Цитата сообщения Татьяна_Зеленченко

Много лет я делала иллюстрации к роману Булгакова «Мастер и Маргарита». Мне никто не заказывал эту работу. Она, по сути, не издана, если не считать нескольких газетных статей о моем творчестве, в которых были опубликованы отдельные репродукции. А между тем, работа над иллюстрациями длилась с 1973 по 1989 год и моя жизнь, так или иначе, отразилась в этих листах.




Я прочитала роман еще в институте, взяв в библиотеке журналы «Москва», где впервые был напечатан "Мастер". Дома я пыталась сфотографировать любимые страницы «Зенитом», снимая листы «с руки», без штатива. Потом, ночью, на кухне распечатывала огромное количество страниц, на которых текст читался не очень четко. Ксероксов тогда еще не было.
Роман был непохож ни на что. Это была сказка для взрослых, и поначалу меня увлек сам сюжет с необыкновенными событиями. Небольшой жизненный опыт не позволял мне осмыслить всю глубину проблем, поднятых автором.
В романе я различала три основные сюжетные линии: похождения Воланда со свитой в Москве 30-х годов, любовь Мастера и Маргариты, история Иешуа и Понтия Пилата.
Чтобы отделить одну сюжетную линию от другой, я решила использовать для иллюстраций разную технику. Больше всего мне нравилось работать тушью и пером. В этой технике создавались иллюстрации сатирического толка. Рисуя иллюстрации, посвященные встречам Воланда и его помощников с разными грешными типами, я радовалась, что Зло, наконец-то, наказано, хотя бы в этом сказочном романе. Я упивалась деталями иллюстрации, передачей этих самых характеров.
Главы, посвященные отношениям Мастера и его возлюбленной, я рисовала карандашом. Маргарита была для меня воплощением Любящей Женщины, готовой ради любви и спасения любимого на все.



После окончания института начались перипетии с работой. Личная жизнь тоже не складывалась. Я перечитывала любимый роман, прочла исследовательскую литературу об этом романе. Передо мной открывалась глубина этого произведения, я узнавала историю его создания, прочла о судьбе Булгакова несколько статей.
Мне казалось, что то, с чем я сталкивалась в жизни, зачастую очень похоже на описываемые писателем события.
После окончания института меня распределили художником на парфюмерную фабрику. Я писала о своих похождениях на душистом предприятии в своих рассказиках. Вместо создания упаковок для духов я была направлена не конвейер мыть бутылки.

http://www.liveinternet.ru/users/2881321/post90005699/

http://www.liveinternet.ru/users/2881321/post90006487/


Мама в погоне за модой в то время, когда дефицитом было все, что только можно, пошила мне из бордовой бархатной скатерти симпатичный сарафан с множеством колечек, пряжек и заклепок. Фартук или другую спецодежду мне на помывке не дали, и бархатный сарафан полинял прямо на мне, оставив на животе бордовые пятна.
Я написала письмо в Москву, Виктории Токаревой, с которой познакомилась, показав писательнице иллюстрации к ее рассказам. В своем письме я рассказывала, чем занимается дипломированный художник по упаковке. Токарева ответила: «Приезжай, будем покорять Москву».
Отпросившись с работы на три дня, я, прихватив свои работы, помчалась в Москву. У Виктории Самойловны в день моего приезда должна была состояться встреча с Данелия в Доме Литератора. Токарева взяла меня с собой. Так я оказалась в ресторане Дома Литераторов. Мне казалось, что это тот самый ресторан, который описал Булгаков, а за столиками кайфуют потомки тех самых литераторов. Хотя на самом деле я ошибалась. Стены ресторана были расписаны шаржированными портретами корифеев литературы. Но мне казалось, что под росписями скрываются те самые ассирийские лошади, о которых писал Михаил Афанасьевич.
В издательствах, по которым таскала меня Токарева, сидели наследники берлиозов. Посмотрев мои работы, они качали головами и советовали переехать в Москву.
Кроме вольного ветра, развевающего мои густые локоны, вспомнить по приезде домой, было нечего. Меня ждал все тот же конвейер с шампунем, разлитым в стеклянные неэстетичные бутылки с этикетками, на которых расплывался чернильный штамп даты изготовления.
История гонимого Мастера наполнялась новыми ассоциациями. Неразделенная любовь делала проблемы Маргариты понятными хотя бы в той части, которая повествовала о невозможности видеть любимого человека.
Я принялась готовить работы для выставок, чтобы, поступив в Союз художников, вынырнуть из своей безнадеги. Творчество затягивало, украшало жизнь, помогало взглянуть на жизненные трудности под другим углом зрения.




В Харькове в то время жила Лидия Марковна Яновская – автор первой в СССР книги о творчестве Булгакова. Ее муж работал с моим отцом. Надо же такому случиться, что наши с Лидией Марковной литературные пристрастия совпали. Темой ее диплома в суровые времена стало творчество Ильфа и Петрова.
Рассказ о том, чем было чревато изучение творчества веселых писателей в нашей стране, вы сможете прочесть в рассказе Лидии Марковны «НЕЭВКЛИДОВА ГЕОМЕТРИЯ ПО МИХАИЛУ БУЛГАКОВУ». Очень советую. Сама я не стану пересказывать эти горестные мемуары.

Позже Лидия Марковна увлеклась Булгаковым. Отец рассказал мужу Яновской о моих работах, и она попросила показать ей мои иллюстрации. Так состоялась наше заочное знакомство. Яновская дала мне свою книгу об Ильфе и Петрове «Почему вы пишите смешно?» и я с удовольствием прочла ее.
Познакомились мы с Лидией Марковной позже, когда уже было создано большое количество графических листов на тему знаменитого романа.



Лидия Марковна успела при жизни познакомиться со всеми тремя женами Булгакова. Елена Сергеевна Булгакова дала возможность Яновской познакомиться с архивом Михаила Афанасьевича, когда этот самый архив еще не был передан в Ленинскую библиотеку.
Если быть краткой, скажу лишь о том, что, будучи хорошо знакомой с архивом, к которому Яновскую не подпускали после того, как архив попал в Ленинку, Лидия Марковна не узнала этот архив, получив доступ к нему через много лет. Все эти долгие годы, пока архив находился в Ленинке, к нему имели доступ только официальные булгаковеды. Они, видимо, и приложили руки к драгоценным документам, после чего многое исчезло, не оставив следов.
Многочисленные работы Яновской, принятые к печати в различных издательствах, были растасканы и выданы за свои борзыми литературоведами. Нравы в литературной среде были все те же, что и при Михаиле Афанасьевиче.
Пытаясь разоблачить литературных воров, Лидия Марковна, стала «непечатной» в родной стране, и эмигрировала в Израиль. Обо всем этом вы сможете прочитать в «Открытом письме в «Литературную газету" на сайте http://kotlet.net/rukopisi/yanovsk.htm




И вот Лидия Марковна с мужем пришли к нам в гости. Яновская попросила меня об одолжении: сфотографировать в Киеве, куда я собиралась съездить, несколько домов, связанных с жизнью Булгакова в этом Вечном Городе. Музея Булгакова в Киеве тогда еще не было. Андреевский спуск не был еще местом, где шустрые предприимчивые ребята продают свой околохудожественный товар. Позже моими фотографиями была снабжена статья Яновской в газете.
Рассматривая иллюстрации, Лидия Марковна посоветовала мне пройтись по булгаковским местам в Москве, чтобы воочию увидеть то, что было описано в романе.
Я взяла роман и аккуратно переписала все улицы, по которым бегал за Воландом поэт Бездомный, я описала то место на Патриарших прудах, где стояла скамейка, на которой когда-то Берлиоз с Иванушкой спорили с профессором о Боге. Улицы назывались совсем не так, как они назывались в 30-х годах. Пришлось взять справочник «Улицы Москвы» и соотнести старые названия с новыми.
Отправившись в очередную поездку в столицу нашей Родины, я выкроила день на поход по булгаковским местам. Держа в руке карту и записную книжку, я отыскала тот самый дом на Садовой, в котором находилась нехорошая квартира. Яновская дала мне цифровой код подъезда, в котором на последнем этаже находилась 50-я квартира. Все стены и потолок подъезда были разрисованы персонажами знаменитого романа. Цитаты из романа сопровождали самодеятельную монументальную живопись (или графику?).
Дверь в квартиру была железная. Видимо, обитателей нехорошей квартиры «достали» булгаковские фанаты.




Фотографии того самого подъезда, где находилась нехорошая квартира взяты с этих сайтов:
http://www.photosight.ru/photos/82244/
http://tower-of-winds.narod.ru/17.html
http://betterflight.narod.ru/bam/bam13.html
http://alvabul.narod.ru/index33.htm
http://esenin.ru/forum/viewtopic.php?t=5455&start=...ys=0&postorder=asc&highlight=&
http://www.photosight.ru/photos/995374/

Они не дают полного представления о том, как выглядел этот подъезд в начале 80-х. Но ничего другого, к сожалению, предъявить не могу.














Я робко позвонила. Дверь открыла девушка. В квартире находилось какое-то учреждение. Я объяснила ей, что занимаюсь иллюстрациями к роману, и хотела бы увидеть квартиру.
— Заходите,— вяло пригласила девушка и удалилась куда-то в глубину коридора.
Все было совсем не так, как я представляла. Высокие потолки, узкий коридор, двери по обе стороны. Мне неудобно было лазать по чужим владениям и, постояв немного у порога, я вышла.
По дороге к Патриаршим прудам меня догнала та самая девушка, которая открыла мне заветную дверь. Мы разговорились.
—Мне их так жалко!— рассказывала девушка о булгаковских фанатах.— Ходят и ходят. И прогнать неудобно.
В разговорах мы дошли до знаменитого скверика. Я сфотографировала ограду (тогда она была иная, не такая, как сейчас), скамейку и медленно пошла по следам погони поэта Ивана Бездомного, фотографируя улицы старым надежным ФЭДом.
Этот роман был наделен каким-то волшебным духом. Я почему-то волновалась, словно и вправду из-за угла вдруг мелькнет тень Коровьева или Бегемота. Казалось, что все было именно так, как написал об этом Михаил Булгаков.








Вернувшись домой, я взялась за новый цикл иллюстраций. Они были скомпонованы как горизонтальные композиции, расчлененные на две или на три части. В них виделись отголоски и цитаты из ранних моих иллюстраций.
Быт заедал, времени не было. И вдруг, о чудо! Лето, я в отпуске, муж уезжает в командировку, родители купили три путевки в дом отдыха, забирают мою дочку с собой на 12 дней, и можно полностью отдаться любимому делу.
Я забросила кухню, питаясь только мороженым с молоком. Если уж очень допекал голод, варила картошку. За несколько дней я нарисовала около десятка иллюстраций.






Вдруг позвонила сестра. В гости приехал наш знакомый из Тбилиси, высокий красивый усатый грузин Эдик. Сестра в отсутствие родителей тоже не очень заморачивалась приготовлением пищи. Да ей еще к тому же нужно было ходить на работу с 8-00 до 17.
Наташа просила меня позаботиться о госте, пока она на работе. Вечером она придет и заберет Эдика с собой. Этот Эдик нарушал все мои творческие планы. Я взяла с Наташи клятву, что ровно в 17-30 она заберет гостя.
Эдика нужно было срочно кормить и мы отправились на базар за продуктами. Гость нес сумку. Встреченные соседские бабки подозрительно посмотрели на моего усатого спутника. Будет о чем поговорить на досуге. Накупив харчей, вернулись домой. Эдик вел себя как настоящий восточный мужчина. Он сидел в уголке, занимая полкухни, а вокруг него надо было крутиться, приготавливая дичь и нечто к дичи. Самому Эдику не приходило в голову немного подсуетиться. Наверное, у них, в Грузии, так принято. Продуктов оказалось много, еды наготовила достаточно, и я решила пригласить в гости своих друзей, заодно продемонстрирую новые работы. Не пропадать же угощенью!
Позвонила своей подруге Вере и договорилась, чтобы та прихватила еще одну подружку – преподавателя из юридического института – Нелю и бывшего своего одноклассника - журналиста Витю Быховского. К тому же вечером придет голодная Наталья, ну а усатый Эдик уже имелся в наличии.
Вдруг раздался звонок. Это без предупреждения явилась свекровь, дабы нанести визит вежливости и поинтересоваться, чем я занимаюсь в отсутствии мужа. Увидев скромно сидящего на кухне величественного Эдика, свекровь потеряла дар речи. Пришлось объяснять, что Эдика мне презентовали на время. К лицу свекрови приклеилась улыбка.
Посидев рядом с грузином и послушав его рассказы, свекровь, вздыхая, ушла. Будет о чем поговорить с сыном.
Вечером явились Наташа, Вера с друзьями и с бутылкой вина, и я принялась, как фокусник, вынимать листы из папки и выставлять их на импровизированный мольберт. Гости толкали тосты, а мне было радостно: вот, сделала большой кусок работы, для души, для друзей. Работа эта принесла мне радость. И совсем не думалось о том, что это нужно продать, выставить, что-то получить за свой труд. Сами работы были для меня наградой.
Все было вкусно, а остатки салатов я сложила в банки, чтобы Наташе было чем кормить гостя.

С тех пор прошло много лет. Умерли мои родители. Сестра уехала, Неля в иммиграции, Витя в могиле... Как там Эдик в Грузии?






В 1991 году, когда праздновалось 100-летие Булгакова, Харьковская театрально-музыкальная библиотека организовала большой вечер, посвященный писателю. Я выставила работы и рассказала о том, как создавались иллюстрации. На этом вечере присутствовал композитор Марк Карминский, написавший несколько музыкальных произведений по мотивам романа. Позже мы встретились с композитором и исполнительницей литературно-музыкальной композиции. Марк Вениаминович просил рассказать меня обо всем, что я узнала, когда выполняла эти листы. Я рассказывала о тех людях, которые послужили прототипами героев романа, обо всем, что стало мне известно в ходе работы над иллюстрациями.
Многое открылось для меня, когда я прочла работы Яновской, написанные ею в эмиграции.
В начале 90-х я часто ездила в Москву. Яновская собиралась уезжать из страны. В Киеве создавался музей Булгакова, и Лидия Марковна дала мне телефоны и адреса людей, причастных к созданию этого музея. Она рассказывала, с какими проблемами приходится сталкиваться Анатолию Кончаковскому – будущему директору музея. Я послала фотографии своих работ Кончаковскому, но, как оказалось позже, Яновская дала мне ошибочный адрес. Фотографии не дошли.
В Москве кучка энтузиастов тоже совершала попытки создания музея в нехорошей квартире. Лидия Марковна дала мне телефоны Натальи Романовой – женщины, которая работала в том самом учреждении, которое находилось в квартире №50. Наталья Геннадиевна была одной из энтузиастов, собиравших экспонаты для музея.
Я вновь пришла к знакомому подъезду, зашла в квартиру. Наташа водила меня по квартире, рассказывала, показывала ту комнату, в которой когда-то жил Булгаков. Высокие потолки, узкая пустая комната с ободранными обоями и овальным стеклянным окном на двери. Романова показывала слои обоев на стенах комнаты, уверяя, что исследователи дошли до того самого слоя, который был, якобы, при Булгакове.
Больше я не была в этой квартире, редко удавалось поехать в Москву. До меня доходили слухи, что в квартире был пожар. Сейчас там, вроде бы, музей. Может, когда-нибудь удастся побывать.

Приехав в Киев, отправилась в музей Булгакова. Он похож на муляж. Все белое и подсветка каким-то синюшным светом, как в морге.




Прошло еще несколько лет. Я продолжала читать все, что попадалось мне о Булгакове. Роман был издан, о Булгакове писали много, встречались интересные исследования, но было много глупости, придуманной, высосанной из пальца. Например, я прочла в одной из публикаций, что чучело совы, растерзанное Шариком в «Собачьем сердце» - это олицетворение Крупской (!).
Как-то взяла в библиотеке дневник Елены Сергеевны Булгаковой. Что-то оттолкнуло меня в нем. Ореол идеальной женщины, окружавший в моем воображении образ Елены Сергеевны, как-то улетучился. Можно много говорить о субъективности моих впечатлений. Но после этого я перестала заниматься этой работой.
Позже, стараясь вылечить дочку, я обратилась к экстрасенсам. Они неожиданно предупредили меня, что сам этот роман наделен какой-то опасной энергетикой. Может быть, это глупость. Хотя пришлось прочесть о различных мистических явлениях, сопровождавших тех, кто прикоснулся к этому произведению.