Современный мир достаточно жестко структурирован. Наверху те, кого французский философ и экономист Жак Аттали называет неокочевниками. Это богатые люди, легко меняющие среду обитания, они переезжают из Европы в Америку, из Гонконга в Сингапур. В самом низу находятся беднейшие люди, которые мигрируют из Африки в Европу. Они мобильны, и у них ничего нет.
Между богатыми неокочевниками и бедняками оказываются зажатыми средний слой и рабочий класс. Эти люди живут стационарно, и именно они — объект эксплуатации, взимания налогов.
В Европе они своими отчислениями в бюджет содержат африканцев, арабов, курдов. Когда немецкая молодежь уезжает в Новую Зеландию или в Канаду, она прямо говорит: мы не хотим кормить пришлых нахлебников.
Ясно, что справляться с кризисом мировая верхушка будет за счет именно средней части человечества, тех, у кого есть что взять и отнять.
Капитализм переживает системный кризис. У него нет средств решения стоящих перед ним проблем — они в рамках этой системы неразрешимы.
Капитализм — экстенсивно ориентированная система, он решает свои противоречия, вынося их за собственные рамки.
Каждый раз, когда мировая норма прибыли снижалась, из некапиталистической зоны вырывался «кусок» и превращался в капиталистическую периферию — зону рынков сбыта, сырья и дешевой рабочей силы. Норма прибыли начинала расти — и так до следующего кризиса.
Однако в 1991-м с уничтожением СССР и соцлагеря, то есть зоны системного антикапитализма, некапиталистических зон не осталось — капитализм везде. Теперь ему некуда сбрасывать свои проблемы, он исчерпал планету.
На Западе средний слой изрядно потрепан неолиберальной контрреволюцией, и по мере развития кризиса он будет сокращаться, а его положение — ухудшаться.
Другое дело, что накоплен социальный «жирок» — во многом за счет ограбления Третьего мира, который сегодня называют «Югом». Поэтому у западного среднего слоя есть некоторый запас времени, но исторически не очень большой. В любом случае он умрет раньше капитализма.
Что касается России, то у нас среднего класса, а точнее, среднего слоя как значимой социальной группы, нет. Он был в СССР, однако ельцинщина его уничтожила.
Если в 1989 году в Восточной Европе, включая европейскую часть СССР, за чертой бедности жили 14 млн человек, то в 1996 году — уже 168 млн.
В изданном в самом начале XXI века ооновском докладе о бедности это названо самым масштабным и страшным погромом среднего слоя в ХХ веке.
Он масштабнее того, что сотворили «структурные реформы», проводившиеся в 1980-е годы по указке МВФ в Латинской Америке.
По сути, речь идет о глобальной экспроприации активов среднего слоя, которая является неотъемлемой частью неолиберальной контрреволюции 1980–2000-х годов, стартовавшей на Западе тэтчеризмом и рейганомикой и дошедшей до нас в виде ельцинщины.
Никаких перспектив не то что развития, а появления у нас значимого среднего слоя нет. Социальная схема РФ работает против него. Так называемый креативный класс, основную часть которого составляет «офисный планктон», не имеет никакого отношения ни к креативности, ни к реальному среднему слою...
Думаю, что революция среднего слоя едва ли возможна. Тем более что за последнее тридцатилетие на Западе, особенно в Западной Европе, сформировался слой, с которым власть — как брюссельские наднациональные евробюрократы, так и национальные госбюрократии — могут стравливать «мидлов».
Я имею в виду нижние слои, новые «опасные классы», представленные мигрантами с Юга и Востока. Скорее, возможно другое: поддержка средними слоями правоавторитарных, националистических режимов.
Подъем Китая исходно был связан с интересом коллективного Запада в борьбе с СССР. В течение 10 лет (1969– 1979 годы) КНР демонстрировала готовность играть на стороне Запада против СССР, превратившись для США в его мастерскую. Интерес был обоюдным. В 1970-е годы США находились в кризисе.
Кстати, я убежден: в то десятилетие СССР упустил шанс «уронить» США, сытая и тупая советская верхушка, убаюкиваемая прозападными советниками вождей (почти все они вылезут в перестройку!), проедала нефтяные деньги и будущее страны… Китай же был заинтересован в притоке капиталов. Именно это стало одной из основ «китайского чуда» 1990–2000-х годов.
Но США не рассчитали: Китай «рванул» вперед значительно сильнее, и Америка получила конкурента.
Получил конкурента и доллар, особенно при наличии в мировой верхушке тех, кто хотел бы его «уронить» и перейти, например, к «корзине валют» с лидирующим золотым юанем. Ведь на Америке, даже для значительной части англо-американской элиты, свет клином не сошелся...
Программу демонтажа капитализма я называю "три-Д": деиндустриализация, депопуляция и дерационализация (поведения и сознания).
По сути, демонтаж капитализма и неолиберальная контрреволюция (1980-2010 гг.) как его первая фаза (следующей фазой, по логике вещей, должна стать ликвидация рынка как института и замена его монополией) означают попытку сначала остановить историю, а затем вернуть ее в докапиталистическое прошлое: мир индустриально-гипериндустриальных анклавов, окруженных кастово-рабовладельческо-феодальными зонами.
Капитализм есть баланс между монополией и рынком. Устранение рынка с помощью монополии превращает капитал во власть, которая в послекапиталистическом мире, с учетом роли информационных факторов, это власть над информпотоками (информосферой) и психосферой.
Каким реально будет послекапиталистический мир, зависит от протекания и результатов борьбы в условиях кризиса XXI в. Одним из главных орудий в борьбе за будущее, за выход из кризиса является знание о мире.
Проблема, однако, в том, что сегодня структуры, обеспечивающие знание о мире, — научно-исследовательские учреждения и аналитические подразделения спецслужб — все менее адекватны этому миру.
Современная наука об обществе все больше напоминает позднесредневековую схоластику; место ученых занимают эксперты — те, кто знает всё больше и больше о всё меньшем и меньшем.
Запад смог навязать всему миру своё видение реальности, свою «сетку» обществоведения. В Японии, например, котируются лишь те японцы, что публикуются в англосаксонских журналах.
Есть, конечно, и отдельные яркие попытки изменить это положение дел. Например, книга Эдуарда Саида «Ориентализм» 1978 года, которого можно считать «научным Хомейни». К сожалению, этот труд малоизвестен в кругах отечественных востоковедов.
Саид написал о том, что нынешний ориентализм – вовсе не наука, а «власть знания». Запад «ориентализировал» Восток, лишив последний тех качеств, что у него были. Со времен Александра Македонского Восток трактуется как отсталый.
Восток – это общество, в котором нет частной собственности, нет свободных городов и нет свободного типа личности. То есть Восток определяется как негативный слепок с Запада.
Таким образом, последний с помощью своей науки (навязанной другим своей картины мира) делает примерно то же самое, что и с помощью экономики.
То есть, в экономике ядро капиталистической системы (Запад) отчуждает у «Незапада» (периферии капсистемы) продукт, а с помощью науки у той же периферии отчуждаются пространство и время. Перед нами, таким образом, тонкий инструмент глобальной гегемонии.
Имеющая классическая триада общественных наук действительно работает лишь в «изучении только одной социальной системы - капиталистической, причем конкретно - ее Североатлантического буржуазного ядра».
Для целей русского подъема и развития, таким образом, нынешние общественные науки не годятся. Увы, отечественные науки об обществе пребывают в глубокой зависимости от Запада.
Пока не нашлось у нас своего Саида, разрушающего вредные стереотипы. Большинство отечественных исследователей рабски используют чужестранные теории.
Когда я читаю мемуары горбачевских перестройщиков, всяких Черняевых, Шахназаровых и прочих, то вижу: они по простоте душевной взахлеб пишут о том, что уже в 60-е годы разочаровались в марксизме-ленинизме и они встраивали в свои справки генеральным секретарям идеи социологии и политологии. Конечно, отчасти они подвирают, но только отчасти.
Смотрите, какая вещь получается: советники вождей СССР 60-х годов встраивают в наше знание представления нашего главного противника! Нейтрального знания не бывает вообще. Если ты начинаешь смотреть на мир чужими глазами, ты начинаешь действовать в чужих интересах.
Как говорил Тацит, в битве проигрывает тот, кто первым опускает глаза. Вот это и была именно такая ситуация.
А.И. Фурсов
