот. Бетховен был вынужден признать, что у него тоже ничего такого нет. Тогда ландрехт сказал: «Это не наш вопрос, идите в магистрат». Бетховен страшно возмутился: «Как это так? Мое дело будут рассматривать там же, где дела всяких слуг, кучеров, кухарок!» Т.е. они стояли для него на неизмеримо более низкой социальной ступени. Он считал, что имеет право на привилегии. И если посмотреть, как Бетховен обращался со своими слугами, то оказывается, что обращение было обычно жестким. Он их выгонял, мог и прибегнуть к физическому наказанию, обругать. Может быть, некоторые из них того стоили, но, во всяком случае, о какой-либо демократичности и человеколюбии в быту речь могла идти далеко не всегда.

Beethoven in 1814

Легенда об одиночестве и нищете
Обладая такими амбициями и сложным характером наряду с великим гением, Бетховен, конечно, был обречен на непонимание или недопонимание окружающих, с чем связан еще один миф или несколько легенд: одиночество и нищета, особенно в последние годы его жизни. Откуда он взялся? Это миф романтический. Для романтиков великий художник, музыкант, поэт, который успешен, преуспевает, богат, — это некий нонсенс. Художник должен страдать, он должен быть бедным, и его высокое искусство должно оставаться непонятым толпой.

Князь Владимир Федорович Одоевский в 1830 г. написал (опубликовал чуть позже) новеллу «Последний квартет Бетховена». Нужно отдать должное князю, в то время вообще не существовало какой-либо литературы о Бетховене. Была одна книжка, совершенно вздорная и не содержавшая, в общем, никаких биографических фактов, выпущенная в 1828 г., были некрологи, и всё. Больше ничего не было, потому что Бетховен сам о себе в прессе никогда ничего личного не публиковал.

Одоевский дал волю фантазии. Он представил себе исполнение последнего квартета Бетховена. Глухой мастер является на репетицию, пытается делать замечания, музыканты стараются, но не понимают, чего он от них хочет. Преданная ученица Луиза, которой никогда не было, уводит его в какую-то очередную нищую каморку. Там он мечтает о произведении будущего с двенадцатью литаврами. Это тоже мысль совершенно безумная: Бетховену обычно хватало двух.

В конце новеллы он умирает. В это время в Вене происходит раут, бал, и великосветская публика с глубоким равнодушием принимает известие о том, что где-то там скончался этот сумасшедший Бетховен. Новелла литературно выразительная, но в ней, в общем-то, все неправда. Это, конечно, не вина князя, потому что у него не было никакой правдивой информации. Он питался романтическими мифами и легендами. Поздние квартеты — три из них были написаны по заказу русского князя Николая Борисовича Голицына, и Одоевский эту музыку, конечно, знал. Это действительно была суперсложная музыка, но нельзя сказать, что в Вене она никому не была нужна и никому не была понятна. Репетиции были, даже исполнения были, и пресса не всегда давала негативные отклики. Музыку Бетховена пытались понять.

Непонимание со стороны самих музыкантов — да, есть такой анекдот, восходящий непонятно к какому источнику. Первоисточника нет, и, видимо, это венский фольклор. Когда скрипач Игнац Шуппанциг, исполнитель всех квартетов Бетховена, пожаловался ему, что эти произведения очень трудны для скрипки, их неудобно играть, Бетховен якобы ему ответил: «Неужели вы думаете, что я помню про вашу жалкую скрипку, когда со мной говорит божество?» Эта фраза вполне в духе Бетховена. Он действительно всегда писал очень неудобные партии как для голосов, так и для инструментов. Тем не менее тот пиетет, которым была окружена его личность в последние годы жизни, заставляет говорить о том, что это непонимание сочеталось со священным восторгом. К Бетховену относились как к пророку: пусть то, что он изрекает, непонятно, но это надо слушать, это надо анализировать, и это никоим образом не пустое сотрясение воздуха.

Нищета? Особой нищеты не было, потому что поступали доходы от издания произведений, гонорары были немаленькими. Трое меценатов еще в 1809 г. дали обязательства платить композитору пожизненную субсидию, вне зависимости от того, пишет он что-нибудь или нет. Правда, была сильная инфляция и по поводу субсидии проводились судебные тяжбы, но в какой-то мере она все-таки существовала и выплачивалась. Самый сложный период был в последние месяцы жизни, когда Бетховен был тяжело болен, не мог работать и думал, что же будет дальше: деньги тают, сил нет, на врачей уходит много средств. Но тут пришла помощь из Англии. А после смерти обнаружилось, что композитор припрятал в шкафу несколько привилегированных акций Австрийского национального банка, т.е. он был акционером. Но он припрятал их не для себя, а для племянника. Сам он их не трогал, это было наследство.

Все это происходило в прекрасной пятикомнатной квартире, которую до Бетховена занимал генерал австрийской армии. Ни о какой жалкой каморке не могло быть и речи. К сожалению, этого дома больше нет. Градостроительное варварство — это не только наша реальность. В Вене в XIX веке и в начале XX в. были снесены многие здания ради реновации и рентабельности. Сейчас на месте дома, где была последняя квартира Бетховена, стоит большой жилой дом, но уже не тот.

Таким образом, мы разобрались с мифом о нищете. С мифом об одиночестве тоже все не просто. Если почитать те самые разговорные тетради, которые Бетховен вел регулярно, мы обнаружим, что вокруг него постоянно были люди, практически каждый день. Эти тетради хорошо датируются, в них есть выписки из газет, упоминания текущих событий, спектаклей, концертов и т.д. Некоторые люди приходили к нему ежедневно.

Это были родственники: брат Иоганн, младший брат, племянник Карл. Были те, кого можно назвать друзьями, хотя, как уже говорилось, венских приятелей Бетховен не слишком глубоко допускал в свою жизнь: Антон Шиндлер, его будущий биограф, журналист Карл Бернард, Франц Олива, впоследствии учитель в Царскосельском лицее, и ряд других. Постоянно приходили разные посетители засвидетельствовать свое почтение, познакомиться, преподнести свои сочинения (молодые композиторы). Приходили музыканты, которые исполняли произведения Бетховена. Естественно, велись постоянные диалоги со служанками. Люди были рядом с ним постоянно, кроме тех периодов, когда Бетховен уезжал за город и писал в Вену: «Не привозите ко мне никого, я работаю, я занят, никто мне тут не нужен».

Т.е. физически полного одиночества не было, но было скорее одиночество духовное, душевное, моральное, потому что никто из этих людей, даже самых искренних и преданных, был не в состоянии понять то, что он делает в своем искусстве. Некоторые пытались, но он сам прекрасно осознавал, что им это не дано понять. Иногда он заявлял им об этом прямо, например, тому же Шиндлеру: «Как Вам, с Вашей заурядностью, понять нечто незаурядное?» Это еще самое мягкое выражение. Тот же Карл Черни, его ученик, пытался и учил его поздние фортепианные сонаты, жаловался, что это невероятно трудно, играл их в каком-то узком кругу, но Бетховен прекрасно знал, что никто больше эти сонаты на публике играть не будет. Это была музыка для себя.

Был ли какой-то выход? Да, был. Бетховен нашел его дважды и дважды обратился со своими произведениями уже не к узкому кругу и не лично к высшим силам, божеству или священному искусству, а к людям вообще: это были 9-я симфония и «Торжественная месса». Вернее, в обратном порядке: сначала в 1823 г. была закончена «Торжественная месса».

На первой странице стоит надпись его рукой: «От сердца — да идет это снова — к сердцу». Т.е. она обращена к человечеству, ко всем, у кого есть сердце. 9-я симфония с «Одой к радости» в финале — это тоже послание всему человечеству. Это жест, сделанный, так сказать, перед всем миром, сделанный на века. Этот жест подразумевает, что Бетховен нуждался в выходе из одиночества, в выходе на некую широкую арену, он нуждался в воздействии на умы. И это воздействие было, потому что премьера 9-й симфонии в Вене вызвала огромный резонанс. Хотя вряд ли кто-то что-то понял в этой музыке, но воздействие было гипнотическим.

Потом симфония несколько раз исполнялась при его жизни, не в Вене, в других местах, и раз за разом вызывала колоссальный резонанс, как положительный так и отрицательный. Т.е. поздний Бетховен — это не только самоуглубленная философская музыка, архисложная, но это еще и произведения, которые были прорывом через оболочку одиночества. Поэтому кончина и похороны композитора, вопреки тому, что написано в новелле Одоевского, были отмечены как события массовой, всенародной важности.

Место захоронения Бетховена в Вене

Культ героя
На похоронах была огромная толпа в несколько тысяч человек. Потом проходили памятные церемонии в годовщину смерти, когда на могиле поставили памятник. Лучший актер Австрии Аншюц произнес надгробную речь, а лучший поэт Франц Грильпарцер написал стихотворение памяти Бетховена. Собственно, текст речи Аншюца написал тоже он. Уже через год после смерти Бетховена возник его культ. Годовщины смерти и годовщины со дня рождения отмечались большими концертами, издавались сборники, произведения, посвященные памяти Бетховена. Т.е. современники знали, что этот человек особенный. Это не просто гений, это некий герой. После смерти культ героя вышел на более высокий уровень, и Бетховен превратился в икону европейской культуры Нового времени.

Литература
Альшванг А.А. Бетховен. Изд. 5-е. М., 1977.
Бетховен. Письма. В 4 т. Т.1: 1787—1811. Т.2: 1812—1816. Т. 3: 1817—1822. Т. 4: 1823—1827. Сост., коммент. и вступ. статьи. Н.Л. Фишмана и Л.В. Кириллиной. Перевод Л.С. Товалевой, Н.Л. Фишмана и Л.В. Кириллиной. М.: Музыка, 2011—2016.
Вспоминая Бетховена. Биографические заметки Ф.Вегелера и Ф.Риса. Перевод, вступ. статья и коммент. Л.Кириллиной. М.: Классика—XXI, 2007.

https://magisteria.ru/beethoven/beethoven-legends-myths-reality
"Бетховен: похищение божественного огня"
Кириллина Л.В. Бетховен. Жизнь и творчество. В 2 томах. М.: НИЦ Московская консерватория, 2009.
Кириллина Л.В. Бетховен. Серия ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2015. 2-е изд: 2019.
Соколова Т.В., Фишман Н.Л. /сост./. Людвиг ван Бетховен. Жизнь. Творчество. Окружение. М., 1971.
Lockwood L. Beethoven. The Music and the Life. New York – London: W.W.Norton and C, 2003.
Schiedermayr L. Der junge Beethoven. Leipzig, 1925.
Thayer’s Life of Beethoven. Revised and ed. by E.Forbes. 2 vols. Princeton, 1967.

https://www.beethoven.de/en/archive/list/5110862327054336/Werke