Серафима Блонская. Девочки. Вербное воскресенье. 1900

Воспитание в институтах благородных девиц (перед революцией их насчитывалось около сорока) было по-настоящему элитарным. Это значит, что институтки подчинялись жесткой дисциплине и очень много работали. Поэтому праздников они ждали особенно сильно.
Круглый год девочки просыпались в семь утра в холодных спальнях-дортуарах, быстро одевались, умывались студеной водой и спешили на завтрак. Уроки, легкий обед, чтение, короткая прогулка, скудный ужин, молитва, сон... И так — день за днем. Тем долгожданней были праздники. Правила предписывали, кроме крайних случаев, не отпускать воспитанниц домой. Поэтому все торжества отмечались в институтских стенах. Самыми ожидаемыми были зимние — Рождество, Святки, Новый год. 

Наряды

Готовиться к праздникам начинали рано. Институтки предвкушали редкое удовольствие — принарядиться. Целый год они ходили в одинаковых форменных платьях и прически у них были одинаковые. Сами институтки говорили, что волосы у них «прилизаны, как у коров». В институтах было положено одеваться и причесываться самостоятельно, без горничных, в облике культивировалась простота. А под Новый год разрешалось, как тогда выражались, «костюмироваться». 

Девочки продумывали наряды, которые делали сами: костюмы цветков и бабочек, цветочниц и китаянок, джигитов и цыганок… Родственники и классные дамы закупали необходимое для шитья. И начиналась работа.

Воспитанницы Смольнинского института.

Карнавальный костюм должен был быть недорогим. Эффект достигался фантазией и стараниями. Богачки порой пытались принарядиться попышнее. Но институтские порядки этого не дозволяли: как-то дочь донского казацкого атамана появилась на празднике в роскошном костюме турчанки, украшенном бриллиантами. Строгая начальница сняла с нее украшения, отдала их матери и наказала ей никогда так не наряжать дочь, пока та учится в институте.

В начале ХХ века в моду вошли «живые картины», и на Новый год их готовили с особой радостью — Снегурочка, снежинки, заснеженный лес с его обитателями, седой старик Дед Мороз... 
 

Рождественская елка

Последний выпуск воспитанниц Смольного института. 1917

Кроме костюмов, старшие институтки сами делали елочные украшения. Традиционно в каждом дортуаре устанавливали свое дерево, и классы соревновались, стремясь украсить его понаряднее. Особую елку устраивали в лазарете. 

Елки наряжались в конце декабря, и свечи на них зажигали минимум на неделю. В некоторых институтах в конце века появилась новинка — электрическое освещение, тогда елки стали украшать лампами.

Для младших классов елку наряжали классные дамы. Описание такого вечера мы читаем в повестях Лидии Чарской, учившейся в петербургском Павловском институте. Она рассказывала, как вечером девочек, замирающих от ожидания чудесного, вели к большим дверям главной залы. Под звуки рояля тяжелые створки распахивались, и перед восхищенными взглядами являлась огромная, под потолок, елка, сверкающая множеством огней. На ветвях висели золоченые бонбоньерки, орехи, мандарины, яблоки, самодельные игрушки.

Прятки

Старшие институтки в новогоднюю ночь наряжались и надевали маски. В эту единственную ночь они были относительно свободны — в их распоряжении был весь институт. Обыкновенно эти заведения размещались в старинных дворцах, с высокими потолками, бесконечными коридорами, множеством комнат, соединенных переходами. Весь год девочкам дозволялось перемещаться лишь в ограниченном числе помещений: между дортуарами, классами и столовой, и то лишь в оговоренное время. Теперь же они могли бегать по коридорам, заглядывать в самые потаенные уголки, играть в прятки в недоступных прежде и оттого особенно заманчивых местах. Прячась под масками, девочки подшучивали над окружающими, иногда довольно рискованно. Но в новогоднюю ночь дозволено было и это!
 

Праздничный стол
 

Большой радостью для девочек была вкусная еда. Обычно в институтах они никогда не ели досыта. Как правило, их стол был скудным и не слишком разнообразным. В воспоминаниях постоянно встречается, как им все время хотелось есть. Но на праздники их кормили совершенно иначе. Перед танцами — легкий бульон с пирожками, а после — жареная дичь, телятина, гуси, пирожные. Они пили шоколад, а то и прямо в дортуарах перед сном, в нарушение всех запретов, лакомились присланными гостинцами.

Местное дворянство почитало долгом слать институткам гостинцы на праздники, даже если среди них не было родственниц, — все знали, сколько там сирот и детей бедных родителей. Некоторые дети никогда не получали подарков из дома! Благотворители присылали корзины, полные конфет, засахаренных фруктов, паштетов, булочек, орехов, марципанов. Девочки делили лакомства между собой.

Смолянки в столовой. Выпускной альбом Смольного института 1889 года.

Приготовление обеда на кухне Императорского воспитательного общества благородных девиц.

Служба
 

Приближалось Рождество. Нарядные и притихшие, девочки шли в институтскую церковь. После торжественного богослужения, батюшка разъяснял им смысл праздника. Звучал хор. 

Музыке в учебной программе всегда отводилось очень важное место, и хоры воспитанниц нередко заслуживали похвалы профессиональных музыкантов. Одна из мемуаристок вспоминала, что такого «стройного задушевного пения», как в институте, она больше не слыхала. 
На Рождество институтский хор пел с особенным чувством и сильно действовал на души слушательниц.

Одни в школе

ИСТОРИКО-МЕМОРИАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ «СМОЛЬНЫЙ»

Санкт-Петербург

В 1860-х годах, спустя век после основания институтов, воспитанницам позволили уезжать домой на праздники. Теперь в новогодние дни институты постепенно затихали. Но всегда находилось немало тех, кто оставался — сироты или те, кому было далеко ехать. 

Для оставшихся наряжалась елка. В праздничные дни они вставали поздно — в половине десятого утра. Ходили в церковь, на прогулки, читали, играли, собирались в кружок и рассказывали друг другу страшные истории, которые переходили им по наследству от прежних поколений институток. Устраивались экскурсии, их водили в театр и цирк. В начале ХХ века кинематограф проник и в женские институты — так что были и киносеансы.
При этом классные дамы каждый день занимались со своими питомицами: проводили диктанты, читали, играли на рояле. В каждом дортуаре было пианино, поэтому устраивались танцы. Девочки дарили друг другу подарки, придумывали сюрпризы, обменивались лакомствами. Праздники выходили чудесными.

Столь характерное для традиционного общества противопоставление будней и праздников с особенной силой проявлялось в женских закрытых институтах. Мало кто мог так, как институтки, ощутить радость торжества. Все познается в сравнении, и в долгой череде однообразных будней особенно радостными и запоминающимися для них были Рождество и Новый год.
 

ИСТОРИКО-МЕМОРИАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ «СМОЛЬНЫЙ»

Санкт-Петербург,.

В 1860-х годах, спустя век после основания институтов, воспитанницам позволили уезжать домой на праздники. Теперь в новогодние дни институты постепенно затихали. Но всегда находилось немало тех, кто оставался — сироты или те, кому было далеко ехать. 

Для оставшихся наряжалась елка. В праздничные дни они вставали поздно — в половине десятого утра. Ходили в церковь, на прогулки, читали, играли, собирались в кружок и рассказывали друг другу страшные истории, которые переходили им по наследству от прежних поколений институток. Устраивались экскурсии, их водили в театр и цирк. В начале ХХ века кинематограф проник и в женские институты — так что были и киносеансы.

При этом классные дамы каждый день занимались со своими питомицами: проводили диктанты, читали, играли на рояле. В каждом дортуаре было пианино, поэтому устраивались танцы. Девочки дарили друг другу подарки, придумывали сюрпризы, обменивались лакомствами. Праздники выходили чудесными.

Столь характерное для традиционного общества противопоставление будней и праздников с особенной силой проявлялось в женских закрытых институтах. Мало кто мог так, как институтки, ощутить радость торжества. Все познается в сравнении, и в долгой череде однообразных будней особенно радостными и запоминающимися для них были Рождество и Новый год.

Варвара Пономарева,

историк, специалист по истории русской культуры XVIII - начала XX века. Сотрудник исторического факультета МГУ.