Джеймс Нортон о славе, Голливуде и частной жизни

Оригинал
Перевод из группы James Norton Addiction
(с моей незначительной корректурой)
Полная фотосессия к этому интервью уже была здесь.

Джеймс смотрит в объектив, сощурив голубые глаза, проводит ладонью по своим светлым волнистым волосам и меняет положение рук для камеры. Съемка началась поздно, но Нортон — кстати, он пугающе красив, смущающе красив, так красив, что мне даже как-то неловко — просто воплощение терпения и обаяния.

Позднее, в пабе в Кенсингтоне, он настолько вежлив, что мы некоторое время спорим, кто будет покупать бутылку минеральной воды (Джеймс побеждает). В реальной жизни он не заморачивается своим внешним видом, одет в черные кроссовки Veja («Потому что они хорошие и этичные» (имеется в виду, что при их производстве не использовался полурабский труд людей, не пострадали животные - прим.переводчика)), джинсы Levi's («которые, вероятно, не такие уж и веганские»), «паршивую старую белую футболку, в которой я живу» и куртку, которую Джеймс купил этим летом на Международной музыкальном фестивале Жиля Петерсона, где он «отрывался как в 19 лет». Еще бы, Джеймс заслужил отдых после трех головокружительных лет с момента съемок в Happy Valley. За финалом сериала следило 10 миллионов человек, и с тех пор вы не можете включить телевизор, чтоб не увидеть Джеймса Нортона на каждом телеканале.

Теперь его звезда стремится в стратосферу с ведущей ролью в ремейке культового классического фильма Flatliers 1990 года, со-продюсером которого является Майкл Дуглас, и главной ролью в новом сериале ВВС под названием МакМафия, который называют новым Ночным администратором.

Это большие роли, и они продвинут Джеймса на новый уровень известности. Пугает ли его такая перспектива?
«Да, это ужасно, потому что уже сейчас нельзя провести на улице 20 минут, чтобы не быть замеченным. Или в метро люди притворяются, что пишут текст в телефоне, а на самом деле вдруг вспыхивает вспышка и ты думаешь: ««Да что ж такое-то, а» (штрих: здесь и далее Джеймс использует f-слово — прим. eliza_doolittl). Но большинство людей вежливо подходят, чтобы сказать: «Извините за беспокойство, я просто хочу сказать, что мне нравится Happy Valley», и я отвечаю: «Здорово».

«Flatliners и МакМафия могут продвинуть меня на следующий этап, — продолжает он, — и в этот момент ты размышляешь: «Действительно ли я делаю все правильно? Ведь уже сейчас в паб спокойно не сходить».

Известность ощущается «неконтролируемой», от нее «не скрыться», но конечно же это «странный побочный эффект» отрасли, в которой работает Джеймс. «Тебе не удастся поработать с лучшим режиссерами и актерами, тебе не достанутся лучшие сценарии, если ты не выставишь себя на публику, она определяет степень твоего успеха. Так что все это неизбежно, надо смириться».

Люди подходят к нему «каждый час, каждые полчаса», «каждый контакт происходит по-разному». «Конечно я нервничаю, — тихо говорит Джеймс. — У меня бывают моменты, например в 4 часа утра, когда не спится и я лежу и размышляю об этом, чувствую себя немного странно и не могу точно сформулировать, что же именно меня беспокоит в то время, когда все остальные ничем таким не заморачиваются».

Во Flatliners Джеймс играет студента-медика, одного из группы студентов, которые останавливают сердца друг друга, чтобы увидеть загробную жизнь. Фильм снимался в Торонто в прошлом году, и это первый опыт Джеймса в съемках высокобюджетного студийного кино. «Я был самым настоящим новичком, — смеется он. — А количество денег, которое было выделено для съемок трюков!»
Джеймс играл американца среди американцев и проводил время с Майклом Дугласом — «чудесный, теплый, искренний человек», — время на съемочной площадке Flatliners было одним из лучших в его жизни.

Затем Джеймс отправился на локации во Франции, России и Сербии для съемок МакМафии — интеллектуальной многослойной драмы о глобальных связях меду корпорациями и преступным миром и том, как мы во всем этом замешаны. Сценарий писал Хоссейн Амини, автор Драйва, и из всех своих проектов Джеймс именно МакМафию ждет больше всего.

— Лично мое мнение, что это Ночной администратор, но с чуть большей глубиной. У нас тоже есть все эти гангстеры со всего мира, они невероятно богаты и являются сильными индивидуальностями. Ночной администратор классный, но наверное, немного более глянцевый, — говорит Джеймс.

На правах контекстной рекламы: трейлер Макмафии можно посмотреть здесь.

Затем он ненадолго вернулся в Лондон для съемок Хэмпстед, чтобы сыграть сына Дайан Китон, и Джеймс по обыкновению скромен: «Это было здорово, но мой вклад в этот фильм совсем невелик».

32-летний Нортон рос в маленьком городке Мальтон в Северном Йоркшире. Далее он отправился в Амплфорт, известный как «католический Итон», где у него было «странное время, поскольку атмосфера там была пропитана тестостероном. Это прозвучит смешно и довольно откровенно, но я довольно поздно прошел через половое созревание, а это чрезвычайно важно в школе-интернате. Мне нравились театр и музыка, я не мачо». Теперь это ему видится не таким уж преимуществом, так как ему «не удалось потусить с крутыми ребятами, я был сильно загружен». Далее последовало изучение богословия в Кембридже, а затем Королевская академия драмы и искусства.

Ему быстро удалось засветиться в хорошем фильме, сыграв друга Кэри Маллиган в Воспитании чувств («Я так нервничал, был просто сам не свой»), и появившись в обласканном критиками спектакле Posh. Работа в театре, по словам Джеймса, дала ему наибольшее чувство реальности, «особенно в этой безумной индустрии, где так много позерства и громких заявлений, которым грош цена».

Тот факт, что многие из топовых британских актеров — например, Рэдмейн, Хиддлстон и Камбербэтч — ходили в частные школы, стало щекотливой темой. Недавно Нортон сочувствовал Редмейну, говоря: «У него две номинации на Оскар за два года, это нечто невообразимое. Но половина прессы пишет о том, что он учился в Итоне». Это та тема, из-за которой он «нервничает, потому что это обсуждается более всего, большинство людей ассоциируют тебя с тем местом, где ты учился».

«Так происходит, когда диалог получается односторонним, и я начинаю чувствовать какую-то вину перед теми, кто ходил в государственную школу, а не в частную, и изменить уже ничего нельзя». Джеймс отмечает, что в отрасли есть множество других проблем, которым уделяется гораздо меньше внимания. «Например династии, об этом никогда не упоминается. Огромное преимущество быть сыном или дочерью кого-то. Непотизм существует, и это не пустой звук».

Нортон интересуется политикой, но боится использовать свою известность как трибуну. «Я твитнул о повторном референдуме (по поводу Брекзита), и меня захлестнуло волной протестов, — говорит он. — Я не аполитичен и не равнодушен, я был на марше против Трампа в Уайтхолле и отправил одно фото в твиттер — и эти два твита получили море ненависти и сарказма. Я переживал по поводу такой реакции, был шокирован, но в то же время понимал, что в какой-то момент нам придется начать кричать, потому что всё это становится ужасающим».

Джеймс надеется, что ему удастся изменить ситуацию через сыгранные им роли. «В МакМафии мы неоднократно касаемся темы прозрачности и коррупции, я рад, что вовлечен в этот диалог, особенно той части, что касается Трампа. Трамп недавно отменил закон, по которому нефтяные магнаты обязаны были оповещать о своих финансовых сделках. Сейчас все это скрыто занавесом, и они делают, что хотят, это криминал. А что он творит с окружающей средой, что делает, чтоб ещё больше разобщить и без того уже разобщенную нацию. Я думаю, что в какой-то момент, вне зависимости от того, кто ты, актер или обычный человек, надо начинать кричать. Однако многим просто плевать. Я не понимаю этого и нервничаю по этому поводу».

«Я слежу за новостями, и у меня есть собственные политические убеждения. Я проголосовал за Корбина (Джереми Корбин, лидер британских лейбористов — прим.переводчика). Оуэн Джонс связался со мной в твиттере и спросил, не хочу ли я выступить на митинге, поскольку он видел один из моих твитов. Я действительно не мог этого сделать, потому что был занят работой, но я составил в голове речь и был в ужасе от перспективы встать и произнести её, в абсолютном ужасе, я не смог тогда и не уверен, что смог бы сейчас».

«И потом ты слышишь от людей: "Послушайте, вы актер, так делайте то, что вы умеете, делайте то, что у вас хорошо получается. Вы не политик, не журналист". И вы знаете, в некоторой степени они правы».

Проблемой, о которой Джеймс действительно хочет говорить, является диабет. Ему диагностировали диабет 1-го типа в 22 года, и он хочет развеять предрассудки вокруг этого заболевания. «Да, пожалуйста. Давайте, наконец, расскажем всем, что мы вовсе не страдаем от ожирения, пожирая сахарную вату, сидя на попе, — смеется Джеймс. — Это управляемое состояние. Оно не заставляет меня чувствовать себя усталым или больным, или тем, от чего бы я хотел держаться подальше. У меня есть ручка, — Джеймс показывает мне шприц-ручку, — я делаю впрыскивания примерно 8-10 раз в день. На самом деле, сделаю укол прямо сейчас, если вы не возражаете».

Джеймс отлично выглядит, чем и пользуются режиссеры, которые норовят раздеть его на экране при каждом удобном случае. Джеймс не возражает против того, чтобы быть объективируемым? Разве он не считает, что демонстрировать мускулы, немного — ну, неловко? «Если бы у меня была возможность, то я бы этого не делал, — беспечно отвечает он, — но что жаловаться, всему свое время и место... Нужно просто это принять».

Чтобы сохранить форму, Джеймс катается на велосипеде, плавает, играет в теннис, ходит в походы и приглядывается к пилатесу после недавних проблем со спиной. Недавно он купил дом в Пекхеме и летом часто зависает в местном ресторане под открытым небом под названием Frank's.

Джеймс встречается с актрисой Джесси Бакли, с которой познакомился на съемочной площадке Войны и мира. «Это непросто, потому что мы не видим друг друга, — говорит он об их отношениях, — её не было в течение года из-за трех съемок подряд. Мы видим друг друга в среднем раз в шесть недель».

Что касается своих будущих проектов, то в телефоне Джеймса контакты режиссеров и актеров, с которыми он хотел бы поработать. «Уэс Андерсон, Пол Томас Андерсон, Клио Барнард, Альфред Молина, Стэнли Туччи. Недавно я встречался с братьями Коэн по поводу роли в фильме — и не получил её. Я стал чертовски хорош в отказах. Это закаляет. Учишься держать удар. И теперь я хожу на меньшее количество встреч, но те, на которые хожу, например, с теми же братьями Коэн, чтобы пожать им руку и затем получить отказ, вот черт. Но даже просто встретить их и сказать, что любишь их работы, это уже привилегия».

«Эта индустрия... кидает тебя из стороны в сторону, — размышляет Джеймс. — Она не подходит тем людям, которые стремятся сохранить спокойную жизнь. Это настоящие американские горки, есть невероятные виражи, максимумы и минимумы, и на каждое предложение о работе приходится по пять отказов».

Переедет ли он в США? «Я не против, переехал бы, если бы это было связано с работой, действительно прекрасной возможностью. Думаю, что Голливуд — это такой монстр, в нем присутствует элемент коммерции, которого я опасаюсь, в том плане, что он гораздо более ориентирован на получение денег и прибыли... Он может сделать тебя реально богатым».
Пауза.
«И это один из способов, как его можно воспринимать».

Он пожимает плечами. «Но тогда ты потеряешь свою жизнь».
Джеймс Нортон смотрит прямо в объектив фотоаппарата.

https://british-cinema.livejournal.com/491736.html