Кое-что удалось про Ихлару разузнать... Мои вопросы, казавшиеся три года назад "безответными" , нашли свои ответы! Вы помните Ихлару? Так вот, многое там оказалось совсем не так, как я раньше думала. Наверное, напишу несколько постиков нового ...

Сначала о персидском очаровании... В Византии с Сасанидами воевали долго – примерно, в общей сложности 120 лет. И не только воевали – общались, обменивались чиновниками, пленными и ремесленниками. И хотя персы доходили до Константинополя, а византийцы осаждали персидскую столицу Ктесифон, сама византийско-персидская граница осталась в результате почти прежней, а такие плотные контакты привели ко вполне ожидаемому результату – произошло взаимодействие культур, особенно в пограничных областях, а это, в свою очередь, стало причиной ориентализации военной, да и всей государственной системы Византии. Персидским стало само воспитание элиты – в первую очередь, военной.

Акриты, своеобразные византийские "казаки"-пограничники, воспитывались в русле древней традиции, сформировавшейся в Иране парфянского и сасанидского периодов. Эта традиция восточного "рыцарства" окончательно сложилась в правление династии Сасанидов и нашла отражение в «Аиннаме» - «Книге установлений», а впоследствии и в «Шахнаме» Фирдоуси. Общим в системе восточного «рыцарства» был так называемый «фраханг» у иранцев. Эта система шести «искусств», приличествующих воину: владение копьем, мечом и щитом, вместе и по раздельности, стрельба из лука, выездка и конное поло.

Эта персидская система воспитания воина присутствует и у византийцев. По крайней мере поэт Феодор Продром в пожелании юному императору Алексею II перечисляет именно восточные воинские «искусства». О западноевропейских «рыцарских искусствах» речи нет, несмотря на тесные контакты Византии с Западом в XII в. в правление династии Комнинов .

Из Персии в Византию пришло конное поло – τζινκαστεριον, «цинкастерион», човган – значимый атрибут царского быта Византии заимствованный у Сасанидов из Ирана в IV-VI вв. Именно човган становится любимым состязанием византийской знати и специфической формой подготовки элитной кавалерии, в рамках этой игры отрабатывались коллективные приемы ведения боя. Самые ранние сохранившиеся правила этой «рыцарской» игры зафиксированы именно в Персии при династии Сасанидов.

Сасанидский царь Хосров, герой поэмы азербайджанского поэта и мыслителя Низами Гяндже-Ви (ок. 1141 — ок. 1209) «Хосров и Ширин», тоже любил эту игру:

«Хосров был рад, что здесь об играх не забыли

Хосров сказал Ширин:«Давай-ка погоняем

Коней! Давай-ка в мяч немного поиграем».

И вот бросают мяч и клюшку для царя.

Порхает дивный рот, от радости горя».

Стремян тогда не использовали, и основные навыки, вырабатывающиеся в игре - скорость и маневренность,умение "работать в команде" отступали перед элементарным - удержаться в седле, потому что выпавший из седла немедленно попадал в мясорубку под копыта разгоряченных коней. Из «Кабуснаме» известно, что в XI веке «чоуган» по-прежнему занимал очень важное место в системе воспитания воинов, вот отрывок, в котором с отеческой обеспокоенностью за безопасность даются наставления в этой опасной игре:

«О сын, знай, что восседать на коне и охотиться и играть в чавган - занятие для благородных мужей, особенно в юности... Если ты раза два в год развлечешься игрой в чавган, то это я дозволю. Но только нужно, чтобы было не слишком много всадников, ибо тогда есть опасность несчастья. Всадников должно быть не больше восьми. Ты стой с одного конца майдана, другой на другом конце майдана, а шестеро пусть посреди майдана бьют шар. Если шар прилетит к тебе, ты отбей его и подгони к нему коня, но в толкотню не кидайся, чтобы сохранить себя от беды, а вместе с тем добиться и своей цели. Вот как играют в чавган знатные люди».

Позднее в XII в. великий грузинский поэт Шота Руставели сравнивает искусство игры в конное поло с искусством поэзии:

Испытаньем иноходцу служит дальняя дорога,

Игроку – удар искусный, если мяч рассчитан строго.

Для певца же дело чести – ширь стихов, богатство слога,

он и сам коня осадит, увидав, что речь убога.

В переводе Заболоцкого опущено название ударного орудия этой игры – човгана, клюшки для выбивания мяча. Кстати, все клюшки "Тысячи и одной ночи" несомненно - от конного поло)))

Тяжелая кавалерия Сасанидов, знаменитые катафракты, оказали решающее влияние на развитие тяжёлой кавалерии у Византии, и позже, до появления тюркских кавалеристов в Арабском Халифате, тяжёлая кавалерия арабов также формировалась по образцу сасанидской кавалерии. 

Помимо собственно регулярных полков тяжелой кавалерии, 

как в раннем, так и позднем периоде, сасанидские шахи располагали личной дружиной - Гвардией Бессмертных — Пуштигбан, в отличие от своих предшественников при Ахеменидах, являвшимися кавалерийским войском.

При таком мощном сасанидском влиянии вполне логично предположить, что и декор храмов, и архитектура не избежали этого влияния. Действительно, церкви буквально оплетены персидскими орнаментами, и в орнаментах встречаются, например, «симарглы».

И есть храмы, наверное, бывавших в Ихларе эскувиторов - элитной маневренной армии – они более классические, и нам привычные.

Сасанидское влияние можно увидеть и в «каппадокийском декоре» – своеобразной форме ниш. Эта форма так называемой «замочной скважины» на персидских дворцах… и в Ихларе встречается повсеместно - в рельефах, барельефах, в форме арок и проходов.

Так же много общего можно увидеть в закрытых «айванах» – громадных залах с типовым фасадом. Вот тут - Фирузобад, дворец Ардашира. 

Вот дворец Хосрова.

и – чтобы сравнить с Ихларой.

Нашлись в Ихларе и конюшни - тоже пещерные...

Интересно, как идея, высказанная почти наобум, обрастает подтверждениями...

(продолжение следует)