Прощай, любимый! Продолжение 7.

Воскресенье, 23 Сентября 2018 г. 21:37 + в цитатник

Начало здесь.

Сквозь берёзок изогнутых арки
прохожу в золотом сентябре.
Как Лаура с душою Петрарки,
я пишу и пишу о тебе.

Исполняю Господне заданье
под дамокловым вечным мечом.
Оживаю под тёплым дыханьем,
согреваюсь под сильным плечом.

Пусть всё к чёрту приходит в упадок,
но я знаю блаженства секрет:
поцелуй меня между лопаток,
прошепчи мне полуночный бред.

То ли птица в берёзовой арке,
то ли ангел у Царственных Врат...
Да, пишу я слабее Петрарки,
но счастливей его во сто крат!

***

Лелею в памяти, лелею
и греюсь, нежась и кружась.
Тобой по-прежнему болея,
лелею в мыслях ту аллею,
где шли мы, за руки держась.

Как будто бы в преддверье рая
глаза ласкает синева.
Лелею, холю, обмираю,
как бусинки, перебираю
твои бесценные слова.

Украшу губы поцелуем,
в ушах — два шёпота ночных...
Да, вот такую, пожилую,
любить взахлёб, напропалую...
Как терпят нас в мирах иных,

завистливо взирая сверху
на жаром пышущий очаг,
который и за четверть века
не остудил ещё ночлега,
не оскудел и не зачах!

Вот так бы и в минуту злую,
когда покинет бог огня,
судьбе пропевши аллилуйю,
поставить точку поцелуя
в конце угаснувшего дня.

***

Ещё совсем чуть-чуть, и совпадут
все фазы, все пазы, колени, губы,
и, кажется, кого давно не ждут -
вдруг явится под грянувшие трубы.

Всему виной — зазор в себе самом.
Но что же делать, чтоб они совпали -
с уменьем — старость, молодость — с умом,
сны — с явью, холод кельи — с пылом спален?

Увы, не совпадает с далью — близь,
с землёю — небеса, а ночи — с днями...
Какое счастье, что хоть мы сошлись
осколочными битыми краями!

Это всё стихи о счастье жизни с тобой, поток которых у меня никогда не прекращался…
Антуан Сент-Экзюпери сказал, что любовь — это когда смотрят не друг на друга, а в одном направлении. При всём аскетизме этой фразы в ней есть большая доля истины. Нас очень многое связывало с Давидом. И главное дело моей жизни, - литература, поэзия, лекции, вечера — давно уже стало нашим общим.

Вот на этих снимках Давид внимательно слушает мои рассказы о поэтах.

После вечера он продавал мои книги, в которых были стихи и эссе о тех поэтах, что я рассказывала. Они расходились как горячие пирожки.

Давид в зрелые годы уже не писал стихи, но великолепно читал их. Когда-то он был лауреатом Всесоюзного конкурса чтецов, собирал огромные залы на поэтических вечерах в 70-е. И многие аудиозаписи стихов поэтов в моих лекциях и эссе звучат в его исполнении. Записывали мы их дома, на старенькой аппаратуре, музыку тоже подбирали сами. Вот здесь страничка моего сайта, где можно их послушать (стихи Рембо, Лорки, Рильке, Волошина, Поплавского, Бродского): https://www.youtube.com/playlist?list=PLrgDSzTXDpvM70JA2g2Jzm2N6z5kWkI7a

Вечера, лекции, концерты

Вот здесь список поэтов, о которых я рассказывала в библиотеках и культурных центрах нашего города с 1986-го по 2011 год — 25 лет: https://sites.google.com/site/sajtnataliikravcenko...-o-poetah-zz-versia-ot-23-02-3

Давид всё брал на себя, всё организовывал сам, я только творила. А он занимался слайдпрограммами, читал на плёнку стихи поэтов, о которых шла речь на вечерах, развешивал по всему городу объявления, готовил с юными чтицами из театрального композиции по моим стихам.

На наши вечера народ валил валом — зал на 400 мест был переполнен.

Потом, когда в стене образовалась трещина — в этом обвинили мою обширную публику и сократили число посещающих до 250-ти. Люди приходили за час-полтора, чтобы успеть попасть. На улице очередь змеилась до угла. Были потасовки с посетителями и охранниками, об этом даже передавали по «Эху Москвы».
Вот эта информация, я её сохранила для истории:

ЛЮБИТЕЛИ ПОЭЗИИ НЕ СМОГЛИ ПОПАСТЬ НА "ЕСЕНИНСКИЙ ВЕЧЕР"
17 января 2011, 10:39

В областной универсальной библиотеке прошел вечер, посвященной жизни и творчеству Сергея Есенина. Из-за аншлага (зал на 250 мест был полон) несколько десятков человек не смогли попасть на вечер. На заявления почитателей таланта русского поэта о готовности "и постоять", сотрудники библиотеки объяснили, что "в театре, как и в самолете, стоячих мест нет".

В секретариате библиотеки сообщили, что мероприятие проходило в самом большом зале, и пустить туда больше 250-ти чел. было бы нарушением норм пожарной безопасности. И это уже не первый случай, когда зрители не могут попасть на выступление.
Сейчас проходит согласование нововведение - возможно, на следующий вечер можно будет попасть только по пригласительным, взяв их заранее в самой библиотеке или у организаторов мероприятия.
Источник: http://www.sarbc.ru/

Однако и на следующий раз слушателей не пропускали из опасений, что стены треснут по швам:

25 января 2011, 11:22

29 января в Саратовской областной универсальной библиотеке поэт и публицист Наталия Кравченко, лауреат международных конкурсов поэзии, проведет литературно-музыкальный вечер "Я один…и разбитое зеркало", посвященный 85-летию со дня смерти Сергея Есенина.
Речь пойдет о последнем периоде жизни поэта, о причинах и обстоятельствах его смерти. Будут демонстрироваться слайды и фонограммы произведений Есенина в исполнении известных артистов.
На прошлый вечер памяти поэта не смогли попасть некоторые любители поэзии из-за малой вместимости зала. Планировалась раздача пригласительных билетов.
Однако директор библиотеки Людмила Канушина пояснила, что в этот раз она сама придет на вечер и посмотрит на наполняемость зала: "Если людей будет больше, то я попрошу провести вечер еще раз. Но сейчас ничего не могу гарантировать".
Источник: http://www.sarbc.ru/

В это трудно поверить, такого нигде ни у кого не было, но мои френды из Саратова, что ходили на лекции, не дадут соврать. И всё это было организовано Давидом — объявления, техническое обеспечение, выступления чтецов и музыкантов — всё он, причём без копейки денег. Всем платили за выступления в библиотеке, а у нас люди сами стремились выступить.

На вечерах спонтанно выходили к микрофону, читали мои стихи, делились впечатлениями от книг, засыпали меня цветами, подарками.

После мы не могли вместить все эти дары и цветы в наши пакеты и сумки — везли в чехле от гитары. И Давиду ничего не платили за его самоотверженный труд, да и сама я работала за гроши — за полставки.
Из книги отзывов библиотеки:

Вы растёте, талант Ваш крепчает,
зритель-слушатель тоже растёт.
Чутко слушает, Вам доверяет,
с Вами таинство душ познаёт.

Будьте с нами всегда и надолго!
Мы друг другу нужны, мы не предали.
Вы по сердцу нам, Вы и по долгу.
Нас поэзия близкими сделала.

Григорьева, Неверова, Смолякова, Самойлова, Гундырева, Цоглин, Майзенберг, Кондрина, Гусев, Ширяева, Рулёва, Лазаренко, Корниенко, Кудинова, Жирина, Козлова, Андреева, Думова, – всего 77 подписей.

Из отклика Нади Шаховской : «Я счастлива, что ты есть! Давид Иосифович! Я Вас тоже очень люблю и рада, что Вы и Наташа — пара! Как я внутренне всегда радуюсь, когда Наташа объявляет: «Читает Давид Аврутов!» И я предвкушаю восторг: «Ура! Ура! Ура!»

Надя Шаховская часто выступала у нас на вечерах, читала мои стихи, писала и исполняла песни на них. Вот здесь она читает их в нашем тесном семейном кругу на моём дне рождения.

Вот мы здесь все вместе на вечере памяти саратовской поэтессы Натальи Медведевой.

(Надя - слева от меня). А вот какие стихи Наташа Медведева нам с Давидом посвятила, побывав впервые на нашем вечере:

Семейный портрет в интерьере
разодранной в клочья страны.
Сквозь горести и потери
как лица освещены!

Пропитан тоскою острожной
сам воздух, и души в крови. –
А этим двоим так надёжно
в прозрачных ладонях любви.

Вокруг кто ворует, кто клянчит,
кто в ненависти хрипит.
А девочка-одуванчик
о веке прекрасном твердит.

Старинною вазой из шкафа
изъят наш уклад и разбит.
Но времени Голиафа
опять побеждает Давид.

И, глядя на них, понимаю,
как встать над бедой и судьбой:
не драться, все копья ломая,
а просто – остаться собой.

И, значит, вернётся, я верю,
всё то, чем держалась страна.
Семейный портрет в интерьере.
И залита солнцем стена.

У меня хранится этот её листочек с подписью: «Это – лишь малая толика тех добрых слов, которых вы действительно заслуживаете, дорогие друзья. Оставайтесь такими.

Наталья Медведева. Февраль 1997 г.»

Наташи давно нет в живых, и сейчас уже можно об этом сказать: когда-то ей очень нравился Давид и однажды, засидевшись у нас допоздна, она попросила его проводить её. Позже она мне призналась, что Давид оказался стоек и не поддался её обаянию. «Он тебя любит!» - сказала она мне со вздохом с ударением на втором слове. А у меня счастливо ёкнуло сердце. Кто бы сомневался… Я могла спокойно отпустить его провожать хоть саму Мерилин Монро. Он был моим в доску.

С тобой до гробовой доски,
шагать в обнимку и под ручку,
не знав печали и тоски
иной, чем долгая отлучка.

И были общими года,
и жизнь лишь в белую полоску.
Мы были не разлей вода,
свои, как говорится, в доску.

Но в жизни каждый — новичок,
не помогла господня помочь.
Доска кончается — бычок
вот-вот слетит в глухую полночь.

Стою на краешке беды,
на роковом её помосте,
где от восхода до звезды
мы в этом мире только гости.

И если нас сотрёт с доски
вселенной тряпка меловая -
мы станем больше чем близки,
лишь в небесах охладевая…

На наших вечерах часто выступала бард Светлана Лебедева, её песня на мои стихи «Моим слушателям» в 2010 году вышла в финал Грушинского фестиваля: https://www.youtube.com/watch?v=Gw3x5-HA_ZI&in...D-HLgTkjPwtraUEsiF6XU&t=0s

Люди с хорошими лицами,
с искренними глазами,
вы мне такими близкими
стали, не зная сами.

Среди сплошной безликости
не устаю дивиться:
как их судьба ни выкосит –
есть они, эти лица!

Вихри планеты кружатся,
от крутизны шалея.
Думаю часто с ужасом:
как же вы уцелели,

в этом бездушье выжженном,
среди пигмеев, гномов, –
люди с душой возвышенной,
с тягою к неземному?

Вечно к вам буду рваться я,
в зал, что души бездонней,
радоваться овациям
дружественных ладоней.

И, повлажнев ресницами,
веровать до смешного:
люди с такими лицами
не совершат дурного.

Я вас в толпе отыскиваю,
от узнаванья млея,
я вас в себе оттискиваю,
взращиваю, лелею.

Если б навеки слиться мне
с вами под небесами,
люди с хорошими лицами,
с искренними глазами...

За четверть века чего только не случалось на наших вечерах, каких только случаев — и забавных, и курьёзных не происходило! Я их записывала в специальную тетрадь, и потом из этого рождались новые заметки, рассказы, смехотворинки. Но иногда бывало и не до смеха. Я расскажу сейчас одну леденящую кровь историю, в которой Давид предстал мне ещё одной своей — героической — стороной.

Как Давид спас меня от маньяка

Однажды на меня напал настоящий маньяк.

Вернее, попытался напасть.
Я его заметила уже давно. Он ходил почти на каждую лекцию. Вид у него был нормальный, непохожий на сумасшедшего. Я даже подумала, что это какой-то корреспондент. На последнем вечере об Ахматовой, когда все уже расходились, он подошёл ко мне:
- Это последний вечер?

Мне не понравилось, как он это спросил. Что-то безумное промелькнуло в его глазах, и мне стало не по себе.
Мы шли с Давидом на остановку. Оглянувшись, я увидела, что он идёт за нами: след в след.
Подошло маршрутное такси. Я скорей затащила туда Давида. Но маньяк с ловкостью обезьяны успел заскочить вслед за нами. Он сидел на переднем сиденье (мы — на заднем), и, развернувшись назад, в упор, не мигая, смотрел мне в глаза.
Мне стало жутко. Подъезжаем к дому. Давид говорит: «Беги вперёд. Я его здесь задержу».
Я побежала вдоль стены, надеясь, что тот не успеет заметить, в какой я подъезд шмыгну. Но он бросился мне наперерез.

- Молодой человек! - окликнул его Давид.

Маньяк остановился.
За дверью я перевела дух. Жду Давида. Пять минут, десять, пятнадцать... Я в ужасе выскакиваю обратно во двор.

Давида нигде нет. Бегаю, кричу, зову.

Наконец, смотрю — выходит откуда-то из-за угла. Оказывается, он принудительно провожал маньяка до остановки. Вот как разворачивался их диалог.

Д. - Молодой человек, Вы куда? Нехорошо так преследовать.

М. - Она мне нравится.

- Вам сколько лет?

- Двадцать три.

- Она Вам в матери годится. (Давид, конечно, преувеличил).

- Она мне нравится не как мать. Я свою мать не люблю. Она…

- Молодой человек, нехорошо так о матери. Мать — это святое. (Давид старался перевести разговор на нейтральные рельсы).

Маньяк посмотрел на него тяжёлым взглядом.

- А Вы кто?

- Муж.

-Но у вас ведь нет детей?

- Какое это имеет значение?

- А что вы сейчас будете делать?

- Ужинать.

- А я как раз с утра ничего не ел...

(Этого ещё не хватало!)

Д. - Ей очень некогда. Она очень занята.

М. - Я её освобожу. Она будет свободна.

(От чего? От кого? От Давида? Или от моей бренной оболочки?!)

Давид имел смутное представление о том, как надо говорить с сумасшедшим. Но интуиция его не подвела. Он мягко, спокойно, тактично сумел заговорить ему зубы. Маньяк открывал ему душу:

- Я не знаю, зачем я живу. Покончу с собой. Я не вижу смысла.

- Молодой человек, так нельзя. Вам надо найти себя. Пойдёмте, я провожу Вас до трамвая

- А метро?

- Метро у нас нет. Вы что, нездешний? У нас город с населением 800 тысяч.

Маньяк поднял на него мутные глаза:

- А мёртвые?..

Жуткое дело. Хорошо, что всё хорошо кончилось, - думала я. - Придётся теперь на лекции с баллончиком ходить.

Поклонники

Как-то после одного из моих полемических выпадов в адрес очередного врага кто-то из друзей меня шутливо предостерёг:
- Смотри, ещё бомбу тебе подложат.
Буквально на другой день подходит ко мне на вечере один человек и протягивает тщательно запакованный свёрток.
- Посмотрите дома.

Честно говоря, первая мысль была: «А вдруг взрывчатка?» Только что прогремело дело Холодова.
Дома с трепетом разворачиваю: икона. Наталия Никомидийская, супруга мученика Пуриана Никомидийского (305-311 гг).
На листочке было написано толкование имени с латинского: «утешение, родная, природная».
Вскоре позвонил сам даритель. Он сказал, что эта икона будет влиять теперь на мою жизнь в благотворном плане. И чтобы я повесила её в красном углу.
- Она и от паутины помогает. У меня в углах, где висят иконы, нет паутины.
Через несколько дней в газете появилась подборка моих стихов. Даритель иконы позвонил выразить своё восхищение.

- Так мог написать только одинокий человек, - сказал он с чувством.

Я не стала его разубеждать.
Одно стихотворение у меня заканчивалось так:

Если ты одинок — не грусти,
нам во сне невозможно не встретиться.
До свиданья на Млечном пути,
на Большой или Малой Медведице.

Мой новый поклонник назначил мне свидание. На Полярной звезде, в будущей жизни.

- У правого лучика, - уточнил он.

Я включилась в игру:

- Нет, лучше у левого.

Давиду не понравился наш разговор.

- Что это там ещё за свидание?

Я, смеясь, ему рассказала. Его реакция была для меня неожиданной.

- Я ему покажу Полярную звезду! Он у меня первым туда полетит!

- Так ведь то в другой жизни. Ты что, веришь в загробную жизнь?

- Ты не знаешь мужиков. Они просто так ничего не делают. Это он к тебе подбирается.

- Но ведь на звезде! Не у фонтана же.

- С этого всё начинается.

- Что ж я, по-твоему, должна была ему сказать? «Извините, я замужем», что ли?

- Ты бы сказала: «Вас там ждёт дуэль!»

Вот такой домострой у нас в семье. Не дадут изменить даже в загробной жизни.

Так что когда Владимир Николаевич Мощенко опубликовал на фейсбуке стихи:

Не ревнуй меня, Давид,
Я люблю твою Наталию,
Как в Испании Мадрид,
Как Флоренцию в Италии, -

он весьма рисковал…))

И ещё об одном поклоннике лекций не могу не рассказать. Вот какое письмо я получила от него на одном из библиотечных вечеров:

«Этот год проходит для меня под знаком Натальи Максимовны Кравченко. С 1995 года Вы, оказывается, проводите здесь свои вечера, а я ничего не знал! Никто не сказал мне об этом. Я все уши прожужжал всем про Ваши вечера. Еду на них из совхоза ЦДК, с Зоналки, на двух транспортах. Но для меня это не препятствие. В маршрутке читаю Ваши стихи, и один раз даже проехал свою остановку. Все смеялись.
Везде, где Вы, Наталья Максимовна, пишете в стихах о Давиде Иосифовиче, у меня наворачиваются слёзы. И, Боже, как же я ему завидую! Это такое счастье – жить одной жизнью, одним делом! Наш библиотечный зал, «что души бездонней», стал и для меня таким же родным, как и для Вас. Сколько я узнал интересного из Ваших книг о поэтах, о великих людях. Ничего с таким интересом не читал. А Ваши реквиемы! У меня от них слёзы и сердцебиение. Когда читал о Нине Сергеевне Могуевой – ком стоял в горле. Простите за чёрный юмор, но хочется стать героем одного из Ваших реквиемов.
С огромным удовольствием читаю Ваши четверостишия, где такой искромётный юмор.
К моим походам в город, в библиотеку, дома относятся холодно (что мягко сказано). Я хочу написать Вам свой опус под названием «Я спешу на лекцию». Он основан на фактическом материале. 25 ноября у моей дочери Лены был день рождения, она у меня с 74 года. Это был рабочий день. День рождения перенесли на субботу. А в субботу Вы нам читали.

Я спешу на лекцию

Жена в ярости. Родные в шоке.
Гости меня никак не поймут.
Куда спешит он? Куда едет?
От гостей, от стола – где едят и пьют.

Я еду на Кравченко. Уже полгода
я ею болен. Её стихи для меня бальзам.
Как говорит она! Как читает!
Всю жизнь бы отдал этим часам!

Рильке, Цветаева, Мандельштам, Пастернак:
с нами, в этом зале, всегда живые.
Если слушателям так лекции будут читать –
их никогда не забудут в России.

Я лечу, я спешу, я бегу из зала –
быть дома в восемь! Жена наказала.
Ещё говорила: «Не будешь дома в восемь,
такую тебе устрою Болдинскую осень!»

А домой опоздал. Два часа простоял
на остановке на той, на Радищевской.
Но в субботу опять, как всегда, ровно в пять
в зале нашем родном… Будем мы с тобой.

Конечно, оно несовершенное. Но если посчитаете возможным, я его прочитаю в нашем-вашем будущем сезоне.
Вверяю Вам письмо с огромным уважением к Вам, Наталия Максимовна и Давид Иосифович! Счастлив, что знаком с Вами, что имею возможность читать Ваши книги и слышать ваши голоса.
Гергардт Освильдович Анкерштейн».

Ну, конечно же, мы были рады предоставить ему слово и Гергардт Освильдович прочёл эти стихи под аплодисменты зала.