ВОССТАНИЕ ПОДУШЕК

Почему в России с такой ненавистью говорят о западной терпимости и злорадствуют по поводу европейских проблем.

Одна из загадок российской патриотической доктрины – она сегодня общая и у государства, и у наиболее радикальных его сторонников, все время требующих репрессий,– упорная ненависть к толерантности и мультикультурализму.

Либераст, толераст, свидомит, рукопожатный, общечеловек – все это синонимы, свинонимы, сказал бы я; как для криминального элемента нет худшего ругательства, чем «пидораст» (чем подчеркивается близость криминального и патриотического дискурсов), так и для официального или неофициального патриота нет сегодня более обидной клички, чем толераст, сторонник гейропейских ценностей. Откуда такая ненависть к терпимости, почему о крахе мультикультурализма говорят с таким восторженным злорадством – вопрос любопытный, достойный отдельного исследования.
 
Чем, казалось бы, им всем – в диапазоне от напыщенной графоманки Елены Чудиновой до видного международника Алексея Пушкова – так мешает эта самая европейская терпимость? Ведь это они терпят, а не мы; ведь это им хуже! Или они в самом деле, как пояснял Достоевский, так любят настоящую христианскую Европу (видимо, времен крестовых походов), что не могут перенести ее нынешнего поругания? Но тогда что, собственно, называют они Европой, и неужели христианские ценности связаны в их сознании только с огнем и мечом? Боюсь, однако, что первая реакция Пушкова на бельгийские взрывы, заслуженно скандальная и сильно ему повредившая, диктуется не высокими религиозными мотивами, а банальным злорадством: допрыгались со своей терпимостью, глупцы. Дело в том, что именно нетерпимость считается в нынешней России признаком силы, а отличительная черта так называемого патриотического дискурса – ненависть к любым проявлениям человечности. Желание сделать всем как можно хуже – вот главная задача современного государственника или националиста; подать в суд на все талантливое, новое и живое, запретить максимум благотворительных организаций, лишить финансирования любое благое начинание, запретить собираться больше одного – это уже норма. Соответственно им хочется, чтобы и в Европе все смотрели друг на друга, как в России: мрачно, подозрительно, с тайным желанием обнаружить, к чему бы прикопаться, чтобы заблаговременно донести. В России почему-то до сих пор верят, что, если ты успеешь донести первым, на тебя не донесут завтра. Хотя, казалось бы, опыт последних ста лет должен бы чему-нибудь научить.

Ведь российская нетерпимость к мигрантам – не более чем отражение тайной ненависти к себе. Чужих начинают ненавидеть, когда не за что любить себя. Антисемитизма теперь уже стесняться не принято – им даже гордятся; кавказцев еще побаиваются; но вместо абсорбции и встраивания мигрантов в собственную систему ценностей Россия давно занимается эксплуатацией, запугиванием либо прикармливанием. Все это действительно не имеет ничего общего с мультикультурализмом – в России давно ненавидят любую культуру, в том числе свою собственную, которую давно истребляют соответствующим подбором министров и редакторов культурных изданий.

Теперь патриотам хочется, чтобы плохо стало не только в России, где главными эмоциями давно сделались страх, ненависть и периодический истерический восторг по поводу собственной эксклюзивной духовности. Им хочется, чтобы злоба и трусость сделались доминирующими состояниями Европы, а лучше бы и мира; иными словами, чтобы нигде не было хорошо.

Смешно после этого удивляться, почему отдельные соседи желают видеть Россию косвенной виновницей европейских терактов (дескать, это мы науськивали боевиков). После того как сделалась очевидной российская поддержка европейских неонацистов, а то и прямая финансовая помощь им, поверишь и не в такую конспирологию.

Мне возразят, что иные европейцы тоже в свое время злорадствовали по поводу российских терактов; разумеется, своих мерзавцев и в Европе полно. Вот только зачем подражать именно мерзавцам?

Надо бы, по-моему, придумать кличку в ответ на любимое патриотами слово «толераст». По-моему, противников мультикультурализма и толерантности самое время назвать педриотами. Ведь Гейропа как раз учится любить чужое, другое. А любить только свое (и, в частности, свой пол) – это и есть самый нормальный педриотизм. Нет-нет, ничего общего с патриотизмом это слово не имеет. Если они возбудятся и узрят в этой колонке оскорбление патриотических чувств, поясняю: данный термин образован от слов pad (подушка) и riot (восстание). Восстание подушек, ничего личного.