Широкий пласт народного языка, речевые штампы, обычные в употреблении, показывают нам ту, совсем недавнюю эпоху, когда «тоталитарное» (т. е. единое, целостное, не противоречащее самому себе) считалось не ругательством, а благом. Например, выражение «цельный человек» - согласитесь, скорее комплимент, чем оскорбление. Или - " у него целостный характер"... «Он знает, чего хочет» - тоже скорее комплимент.

Демократическая демагогия для геноцида народов.png
А поговорка «без царя в голове» - уже осуждает, а не восхваляет мозговую демократию. Цельному человеку противостоит по смыслу «дискретное мышление», а это психиатрический диагноз. Нельзя считать комплиментами и такие диагнозы, как «раздвоение личности», «биполярное расстройство» и т. п.

Почему же так получилось, что официально тоталитаризм осуждается, а в быту его каждая вторая поговорка хвалит? Потому что идеология «ужасного тоталитаризма» возникла совсем недавно, и с очень плохой целью, придуманная очень плохими людьми.

Совсем до недавнего (исторически, я имею в виду) времени присвоить системе звание «тоталитарная» - считалось за комплимент. Люди традиционного общества полагали, как «дважды два», что если человек сам не знает, чего хочет – то ему нечего лезть в учителя других людей.

Пусть он вначале сам твёрдо определится с принципами, а уж потом идёт к другим обосновывать свою позицию.


Ещё в первой половине ХХ века и большевики и их противники не только были тоталитарны, все как на подбор, но и проблемы в этом не видели. Вся разница была только в том, что «мы расстреливаем неправильных, плохих», а наши враги – наоборот, «правильных и хороших».

И если мы победим, то у расстрельной стенки персоны поменяем. Тут что большевики, что Колчак, что Пилсудский, что американская масонерия (напомню, что 1 мая – день расстрела рабочей манифестации в США, их «кровавое воскресенье») никакой проблемы не делали, и на саму расстрельную стенку не покушались. Да им и в голову бы такое не пришло!

Потому что человек традиционного общества рассуждал так: «у меня есть враг. Если я его не убью – то ведь тогда он меня убьёт». И эта логика казалась непрошибаемой, как Дзержинскому, так и Пилсудскому.

Они бы друг друга расстреляли с большой охотой, но вот сесть за круглый стол и начать «сближать позиции»… Даже для начала ХХ века это какое-то Зазеркалье, и, как написано в Библии как раз по этому поводу «…ибо что общего у праведности с беззаконием, или какое общение у света с тьмой? » (2Кор 6:14).

Это теория, а практическая политология традиционного общества говорила, что «…если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот» (Мк 3:24). И для человека традиционного общества тут был не только авторитет Св. Писания, но и очевидная логика, житейский обыденный здравый смысл. Потому враги большевизма упрекали его в чём угодно, только не в «тоталитаризме».

А для Рузвельта и Черчилля в годы 2 ВМВ был ничуть не противоречив тезис о «трёх великих демократиях» - СССР, США и Великобритания, несмотря на однопартийность в СССР и монархию в Англии.

Потому тогда слово «демократия» толковали традиционно – как «власть народа», как стремление к благу и процветанию народа, а в какой форме это стремление реализовывать – в 40-х было ещё делом выбора самого народа (а не навязанным извне мнением, что его выбор «нелегитимен»).

Для большевиков не было противоречия между красным террором и поименованием себя «демократией» (а своей конституции – «самой демократической в мире», или, скажем, решение крестьянского вопроса – «самым демократическим»). Потому что в их понимании народ борется террором со своими врагами (врагами народа) – это и есть демократия, как народовластие.

+++

Если мы оставим в покое большевиков (людей очень проблемных, и об их когнитивной проблемности мы отдельно поговорим в большой статье), и шагнём вглубь истории, то увидим: сама по себе цивилизация противопоставляет себя диким джунглям вполне определённым образом.

Она какой-то один образ жизни называет «правильным», все остальные ставит вне закона и строго карает за них. Грубо говоря, есть некий Мардук, и если ты поклоняешься Мардуку, то ты наш человек, мы тебе и поможем, и защитим, и братом назовём. А если не поклоняешься – берегись нас, ибо с «неправильным образом жизни» у цивилизации разговор короткий.

Причём я не сгущаю краски: если вы возьмёте древние кодексы, и почитаете, что нужно делать с ворожеей, или гомосексуалистом, или с кощунником, или с фальшивомонетчиком – то у вас волосы дыбом встанут. Мне о таком даже писать противно – но для древних людей содрать заживо кожу с судьи, уличенного в продажности, взяточничестве – считалось чем-то нормальным и правильным…

Тот ТОТАЛИТАРИЗМ с которым древние цивилизации себя ставили против свободы дикого леса, животного мира саванны (в которой гомосексуализм льва никого не волнует, и «личное дело» львов) – для современного человека, если описывать, такой «хардкор», что лучше в детали не углубляться.

К середине ХХ века это дошло, конечно, в смягчённом виде, но по сути – неизменным.

В Гражданскую войну уже была развита фотография, и потому сдирание кожи заживо с людей украинскими дегенератами-петлюровцами документировано фотоархивом, это уже не просто легенды…

А потом их, допустим, поймали – и что с ними делать? ! Дискуссии с ними разводить, ставить вопрос на голосование, а когда проиграют выборы – дать им шанс следующие выиграть? !

+++

В сущности, популярная тема «свободы совести» сводится к свободе называть ОДНОГО И ТОГО ЖЕ БОГА разными именами. Мир стал к ХХ веку большим, люди вышли из племенной узости, и, поглядев, как в чужих краях живут инородцы – пришли к выводу, что не стоит убивать за одни лишь символические и словесные различия.

Если базовые представления о добре и зле у инородцев такие же, как у нас, то мы смиримся, что они Бога зовут Аллахом, а Иисуса Исой (или Чизом). Мы достаточно широки мозгом (стали) – чтобы за букву или сложение перстов не убивать иноверца.

Это и есть одна из важных демократических свобод –«свобода совести», позволяющая в одном обществе иметь несколько религий. Вся разница между которыми сводится к тому, что ОДИН И ТОТ ЖЕ БОГ назван разными именами («извини, дорогая, так уж получилось! »).

Но если мы не совсем ещё сошли с ума, то прекрасно понимаем, что ни сатанизм, ни демонические секты, ни деструктивные культы, ни гекатомбы кровавых жертв, ни сжигание младенцев в пасти Ваала – под «свободу совести» не подпадают!

На практике обычно проводилась экспертиза: насколько представление о добре и зле у иноверца соответствует господствующему. Клянётся ли он, например, не воровать и не резать младенцев в ритуальных целях, не заниматься ритуальной зоофилией с козлами и прочими животными, клянётся ли не считать обман, обвес и обсчёт «священным делом» и т. п.

И если представления о добре и зле у иноверца выходило за эти рамки, то им занимался уже «светский закон», судебная система, которая, как вы понимаете, отнюдь не сама по себе возникла, а выделилась из господствующего религиозного культа. А где-то, как шариат, даже и не успела ещё выделиться…

Светский закон – не более, чем сакральная заповедь «инкогнито». Поскольку у нас вместе живут христиане, мусульмане, иудеи и т. п. – нам не очень удобно напрямую ссылаться на Завет.

И основные нормы добра, его необходимый минимум мы выводим под «псевдоним» типа «Уголовный Кодекс», без ссылок на соответствующие места в сакральных текстах. Как будто бы этот Кодекс у нас неизвестно откуда сам собой взялся! Хотя как только начинают по нему сажать за содомию или многожёнство – сразу же видно, откуда у него «ноги растут…

+++

Опять же, подчеркну: когда мы говорим про общую логику цивилизации на протяжении тысячелетий – то это всегда строго определённый, освящённый и предписанный образ жизни, который противопоставлен всем остальным, осуждённым и запрещённым, «тьфу на них».

Цивилизация по этой причине и свободу личности может принять только в тех пределах, в каких эта свобода декоративна, несущественна.

В развитых обществах есть такое понятие, как «допустимый люфт», когда императив заменяется нормативом. Ну, то есть вместо единственно верного решения даётся выбор из нескольких, очень похожих, и всегда в интервале «от и до».

Ну, допустим, женщина получает право ходить без паранджи, даже без платка на голове – но не целиком же голой! Если она будет совсем голой ходить по улице (а не только без платка) – её же даже и в современной РФ, от обилия свобод лопающейся всем тоталитаризмам на зависть - даже и у нас её в полицию заберут!

То есть вся «свобода совести» сводится к твоему праву придумать другое имя для того же самого, «уставного» Бога цивилизации, но не более того. Потому что если ты придумаешь не просто другое имя, а другого Бога – это будет уже кровь и ужас, и об этом у меня выходила толстая монография «Город-ад», про известные истории кошмары сакральных практик в ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, а не только номинально, РАЗНЫХ религиях…

+++

Мы даже не будем обсуждать, хорошо это или плохо, просто потом, что цивилизация иначе не может. Она, в отличие от дикой природы не может всё уравнять со всем, равнодушно не разбирая, кто, как и для чего победит в бесчисленных схватках борьбы за существование.

Потому все человеческие дискуссии велись между разными тоталитаризмами, каждый из которых пытался обосновать свою правоту, но они не могли в здравом уме вестись о «разрешении всего, без разбору – чтобы всяк делал, что ему вздумается».

Тоталитаризм проявлялся и в законодательстве цивилизованных обществ, и в познании, науке. Ибо и наука немыслима без однозначных ответов, без возможности наказать ученика за неправильный ответ, она не мыслима со «множеством истин», т. е. с многобожием.

Она возможна только в случае признания единой Истины (что есть одно из имён единого Бога). Иначе никто бы ни смог ни учить, не учиться… И всякий ответ считался бы равноценным всякому другому ответу.

+++

Англосаксы (хитровые*анные коварные мошенники) стали готовить почву для разделения понятий «демократия» и «социализм» весьма давно. Но, хоть в зачаточной форме (и только у них) это имелось – даже в начале ХХ века понятия «социалист» и «демократ» чаще всего понимались, как синонимы, их носители сами в них путались, да и понятно почему.

Демократами ещё и в 30-е годы ХХ века почитались во всём мире те, кто выступает за права и интересы низших сословий, низших каст, и на этой почве они сливались с социалистами (и само выражение «социал-демократ» звучало как «масло масляное», в разговорах всё время усекалось, то спереди, то сзади).

Врагами демократии так же железно почитались защитники прав и привилегий высших сословий.

Потому демократию понимали ещё и в ХХ-м веке не так долбануто, как сейчас («что всем всё можно»), а как борьбу за повышение заработков рабочих, за всеобщее образование, за доступность медицины и школ для бедных, за наделение безземельных землёй, бездомных – жильём и т. п.

Если бы современникам Максима Горького[1] сказали бы, что «притеснять гомосексуалистов не демократично» - они бы повертели пальцем у виска, АБСОЛЮТНО НЕ «ДОГОНЯЯ» о чём речь.

Где скотское безобразие оргий (свойственных куда больше врагам демократии, растленным высшим слоям общества), а где – демократия? !

Цивилизация выработала очень чёткий (во времена Горького) список того, что человеку полагается выдать, но не менее чёткий список того, что человеку следует запретить и выкорчевать, выжечь калёным железом. И борьба за демократию виделась ещё в 30-х совсем не как сегодня!

Это была борьба за список необходимого и список запретного, причём упрёк старому миру был в том, что он необходимое недостаточно даёт, а запрещённое недостаточно выкорчёвывает.

И современники Горького, как и сам Горький, нисколько не удивлялись, что «демократия», победив, по части репрессий (народной расправы) куда суровее, чем дряблый и вялый старый мир, «слишком многим негодяям волю дававший». В понимании человека традиционного общества восторжествовавшая демократия (народовластие) очень сурова, потому что врагов народа от её расправы больше некому защищать и прятать.

Сейчас нам это кажется странным, потому что у нас в голове подменили понятия…

+++

Начиная с Мардуков всякая цивилизация строит себя на противопоставлении правильного образа жизни всем остальным, как неправильным. Нередко представления о правильном и неправильном менялись, но оставались тоталитарными. Например, медики XIX века лечили парами ртути и кровопусканиями. Потом было установлено, что это вредно, и это запретили.

Но нет же в медицине такого, что хочешь – вдыхай пары ртути, хочешь – не вдыхай, при такой «демократии» медицина перестала бы быть наукой, если бы выбор лечения зависел бы не от поиска истины в науке, а от свободного волеизъявления каждого больного! Мол, я считаю мармелад лекарством, и лечите меня мармеладом, чтобы свободы выбора моей не ущемлять!

Но во второй половине ХХ века началась «эта херня» с подменой понятия «демократии». Знаем, кто это делал, под нужды холодной войны, знаем, зачем – но нам оттого не легче.

Если говорить фигурально, то «демократия» второй половины ХХ века (которая не за квартиры нуждающимся, а за «регулярную сменяемость» титульных фигур) – это фантик без конфеты.

Цивилизация, начиная с Мардуков (мы же всё с них начинаем, чтобы был генезис понятен) – строго определённый образ жизни, тот или иной тоталитаризм, подавала в оболочке внешних институтов и процедур.

И понятно, почему: умственно развиваясь, человек понимал, что не всякое обвинение истинно, что оно может быть и клеветническим (дьявол – в переводе с греческого «клеветник»), и мало обвинить человека в «осуждено-запрещённом», надо ещё доказать это настоящим образом.

Потому развивалась система формальных институтов и процедур в рамках доказательного мышления, как инструментарий насаждения нужного Мардука и вычисления его скрытых врагов.

Но штука в том, что фантик (никто не отрицает его нужности) не может заменить конфету! Чем более детализованы и сложны институты и процедуры без конечной цели, без ясного понимания – чего ты от них хочешь добиться – тем они безумнее в прямом, клиническом смысле слова.

Цивилизация – ни 5 тыс лет назад, ни сегодня – не может без своего «Мардука» на котором «для неё сошёлся клином белый свет». И понятно: если все образы жизни равноценны и равно правильны – зачем тогда цивилизация нужна, и в чём тогда её предмет? !

А это означает, что у живой цивилизации, если она не в состоянии распада и разложения – обязательно есть сакральное ядро, в котором нельзя сомневаться, которое нельзя высмеивать или игнорировать.

Вся наука и вся техника созданы цивилизацией только для того, чтобы награждать (да побольше) тех, кто соответствует её тоталитарному, сакральному ядру базовых ценностей и уничтожать тех, кто ему враждебен.

Это для современного замороченного человека звучит, может быть, непривычно, но вы подумайте – а как иначе-то? ! Как может жить государство, если своих предателей, террористов, диверсантов – считает «людьми, сделавшими свой выбор», на который они имеют право? Как будет жить город, если в нём всем всё можно? ! То есть вы пошли в булочную, вам голову проломили – ну, таков их свободный выбор, на который они право имеют? !

+++

Будучи как бы продуктом цивилизации, англоязычная «демократия» подаётся в привычном для цивилизованных людей фантике. Она предъявляет пропуск в виде базовых ценностей, но в нём главной «ценностью» оказывается отсутствие всякой ценности!

Так возникает теоретически непреодолимое логическое противоречие демократического пафоса:

1) Если власть себя не защищает, то её убьют. Просто войдут в правительственное здание, и расстреляют, или палками забьют – мало ли примеров. Но тогда демократия кончится – и демократ, вроде бы, должен этого не допустить.

2) Но если власть себя защищает – то она подавляет своих врагов, сколько бы их ни было. Это базовое условие её выживания: не она – значит её. Она своих врагов везде рожей в бетон кладёт и в «расход» пускает – но в таком случае, какая же она демократия? ! Чем она отличается от зверских диктатур, которые делают всё то же самое?

Традиционное общество имело ответ на этот вопрос, ясный и понятный, и логичный. У «зверской диктатуры», говорило оно, «неправильный Мардук». А потому её жертвы – не преступники, а мученики за правду («правильного Мардука»).

А вот светлая, прекрасная, народная власть – она имеет правильного Мардука, по какой причине она и признаётся светлой и народной. Что же касается застенков, то они есть у всякой власти, по ним ничего не измеришь, а мерить надо по Мардуку: правильный он или неправильный? !

Исходя из убеждения в обладании правильным Мардуком большевики ведут к стенке пилсудчиков, а пилсудчики большевиков. Исходя из убеждения в правильности своего Мардука Ельцин расстреливает Парламент с тысячами жертв – и картинно скорбит о жертвах новочеркасского расстрела 1962 года.

А почему так? Потому что Ельцин говорит, что у него правильный Мардук, за которого можно и нужно убивать. А у КПСС в 1962 году был неправильный Мардук, и тьфу на неё, не за то, что стреляла в людей, а за то, что не в тех стреляла!

Вы можете смеяться, можете плакать, но это так, только так, и никак иначе не может быть. Отказ расстреливать за очередного Мардука – означает автоматически признание этого Мардука «неправильным», после чего на помойку выносят и самого Мардука, и его жрецов.

+++

В чём же принципиальное отличие демократической демагогии второй половины ХХ века от всех «Мардуков» тысячелетий цивилизации?

В том, что у демократической демагогии нет предмета, нет того базового сакрального ядра ценностей. Нет образа жизни, который предписан как правильный, нет и осуждения «неправильных» альтернатив.

Власть существует, и расстреливает (и побольше диктаторских режимов – застенки проамериканских демократов страшнее атомной войны) – но у всего этого аппарата насилия нет никакой целевой артикуляции.

Институты и процедуры отделены от сакральной цели, от образа желанного будущего, «регулярная сменяемость» не только никуда не ведёт (замкнутая в кольцо бессмысленных повторений), но даже и не обещает никуда привести.

Всякая цивилизованная власть видит искупление неизбежных в процессе удержания власти жертв в том, что она в итоге создаст и построит. По египетской формуле – «да, было рабство, но есть и пирамиды». И, кстати сказать, они Египет доселе кормят!

И только англоязычная демократия множит жертвы, ни к чему не стремясь и ничего даже не обещая, в режиме своей мечты – «конца истории» (напомню, что за сто лет до Фукуямы эту мечту озвучил в Англии герцог Веллингтон).

Англоверсия «демократии» заводит человечество в безысходный когнитивный и интеллектуальный тупик – потому что в теории это… система поддержки собственных врагов!

Вместо того, чтобы их уничтожить, дабы не мешали тебе строить задуманное, ты начинаешь перед ними заискивать, искать их одобрения, торговаться с ними, предавая свою мечту, даёшь им каждые пять лет шанс похерить и тебя и твоё дело (как будто бы оно тебе совсем не дорого, и можно его бросить в толпу, как девку в полк) …

+++

Понятно, что система эта разработана англосаксами не для себя, а для врагов своих. Чтобы они истощились в сутяжничестве друг с другом, извели бы себя межклановой и межпартийной враждой, перессорились все со всеми, передрались (ещё лучше! ) и в конечном итоге сами бы упали, как спелое яблоко, к ногам колонизаторов.

Отсюда и требование вседозволенности, которое предписывают вражеской стране, чтобы она стала «демократией»: если не позволяешь делать что угодно вражеским НКО у себя в стране, то ты не демократия. Да и требование регулярной сменяемости – из этой же шулерской колоды.

Ведь цель регулярной сменяемости – не в том, чтобы защитить народ от беззакония (как может слабый временщик защитить кого-то? ! ), а в том, чтобы правитель был слаб, чтобы он был слугой (только не народа, а зарубежных спонсоров), чтобы он не мог сопротивляться – и даже мысли такой у него не смогло бы появиться.

Пришёл, как мышка, пошуршал – ушёл. Умный – чего-нибудь украл перед уходом. А бывает, что и нет. Но тебя даже по имени не запомнят – настолько ты в серой череде безвластных ничтожеств неразличимый…

А ядра ценностей у общества нет – то есть нет того, ради чего цивилизация собиралась из дикого леса, а провинции – в страну собирались. Один кричит «брито» - другой «стрижено».

Представитель другой партии в многопартийности – куда более опасный и ненавистный враг, чем иностранный интервент. Вспомните, ведь и при раздробленности феодальной князьки больше боялись друг друга, чем Орду!

+++

И – поверх сущностной и системной пустоты – пафос, пафос, пафос… Никто не славится так пафосными речами, как либералы-западники! Потоки демагогии за всё хорошее, против всего плохого, от каждого претендента «подержать стульчик», что в итоге полностью обессмысливает слова, понятия, лозунги.

Человек традиционного общества за Слово умирал и убивал. Он знал туго, что если не готов за слово идти на плаху – то лучше помолчать. Оттого и Слово, если уж было сказано – имело вес…

Демократическая болтовня обесценила слова страшной инфляцией, фактически до ноля. Какое слово ни скажи – оно уже тыщу раз до тебя было сказано, и безрезультатно. Ни ответственности, ни смысла – так, «белый шум» и больше ничего…

-------------------------

[1] "Уничтожьте гомосексуалистов — фашизм исчезнет" – писал М. Горький в мае 1934 г. в газете "Правда". И мотивировал это так: «если гомосексуалисты в крупной стае, то в той части общества, в которой поселилась эта стая, вырастает фашизм».


Виктор Ханов