Вскоре после того, как в 1658 г. Гюйгенс изобрел маятник, пришло время напольных часов. Свободно стоящие и достаточно высокие, чтобы разместить гири и маятник, напольные часы (в Америке их иногда называли высококорпусные часы) могли бы стать воплощением мечты любого дизайнера, если бы этапрофессия тогда существовала. В довольно краткий срок напольные часы создали себе определенное общественное положение основной части интерьера и стали эпицентром внимания гостиных и залов во времена, когда именно зал становится тем местом, где принимали посетителей и гостей. Одним из факторов, обеспечивших невероятно быструю популярность этого вида часов, был также и психологический фактор, которому не придавалось должного значения. До того как были изобретены первые механические музыкальные средства (музыкальная шкатулка появилась более чем столетие спустя), большой дом представлял собой довольно тихое место, оживляемое лишь светскими разговорами и болтовней прислуги. Равномерный ход напольных часов создавал размеренному и отлаженному быту спокойный звуковой фон. Поэтому неудивительно, что богатые люди стали заполнять свои дома напольными часами. Сегодня это можно расценивать как милое чудачество, однако вполне объяснимое с позиций того времени, когда угнетающая тишина в доме была привычной нормой жизни. Название "дедушкины часы", считавшееся не совсем уместным, пришло из популярной песни, которую написал в 1876 г. Генри Клэй Уорк. 
 

Двое превосходных напольных часов из красного дерева, настенные часы из красного дерева и два барометра. Напольные часы меньших габаритов с архитектурным постаментом с легкой руки аукционеров, хотя и необоснованно, стали называть "бабушкиными" часами. Часы больших размеров с замечательной резьбой по дереву украшены традиционно шарообразными завершающими украшениями со шпилями, однако орнамент из бус вокруг центральной панели шкафчика и на постаменте, а также несколько неуклюжая верхняя часть свидетельствуют о том, что великий век напольных часов клонился к закату. В XIX веке напольные часы в основном не видоизменялись, разве что в последние годы они стали более массивными и появилась дисковая музыкальная шкатулка.

Приблизительно до 1675 г. дизайн напольных часов можно было определять как аскетичный и формальный, но с появлением витых колонн оформлению верхней части часов стало уделяться особое внимание. Несмотря на то, что циферблат, за исключением пазух свода, оставался без излишеств, верх роскошно украшался. Эти часы принадлежали Джеймсу II. Сделаны из орехового дерева, инкрустированы, украшены искусно выполненной резной фигуркой Купидона. Автор Эдмонд Эпплей, ок.1685 г.

В ней говорилось о "часах моего дедушки", которые "намертво стали, чтобы уже никогда не пойти". В песне упоминались часы "слишком высокие, чтобы поместиться на полке", и публика сразу смекнула, что речь идет о напольных часах. Как все же велика сила популярной песни! Небольшого размера напольные часы назвали "бабушкиными часами", хотя более правильно было бы их назвать "регулятором" или главными напольными часами, по которым настраивались все остальные часы в доме. Несмотря на то, что напольные часы своей изысканной утонченностью, передовой технологией затмили все предыдущие устаревшие модели, старые часы все еще находились в обиходе. Одни модифицировались по мере того, как улучшалась конструкция часового механизма; другие, наоборот, возвращались на прежние позиции, восстанавливая старые механизмы (как, например, шпиндельное анкерное устройство), которые раньше были заменены, а теперь реставрировались преданными энтузиастами часового искусства в интересах исторической достоверности . Все еще изготовлялись настенные часы с висячими гирями, нередко изысканно инкрустированные. Точный и функциональный ход напольных и консольных часов не остановил производства башенных часов, этих неуклюжих железных монстров (зачастую с применением деревянных деталей), которые продолжали изготавливать для церквей и общественных заведений несмотря на то, что якорно-анкерный механизм уже с успехом применяли вместо шпиндельного анкерного устройства. В 1735 г. были изготовлены часы в деревянном обрамлении для церкви Бартон-ин-Фабис в Ноттингемшире, сильно напоминавшие старомодный деревянный отжимной каток, снабженный железной зубчатой передачей. К этому времени башенные часы приобретают более строгий, аскетичный и закрытый вид. 
 

Приблизительно до 1675 г. дизайн напольных часов можно было определять как аскетичный и формальный, но с появлением витых колонн оформлению верхней части часов стало уделяться особое внимание. Несмотря на то, что циферблат, за исключением пазух свода, оставался без излишеств, верх роскошно украшался. Эти часы принадлежали Джеймсу II. Сделаны из орехового дерева, инкрустированы, украшены искусно выполненной резной фигуркой Купидона. Автор Эдмонд Эпплей, ок.1685 г.

Покрытые черным лаком напольные часы были довольно популярны еще долгое время после того, как метод был отвергнут мебельщиками и чаще применялся в напольных, чем в настольных, настенных или каминных часах. Сегодня довольно редко можно встретить покрытые черным лаком напольные часы в хорошем состоянии, так как золотое покрытие на черном лаке, как правило, блекнет или трескается. В Японии обычно применяли технологию тщательного наложения лака в несколько слоев, что редко практиковалось в Британии, где изготовитель часовых корпусов стоял рангом ниже часового мастера, который делал часовой механизм.

Дизайн напольных часов

Напольные часы совершенствовались параллельно с консольными часами, имея нередко общие характерные черты, например, схему маятника. Первые напольные часы имели шпиндельное анкерное устройство старого типа и короткий маятник; длинный маятник стал применяться только с появлением якорного анкерного механизма. Корпус напольных часов состоит, как правило, из трех частей: верхняя часть, шкафчик и постамент или тумба. Тумба, как самая нижняя часть, обычно соприкасалась с полом, однако из практических соображений нередко устанавливалась на шарообразных ножках. Во времена, когда неровность пола в доме считалась обычным явлением, было гораздо легче установить часы в идеально вертикальном положении, отпилив часть ножки, чем подогнать тумбу или постамент. Размеры тумбы иногда менялись в зависимости от высоты помещения. Первые напольные часы были узкими и не очень высокими ( в среднем шесть футов и шесть дюймов), однако со временем дизайн изменился на более высокий и широкий как по причине престижа, так и с целью увеличить пространство для широкого хода удлиненного маятника. (Бытовало неправильное мнение, что период колебания любого маятника равнялся секунде; это было действительно так в случае с 39-дюймовым маятником "Royal", но с появлением пятифутового маятника период его колебания стал равняться 1 ЧАС секундам). 

Что же касается консольных часов, то приблизительно до 1675 года дизайн их корпуса, будучи формальным и строгим, в основном, из материала под черное дерево, носил явно выраженную архитектурную направленность. Разнообразие деталей на верхней части сводилось, главным образом, к колоннам прямой формы или спиралевидным. Подобный аскетизм долго не продержался, поскольку краснодеревщики довольно скоро увидели в напольных часах прекрасную возможность рекламировать свою работу. Совершенствование дизайна корпуса, как в зеркале, отражало значительные успехи в производстве мебели, начиная от более широкого применения орехового дерева и проникновения в Британию технологий с континента -резьба, лакировка, использование орехового шпона, до заимствования элементов французской мебели, включая стиль буль (медь и черепаший панцирь). Не обошлось и без некоторой напыщенности, как, например, напольные часы, покрытые черным лаком и инкрустированные слоновой костью (наиболее редкий и популярный цвет), которые изготовил в 1710 г. известный часовой мастер Даниэль Куэйер. На шкафчике применялись украшения самой разнообразной формы, обычно повторяющиеся на тумбе или постаменте. Украшения из резьбы и паркета выкладывались в виде овальных или круглых вставок на незамысловатом одноцветном фоне, порой облицовывались устричным шпоном в виде тонко нарезанных долек из кусочков древесины, из оливы или ракитника. Края дверей шкафчика часто украшались орнаментом в виде капелек и полукруглой лепнины, скрывающих зазор между дверью и корпусом. 

Справа: Изысканные часы из красного дерева с застекленным маятником и отдельной панелью над диском маятника. Несмотря на архитектурный пьедестал, вызывающий ассоциацию первых напольных часов, эти часы принадлежат более позднему периоду, о чем свидетельствует простой циферблат с золоченым окаймлением. Слева: Технологию покрытия лаком применяли китайцы еще в IV в. до н.э., однако более-менее крупные лакированные изделия начали экспортировать на Запад только в XVI-XVII вв. Копируя их, нередко изменяли состав лака, добавляя в него шеллак. Западные мастера, делавшие футляры для напольных часов, с удивительной ловкостью и умением овладели японским стилем, как это видно на примере часов королевы Анны, которые изготовил лондонский мастер Вильям Скейф. Но искусство покрытия лаком утрачивало свои позиции и со временем превратилось в простую лакировку. Французы возвели технологию лакировки в ранг высокого искусства, известного как vernis (лак) Мартина, названного в честь братьев Мартинов, усовершенствовших его. Позже из восточной технологии возник итальянский стиль лакировки lacca contrafatta.

Французские каминные часы, сделанные из крепкого мрамора с прожилками и золоченой бронзы. Стоящие по бокам подсвечники являются частью полного гарнитура. Здесь французам не было равных, особенно когда они придавали своим творениям полет удивительной фантазии. Эти часы выделяются своей элегантностью, и обеспечивается это тонким равновесием между количеством мрамора и золоченой бронзы. 

По центру корпуса делалось круглое или овальное окошко "яблочко" из обычного или рифленого стекла, чтобы можно было наблюдать движения маятника. Однако многие мастера считали такое нововведение неприемлемым, так как это затрудняло любую облицовочную работу. 

 

Первоклассные венские часы-регулятор, отражающие мастерство изготовления корпуса высшего качества.

Несмотря на то, что инкрустация и покрытие шпоном не уступали никакому другому оформлению, Томас Томпион отдавал предпочтение простоте недекорированного корпуса под черное дерево. Стиль его дизайнов отличался неторопливостью и спокойствием, хотя ему все же приходилось использовать в верхней части завершающие украшения и другие излишества. Шары и шпили представляли наиболее перегруженные элементы завершающего украшения. Вскоре начали украшать верхнюю часть часов короной невероятных размеров, которая доминировала над другими элементами дизайна, нарушая общие пропорции часов. 

С годами короны с часов исчезли, и в этом нет ничего загадочного. Просто, покидая дома своих прежних владельцев, они находили приют на фермах и в других помещениях с более низкими потолками. В силу того, что верхняя часть, украшенная короной, не имела никакой практической функции, кроме чисто декоративной, их без особых церемоний снимали, и часы с плоским верхом легко приспосабливались для любых помещений. 
Развитие часового дела требовало от часовщиков идти в ногу со временем, изменяя дизайн циферблата и форму цифр. До 1690 г. размер циферблата составлял 10 дюймов, с 1690 по 1700 гг. он был увеличен до 11 дюймов а арочный циферблат достигал 12 дюймов. Приблизительно между 1660 и 1665 гг. на циферблате наносились цифры небольшого размера; в период с 1665 г. по 1690 г. были добавлены цифры, указывающие дату; приблизительно между 1685 и 1695 гг. появился циферблат с секундной стрелкой, а между 1695 и 1720 гг. добавляется круг с делениями для минутной стрелки.

Дополнительные элементы пышности

Когда производство напольных часов достигло совершенства, проблема точного измерения времени была уже пройденным этапом. Появилась навязчивая идея измерять нечто большее, чем время. Такая возможность представилась около 1720 г., когда в часах стали использовать арочный циферблат, в котором над циферблатом квадратной формы крепилась полукруглая медная табличка. Тем самым как бы предусматривалось место для другого вспомогательного циферблата, но специалисты сразу сообразили, что, используя движущую силу часового хода, можно внедрить интересную новинку, отобразив на полукруглой поверхности циферблата движение солнца, звезд и луны. Десятью годами позже, за первыми арочными циферблатами 1720 г. последовали лунные арочные циферблаты. 

Несмотря на то, что торжественный ход луны не представлял впечатляющего зрелища, все же пустующее пространство над циферблатом было большим соблазном для творческой фантазии художника. Таким образом, за луной последовали корабли, фигуры и т. п., словом, все, что захватывало воображение. Снабженные примитивным механизмом движения, объекты могли двигаться вверх-вниз, из стороны в сторону и выполнять другие маневры. Это направление стало модным даже не столько на Британских островах, сколько среди часовых мастеров континентальной Европы. Утверждают, что художник Цоффани, ставший впоследствии известным портретистом, начинал с того, что расписывал часовые циферблаты. 
Свободное пространство внутри часового футляра представляло достаточно места для дополнительных приспособлений: всякого рода автоматов, музыкальных устройств, звучащих механизмов и механизмов боя, отличавшихся богатой выдумкой. Часы, изготовленные в 1810 г. бристольским мастером Андрюсом, имели 32 колокольчика и 64 молоточка. Каждый день они играли новую мелодию в сопровождении миниатюрных музыкантов и танцовщиц, появлявшихся в арке. По воскресеньям опускалась заслонка со строгой надписью, напоминавшей: "Помните день Господен и пребывайте в чистоте!" 
 

Часы-регулятор в стиле Бидермепер, корпус которых изготовлен из красного дерева с подвеской из древесины самшита, датируемые 1820-1840 г. Декоративный стиль Бидермейер, получивший название от вымышленного персонажа, символизировавшего немецкую буржуазию начала XIX в., был популярен в Германии и Австрии и в меньшей степени в Скандинавии. Мебели стиля Бидермейер присущи надежность, домашний уют и простота. Предпочтение отдавалось чистым линиям и светлым породам дерева, таким, как вишня, клен, яблоня. Идя параллельно со стилями периодов английского Регентства и французской Империи, он сохранил свой ненавязчивый характер, сознательно не злоупотребляя позолотой, золоченой бронзой и латунью.

Напыщенность декоративных приемов достигла зенита в конце XIX в., когда стали появляться часы невероятного размера - более 10 футов в высоту, с дисковым музыкальным ходом и, как правило, со щелью для однопенсовой монеты, приводящей механизм в движение. Такие часы устанавливались в общественных домах и других местах развлечений. Часовым мастерам приходилось работать в жестких рамках спроса и предложений, и если им удавалось подняться по социальной лестнице и рекламировать свою продукцию, не просто проставляя на ней личное клеймо, они были счастливы. Любое королевское назначение, дворянский титул или ученое звание принималось с величайшей готовностью и использовалось с максимальной выгодой.

Вряд ли можно сегодня определить, в каком свете часовые мастера видели развитие их дела в будущем и отдавали ли они себе отчет, что золотой век напольных часов уже был на исходе, просуществовав лишь немногим более полувека. В некотором смысле эти мастера, преданные своему делу, были застигнуты врасплох быстрой поступью истории и уже замечали первые признаки надвигающейся промышленной революции и возрастающие требования перемен. Им уже приходилось конкурировать с создателями новых моделей часов, таких, как астрономические музыкальные часы с автоматом высотой 10 футов, изготовленные в стиле Барокко часовым мастером Генри Бриджем (1697-1754 гг.), который предпочел дизайн механических ухищрений устаревшему, почти средневековому стилю. Несмотря на то, что ни эти часы, ни подобное творение Джейкоба Лавлейса из Эксетера (1656— 1716 гг.) не сохранились, все же остались фрагменты, подтверждающие, что это не предмет пустых фантазий, а вполне реальные механизмы измерения времени с беспорядочным нагромождением излишеств.

Джордж Грэхем и Джон Гаррисон

Вполне возможно, что такая оценка покажется недостаточной, и тем не менее, английские часовщики - настоящие мастера своего дела, а не создатели зрительных эффектов - занимали ведущее место в мире. Одним из наиболее одаренных, не говоря о Томпионе, был Джордж Грэхем (1673-1751), снискавший себе прочный авторитет в научном мире, не ограничившись только рамками производства часов. Отданный вобучение в 1688 г. к из! с ;-тному лондонскому часовщику Генри Эйску, Грэхем поступает в 1695 г. на службу к часовому мастеру Томпиону, укрепив свое положение в доме патрона, женившись на его племяннице. За свою жизнь Грэхем изготовил около 3000 карманных и 174 стенных и напольных часов, был избран почетным членом Королевского общества и около 1709 г. изготовил первую в мире модель планетной системы, работавшей на часовом механизме, которая демонстрировала движение небесных светил вокруг солнца. После смерти Томпиона в 1713 году Грэхем изобретает свободный анкерный ход, в котором применил тип якорного анкерного устройства без возврата. Этот механизм оставался долгое время стандартом для наиболее дорогих моделей -вплоть до появления электрических часов. Зубья зубчатого колеса этого устройства были очень тонкой работы с острыми кончиками, поэтому в по верхность палет (концы плеч якоря) зачастую вставлялись рубины или сапфиры, чтобы предотвратить преждевременный износ. Более точное, чем другие, устройство свободного анкерного хода нередко ассоциировалось с ртутным маятником 1721 г., который мог нейтрализовать воздействие температуры.

Пожалуй, только достижения Джона Гаррисона (1693-1776) могут сравниться с масштабами изобретений Грэхема. Плотник по профессии, Гаррисон почти всю жизнь посвятил поискам путей изобретения прибот: точного определения времени в ответ на призыв английского правительства найти метод точного измерения географической долготы, что было невозможным без прибора измерения времени с предельной точностью. Гаррисон разработал свой собственный анкерный механизм "кузнечик". Ei: фундаментальное изобретение - хронометр, напоминавший будильник и имевший в диаметре чуть больше 5 дюймов, принес Гаррисону 20000 английских фунтов стерлингов (более одного миллиона фунтов стерлингов г.: сегодняшнему курсу), которые вручил ему Британский Совет по географической широте. Во время морских испытаний в 1761 г. хронометр Гаррисона дал погрешность только на 54 секунды за 5 месяцев.

Закат эпохи напольных часов

В середине XVIII в. в Лондоне наблюдается относительный спад торговли часами. На сцене появляются часовые мастера из провинции, которые держались в стороне от лондонского рынка, постоянно требовавшего новинок. Их работы, хотя и носили отпечаток старомодности, были выдержаны з спокойной классической манере без жеманства и чрезмерной фантазии. Воображение, тем не менее, давало о себе знать и в пунктирных линиях, обозначавших на циферблате минуты, и в имени мастера, выгравированном по окружности полуциферблата. Как и в модном в то время дизайне мебели, ножки постамента часов, напоминавшие по форме лебединую шею, стали отличительным признаком хороших часов. 

 

Часовые мастера континентальной Европы не увлекались чрезмерным производством напольных часов, а предпочитали каминные, как, например, этот величественный немецкий образец конца XIX в.

Поскольку провинциальные часовщики редко выезжали дальше Лондона, в вопросах пропорций они могли полагаться только на собственный эстетический вкус, в результате чего часы иногда приобретали несколько странную соразмерность, производя впечатление приплюснутости. Деревенские мастера были зависимы от своих заказчиков, составлявших узкий социальный круг, даже в большей степени, чем их лондонские коллеги. Сквайеры и йомены, фермеры и врачи, имея отдаленное представление о иоде фешенебельной столицы, хотели, чтобы их часовщики создавали для них нечто подобное на столичное. Изготовление часов в Лондоне сводилось, в основном, к преобразованию внешнего вида. В 1770 г. входит в моду циферблат с календарем, заменившим простое окошко с числами месяца. Вместо ранее прикрепляемого секундного круга появляется выграви-гованный секундный циферблат. Все модные направления, через которые прошла мебель того времени, как в зеркале, отражены на футлярах часов. Но если дизайн мебели шел в направлении более простых форм, часы продолжали увеличивать декоративные нагромождения. С особой наглядностью это представлено на примере английского стиля XVIII в. Чиппендель с готическими мотивами, весьма впечатляющего и в то же время никак не гармонирующего с изысканной мебелью Европы. Легкие и светлые линии неоклассицизма шли вразрез с тяжелым дизайном напольных часов, мотивы которых уже казались абсурдными. 

Вместе с модой расписывать циферблаты пришла мода писать на них лозунги с философско-назидательным оттенком, как, например: "Время дорого", "Человек еще не родился, а дни его уже сочтены" - характерная причуда производителей и покупателей северной части Англии. Расписные циферблаты имели немало сторонников — по ним было легче и интересней определять время. Были у них и противники — слишком много оставалось свободного пространства для бьющей через край фантазии художников, покрывавших циферблаты щедрым декором, что нередко выливалось в довольно безобразную форму продукции. Роспись циферблатов превратилась в индустрию; в одном только Бирмингеме было 40 фирм, делавших циферблаты на заказ с конкретными именами и названиями местностей, с похвальными афоризмами на бирмингемском и других диалектах. В результате движения "Искусство и ремесло" появились восхитительные напольные часы из мореного дуба. Несмотря на отчаянные попытки в дальнейшем применить ту же технологию на модернистских часах, они так и остались попытками неудачными и не более, чем смешными. 
Появление напольных часов было логическим продолжением изобретения длинного маятника. Но длинный маятник вышел из моды, а с ним и напольные часы. То, что этот процесс продолжался до середины XIX в., факт сам по себе замечательный. В 30-х годах скромные напольные часы были престижным символом провинции, хотя вряд ли более важным, чем каминные часы из дуба с боем. У некоторых из этих часов уже не было длинного маятника, а открытая дверца обнаруживала внутри шкафчика коктейль-бар.