Ровно 185 лет назад, 11 (23) сентября 1834 года, родился человек, совершивший переворот в русской журналистике и книгоиздательском деле – Алексей Сергеевич Суворин

«Он принял бесчисленные оскорбления, принял лютый вой всей печати на себя, принял комки грязи, полетевшие на него, ... заслонив от уймы подлости и пошлости больное тело России. Раны Суворина – раны телохранителя России...»

Василий Розанов, «Из припоминаний и мыслей об А.С. Суворине»

Алексей Суворин не был излишне сентиментальным и ранимым человеком, но если бы на рубеже XX – XXI столетий он увидел, во что превратилось издание, с которым были связаны последние 36 лет его земной жизни, то ужаснулся б. Нет, конечно, New Times Евгении Марковны Альбац напрямую не восходит к «Новому времени» Алексея Сергеевича Суворина, однако же до 2007 года выходило именно под этим историческим русским именем.

И в этом тоже парадокс времени новейшего: в постмодернистском выверте возможна любая подмена, любое воровство брендов и идей, лишь бы это было «выгодно и эффективно». В данном случае – эффективно в борьбе против всего русского даже вопреки тому, что дореволюционное «Новое время» во многом было символом защиты той самой русскости. На которую и в Российской Империи находилось кому напасть.

Василий Васильевич Розанов. Фото: Vadim Nekrasov / Globallookpress

К слову, Суворин и здесь не был наивен, о чём всё в тех же «припоминаниях и мыслях» очень ярко и образно вспоминал Василий Васильевич Розанов, один из самых интересных и парадоксальных русских мыслителей конца XIX – начала XX веков, а вместе с тем – «нововременский» обозреватель:

Вообще нашу бюрократию, с её вековым космополитическим духом, с её черствым формальным либерализмом, – бюрократию, глухую ко всему русскому, ко всякой чести и славе России, даже к пользе и счастью России, он хорошо знал и никогда не переоценивал.

Читаешь это и с горечью понимаешь, что наша бюрократия постоянно топчется на одних и тех же исторических граблях, забывая об интересах русского консервативного большинства, постоянно оглядываясь на Запад. Благо, в этом большинстве во все времена находились подлинные самородки, люди, способные достичь вершин, достаточных, чтобы оградить Россию от разрушителей всех мастей. Иначе сложно было бы понять, как в Смутное время и эпоху церковного Раскола XVII столетия, последовавших за ними западнических реформ, а в итоге – революционной смуты, гражданской войны и дальнейших трагических событий века прошлого Россия и русский народ вообще могли сохраниться. Отсюда ёмкое: «Телохранитель России». Таковых было немало, но Алексей Суворин – из первой шеренги, с правого фланга. Но... обо всём по порядку.

Годы становления: Воронеж – Москва – Петербург

Существует устойчивый леволиберальный миф о дореволюционной России. Мол, сословно-иерархическая система Империи не предполагала никаких социальных лифтов. Да, система была устойчивая, конечно, не без недостатков, но примеров, опровергавших этот миф, – великое множество.

Алексей Сергеевич Суворин Фото: Russian Look/Globallookpress

Вот, например, отец нашего героя, Сергей Дмитриевич Суворин. Обычный государственный крестьянин села Коршево Воронежской губернии. Родился, трудился. Женился, трудился. И вдруг – наполеоновские войны, призыв в Императорскую армию, да не куда-то, а в легендарный лейб-гвардии Преображенский полк. Именно здесь молодой Суворин впервые освоил азбуку. Затем, героически отличившись в боевых действиях 1812 – 1813 годов, произведён в унтер-офицеры. Был оставлен в действующей армии и дослужился до капитанского чина. А значит, и до... потомственного дворянства.

Алексей Сергеевич – поздний ребёнок Сергея Дмитриевича, от второй жены, дочери священника (родившей мужу девять детей: троих сыновей и шесть дочерей).

Алексей родился в родном отцовском селе, но уже не крестьянским ребёнком, а барчуком, в 1834 году. Впрочем, что называется, от почвы не отрывался, помогал старику-отцу в земледелии, никогда не заносился и с детства знал, какое служение ему предстоит: воинское. В 1851-м окончил воронежский Михайловский кадетский корпус, а затем отучился и в специальных классах Дворянского полка (нынешнем Константиновском военном училище), откуда выпущен в сапёры.

Но воинская служба не была близка юному Алексею Суворину, рано открывшему педагогический и писательский таланты. Уйдя в отставку, преподавал в гимназиях Боброва и Воронежа, где сблизился с поэтом Иваном Никитиным и его другом литературным критиком Михаилом Де-Пуле. Впоследствии Суворин много вспоминал о тех годах, о той книжной лавке, которую завёл в Воронеже Никитин, ставшей своего рода литературным клубом и литературным университетом для молодого Алексея Сергеевича.

В 1861 году Де-Пуле издал литературный сборник «Воронежские беседы», где 27-летний Суворин дебютировал как писатель с рассказом из народной жизни «Гарибальди». Рассказ имел успех, читался актёром Малого театра Провом Садовским на литературных вечерах. В итоге Алексея Сергеевича пригласили в Москву, где он тут же стал печататься в «Русской речи» графини Елизаветы Васильевны Салиас-де-Турнемир (более известной под литературным псевдонимом Евгения Тур).

В то время Суворин ещё не имел чёткой идеологической позиции, сотрудничал как с консерваторами, так и с умеренными либералами, но это ему и не казалось столь важным. Главным он видел народное просвещение, написал много исторических брошюр для народного чтения, изданных московским «Обществом распространения полезных книг». В 1863-м перебрался в столицу и начал сотрудничать в «Санкт-Петербургских ведомостях». За свои острые фельетоны и очерки, в том числе против главного имперского консерватора тех лет, Михаила Каткова, даже арестовывался и в результате стал довольно едким либералом-западником, однако довольно быстро совершившим консервативную эволюцию.

«Новое время», новые взгляды, новые люди

Есть много интерпретаций поговорки о том, что «кто не был либералом в молодости, тот не имеет сердца, кто не стал консерватором в возрасте, не имеет головы». К Алексею Суворину она подходит в полной мере. Впрочем, и сердце и голова у него всегда были. И никогда не было «системности». Ну не любил он тех самых бюрократов. А Россию и русский народ – любил.

И когда в 1876 году смог приобрести (вскладчину) собственную газету, на тот момент ещё совсем молодое и совсем не успешное «Новое время», он сделал её, с одной стороны, газетой европейского типа (остроактуальной, новостной, с многочисленными объявлениями), а с другой – последовательно-консервативной. Либералы обвиняли Суворина в предательстве, он же, напротив, отстаивал русские интересы и интересы наших православных братьев-славян (именно тогда, в 1876-м, против многовекового османского ига восстали болгары и сербы).

А в то же время не оставлял Суворин и писательской деятельности, имел успех как драматург, написав немало драм и комедий, а также литературно-критических произведений. И параллельно успешно развивал книгоиздательскую деятельность, выпустив сотни книг русских и зарубежных классиков, в том числе в популярной серии «Дешёвая библиотека», а также справочную литературу, такую как «Вся Россия» и «Весь Петербург».

Став убеждённым русским консерватором и монархистом, одним из создателей «Русского собрания», именуемого революционерами и либералами «черносотенным», Алексей Сергеевич никогда не был зашоренным догматиком. В «Новом времени» публиковались и радикальный русский националист Михаил Осипович Меньшиков, и мятущийся русский гений Василий Васильевич Розанов, и в целом аполитичный, но уж никак не сервильный Антон Павлович Чехов.

Антон Павлович Чехов. Фото:  Russian Look/Globallookpress

Вообще именно Суворин, можно сказать, «открыл» Чехова массовому читателю.

Впоследствии Антон Павлович прекратил сотрудничество с Алексеем Сергеевичем. Но, вопреки либерально-пропагандистскому мифу об идейной основе разрыва (мол, Чехов никак не мог смириться с суворинским «шовинизмом»), это просто была «болезнь роста». Почти до конца своей довольно короткой жизни Чехов переписывался с Сувориным и был сыновне учтив к своему издателю и учителю, создавшему все условия, в том числе материальные, для рождения из молодого «Антоши Чехонте» великого русского писателя.

Сохранился и неоднократно издавался объёмный дневник Алексея Сергеевича, охватывающий 1887 – 1907 годы. Книга, необходимая к прочтению каждым, кто хочет понять суть происходящего в те годы и то, почему в 1917 году Российская Империя рухнула, оказавшись в революционной пучине. Вопреки уже упомянутому мифу никаким шовинистом Суворин не был, в дневниковых записях он чётко обозначал свою подлинно имперскую позицию:

Я не сочувствую порывам консерватизма, направленным против инородцев. Никогда я против них ничего не писал и ни к одной народности не питал вражды. Да и зачем? Можно поддерживать русское чувство, относясь к инородцам сочувственно и мило.

И в то же время Алексей Сергеевич прекрасно понимал, что деятельность либералов (в том числе системных, от чиновничества) и революционеров направлена именно против консервативного большинства Империи, её великорусского стержня, о чём и писал в одной из своих поздних статей времён так называемой Первой русской революции.

На деле же – революции абсолютно антирусской, хотя зачастую творимой русскими руками:

Когда возвратится сознание к русскому, что настала пора упорной умственной и физической работы, что без этого Русь погибнет и распадётся? Да неужели погибнет? Вы, конечно, видите, что на Великоросса идут с оружием и дреколием. На него именно идёт эта революция. Его именно она хочет поглотить, обессилить и обезволить. Со всех окраин идут крики, что Великоросс ничтожен, что он должен уступить и подчиниться, что его век прошёл, его вековые работы уничтожены, его главенство должно разлететься прахом. Окраины поднимают оружие против него и грозят. Он, создавший Империю, должен спокойно выслушивать проклятия и угрозы и нести на своем горбу всю эту свалку. Твердый, мужественный, даровитый, государственный, Великоросс считается уже какой-то неважной величиной.

Фото: Scherl / Globallookpress

Ничего не напоминает из современности? Реалии 1990-х и чаяния современных либеральных революционеров? Впрочем, и тогда, в 1907-м, было отчего впасть в уныние. Благо, Алексей Сергеевич был верующим (хотя и не всегда и во всём согласным с Синодальной Церковью того времени) человеком. А потому вера в возрождение русского самосознания, вера в то, что Империя будет жить, не оставляла Суворина, скончавшегося в августе 1912 года в Царском Селе, до последних дней. И эта вера отражена в этих строках этого поистине великого писателя, публициста и издателя. Которого не стоит канонизировать, поскольку ну не был Алексей Сергеевич сугубым молитвенником и аскетом-нестяжателем, как и смиренным его уж точно не назовёшь, но нечто пророческое в нём было определённо:

Великороссия встанет. Она покажет ещё независимость и бодрость своей души и заставит уважать себя, как государственную, великую, даровитую силу, и сплотит нас снова, не уступив ни пяди того, что она приобрела своею кровью, своим вековым тяжёлым трудом. Она докажет, что именно в этом корне русского племени вся созидательная и объединительная сила, и она проявится с такой упругой энергией, которой вы ещё не знаете. И этот срок ближе, чем вы думаете.

Дай-то Бог!

Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу Твоему Алексию и сотвори ему вечную память!