Надо бы снести пятиэтажки. Есть весной такие десять дней: утром небо цвета промокашки, ветер то теплей, то холодней, вечер цвета вороненой стали, солнце цвета стершихся монет… От зимы настолько все устали, а в весну настолько веры нет! Выглянешь в окно — бегут мурашки, и тошнит, и Господи прости — хочется снести пятиэтажки. Хочется, по ходу, всё снести — но нельзя, не стоит тех усилий, красное увязло колесо: сотню лет назад уже сносили, результат в окошке налицо. Делали и то уже, и сё мы, думали сместить земную ось — все вернулось в эти же ризомы, в те же аксиомы отлилось. Все как было, спереди и с тыла, скромно огламуренный развал: не сказать, что полная могила, но и жизнью я бы не назвал.

Следствие под Светову копает, ФСБ над всеми держит shit, тень вождя кроссовки покупает, Николай Второй мироточит — в виде бюста, парни, в виде бюста! Всё буксует — ни вперед, ни взад: хочется уже подсыпать дуста, но ведь дуст их может и не взять… По краям уже бунтуют зэки, по Фейсбуку носится картечь, всё гниет, как мартовские реки, — ни застыть навеки, ни потечь. Как же не снести пятиэтажек? Он же, проезжая через Русь, видит тот же пасмурный пейзажик, что и сам я вижу, как проснусь… Вон гуляет женщина с собакой, утешенье взору, — но и те… Ах, собака, ты еще покакай — мир предстанет в полной полноте.

Хочется снести сугроб и пашню, голые деревья и кусты, интернет, Останкинскую башню, даже Трампа хочется снести, и врагов, гундосящих о Рашке, и друзей, прогнивших до кости, и еще торчат пятиэтажки! Можно мне хотя бы их снести?! Вот и встань, пожалуйста, Собянин, предо мной, как лист перед травой, покивай, покорный северянин, длинною своею головой, и скажи, что ты еще до лета (ну уж до зимы наверняка) вполпинка с землей сровняешь это гнусное наследие совка!

Подмечая властные бесчинства, видя, как терзают нашу мать, я уже, похоже, научился как-то их решенья понимать. Раньше-то, в восторге и азарте, все твердишь про истину и честь, — а теперь глядишь на них, как в марте: славно, что не минус тридцать шесть! Был же Сталин — нет, уж лучше Сечин. Все приятней ядерной зимы. Говорят, что месяц март не вечен — но конечны, граждане, и мы! Так и доживешь, как приживалка, тихо выживая из ума; если мне себя уже не жалко — я ль впишусь за блочные дома?!

Так что, если хочут, пусть их сносят, гнезда тараканов и мышей. Люди же не ропщут, есть не просят, им без крыши, может, и лучшей… Господу, похоже, тоже тяжек этот мир, огромный паразит. Хочет он начать с пятиэтажек — пусть! И пусть потом не тормозит.