В этот город влюбляешься с первого взгляда. Тбилиси словно соткан из тонкого кружева мощеных улиц, сбегающих к реке Кура, на которых стоят магазинчики, галереи, хинкальные. Здесь у каждого дома есть своя история, а люди в этих домах всегда вам рады.

Мы оказались в Тбилиси ночью. Самолет приземлился в 04:00, и мы рассчитывали быстро проскочить через таможню, сесть в машину и укатить в гостиницу — спать. С таможней проблем действительно не возникло: визу (тогда она была еще нужна, сейчас же для жителей Российской Федерации введен безвизовый режим) сделали минут за 10. Вышли из здания — и попали в настоящую пробку! Люди стояли у выхода плотной стеной, высматривали своих, махали им, обнимались. Ощущение было такое, что самолет из Москвы приехало встречать полгорода — половина гостеприимного, улыбчивого города, который очень тебе рад. «Tbilisi — the city that loves you», — гласила надпись на рекламном плакате, и мы ей охотно поверили.

Такси из аэропорта до центра стоит 30 лари (один лари равен примерно 20 рублям). По сравнению с обеими российскими столицами — более чем недорого. В дороге таксист, скорее всего, попросит остановиться на автозаправке — бензин здесь недешевый, поэтому заливают себе водители понемногу: 7-10 литров.

Кстати, любопытное о машинах. Практически на каждом авто стоят так называемые красивые номера. ANN, NAT, LEO смотрят на вас со всех сторон. Но имена — это слишком скучно, по­­этому некоторые пытаются выделиться. Номер LOL — владелец явно любит посидеть в Интернете, VDV — и сразу понятно, где хозяин машины служил, BMW — у автолюбителя кончилась фантазия. А заплатив 30 тыс. лари, можно назвать машину в свою честь, например GEORGIY или MARINA — без всяких цифр.


Базарный день

Мы поселились в небольшой гостинице у метро «Авлабари» — в исторической части города. Номер на двоих обошелся в 120 лари в сутки (примерно 2400 рублей). Это средняя цена. Явное преимущество Тбилиси перед европейскими столицами в том, что здесь можно найти жилье на любой кошелек. Скажем, аренда кровати в четырехместном номере хостела на улице Кикодзе в пяти минутах ходьбы от площади Свободы будет стоить вам 16 лари (320 рублей) за ночь. Двухместный номер в отеле ALV рядом с метро «Исани» — 80 лари (1600 рублей). Такой же номер, но с роскошным видом на Куру (как в Нotel Old Tbilisi) или с террасой, с которой открывается вид на красивую старинную крепость Нарикала (как в Нotel City) — 145-170 лари (2900-3400 рублей). В любом отеле в Грузии независимо от его стоимости у вас будет бесплатный Wi-Fi. Кроме того, обслуживающий персонал окажется вам рад — искренне. Девушка за стойкой ресепшен непременно улыбнется, а если в один из дней пропустите завтрак, на следующее утро у вас обязательно поинтересуются, почему.

Из номера, в котором жили мы, было видно горы, да и сторона была солнечная — что в январе после насквозь промокшей серой Москвы казалось счастьем. В цену был включен завтрак в ресторанчике при отеле: яичница, сосиски, йогурт, булочки, чай и кофе — обычная европейская еда. Но мы каждое утро заказывали свежесваренный в турке кофе. Хозяйка ресторанчика Мадина всегда делала его с пенкой — оказывается, в Грузии это знак уважения. Сидя за столом, мы наблюдали, как в заведение заходит повар, несет на кухню свежие помидоры, зелень, тугие баклажаны, молочных поросят. Все это можно купить на Дезертирском рынке, который стоит посетить даже в том случае, если вы ничего не собираетесь покупать. Место колоритное, там интересно просто побродить между рядами, посмотреть, как грузинки просеивают кукурузную муку, как продавцы торгуются с покупателями, а знакомые встречаются и травят байки.

Но если все-таки хочется купить что-то к столу, приходить нужно пораньше, до 09:00. Повара тбилисских ресторанов, их помощники и просто хорошие хозяйки знают, что к этому времени все самое лучшее уже непременно разберут. Они готовы встать ни свет ни заря, только чтобы купить, например, муку, которую смололи вручную на старинной мельнице.

Для похода на рынок стоит взять с собой местного жителя, который с удовольствием расскажет, у кого из продавцов самый вкусный имеретинский сыр или копченый на костре сулугуни, кто продает лучшее мясо для шашлыка, огурцы без семечек, специи. Кстати, о специях: аджику продавец может сделать на рынке прямо при вас — и тут же дать попробовать. Поторговаться стоит: цену все равно не собьют, а вот насыпать побольше зиры и хмели-сунели за ту же цену могут запросто. Все зависит от вашей убедительности, а также умения красиво похвалить товар. Скажете, что таких помидоров никогда в жизни не видели, — и сердце хозяина, любовно выращивавшего овощи в теплице всю зиму, смягчится, он и даст скидку.


Кофе, которому 70 лет

В переводе с грузинского языка слово «тбили» означает «теплый». В сентябре +18-22 °C, в декабре +5-10 °C, сейчас, в мае, бывает и +30 °C. Погода располагает к пешим прогулкам, впрочем, даже если бы здесь лили дожди, Тбилиси все равно был бы красив. Проспект Руставели — что-то вроде Тверской улицы, нью-йоркской Пятой авеню или набережной Круазетт в Каннах. Прогуливаясь по нему, обязательно стоит зай­ти в Национальный музей Грузии. Там можно увидеть уникальные экспонаты из золотого фонда: ювелирные украшения V-IV вв. до н. э., сосуды, коллекции монет и оружия. Вход стоит 5 лари. Не планируйте культпоход на понедельник: в этот день в музее выходной.

Рядом находится здание Национальной галереи: в ней можно полюбоваться работами известных грузинских художников — таких как Нико Пиросмани, Ладо Гудиашвили, Елена Ахвледиани, Дмитрий Шеварднадзе.

Проспект Руставели достаточно длинный и упирается в Мтацминду — Святую гору, на которой стоит крепость Нарикала (уникальное сооружение, построенное в IV в. н. э.). Наверху разбит красивый парк, а со смотровых площадок можно увидеть весь город. Но для того, чтобы насладиться прекрасным видом, нужно еще взобраться наверх! Можно проверить себя на прочность и одолеть крутой подъем пешком, а можно поймать такси. Девушкам не стоит надевать на прогулку обувь на каблуках — мощеные улицы вам жестоко отомстят.

Еще одна достопримечательность, которую непременно стоит посетить, — блошиный рынок. Он находится на Сухом мосту. На нем расположились местные художники, а также торговцы антикварными вещами.

— Смотри, вот это серебро 1930 года. — Пожилая грузинка показывает мне массивное кольцо с малахитом. — 100 лари, досталось от матери.

Но я выбираю другое колечко — покрытое яркой цветной эмалью. Тбилисские умельцы делают такие великолепно. Еще покупаем за 40 лари турку для варки кофе. У нее тусклые, неначищенные бока и ручка, прикрученная проволокой. Продавец уверяет, что ей 70 лет. Мы тут же решаем, что будем варить в ней кофе в своей московской квартире и она поможет сделать серые столичные утра не такими серыми. Вот только нужно спросить у Мадины, как у нее получается пенка.





Такси-лото

В Тбилиси культ еды и вина. Если придете в гости, хозяева первым делом усадят вас за стол и проследят за тем, чтобы вы попробовали все блюда и на­­елись до изнеможения. Сопротивляться вы вряд ли станете: сациви, хачапури по-имеретински, шашлыки, пхали… Тбилиси — настоящий рай для гурмана. Знакомство с местной кухней можно начать с хинкали — больших пельменей на ножке из теста. Начинка может быть любой: баранина, говядина, курица, сыр с зеленью — выбирайте на свой вкус и заказывайте… как минимум 10 штук. Нет, если вы попросите принести меньше, никто не осудит, но грузины посмотрят на вас с недоверием. Ведь, несмотря на довольно внушительные по сравнению с обычными пельменями размеры, наесться только ими практически невозможно. Местные жители про этот феномен говорят так: «Хинкали — до двери!» — имея в виду, что, выйдя из ресторана, вы снова захотите есть.

— Берите сразу штук 20! — посоветовала мне 18-летняя Мариам, принесшая меню в заведении «Захар Захарыч» под Сухим мостом. — Я вот всегда минимум столько заказываю.

— Ого! Куда же вам столько?! — глядя на худенькую девушку, изумилась я. Представить себя или ее съедающей, как в анекдотах, целый таз пельменей, было решительно невозможно.

— Вот и у меня братья спрашивают: ну куда?! — смеется Мариам. — А мне в самый раз, я люблю покушать. К тому же от них не поправляешься совсем.

Проверить, удались ли повару хинкали, можно так: проткнуть ножку из теста вилкой и перевернуть пельмень «шляпкой» кверху. Если из пельменя не сочится сок — все в порядке, это «правильные» хинкали. Хорошие хинкали — дело чести. Владельцы многочисленных тематических заведений готовы спорить до хрипоты, доказывая, что лучшие хинкали делают только у них. Мы, кстати, поверили Мариам на слово и заказали побольше пельменей, а также по рюмочке чачи, виноградной водки. Не знаю, в ней ли было дело или в силе убеждения нашей новой знакомой, но съели мы все.


Грузинские вина — одни из самых вкусных в мире, и все их обязательно нужно попробовать. Для этого лучше всего подходят виноградники в Кахетии. И если у вас в достатке свободного времени, туристическое агентство из Тбилиси организует вам специальный 2-3-дневный винный тур. Если же уезжать никуда не хочется, отправляйтесь, например, на улицу Леселидзе. Там в винотеке «Бенджамин» представлены десятки сортов вина: цинандали, мукузани, саперави, киндзмараули, мцване, а также коньяки и чача из разных уголков Грузии. Можно сначала выбрать вино, попробовать, а если понравится, заказать бутылку к столу — в соседнем с дегустационным зале есть ресторан. А потом еще и с собой несколько бутылок приобрести. Главное — не перестарайтесь. Цены, как говорится, вас приятно удивят. Хорошее белое вино, например, можно выбрать и за 7-10 лари. Поэтому мы купили его себе, в подарок маме, друзьям и коллегам, а потом до самой ленты в аэропорту размышляли о том, сколько нам придется доплатить за перевес.

В один из дней мы сидели на веранде ресторана Old Tbilisi с видом на реку Куру, ели грибы с сулугуни и думали, где продолжить вечер. Друзья предложили сыграть в игру. Она называется «Такси-лото». Правила просты: останавливаешь автомобиль и просишь водителя отвезти вас в его любимый ресторан. Ни один грузин не откажется от возможности удивить гостя города. Так что за 5-7 лари (дороже поездка на такси в Тбилиси, как правило, не стоит) он действительно доставит вас в какое-нибудь уютное место, в котором нет туристов, зато готовят лучшего цыпленка чкмерули или разливают самое вкусное пиво! Мы сыграли — и оказались на окраине района Ваке, в совершенно незнакомом месте. Но таксист не обманул: шашлык, который нам там поджарили, был очень вкусным!





Дом художника

И все-таки главная достопримечательность города — это не Мтацминда, не Национальный музей и не блоши­­ный рынок (хотя все эти места, без сомнения, можно и даже нужно посетить), а люди.

Как-то две наши подруги решили переехать из одной гостиницы в другую. Им хотелось, чтобы окна номера выходили на старый город. Они отправились гулять по району Авлабар, заглядывая в маленькие отельчики, попутно фотографируя старинные дома. Один из них стоял на берегу реки Куры, и вид оттуда открывался такой, что подруги не смогли не зайти во двор, чтобы сделать несколько красивых кадров города.

Навстречу вышел хозяин, который, узнав, что девушки приехали из Москвы, тут же пригласил в дом. Выяснив, что они ищут жилье, просто сказал:

— Можете считать, что уже на­­шли. У нас есть отдельная комната, душ. Оставайтесь, и никаких денег не надо!

Случись эта история в Москве, девчонки бы очень хорошо подумали: а стоит ли соглашаться на такое не­­ожиданное предложение? Но она произошла в Тбилиси, поэтому решение остаться было принято сразу. На следующий день жена хозяина дома уже учила девчонок готовить сациви (курицу в ореховом соусе) и пахлаву по старинному семейному рецепту. Они прогостили у семьи Кобахидзе четыре дня. Хозяин Валерий оказался художником и рассказал девушкам обо всех модных галереях Тбилиси, так что в Москву они увезли не только приятные воспоминания, но и пару прекрасных картин.

На прощание они взяли с москвичек обещание, что те обязательно приедут еще. И девчонки улетают в отпуск — в Тбилиси. Валерий и его жена наверняка встретят их в аэропорту. И я своим подругам ужасно завидую…

Анна Родина

Вепхвадзе Джованни родился 13 марта 1949 года в Тбилиси, в семье художника Алексея Вепхвадзе. В 1967 году поступил в Тбилисскую Государственную Академию художеств на факультет живописи, которую окончил в 1973 году. Дипломная работа - "В мастерской Бека Опизари" под руководством известного грузинского художника Коки Махарадзе. В 1973 году был зачислен в Творческую мастерскую живописи Академии художеств СССР под руководством Народного художника СССР Уча Джапаридзе, которую окончил в 1977 году отчетной работой "Реставрация храма Гелати". С 1973 года принимал активное участие, как на Республиканских, так и на Всесоюзных и международных выставках. С 1977 года член Союза художников СССР, членом которого считает себя и по сей день. В творчестве Джованни представлены разные жанры, такие как пейзажи, портреты, тематические картины, натюрморты, городские пейзажи. С 1981 по 2007 год преподавал в Тбилисском Художественном училище им. Я.Николадзе. Побывал в творческих командировках в Германии и в Италии. Работы хранятся во многих странах, таких, как: Грузия, Россия, Германия, США, Англия, Армения, Франция, Япония, Италия, Греция, Турция, Индия, Китай и т.д.


Джованни Вепхвадзе


СУХОЙ МОСТ. часть 1-я. "Первопроходец".

Ханкова как художника никто не знал. Воспользовавшись горбачевской перестройкой, художник - дилетант Ханков выставил свои работы для продажи на фасад Института Маркса-Энгельса-Ленина, т.н. ИМЭЛ. Не знаю, может быть, классики марксизма-ленинизма и способствовали удачной продаже его работ, но у некоторых художников это «безобразие» вызвало чувство зависти, и они тоже выставили свои работы на фасаде Ханкова, простите ИМЭЛа. Ханков конкуренции не выдержал и переместился в район Серных бань. Первое время его картины и там продавались. Еще лучше, чем на фасаде ИМЭЛа. Но зависть художников не имела предела. Они, конечно, вновь позавидовали, но не таланту Ханкова (художественному или коммерческому), а его доходам от откровенно слабых картин. Но все было намного проще. Просто люди не привыкли к уличным художникам, для них это было экзотикой. Подобных художников они видели только за границей. Здесь, в СССР это было диковинкой. А раз это напоминало им заграницу, за это приятное напоминание зрители и платили, покупая бездарные работы Ханкова, считая, что официально в салонах ничего приличное не продается, а тут неофициальный художник. А неофициальный художник у покупателей ассоциировался с неформалами политическими, которые в ту пору стали появляться, и были так сказать в моде.
Бедный Ханков, опять не выдержав конкуренции с профессионалами, которые изображали из себя уличных художников и составили ему конкуренцию в районе Серных бань, оставил это золотоносное место и перебрался на Набережную, и опять стал хорошо продаваться, до тех пор пока... Вот именно, вы догадались, пока туда тоже не пришли художники. Тогда возмущенный Ханков патетически воскликнул:
-Мне больше здесь делать нечего. В этом городе (имеется в виду Тбилиси) не осталось места, где можно было бы спокойно продавать картины.
Сказал, и уехал в Одессу. Больше здесь о нем никто не слышал. А художники освоили новое место, на набережной в районе Сухого моста. А что касается их вернисажей на фасаде Института марксизма-ленинизма и в районе Серных бань, т.н. Абанотубани, то художников оттуда (не очень любезно) попросили.
Художники обосновались вдоль шоссе, примыкающем к Набережной, когда-то носящей имя Сталина и в садике, там же, где когда-то стоял памятник вождю и учителю всех народов. Через некоторое время к художникам присоединились и мелкие торговцы, которые продавали то, что имели дома антикварного, ценного или просто целого. Дело в том, что это были последние годы умирающего СССР. Страна находилась в глубоком кризисе, продукты первой необходимости выдавались по талонам, производство свертывалось, и жители города прибегали к этому способу заработка. И таким образом образовался блошиный рынок. Можно назвать его черным, но все его называли «Сухой мост». Само собой разумеется, его не могли назвать «Черный рынок» им. Сталина, так как памятник Сталину в садике уже не
стоял, и набережная, построенная руками немецких военнопленных Великой Отечественной войны, уже не носила имя Сталина. А назвали этот художественно-антикварно-барахольный рынок в честь моста, построенного в конце 19 века итальянским архитектором Джованни Скудиери. (Прошу не путать с Джованни Вепхвадзе).
Сейчас, когда прошло более 20лет со дня его основания, я имею в виду не мост, а рынок вокруг моста, можно уже подвести кое-какие итоги и констатировать живучесть этого заведения, услугами которого пользуются многие тбилисцы (как покупатели, так и торговцы, не говоря уже о художниках) и гости столицы, ну и конечно автор этих строк.
Многие ходят на Сухой мост. Некоторые что-то продать, а другие что-то купить. Есть и такие, которые ничего не продают и ничего не покупают. Они только смотрят, благо за это платить не надо. Те, кто продают, а продают в основном свои вещи или вещи соседей и знакомых, на этих продажах строят свое благополучие. Среди торговцев можно увидеть бывших технических работников, лишившихся работы по причине последних исторических событий и не успевших или не сумевших уехать за рубеж. Но есть и такие, которые продают, потому что им нечего делать или нечего есть. Среди тех, кто покупает в основном иностранцы, коллекционеры и те которые вообще любят покупать. Лично я там покупаю антикварные рамы для своих работ и предметы, которые служили бы мне атрибутами для моих натюрмортов.
С тех пор как существует этот рынок, уже целое поколение торговцев сменилось в нем. Я не знаю, сколько торговцев за это время ушло в мир, где никто ничем не торгует, но я знаю, сколько уже художников, торговавших там, ушло туда, где не рисуют.
Но никто за это время не вспомнил имени художника-любителя Ханкова, который первым пришел сюда. Это тоже самое, что приехать в Америку и не вспомнить имя Христофора Колумба - ее открывателя. Многие и не знают кто такой Ханков, чем он занимался и куда делся.
Долгое время в том садике, где расположились художники, стоял пустой постамент, на котором когда-то возвышался памятник Сталину. В последствии убрали и постамент, как - будто бы опасаясь, что на освободившийся постамент кто - нибудь еще будет претендовать.

Сухой мост часть 2-я. "Джованни Скудиери".

Сухой мост существовал уже много лет, но мало кто из жителей Тбилиси знал, почему он так назывался и кто его построил. И вот им заинтересовались. Конечно после того, как он стал символом барахолки и вернисажа художников. После того как сгорел, вернее сожгли, Дом Художника и стали закрываться государственные галереи и салоны, Сухой мост стал, пожалуй, единственным местом такого скопления художников, их картин, и торговцев антиквариатом. Многие стали беднеть и, потеряв работу, вынуждены были носить на продажу все ценное, что имелось дома.
Естественно, наступил момент вспомнить и имя создателя этого моста. Вспомнил своего итальянского коллегу Джованни Скудиери наш архитектор Тамаз Герсамия, автор замечательной книги о старом Тбилиси. Тамаз вспомнил об итальянском архитекторе и решил, что справедливость требует, чтобы тому поставили мемориальную доску в память о его создании. Я имею в виду Сухой мост. Не знаю, почему Тамазу пришла такая мысль. То ли из чувства коллегиальности, то ли оттого, что Сухой мост стал достопримечательностью города, или по какой другой причине, известной одному Тамазу. Он решил это сделать с помощью итальянского посольства в Тбилиси. Кто, как ни посольство этой страны должно было финансировать и увековечить память своего соплеменника, построившего символ тбилисской художественной и антикварной торговли, притягивающего к себе стольких тбилисцев и иностранцев, и среди них не в последнюю очередь итальянцев, которые даже умудрились поблизости от моста построить итальянский ресторан-пиццерию, который, правда, особой популярностью у тбилисцев не пользуется, в связи с невысоким качеством пиццы и высокими ценами на нее. Но это уже другая тема, к которой я еще вернусь в одном из своих рассказов. А пока последуем за Тамазом с его идеей в итальянское посольство. Тамаз, возможно и не думал, что ему придется столько времени уговаривать итальянского посла выделить деньги на установление мемориальной доски своему известному архитектору, творившему в Грузии. Можно конечно понять посла, считающего, что если Джованни Скудиери заслуживает мемориальной доски, то ее ему должны установить благодарные грузины, для которых он построил мост, а не итальянцы. Но грузины и не собирались устанавливать мемориальные доски архитекторам и строителям на всех известных сооружениях, что стоят в Тбилиси, где не очень ценят свое архитектурное наследие, принимая во внимание столько великолепных памятников архитектуры, разрушенных в последнее столетие. Но в то же время, зная тяжелое экономическое положение в стране, посол не мог отказать в материальной помощи в деле установления доски. Во-первых, не хотел показывать скупость страны, которую представлял, а во- вторых, ему было неудобно проявлять пренебрежение к памяти своего соплеменника-архитектора. К тому же, не надо снимать со счета и настырность Тамаза, которая играла не последнюю роль в деле убеждения посла. В конце концов, после долгих раздумий и настойчивых посещений Тамазом итальянского посольства, посол согласился выделить на это святое дело, если не ошибаюсь, пятьсот долларов.
Наступил долгожданный день, день установления мемориальной доски Джованни Скудиери на его мосту. На открытие пришло чуть ли не все итальянское посольство. Там был и нунций Ватикана, и епископ - веронец католической церкви в Грузии, представители других посольств и грузинского МИД. Ну, разумеется и сам Тамаз, вдохновитель этой идеи и главный ее осуществитель. Был там и я с моим другом Вигеном, которому не безразлична судьба города и который остро переживает за каждое разрушенное в городе здание.
Итальянский посол торжественно открывал мемориальную доску, при этом произнеся небольшую речь не итальянском языке. Он гордо держал итальянский флаг, и создавалось впечатление, что открытие этой доски было его заветной мечтой, хотя он столько времени тянул с деньгами и заставил бедного Тамаза ходить за ним, как на работу и уговаривать его на этот благородный шаг. Открыв, наконец, мемориальную доску и сняв с нее покрывало, прикрывающее ее до открытия, он сделал это так неожиданно, что фотокорреспонденты там присутствующие не успели зафиксировать этот торжественный момент. Тогда Виген, видя смущение фотографов, крикнул послу по-итальянски, чтобы тот повторил свой артистический жест с покрывалом. Дважды посла уговаривать не пришлось, у него же не просили денег, а только один жест.
После этого, посчитав, что Сухой мост открыт, и, как видно, не захотев, чтобы тот оставался сухим, присутствующие решили его обмыть. Не замочить или обмочить, а обмыть, в каком-нибудь ресторане. Все присутствующие, кроме меня, Вигена и фотокорреспондентов направились в ресторан. Как видно в итальянский ресторан, который был рядом и как - будто бы специально был построен для этого мероприятия. А оно имело место 28октября, дата, которая ассоциируется с известным «Походом на Рим» в эпоху Муссолини. Возможно это простое совпадение.

Сухой мост часть 3-я. "Вертолетик".

Сухой мост стал неотъемлемой частью нашей жизни. Мне трудно перечислить, сколько чего я там приобрел. И антикварные рамы, и музыкальные инструменты, и баварские пивные кружки, и другие антикварные вещи (те, что были мне по карману) для моих натюрмортов.
Уже не говоря о художественных материалах, таких как подрамники, краски, лаки и т.д. А сколько книг я там приобрел, которых в другом месте и не встретишь. И не только я, но и другие члены моей семьи с удовольствием ходили на сухой мост и что-то покупали. Мой сын Бруно, например, там покупал, вернее я для него покупал, наборы для склеивания самолетиков. Я всегда считал, что ребенка надо занять чем-нибудь полезным и привить ему желание что-то создавать. Такие наборы мне казались наиболее подходящими, и как нельзя кстати, для развития созидательных способностей ребенка. Их мы покупали на «Сухом мосту» у одного мальчика, который продавал также и старые книги. Мальчику было лет 14, он носил очки и создавал впечатление читающего ребенка. У него были русые волосы ежиком, он был худенький, и как видно плохо питался. Видно было, что он ходит на «Сухой мост» торговать не от хорошей жизни.
Как-то мы купили у него набор для склеивания одного самолетика. Когда принесли домой и раскрыли коробку, то оказалось, что там не было деталей и лежали одни пластмассовые стержни, к которым должны были быть прикрепленными детали модели самолета. Как видно, кто-то уже использовал этот набор, а остатки положил обратно в коробку и решил продать. У Бруно очень испортилось настроение, и чтобы успокоить ребенка, я с ним поспешили на «Сухой мост» протестовать. Сашка, так звали мальчика, у которого мы купили модель, был в недоумении. Как видно, его самого обманули и дали продавать использованный набор. Денег, чтобы вернуть, у него уже не было, и он нам дал в качестве компенсации уже готовую модель боевого вертолета. Вертолетик был очень аккуратно исполнен и хорошо окрашен. Мы его забрали и немного успокоились. Правда, с тех пор у Бруно пропало желание конструировать модели самолетиков.
Но на «Сухой мост» ходить мы продолжали. Я часто там встречал Сашку, который продолжал торговать наборами моделей и старыми книгами. Как-то я спросил у него, может ли он мне достать книги по технологии живописи Киплика. Сашка обещал и на следующую неделю, а приходил он на рынок только по субботам и воскресеньям, принес мне обещанные книги. Я встречал его там еще пару лет, а потом он прекратил туда приходить. Как видно, окончив школу, он пошел учиться дальше, и у него не было времени и желания сидеть на «Сухом мосту» и торговать.
В последующие годы я встречал Сашку уже на выставках, куда он, в качестве журналиста и фоторепортера, кем он стал, приходил освещать их в своих газетах, и делать фоторепортажи. Какое-то время он был собственным корреспондентом газеты «Комсомольская Правда» в Тбилиси. Я уже привык видеть Сашку журналистом, но каждый раз, встречая его на улице или на выставке, я вспоминал ту злополучную историю с моделью самолета.
Шли годы, рынок на «Сухом мосту» все еще действовал, хотя состав торгующих, если не полностью, то заметно изменился. И вот, спокойная жизнь нашего города вдруг была прервана пятидневной войной. Людям было не до «Сухого моста». А если кто-то туда и ходил, то, в основном, чтобы поделиться своими мыслями и информацией об этой войне, и о погибших.
Наконец война кончилась, но по телевизору продолжали давать подробную информацию о разрушениях и о погибших. К сожалению, среди погибших были не только военные, но и гражданские лица. И вот, в один из тех дней, включив телевизор, я вижу фото Сашки, и диктор объявляет, что в районе боевых действий около Цхинвали погиб фотокорреспондент, исполнявший свой профессиональный долг. Машина, в которой находился Сашка Климчук, освещавший те события, была обстреляна.
Вполне вероятно, что стреляли из того вертолета, модель которого Сашка сам в детстве собирал и потом дал нам. Эта модель все еще стоит у нас в витрине серванта, напоминая не только те дни, когда маленький Бруно увлекался авиамоделированием, но и Сашку, память о котором связана с моделью вертолета, пятидневной войной и, конечно, с «Сухим мостом».

Сухой мост часть 4-я."Богатые и бедные". Вместо эпилога.

Общество имеет обыкновение делиться на социальные слои. Если оно само не делится, то его делят. Нечто подобное произошло и с барахолкой Сухой мост. Хотя она с самого начала была разделена на художников и просто торговцев, в дальнейшем и те и другие разделились. Художники на художников творческих и на художников коммерческих, а торговцы, на бедных и на богатых. Причем, у каждого было свое место в обществе, простите, на сухом мосту. Богатые торговцы расположились в специально отведенном для них месте, под навесами, за которое они заплатили по 100 долларов, а бедные, кто где попало, прямо на земле, за которую они ничего не платили. Через некоторое время и богатых потеснили, несмотря на то, что заплатили, и они перешли в здание бывшего магазина «Юный техник», за который, разумеется, тоже платят. А бедные, которых время от времени власти гоняют, опять располагались, кто где попало. С художниками было проще. Творческие художники обосновались в саду, где когда-то стоял памятник Сталину, а коммерческие вдоль шоссейной дороги, на которой останавливались машины, когда владельцы хотели что-то приобрести.
Но вот произошли ноябрьские события. Я не имею в виду Октябрьскую революцию, которая у нас почему-то праздновалась в ноябре, а те события, которые имели место 7 ноября 2007года, когда власти побили и разогнали митингующих. Правительство опозорилось и, чувствуя свою вину, стало покладистым. Некоторые из богатых, кто был посмелее, вернулись на свои прежние места. Но продолжали дрожать, так как не были уверены, что их вновь не выгонят, как только власти немного обнаглеют. Пожилые люди, которые помнят Сабурталинскую барахолку, и знают, чем там все кончилось, не питают больших иллюзий на счет нынешней барахолки «Сухой мост».
И действительно, через год после ноябрьских событий, власти вновь обнаглели, и под видом обустройства вернисажа художников, выселили их в другое место, но уже не в сад, а вдоль шоссейной дороги. Таким образом, слились два социальных слоя художников, творческий и коммерческий. Этот демократический акт власти, конечно, поставят себе в заслугу.
Сейчас идет переоборудование сада, где художники выставляли свои работы. Мэрия там делает нечто вроде террас, скорее напоминающих кладбище. Наивные художники довольны, они не знают, что это не только плохая примета, но и плохой симптом. Он говорит о том, что отняв у художников Центральный выставочный зал, закрыв несколько галерей, уничтожив надежду восстановить Дом художника, правительство этой акцией пытается компенсировать художникам их потери. Но ведь Дом художников сгорел не в результате несчастного случая, а по вине правительства, войска которого прямой наводкой стреляли по зданию, и которое затем подожгли, а в дальнейшем растащили по кирпичам. Может нынешние власти скажут, что не имели отношение к поджогу Дома художников, но именно они беззаконно отобрали его у художников и кому-то продали. А сейчас делают что-то в саду, чтобы художники замолчали. Может быть, и замолчат. Но нынешняя власть войдет в историю грузинского изобразительного искусства отнюдь не как радетель.


источник: "Тёплый словарик" http://tbilislang.ru/index.php/galeri/rasskazi/sukhoi-most-rasskazi

.Сегодня в Грузии праздник. ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Принято считать, что в Грузии забыли руский язык, и что туристам, которые разговаривают только по-русски, приходится у нас туго. Но на самом деле в Грузии, особенно в Тбилиси, есть довольно широкая русскоязычная прослойка: достаточно многочисленная группа людей, которые по-русски разговаривают свободно, или даже считают этот язык родным. Сюда входят не только этнические русские или украинцы, родившиеся и выросшие в Грузии, но и, например, тбилисские армяне, многие из которых закончили русские школы. Выпускников русскоязычных школ и вузов немало и среди самих грузин. Они будут рады поговорить с вами по-русски, но это совсем не значит, что вы всегда правильно их поймете :)

Ну например – как вы отреагируете, если случайный знакомый попросит вас одолжить ему «пасту»? Или, например, вы уверены, что знаете, что такое «шпилька»?
А «конверт» - вы точно знаете, что это такое?

Я уже давно коллекционирую русские слова и выражения, которые в Грузии имеют непривычное значение. В моей коллекции, в основном, именно русские слова, а не заимствования из грузинского, армянского, или иврита - которыми тоже пестрит речь русскоязычных Грузии. Но сейчас давайте поговорим обо все подряд.

Разберем секретный шифр, который я буквально только что случайно подслушала:
“Возьми джамку, положи в нее эрбо и засыпь песком... ”
Бог с ними, с «эрбо» и «джамкой» - оба перетащены из грузинского; первое означает «топленое масло», а второе – слегка видоизменено и, по возможности, русифицировано, и им, при желании, можно обозначить «миску».
А вот песок? Воображение, возможно, нарисует вам речной, или морской, или, в конце концов, из детской песочницы. Ан нет, имеется в виду – сахарный. То есть «песок» по-нашему, это обычный сахар. Тайный шифр, который я вам представила – был всего-навсего рецептом пирожного. То есть печеного (вот, кстати, еще одно слово - печеное).
“- Не ходи на улицу в чустах.
- Я не в чустах, я в кошах.
”
Или другой диалог:

Чусты, они же чустики- это домашние тапки. Коши – тоже обувь без задника, такое, надо думать, сабо.

Кстати, об одежде. Как вы представляете девушку, которая надела эластики, ролинг и ботасы? А ведь она может еще и костюм сверху нацепить. Я вам хуже скажу – костюм у этой воображаемой девицы – со змейкой... Если знать значение этих слов, все встанет на свои места:
“Он был в шляксах и инспекторах, а она - в эластиках и ботасах. И в куртке со змейкой.”
Ролинг – это свитер с высоким горлом (если не ошибаюсь, в других частях света его еще называют «водолазкой»); эластики – это лосины, костюмом иногда обозначают пиджак, а ботасы – это кроссовки. Змейку я оставила на десерт: это застежка «молния».

Можно нарисовать и образ франтоватого юноши – наденем на него тот же костюм с ролингом, а ботасы заменим инспекторами. Это такие мужские туфли. Иногда с дырочками :) Можно предложить ему также облачиться в шляксы – это значит блюки-клеш.

Хорошо одетый человек может позволить себе потрепачиться. Не всегда возможно определить этимологию, но я подозреваю, что глагол трепачиться произошел от более ранней своей версии - трепаться. Так вот трепаться – это не «болтать» или там «поддерживать ни к чему не обязывающую беседу», а – хвастаться, хвалиться, выставлять себя на показ.
“Там напротив метро чешский корпус стоит”
Или еще из любимого – корпус.

Корпус – это многоэтажный жилой дом. Чешский – потому что квартиры чешского проекта (тут я уже слабо разбираюсь, но кажется, ценятся они за просторные кухни и лоджии) :)

Вокруг корпусов у нас располагаются убаны, а в этих убанах бывают биржи. Не знаете, что такое биржа? Тю!
“Биржа - это место, где собирается состав, чтобы вместе побиржевать”
Перевожу с русского на понятный:
убан – квартал, райончик, пятачок;
состав – компания, группа людей;
биржа – тусовка, надо полагать. Как ее иначе назвать? Место на улице, где собираются люди, мужского, в основном пола, чтобы пообщаться, пива выпить, или еще чего другого.
“Подари ей плитку, а лучше бамбанерку”
Плитка – это шоколадка, а бамбанерка – когда-то неправильно услышанная, но почему-то прочно прижившаяся бонбоньерка. Коробка конфет, в общем.
“Как ты в школу приходишь? - все на свете забыл! Ни пасту не взял, ни резинку не взял!”
“Совсем не годятся эти шпильки - конверт с балкона прямо в лужу упал!”
Вернемся же к пасте, которую у вас попросил случайный знакомый в начале этого текста. Паста – это шариковая ручка... А резинка, упомянутая выше - ластик. Иногда ее называют и стёркой.
Неожиданно? Ну, не более, чем конверт – который на самом деле является пододеяльником, и шпилька – которая у нас прищепка.

Диана Петриашвили,
Friend in Georgia