Позвольте прочитать вам письмо - документ, который является подлинной записью, сделанной рукой Анастасии Матвеевны Рылеевой, матери декабриста Кондратия Рылеева. Если вы помните, этот декабрист был казнен в июне 1826 года. Мать Кондратия Рылеева умерла в 1824 году, то есть за 2 года до его казни.
Эта женщина воспротивилась Богу. Это была трагедия ее жизни, это было большое горе, которое ее постигло, она смогла настоять на своем, и Бог ей уступил, но это закончилось еще большей трагедией и горем и для нее самой, и для ее же сына.

Вот это письмо:

"Коня, сын мой, два раза я вымаливала жизнь твою у Бога (учтите, что она пишет это письмо ему уже в тюрьму). Сохранит ли Он ее и теперь, когда смертельный страх закрался в мою душу?

Я пишу эти строки, потому что не смею рассказать все, не смею смущать твое сердце моим материнским страхом.

Да будут ясны и смелы каждый твой шаг и каждое помышление. Но ты ли сам или кто другой развернет когда-нибудь эти листки, знайте, что все, написанное мной, - святая правда, именем твоим клянусь, сын мой, а ты знаешь, что у меня нет никого и ничего дороже тебя.

Я была матерью четверых детей, родившихся до моего Конечки, и все они умирали в младенчестве.

Как я молилась, как я просила Господа Бога о сохранении им жизни. И когда я увидела крест на свежей могилке последнего из них, я не могла встать с колен, я упала головой на маленький холмик, охватила его руками и молила.

Нет, я не молила, я требовала, требовала живого ребенка, живого, здоровенького и я вымолила его у Бога.

Родился мой Конечка.

Три года я была счастливой матерью.

Конечка радовал меня, рос хорошо, наш домашний доктор радовался вместе с нами. И вот новое горе вошло в наш дом.

Конечка тяжело заболел. Он лежал в жару, никого не узнавал и задыхался. Наш врач сразу попросил созвать консилиум. Приехал известный доктор из Петербурга, осмотрел Конечку и молча вышел из комнаты.

Разговаривал только с нашим доктором, а, уходя, сказал Федору Андреевичу: "Бывают чудеса, и если вы набожны, молитесь". Со мной врачи не говорили.

Да разве мне нужны были слова, я же мать, я и так понимала, что дитя мое обречено - мой Конечка, мое счастье, единственный, кому нужна была моя жизнь.

Как считали врачи, последняя ночь моего сына.

Я отпустила нашу матушку отдохнуть и осталась одна у его постельки.

Ребенок продолжал метаться, он весь осунулся, личико его посинело, а из горла слышался свист, сменявшийся страшным, заставляющим сжиматься мое сердце, хрипением.

Поймите и, прочитав все, что я пишу дальше, не осудите - у меня умирал единственный сын, моя надежда, моя радость.

Где искать защиты от злой судьбы, в чем или в ком искать спасение? Неужели так дано – на могиле моего ребенка я за тем и вымолила у Бога чудесный дар вновь рожденной жизни, чтобы через 3 года утратить ее.

Не может этого быть. Это слишком жестоко.

Ведь мы именуем Всевышнего человеколюбцем. Спасение - только в милосердии Божьем, только в нем.

Как я молилась, никогда в жизни, ни до той ночи, ни позже, я не знала такого состояния. Тогда вся душа моя была полна мольбы и надежды.

Не заученные молитвы повторяла я, скорбь матери говорила за меня.

Я не знаю, что случилось со мною в тот час, я протянула руки к Богу и закричала: "Всемогущий Боже, ты сам молился в саду Гефсиманском. Если возможно, да минует меня чаша сия. Пойми же меня в моей скорби.

Все страдания, какие захочешь Ты послать, низвергни на меня, но спаси жизнь моего сына.

Ты учил нас молиться: "Да будет воля твоя", но я говорю только в этом, только в этом единственном: "Да будет воля моя, верни мне сына, утверди волю мою".

Теперь Ты скажи мне: "Да будет воля твоя".

Я не знаю, сколько времени я простояла на коленях, я даже не знаю, где я была, только не на земле, но вдруг я почувствовала неестественное забытье, какой-то странный, необыкновенный сон.

Заснуть, когда умирает мой Конечка, мой сынок, да разве это возможно?

Не знаю, что было дальше. Кажется, я сидела, склонившись над умирающим, и целовала его худенькие судорожно сжатые ручки, как вдруг оттуда, где я только что стояла на коленях, раздался голос:

"Опомнись, женщина, ты не знаешь, о чем просишь Господа".

Я обернулась и увидела ангела с горящей свечой в руках. Как ни странно, я не испугалась и не удивилась, как будто так и должно быть, я только в мольбе сложила руки.

"Опомнись", - опять заговорил ангел.

И в его голосе я услышала скорбную укоризну: "Не моли о выздоровлении сына, Бог всеведущий. Он знает, зачем должна угаснуть эта жизнь. Бог милосерд и Он хочет избавить тебя от ужасных страданий".

"Я готова на все, я все страдания приму с благодарностью, лишь бы жил мой ребенок".

"Но страдания ждут не только тебя, будет страдать и твой сын. Хочешь, я покажу тебе все, что его ждет? Неужели и тогда ты будешь упорствовать в слепоте своей?".

"Да, хочу. Покажи все, все. Но я и тогда буду молить Бога о жизни моего сына. Да будет воля моя".

"Следуй за мной, женщина", - и ангел словно поплыл передо мной, паря в воздухе.

Я шла, сама не зная куда, я проходила длинный ряд комнат, отделенных друг от друга не дверьми, а толстыми темными завесами.

Перед каждой завесой ангел останавливался и спрашивал меня:

"Ты упорствуешь, ты хочешь видеть, что будет дальше?"

"Да", - отвечала я. – "Я хочу видеть все. Я ко всему готова".

И тогда ангел отодвигал завесу, и мы входили в следующую комнату, а голос ангела становился все строже, и лицо его, когда он поворачивался ко мне, из скорбного становилось грозным.

Но я шла дальше без колебаний, я шла за жизнью моего сына.

В первой комнате, куда я вошла, я увидела моего Конечку в кроватке, но он уже не умирал, он тихо спал, румяный и здоровый.

Я протянула к нему руки, хотела броситься к нему, но ангел властно простер свою руку и позвал меня с собой.

Во второй комнате я увидела моего мальчика отроком, он сидел за столом, он учился, он читал что-то и увлеченный книгой даже не поднял на меня глаз.

В третьей комнате, которую мы прошли очень быстро, я увидела его юношей в военном мундире, он шел по городу, который мне был неизвестен.

В четвертой комнате я увидела его совсем взрослым в гражданском платье, он был чем-то занят, мне показалось, что он был на службе.

Мы вошли в пятую комнату. В ней было много народу, совсем мне незнакомые люди о чем-то говорили, спорили, было шумно, но вот поднялся мой сын и, как только заговорил он, все замолчали, все слушали его с великим вниманием и, я бы сказала, с восторгом.

Я слышала его голос, он говорил громко и отчетливо, но я не усваивала ни одного слова, я ничего не понимала, а ангел уже подводил меня к следующей завесе.

И когда он обратил лицо свое ко мне, я ужаснулась грозной силе его.

"Сейчас увидишь ужасное", - сказал он сурово. – "И это ужасное ждет твоего сына, одумайся, пока не поздно.

Если ты войдешь за эту завесу, все предначертанное свершится, но если смиришься, то вот я повею крылом, и свеча угаснет, и с ней угаснет жизнь твоего сына, и он избавлен будет от мук, и покинет землю, не зная зла.

Хочешь ли ты видеть то, что сокрыто за этой завесой?" "Бог милосерд", - сказала я.

"Он пощадит нас. Хочу. Веди меня, да будет воля моя", - отвечала я и пошла вперед.

Ангел отдернул завесу и за ней я увидела виселицу.

Ужас охватил меня, я вскрикнула и проснулась или, вернее, пришла в себя, очнулась.

Я сидела, все так же склонившись над кроваткой Конечки.

Рука моя отказывается держать перо, но я должна дописать все.

Сын мой, радость моя единственная, ты сладко спал, повернувшись ко мне личиком, и тихо, спокойно дышал.

Я не смела пошевелиться, боясь разбудить тебя. И не смела верить своему счастью. А счастье было так велико, что заслонило собой все страшные мгновения ночного видения.

Я только плакала и благодарила Бога, а потом стало постепенно забываться все, что показал мне в ту ночь грозный ангел".

Я даже не пытаюсь делать какие-то выводы после прочтения этого письма. Я никогда не был на месте этой женщины, и не допусти, Господь, чтобы мне оказаться там. Я не смею ни на мгновение осудить ее за то, что она сделала такой выбор, за ее упорство. Но я только хочу сказать, что есть в нашей жизни отдельные моменты и отдельные обстоятельства, когда они выглядят большим злом и могут нас возмутить против Бога. Но мы не понимаем, не знаем, не видим. Давайте это признаем. Как бы ни было тяжело, как бы ни было сложно, давайте согласимся и поймем, что Бог знает лучше, и мы не должны противиться злому.

Серия сообщений "Божии свидетельства":

Часть 1 - ДИВНОЕ ДИВЕЕВО
Часть 2 - Помощь для исцеления
...
Часть 40 - Я знаю, как правильно питаться
Часть 41 - Обострение израильско-палестинских отношений
Часть 42 - Письмо - откровение
Часть 43 - Хватит ныть и сетовать, встал и пошел делать!