Чайка революции - Лариса Рейснер

 

Ее называли Женщиной Революции.

«Стройная, высокая, в скромном сером костюме английского покроя, в светлой блузке с галстуком, повязанным по-мужски, – так живописал ее поэт Всеволод Рождественский. – Плотные темноволосые косы тугим венчиком лежали вокруг ее головы. В правильных, словно точеных, чертах ее лица было что-то нерусское и надменно-холодноватое, а в глазах острое и чуть насмешливое».

Среди огромного количества воспоминаний о Ларисе Рейснер нет ни одного, в котором не упоминалось бы о ее красоте. Сын писателя Леонида Андреева, Вадим, восхищался:

«Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту, как факел... Не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий – статистика, точно мной установленная, – врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе...»

«Она была красива тяжелой и эффектной германской красотой», – признавала жена поэта Надежда Мандельштам.

«Вокруг Ларисы всегда ходили легенды, – пишет Лариса Васильева. – Вот и германская красота не случайно возникла – вроде бы предки ее были рейнские бароны... Говорили также, что род главы семьи Рейснеров взял свое начало от крестоносцев. Противники этой семьи уверяли, что предок хозяина дома крещеный еврей».

Она родилась 1 мая 1895 года на окраине царской империи, в г. Люблине (нынешняя Польша) , в "типично профессорской семье". Отец, Михаил Андреевич Рейснер, происходил, по разным сведениям, то ли из тевтонских рыцарей, то ли из рейнских баронов, но скорее всего из крещеных немецких евреев По крайней мере в сайте http://www.sem40.ru/famous2/e1085.shtml она фигурирует, среди знаменитых евреев – писателей.  Мать, Екатерина Александровна, - из старинного русского дворянского рода Хитрово. В 1907 году семья (у Ларисы был еще младший брат Игорь, ставший впоследствии крупным ученым-востоковедом) перебралась в Петербург, куда пригласили преподавать отца, и вскоре Лариса (в переводе с греческого - "чайка") взлетела к вершинам культурной, светской, а потом уже и советской жизни.

Семья: Андрея Егоровича Рейснера, деда Л. Рейснер. Сидят: Катя, его дочь, Екатерина Михайловна, жена, Ольга Захаровна, теща, Андрей Егорович, неустановленное лицо; стоят: Михаил Андреевич, старший сын (отец Л. Рейснер), Вадим, младший сын. Конец 1890-х гг.

Лара с матерью Екатериной Александровной и отцом Михаилом Андреевичем

Лариса с братом Игорем. Томск. Около 1903 г.


Лара в фотоателье города Тюбингена. Германия. 1904


Лара и Игорь с отцом. Берлин. 1901

Лариса у окна своей квартиры


Лариса – гимназистка. Петербург. 1910

Как бы то ни было, мать Ларисы, Екатерина Александровна, урожденная Хитрово, находилась в родстве с Храповицкими и Сухомлиновыми. Революционно настроенный отец, Михаил Андреевич, читал лекции для рабочих, а в 1915-1916 годах вместе с дочерью выпустил несколько номеров литературного журнала.

«Рейснеры издавали в Санкт-Петербурге, – читаем в дневнике Александра Блока, – журнальчик «Рудин», так называемый «пораженческий» в полном смысле, до тошноты плюющийся злобой и грязный, но острый. Мамаша писала под псевдонимами рассказы, пропахнувшие «меблирашками». Профессор («Барон») писал всякие политические сатиры, Ларисса (так у Блока. – Авт.) – стихи и статейки...»
Лариса была умной и образованной женщиной - Училась в Петроградском психоневрологическом институте, в университетах Германии и Франции.
Подобно многим петербургским барышням она была влюблена в поэзию, верила в ее священное предназначение и сама писала стихи. Стихи ее были не так хороши, как она сама. Стихи были отличным поводом для знакомства. Лариса боготворила Блока, но не осмеливалась к нему подойти Она дерзнула предложить свои стихи поэтическому сопернику Александра Александровича, кумиру поэтической молодежи Николаю Степановичу Гумилеву. Ларисе было чуть больше двадцати, ему чуть больше тридцати, они очень подходили друг другу - она несказанно хороша собой и очень умна, он храбр, талантлив и знаменит. Они были горды и независимы, чувствовали себя совершенно свободными (брак Гумилева с Ахматовой уже расстраивался) , любили путешествия и экзотику, им было о чем говорить. Выяснилось, что на будущее развитие России они смотрят по-разному. Он, присягавший императору офицер, монархист, был против революционных потрясений; она, курсистка, воспитанная в духе времени, бредила свержением самодержавия. В те годы было неприлично не сочувствовать революционерам, интеллигенция с ног сбилась, борясь против царизма "за счастье простых людей". Соединили Гумилева и Рейснер, конечно, не споры о благе народном, а стихи и романтические чувства. Завязался роман, не только в письмах, не только в стихах… Он посвящал ей рыцарские канцоны и называл Лери, она его поэтично, на персидский манер, - Гафиз. В феврале 1917 года Гумилев приехал в отпуск, они наконец встретились после долгой разлуки. Красивая пара гуляла по снежному, бунтующему вьюгами Петрограду. Но взбунтовалась не только природа, но и люди - армия, флот, разагитированный социал-демократами пролетариат. Государь Николай Александрович отрекся от престола. Интеллигенция ликовала, а Гумилева революционные толпы бесили, его раздражал и значительно возросший политический темперамент Ларисы, ее самостоятельность. Произошел разрыв, страшно болезненный для Ларисы и страшно характерный для эпохи. Политика беспощадно разводила даже ближайших родственников, любящих людей. Существует легенда, что Рейснер могла спасти Гумилева, но не захотела звонить Ленину и Дзержинскому. Это неправда, хотя бы потому, что Лариса в это время была в Афганистане.

Ровно через год после разрыва с Гумилевым, в мае 1918 года, она вступила в партию большевиков и вышла замуж за комиссара Федора Раскольникова. По дореволюционным меркам он был ей неровня, бывший царский мичман, простолюдин, но в обстоятельствах военного коммунизма это была блестящая партия. Раскольников, молодой, энергичный, мужественный, весьма перспективный революционер, очень любил Ларису. Он сделал ее жизнь.

«Через всю советскую культуру – литературу, живопись, драматургию, кино – на протяжении семидесяти лет проходит образ женщины-революционерки в кожанке, с револьвером в руке или с рукою, опущенной в карман кожанки… Она ведет революционных матросов в бой. Она стоит на капитанском мостике во время страшной баталии, не уступая, а порой и превосходя силой духа и выносливостью самых крепких мужчин.

Образ, хоть и вобрал в себя разных женщин, прежде всего, списывался с Ларисы Михайловны Рейснер. Начало этому положил Всеволод Вишневский своей «Оптимистической трагедией», где вывел Ларису как женщину-комиссара, ибо был на корабле, команду которого своими речами вдохновляла Рейснер.

Николай Кузьмин в своем историческом романе «Сумерки» придерживается того мнения, что Рейснер на известной почве вообще свихнулась «и стала настоящей психопаткой: она сумела забраться даже в поезд Троцкого и прокатиться с ним на Восточный фронт.

Подтверждает версию романа Льва Троцкого с Ларисой и сборник «Энциклопедия тайн и сенсаций: Тайны государственных переворотов и революций». Вот что там сказано:

«Библейский темперамент толкал его в объятия женщин артистических, авантюрных и странных. Роман с Ларисой Рейснер закрутился в самый разгар гражданской войны. В ходе боев под Казанью туда прибыла Волжская флотилия. На капитанском мостике стояла в реквизированном бальном платье «валькирия революции» – жена и адъютант командующего Федора Раскольникова.

Лариса слыла женщиной лихой даже по тем временам. Красавица аристократка, слегка поэтесса, немного актриса… Говорили, что она принимала любовников в постели последней императрицы и обчистила дворцовый гардероб... Утомясь в боях, она принимала в захваченных поместьях ванны из шампанского и писала родственникам письма – приглашала погостить».

Рейснер была достойной подругой революционера и «умела превратить в подвиг любую безнравственность», как весьма точно выразилась о ней Л. Васильева.

«Поэт Осип Мандельштам рассказывал своей жене, как Лариса устроила у себя вечеринку исключительно дабы облегчить чекистам арест тех, кого она пригласила в гости».

Вот как описывала Лариса Михайловна свое посещение Зимнего дворца в первые часы после Октябрьского переворота:

«Там, где жили цари последние пятьдесят лет, очень тяжело и неприятно оставаться. Какие-то безвкусные акварели, Бог знает кем и как написанные, мебель модного стиля «модерн»… Какие буфеты, письменные столы, гардеробы! Боже мой! Вкус биржевого маклера «из пяти приличных комнат» с мягкой мебелью и альбомом родительских карточек.

Очень хочется собрать весь этот пошлый человеческий хлам, засунуть его в царственный камин и пожечь все вместе во славу красоты и искусства добрым старым флорентийским канделябром».

Сама она жила вполне «по-царски» в то время, когда люди голодали, и при этом откровенно говорила:

«Мы строим новое государство. Мы нужны людям. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти».

Поэт В. Рождественский рассказывал, как посетил «прекрасную комиссаршу» вместе с друзьями Михаилом Кузминым и Осипом Мандельштамом:

«Лариса жила тогда в Адмиралтействе. Дежурный моряк повел по темным, гулким и строгим коридорам. Перед дверью в личные апартаменты Ларисы робость и неловкость овладели нами, до того церемониально было доложено о нашем прибытии. Лариса ожидала нас в небольшой комнатке, сверху донизу затянутой экзотическими тканями... На широкой и низкой тахте в изобилии валялись английские книги, соседствуя с толстенным древнегреческим словарем. На низком восточном столике сверкали и искрились хрустальные грани бесчисленных флакончиков с духами и какие-то медные, натертые до блеска, сосуды и ящички... Лариса одета была в подобие халата, прошитого тяжелыми нитями...»

В 1923-м она внезапно рассталась с Федором Раскольниковым. Он переживал, писал ей письма, умоляя вернуться.

«…Кто был бы тебе так безгранично предан, кто так бешено любил бы тебя на седьмом году брака, кто был бы тебе идеальным мужем?»

Но все напрасно: Лариса Михайловна была уже связана с другим. Ее выбор вызвал всеобщий шок: низкорослый лысый очкарик Карл Радек со своей явно неромантической внешностью выглядел особенно карикатурно рядом со стройной красавицей…

Какими-то нитями была связана Лариса Рейснер и с Блоком – нежно обожала его. И даже, надеясь на свои женские чары, пыталась обратить его в революционную веру.

«Из Москвы приехала Лариса Рейснер, жена известного Раскольникова, – вспоминала тетушка поэта, М. А. Бекетова. – Она явилась со специальной целью завербовать Ал. Ал. в члены партии коммунистов и, что называется, его охаживала. Устраивались прогулки верхом, катанье на автомобиле, интересные вечера с угощеньем коньяком и т. д. Ал. Ал. охотно ездил верхом и вообще не без удовольствия проводил время с Ларисой Рейснер, так как она молодая, красивая и интересная женщина, но в партию завербовать ей его все-таки не удалось, и он остался тем, чем был до знакомства с ней...»

«Поклоняясь его поэзии, Лариса в душе надеялась на некое чудо превращения в великую поэтессу, – считает Л. Васильева. – Это была ее тайная и давняя мечта. Мешала Ахматова – она царила безраздельно. Быть в тени Лариса не умела. Любя поэтический мир, не став в нем первой, она медленно отходила от поэзии к прозе, от прозы – к очерку».

Лариса Рейснер стала прообразом женщины-комиссара, изображённой в пьесе «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского. Восторженное отношение к Л. М. Рейснер Б. Л. Пастернака, считавшего её «воплощённым обаянием», дало ему основание назвать Ларисой главную героиню своего романа «Доктор Живаго». Надежда Мандельштам, несколько раз навещавшая «мятежную чету», рассказывала, что Раскольников с Ларисой жили в голодной Москве по-настоящему роскошно — «особняк, слуги, великолепно сервированный стол».

О жизни Ларисы Рейснер И. Крамовым написана книга «Утренний ветер».

В четвертой трилогии цикла «Око Силы» Андрея Валентинова, написанной в жанре альтернативной реальности, присутствует персонаж Лариса Михайловна по прозвищу «Гондла». Она также замужем за человеком по имени К. Радек.

Заразившись брюшным тифом в 1026 году после беспечного глотка сырого молока, она ушла из жизни тридцатилетней, не дожив до решающего для многих 1937-го.

«Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру?» – удивлялся журналист Михаил Кольцов.

Один из некрологов гласил:

 

Ей нужно было бы помереть где-нибудь в степи, в море, в горах, с крепко стиснутой винтовкой или маузером.

Как сложилась бы ее жизнь, доживи она до 1937 года?

Об этом можно только гадать…

См. также http://www.liveinternet.ru/users/apelsinka-66/post195738104

Книга Лариса Рейснер http://www.e-reading.mobi/bookreader.php/94415/Przhiborovskaya_-_Larisa_Reiisner.html