Александр Пушкин получил известность как поэт еще в лицейские годы.

Этому в немалой степени поспособствовал Н.М. Карамзин, познакомившийся с молодым стихотворцем в первые дни своего пребывания в Царском Селе, где он занимался подготовкой к печати восьмитомника «Истории государства Российского».

Карамзин поселился в Царском Селе в конце мая 1816 года, а уже в начале июня в письме Вяземскому сообщает, что его посещают «поэт Пушкин, историк Ломоносов», которые «смешат добрым своим простосердечием». Маститому историку пришелся по душе жизнерадостный и остроумный лицеист, в чьих еще несовершенных и выспренних стихах чувствовалась рука будущего большого поэта.

Историк стал искренне покровительствовать начинающему поэту и даже помог ему получить первый гонорар, причем весьма солидный и от самой императрицы-матери. Произошло это при весьма любопытных обстоятельствах.

Еще в феврале 1816 года великая княжна Анна Павловна (сестра императора) была выдана замуж за наследного нидерландского принца Фридриха-Вильгельма Оранского. Брак был если и не по большой любви, то по взаимной симпатии. Жених, которому исполнилось 23 года, был статен, хорош собой и прославлен в войнах с Наполеоном.

Еще и года не прошло, как принц, командуя отрядом в 7 тысяч человек, возле бельгийского местечка Карт-Бра встал на пути наполеоновского маршала Нея, в течение дня удерживая стратегическую позицию на пересечении важных дорог. Затем было знаменитое Ватерлоо, где принц, возглавивший одну из атак на французов, был ранен.

Для русского общества военные подвиги избранника великой княгини имели символическое значение, ведь раньше к Анне сватался Наполеон, но ему было отказано. И теперь она вышла замуж за человека, снискавшего лавры в боях с Бонапартом. Именно этот символизм и захотелось отразить императрице Марии Федоровне в торжественной оде, посвященной мужу её дочери.

В начале июня в Павловске императрица давала прощальный бал в честь молодых, собиравшихся отправиться в Нидерланды. Предполагалось, что оду будет исполнять хор в окружении воинов, изображающих славные этапы военной карьеры принца. Написание оды императрица поручила Юрию Нелединскому-Мелецкому, который традиционно писал стихотворные посвящения, элегии и т. п. к различным юбилеям и придворным праздникам. Поэтом он был, несомненно, посредственным, но умел быстро сочинить рифмованное послание по любому поводу.

Почему в этот раз он решил привлечь кого-то более талантливого к сочинению оды в честь принца Оранского, сказать трудно. Возможно, усомнился в собственных способностях, все-таки событие было не рядовым, или же решил подстраховаться. За советом Нелединский обратился к Карамзину, а тот посоветовал ему молодого поэта, который, по мнению историка, должен легко справиться с подобным заданием.

По совету Карамзина Нелединский и отправился в лицей. Подробности его разговора с Пушкиным неизвестны. Судя по результату, он смог доходчиво объяснить молодому поэту какую оду ждет от него императрица, и уже через несколько часов получил переписанный набело текст.

Императрице ода понравилась. В ней поэт умело помянул Александра I, чьими стараниями «Европы твердый мир основан», воздал должное Наполеону, который «узрел в пламени Москву», но «был низвержен», а после стодневной авантюры, когда его противником был и Оранский, окончательно «пал отторжен от вселенной». Естественно, что основные восторги в оде предназначались принцу, он «юноша герой», который «верных вел в последний бой», «грозой он в бранной мгле летел и разливал блистанье славы».

Бал состоялся в Павловске 6 июня. По традиции на него привели лицеистов, но они там нужны были больше для массовости. Возможно, Пушкин даже не услышал исполнение хором его оды, так как лицеисты обычно находились не среди гостей, а наблюдали представления издалека, чаще всего из сада. Во всяком случае, Пушкин об этом никогда не вспоминал. Кстати, ода была немного изменена, видимо, самим Нелединским, но этот вариант не сохранился.

Исполненная хором ода и сопровождавшее её театрализованное действие понравились и молодоженам, и гостям императрицы. На следующий день Нелединский принес в лицей подарок поэту от Марии Федоровны, это были золотые часы с цепочкой. Пушкину их вручил директор Лицея Е.А. Энгельгардт, о чем тут же отправил донесение министру народного просвещения. Собственно, по подобному случаю доносить было не обязательно, но подарком императрицы, который лицеист заслужил своим талантом, было грех не похвастаться.

Золотые часы стали первым гонораром поэта, который убедился, что стихами можно зарабатывать и даже весьма неплохо. Но подобным способом пополнения своих финансов Пушкин впоследствии практически никогда не пользовался.

К своему творчеству Пушкин всегда относился серьезно, а ода была скороспелой и несовершенной, впоследствии он о ней и не вспоминал, но в бумагах поэта она сохранилась. Что стало с часами – не известно. Существует легенда, что поэт разбил их, чтобы «не иметь царского подарка», но достоверность этого сомнительна. Проследить судьбу подарка Пушкину от императрицы исследователям творчества поэта не удалось.