(из лекций, которые я читал своим студентам)

Еврейские организации разведки[1]

 

«Шай» — сокращение от слов «Шерут Едиот» — на иврите означало «Информационная служба». основатель организации «Шай» — Рувен Шилой. Это была служба разведки подпольной армии палестинских евреев, которая до получения независимости Израилем была изве­стна как «Хагана» («Оборона»). Шилой стал олицетворением разведки Израиля. После провозглашения независимости Шилой стал первым руководителем «Моссада» («Учреждение»).

 

На  основе «ШАЙ» в 1947 году также были организованы:

Военная разведка. С 1947 г вознглавил Бери. Вначале она называлась Разведывательным отделом армии. Позже она стада называться короче: «Аман», что означало «разведывательное крыло». Перед этой службой стойл широкий круг задач: сбор информации о вооруженных силах арабских стран, цензура израильских газет, безопасность вооруженных сил и контрразведка.

Служба внутренней безопасности. В1947 году Иссер Харел был  назначается руководителем агентства, известного в настоящее время как «Шин Бет», то есть Службы общей безопасности. Харел как раз вто время проходал юридическую процедуру изменения своего имени Иссер Гальперин, которое ему было дано при рождении в России в 1912 году. В организации «Шай» он занимался наблюдением за правым крылом еврейских организаций, которые отвергали авторитет Бен-Гуриона и «Хаганы». Внеш­ностью Харел напоминал Беери, но был ниже ростом, более смуглым, темноволосым, с большими ушами, что оп­равдывало его прозвище «Маленький Иссер».

Служба внешней разведки. В 1947 возглавил Борис Гуриель,  задача - сбор инфор­мации за пределами Израиля.

«Алия-Бет»имел первоначальную миссию — тайная доставка в Палестину еврейских эмиг­рантов — после 1948 года была скорректирована, так как эмиграция в Израиль стала вполне легальной. Когда «Хагана» в 1937 году создавала эту организацию, ей дали название «Алия-Бет», чтобы отличить ее от легальной иммиграци­онной британской службы — «алии», — которая позволя­ла въехать в Палестину лишь немногим евреям-счастлив­чикам.

Руководитель «Алии-Бет» Сауль Мейеров родился в 1899 году в Латвии. В 1934 году он помогал создавать «Шай» и в 1948 году был заместителем Бен-Гуриона как министра обороны. Его главная задача заключалась в за­купке оружия за рубежом. В Израиле он принял имя Авигур — «отец Гура» — в память своего сына Гура, погибше­го в первой израильской войне.

«Масштабы операции «Алии-Бет» не знали себе рав­ных в истории нашего государства, и с тех пор никто не смог сравниться с нашими достижениями», — вспоминал один из ветеранов «Алии-Бет».

Некоторые из авиалайнеров, принадлежавших этой службе, стали первыми самолетами государственной изра­ильской авиакомпании «Эль-Аль». Ее суда стали основой государственной пароходной компании «Зим». Опыт круп­номасштабных морских операций оказался полезен в ста­новлении военно-морского флота Израиля. В «Алии-Бет» также выросли весьма способные агенты и мастера по изготовлению фальшивых документов, которые впоследствии использовались «Моссадом». С 1952 года «Алия-Бет» была распущена, а ее члены присоединились в основном к «Моссаду».

Еврейская атомная бомба

Через семь месяцев после обретения независимости Бен-Гурион вызвал из Парижа эксперта, которого он назы­вает в своем дневнике 20 декабря 1948 г. «создателем французской ядерной печки». Этим экспертом был Морис Сурдин, еврей, родившийся в 1913 году в Крыму. После выезда в Палестину он взял себе имя Моше Сурдин, затем выехал во Францию, где изучад физику. После окончания второй мировой войны работал в Париже в Комиссии по атомной анергии, которая занималась проблемой создания французского ядерного оружия.

Что же касается ядерного оружия, то особый энтузиазм в этом вопросе проявлял генерал Даян. В ядерном оружии он видел мощное средство сдерживания арабов, избавляю­щее Израиль от необходимости иметь танк в каждом дво­ре. Содержание такой большой армии привело бы Израиль к банкротству.

«Нам нужна небольшая профессиональная армия, эф­фективная и недорогая, способная обеспечить текущие проблемы безопасности и ведение ограниченных кампа­ний и обладающая ядерным оружием на случай полной конфронтации. В противном случае мы скатимся в эконо­мическую стагнацию», — говорил Даян.

Израильский "кабинет министров принял решение о создании комиссии по атомной энергии, которую возгла­вил Эрнст Давид Бергман, блестящий ученый-химик, родившийся в 1903 году в Германии и в 1930-х годах пе­реселившийся в Палестину. В Израиле он основал иссле­довательскую службу вооруженных сил. Работая в области исследования проблем борьбы с раком, он одновременно возглавлял научный отдел министерства обороны и был рьяным сторонником ядерного оружия.

Бен-Гурион и его советники пытались использовать любую возможность для приобретения атомного реактора. Такой случай представился в 1955 году, когда иници­ированная президентом США Дуайтом Эйзенхауэром про­грамма «Атом для мира» принесла Израилю небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт, который был ус­тановлен в Нахаль Сорек, в десяти милях к югу от Тель-Авива. Этот объект регулярно инспектировался амери­канцами, а сам по себе реактор был слишком мал, чтобы на нем можно было создать что-то имеющее военное значение.

Поворотный момент настал 21 сентября 1956 г. На живописной вилле в сотне миль к югу от Парижа Перес встретился с министром обороны Франции Бурже-Манори, который планировал войну с Египтом. Французы рассчитывали на участие Израиля в этой войне и надеялись, что израильс­кая армия сделает за них «грязную» работу — вытеснит египетскую армию с Синайского полуострова.

В этот осенний день Бурже-Манори добился согласия Израиля, уступив настойчивым требованиям Переса в ядер­ном вопросе. От имени французского правительства ми­нистр обороны предложил Израилю «пряник» в виде атом­ного реактора. Впервые в истории одно государство предложило поставить другому государству ядерный реак­тор, не ставя никаких условий безопасности и не требуя инспекций.

В 1957 году в Израиль получил атомный реактор мощностью 24 мегаватта вместе с персоналом и необходимой технической докумен­тацией.

До сих пор ответственность за добывание за рубежом научной и технологической информации лежала на «Амане» и «Моссаде». Перес, однако, в 1957 году создал неза­висимую секретную службу, во главе которой он поставил человека по имени Биньямин Бламберг.

В его обязанности входило поддержание режима безо­пасности в министерстве обороны и на предприятиях, пыполнявших оборонные заказы. Большой новый реактор был не чем иным, как оборонным объектом, а Бламберг — как раз тем человеком, который мог гарантировать, что работы на этом объекте будут проходить в обстановке сек­ретности и все его сотрудники будут отвечать требованиям надежности. Бламберг всегда боролся с болтунами и не нуждался в наставлениях о том, как обеспечить режим молчания. Он сам был высшим жрецом секретности.

Заняв по приглашению Переса этот пост, он переехал в скромный кабинет в министерстве обороны. Чтобы зашиф­ровать характер своей работы, Бламберг назвал свой офис «Бюро специальных задач».

Через несколько лет это название было изменено на «Бюро научных связей», и те немногие, знавшие о суще­ствовании этой организации, использовали ее аббревиату­ру на иврите — «Лакам». Вскоре после своего создания «Лакам» был выведен из здания министерства обороны и конспиративно размещен в центральной части Тель-Авива на улице Карлбах.

Это была тайная организация, построенная на конспиративных началах, созданная обманным путем. Даже Бен-Гурион не знал о создании экспериментального бюро, из которого выросла эта организация.

Для реактора было выбрано место в самом центре пустыни Негев — между Мертвым морем и Беершевой, «сто­лицей» пустыни, которая упоминается в Библии как оазис, в котором отдыхал Авраам.

Один из французских шпионов, выступавший под личи­ной священника, попытался расспросить мэраБеершевы о том, что происходило в пустыне Негев. Не в силах сдержать гордость от бурного развития своего региона, мэр рассказал о строящемся по соседству французском реакторе. Священ­ник-шпион направил весьма критическое сообщение в свою штаб-квартиру. Чтобы скрыть широкомасштабное строи­тельство неподалеку от иммигрантского городка Димона, Израиль, с подачи Бламберга, распространял легенду о том, что там строится крупный текстильный комбинат. , В то время как шеф «Лакама» защищал реактор на земле, опасность нависла с воздуха. В 1960тоду самолет-разведчик U-2 сфотографировал объект, и аналитики аме­риканской разведки без труда определили его предназ­начение. С этого момента американские шпионы начали шнырять вокруг Димоны, а американские политики стали выражать обеспокоенность.

Американское правительство потребовало у Израиля правду.

Было также оказано давление со стороны де Голля -  после его прихода к власти в 1958 году позиция Франции на Ближнем Востоке стала меняться. Де Голль стремился к примирению с арабскими миром и даже предложил предоставить Алжиру независимость — все эти перемены были не в пользу Израиля,

В мае 1960 года де Голль приказал своему министру иностранных дел информировать посла Израиля в Париже, что Франция прекращает поставки урана в Димону. Прези­дент не хотел, чтобы Израиль производил плутоний, так как это было бы шагом в направлении создания атомной бомбы. Франкофил Перес еще несколько недель продол­жал сохранять оптимизм, отказываясь верить в то, что «мост через Средиземноморье» зашатался.

Угроза самому важному оборонному проекту Израиля в конце концов стала очевидной, и 13 июня 1960 г. Бен-Гурион вылетел в Париж для встречи с де Голлем. В Елисейском дворце президент Франции напрямую спросил: «Для чего Израилю нужен атомный реактор?»

Бен-Гурион заверил, что реактор будет использоваться исключительно в мирных целях и не будет развиваться в направлении производства оружейного плутония. По воз­вращении в Израиль, хорошо сознавая нарастающее давле­ние со стороны Франции,

Соединенных Штатов и миро­вой прессы, премьер-министр подготовил свое первое официальное подтверждение того, что Израиль вступил в ядерную эру. 21 декабря 1960 г. он с трибуны кнессета объявил, что Израиль строит второй исследовательский ядерный реактор, но заверил парламент, что реактор будет использован исключительно в мирных целях..

Истребитель-бомбардировщик F-15I ВВС Израиля

Реактор на тяжелой воде в Димоне мощностью 24 мегаватта мог производить плутоний в количестве, достаточ­ном для изготовления одной атомной бомбы мощностью 20 килотонн, того типа, что уничтожила Хиросиму.

В 1955 году в ходе объявленной президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы «Атом для мира», Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт, который был смонтирован неподалеку от Тель-Авива в поселении Нагаль Сорек. Этот реактор имел, главным образом, ценность лишь для подготовки специалистов и использовался в качестве учебного пособия для развертывания масштабных исследований в дальнейшем.

А начались они еще в 1949 году, когда Бен-Гурион вызвал из Парижа одного из виднейших французских физиков Мориса (Моше) Сурдина, еврея, родом из Крыма. От Сурдина лидер еврейского государства получил достаточно полную и вполне достоверную информацию о ядерном оружии и технологии его создания.

И уже вскоре была создана аналогичная французской Комиссия, во главе с выдающимся ученым — физиком Эрнстом Давидом Бергманом, переселившимся в Палестину после прихода к власти Гитлера. Когда была провозглашена независимость Израиля, он основал и возглавил научно-исследовательскую службу ЦАХАЛа. Став главой атомной Комиссии, Бергман принял решительные меры для развертывания не только научной, но и конструкторской работы.

Остановка заключалась в отсутствии ядерного горючего, некоторых приборов и агрегатов. Американский реактор был слишком мал, чтобы выдавать оружейный уран, да и для масштабных исследовательских и конструкторских мероприятий требовались колоссальные средства. Поэтому на разведчиков и дипломатов пришлась весомая часть атомной программы, в плане которой они добывали необходимую своей Комиссии информацию.

В этой деятельности на авансцену выдвинулась израильская военная разведка АМАН, которой в то время руководил генерал Харкаби. Он сосредоточил усилия своих подчиненных на Франции. Ее правительство к тому времени было кровно заинтересовано привлечь Израиль к борьбе с Египтом. Дело шло к войне, и французы надеялись, что ЦАХАЛ сумеет за короткий срок изгнать египтян из Синая и открыть судоходство по Суэцкому каналу, заблокированное Насером. С апреля 1956 года в Израиль стали прибывать французские суда и транспортные самолеты с вооружением.

Естественно, кроме вооружения требовалась и четкая координация действий в войне с Египтом. Париж наводнили израильские военные и государственные деятели. Был среди них и Ашер бен Натан, видный военный разведчик, на которого была возложена задача договориться о ядерных компенсациях Израилю за его участие в войне. Свою задачу бен Натан выполнил.

В Суэцкой кампании израильские войска за 4 дня оккупировали Синайский полуостров и вышли к Каналу. Однако Англия и Франция действовали неэффективно, и совместные усилия США и СССР заставили их уйти с тех немногих пунктов, которыми они овладели.

Впрочем, в марте 1957 года Израиль также оставил Синай. Но не все его усилия пропали втуне. Военный министр Франции Бурже-Манори распорядился безвозмездно предоставить Израилю атомный реактор. Собственно, именно в этом реакторе и заключались для еврейского государства материальные дивиденды Синайской компании в долгосрочном стратегическом плане.

3 октября 1957 года был подписан акт о сотрудничестзе с Израилем по которому французы поставляли атомный реактор мощностью в 24 мегаватта вместе с необходимым персоналом и технической документацией для его монтажа.

В Израиле немедленно была создана новая секретная служба, в задачи которой входило обеспечение полной конфиденциальности ядерной программы и снабжение ее разведданными. Служба была названа «Бюро специальных задач» (аббревиатура ЛАКАМ), во главе ее стал Беньямин Бламберг.

Реактор строился в районе Димона, расположенном в пустыне Негев, и был пущен слух о том, что возводится крупный текстильный комбинат. Однако здесь работало немало французов, его фотографировали с воздуха, и уже вскоре истинная цель работ стала секретом Полишинеля. Реакция мирового сообщества была весьма негативной. Особенно негодовал новый президент Франции Шарль де Голль. В мае 1960 года он запретил поставлять Израилю уран.

В целом с приходом к власти президента де Голля Изра­иль стал испытывать определенные сложности в получении необходимого оборудования для развития своей ядерной программы. На это «Лакам» Бламберга ответил наращива­нием своей активности. Более не ограничивая себя рамками обеспечения безопасности секретности ядерной програм­мы, «Лакам» занялся поиском и приобретением компонен­тов для Димоны. Необходимость обеспечения секретности этих операций потребовала усиления координации с други­ми израильскими спецслужбами.

В некоторых случаях израильским ученым за рубежом прямо предлагалось похищать нужные материалы. Зачас­тую это делалось на дилетантском уровне, что подвергало риску как самих ученых, так и тех, кто ими руководил, — обычно это были все те же атташе по науке, которые пользовались дипломатическим иммунитетом.

Один из маститых израильских ученых, который стажи­ровался в престижном западноевропейском институте, рас­сказывал, что он регулярно тайно фотографировал различные документы. Он хранил копии у себя дома, а раз в неделю за ними приходил атташе по науке. Атташе — несомненно сотрудник «Лакама» — был довольно безот­ветственным человеком. Он часто опаздывал, а иногда и вовсе срывал встречи. Обоим израильтянам просто повез­ло, что власти страны пребывания ни о чем не подозрева­ли. В то время было очень важно не обнаружить широких масштабов этой шпионской кампании, так как Израиль делал ставку на приобретение друзей.

Синайская кампания 1956 года уже привела к тому, что Израиль одновременно боялись и уважали. Даже с помо­щью обычных вооружений Израиль мог подавить Египет, который обладал самой большой армией в арабском мире.

Слухи о ядерном потенциале и вторжение в зону Суэца подорвали престиж Израиля среди развивающихся стран, по тот факт, что Израиль быстро становился региональной снерхдержавой, сделал его силой, с которой надо было считаться, желательным партнером и другом в этом стратегически важном и чрезвычайно нестабильном регионе.

ЦРУ считало, что в конечном счете Израилю удалось оснастить свои 3 подводные лодки британской постройки компактным, но весьма мощным ядерным оружием.

Залман Шапиро родился в 1921 году в американском городе Кантон, штат Огайо, но всегда остро чувствовал свои ев­рейские корни. Его отец был ортодоксальным раввином литовского происхождения, многие родственники погибли в ходе Холокоста, да и сам он даже в Америке подвергался антисемитским оскорблениям. В 1948 году Шапиро полу­чил степень доктора по химии. Создание в том же году Государства Израиль стало для него вдохновляющим мо­ментом. Он вступил в Сионистскую федерацию и Обще­ство друзей Техниона, самого престижного техниче-ского университета в Израиле.

Шапиро работал в корпорации «Вестингауз», помогал создарать первую американскую ядерную подлодку «Наути­лус». В середине 1950-х годов он открыл свою собствен­ную корпорацию «Нумек», или «Ядерные материалы и оборудование», располагавшуюся в городе Аполло, штат Пенсильвания.

Корпорация снабжала ураном ядерные реакторы в Со­единенных Штатах, но в ней всегда бьло необычно боль­шое количество иностранных гостей, - главным образом из Франции и Израиля. Эти визиты не прошли мимо внима­ния американской комиссии по атомной энергии, которая в 1962 году сделала корпорации выговор за плохую орга­низацию службы безопасности и небрежное ведение доку­ментации. Проведенная в 1965 году рутинная проверка корпорации выявила на одном из складов недостачу 110 фунтов высокообогащенного урана, который исполь­зуется для производства ядерного оружия.

Израильская подводная лодка на которой предполагалось установить ядерное оружие

Эксперты комиссии по атомной энергии не смогли до­казать, что этот материал был отправлен за границу или что «Нумек» совершил какое-то преступление. Однако в ходе официальных проверок, которые продолжались 15 лет, была установлена пропажа 587 фунтов урана — количе­ства, достаточного для изготовления 18 атомных бомб.

В ноябре 1968 года в ходе совместной операции «Моссада» и агентов Бламберга Израилю удшюеь получить 200 тонн урановою» сырья, упакованного в 560 железных бочек с надписью «Plumbat». На основании признаний Дана Эрта, сделанных им норвежской полиции в 1973 году, уда­лось установить, что германская химическая корпорация под названием «Асмара» через свои дочерние предприятия закупила уран у бельгийской компании «Societe Generate de Minaro». В Антверпене уран был погружен на пароход «Шеерсберг А», который плавал под либерийским флагом. В качестве порта назначения капитан указал Геную.

В Генуе пароход не появился и вообще исчез. Войдя в Средиземное море, судно пошло не на север, а на восток. Где-то между Кипром и Турцией оно встретилось с изра­ильским грузовым судном. Когда через две недели «Шеерсберг А» появился в турецком порту Искандерун, урана на борту уже не было.

На самом деле судно принадлежало «Моссаду», и под этим пестрым одеялом из разных стран и компаний Изра­илю удалось получить топливо для ядерного реактора в Димоне. Ядерные организации Европейского сообщества были так изумлены этой дерзкой акцией, что просто реши­ли не предавать инцидент огласке.

Еще одна дерзкая акция позволила Израилю получить дополнительное ядерное топливо из огромных резервов фосфатов. Обеспечение всеми этими материалами, а также хорошо известный факт, что Израиль получал уран непо­средственно из Южной Африки, говорили о том, что в Димоне происходило что-то грандиозное: создавался арсе­нал ядерного оружия. Южная Африка стала тайным парт­нером Израиля в области ядерных исследований и ракет­ной техники.

К тому времени уже было понятно, что Израиль стал шестым членом ядерного клуба вместе с Соединенными Штатами, Советским Союзом, Францией, Великобритани­ей и Китаем.

В ноябре 1975 года Франция дала согласие на поставку н Ирак двух реакторов: одного — небольшого для исследований и второго — мощностью 70 мегаватт. Иракцы назва­ли этот проект «Таммуз» по имени ханаанского бога и арабскому названию месяца, в который партия БААС в 1968 году пришла к власти.

До момента прихода Бегина к власти в 1977. году Изра­иль пытался дипломатическими средствами затормозить ядерную программу Ирака, отговаривая Францию, Италию и Бразилию от выполнения обещаний по поставкам в Ирак материалов, оборудования и технологической информа­ции, связанной с проектом «Таммуз». Израиль также попросил вмешаться Соединенные Штаты, надеясь, что ли­ния президента Картера на укрепление режима нераспро­странения ядерного оружия может повлиять на Францию. Однако эта «тихая дипломатия» оказалась бесплодной. Строительство реактора около Багдада продолжалось бы­стрыми темпами.

Бегин решил радикально изменить свою политику. Он вызвал к себе руководителей разведывательных служб и заявил, что отныне уничтожение реактора в Ираке будет рассматриваться как одна из высших национальных целей Израиля. Бегин приказал не жалеть сил для сбора инфор­мации о реакторе «Таммуз»: о темпах его строительства и сотрудничестве Ирака с другими странами в этом вопросе.

Бегина больше чем любого израильского лидера пре­следовали воспоминания о нацистском Холокосте. Он счи­тал уничтожение шести миллионов евреев не просто фактом истории, но явным предупреждением о существующей опасности. Израильский премьер выдвинул новую доктри­ну: Израиль не позволит ни одному арабскому государству приобрести наступательный ядерный потенциал.

Тайные батальоны Бегина включились в работу. В начале апреля 1979 года во французский Тулон различными маршрутами прибыла группа израильских агентов. Их объектом был большой склад в приморском городе Ла Сейн-сюр-Мер, где дожидались отправки в Ирак два круп­ных блока для реактора. Французские власти позже заяви­ли, что это была высокопрофессиональная работа: мощ­ные заряды взрывчатки были прикреплены прямо к блокам реактора, взрыватели установлены на 3 часа утра и в момент взрыва — никаких следов организаторов этой диверсии.

Ответственность за взрыв взяла на себя французская экологическая группа, но ее никто не принял всерьез. Французская контрразведка довольно быстро установила, что диверсия была совершена в интересах Израиля и ис­полнителем, скорее всего, был «Моссад».

Бегин рассчитывал на то, что Франция воспользуется инцидентом для того, чтобы прекратить сотрудничество с Ираком, но его надежды не оправдались. Французское правительство заявило, что оно выполнит свои обязательства перед Ираком и поставит ему новые блоки взамен уничто­женных взрывом.

Бегин решил прибегнуть к крайним мерам: применить против Ирака военную силу. Вместе с начальником ген­штаба Рафулем Эйтаном Бегин приказал «Моссаду» и «Аману» изучить вопрос о возможности уничтожения реактора под Багдадом силами диверсионных групп «сайерет» (спецназ). Одновременно Эйтан приказал ВВС на основе имев­шейся разведывательной информации построить полно­масштабную модель реактора.

Хотя до реального получения ядерного топлива Ираком было далеко. Эта акция носила скорее политический характер в интересах Бегина. Воздушный налет был осуществлен в полном соответствии с планом за три дня до выборов. Блок «Ликуд» снова по­бедил, и Бегин остался премьером на второй срок.