Название: Самый любимый враг
Автор: Лена Хабенская
Дисклеймер: ни на что не претендую, все герои принадлежат Роулинг. Безумная фантазия- автору. Парочка фраз - Линде Йоненберг
Персонажи: Люциус Малфой, Джинни Уизли
Тип: гет
Жанр: romance, fluff
Рейтинг: R
Саммари: «Что могут обещать мне времена, когда врагом я так увлечена…» (У. Шекспир «Ромео и Джульетта»)
О том, как Джинни Уизли пыталась разобраться в своих чувствах к Люциусу Малфою, и что из этого вышло.
Джинни Уизли осторожно приоткрыла дверь больничной палаты и заглянула внутрь. С правой стороны на кровати лежал без сознания средних лет мужчина с бледным осунувшимся лицом. Длинные светлые волосы разметались по подушке и почти слились по цвету с кожей, такой же бесцветной и безжизненной. «Как мертвый…» - с содроганием подумала Джинни, глядя на тонкие посиневшие губы и запавшие под глазами темные круги.
Откровенно говоря, ей здесь быть не положено, так как Джинни сегодня вообще дежурила на другом этаже. К тому же, в любой момент сюда мог войти кто-то из врачей, или, не приведи Мерлин, его жена и сын. Тихонько прикрыв за собой скрипучую дверь, девушка подошла поближе и, боязливо оглядевшись, словно боясь, что кто-то невидимый может уличить ее, присела на край кровати.
«Только бы он поскорее пришел в себя…» - как мантру мысленно повторяла младшая Уизли, - «Только бы поправился…» Никогда и никому, даже под круциатусом, Джинни не призналась бы, какие чувства испытывает к лежащему перед ней человеку. Пожиратель Смерти, слуга Темного Лорда, человек, который презирал всю ее семью, в конце концов! «Но он же перешел на другую сторону», - мысль, похожая на жалкое оправдание ее предательскому чувству, стучала в висках, - «Он… Он… просто боялся за свою семью, поэтому и вынужден был служить Ему… Он понимал, что давным-давно сделал неправильный выбор, но изменить ничего не мог…»
Джинни в очередной раз огляделась по сторонам и дрожащими от страха пальцами дотронулась до его щеки. Жесткая и колючая. Воображение тут же услужливо нарисовало картину: она целует эти небритые щеки, царапая себе губы и задыхаясь, когда крепкие руки сдавливают ее плечи.
Как непохож был лежащий перед ней человек на того Люциуса, которого она знала! Всегда гладко выбритый, ухоженный, безупречный…
Первый раз она увидела его в Косом Переулке, когда он столь «интеллигентно» унизил всю их семью. Джинни тогда было одиннадцать. Будущая первокурсница Джинни Уизли глядела на Люциуса с ненавистью и … восторгом. Конечно, тогда она не поняла, что именно и почему чувствует к этому ужасному на первый взгляд человеку, потому что была твердо уверена – такой человек как Люциус ничего кроме презрения не заслуживает.
Следующая их встреча произошла два года спустя на чемпионате мира по квиддичу, такая же короткая и неприятная, как и предыдущая. И снова Люциус не смог отказать себе в удовольствии отпустить едкий комментарий по поводу финансового и социального положения их семьи. Джинни хорошо помнила, как злорадно усмехнулась, когда Люциус, невесть как умудрившийся споткнуться о собственную трость, с которой не расставался, едва не упал. Но еще лучше она запомнила запах его парфюма, и, наверное, неосознанно, подарила такой же на день рождения отцу, потратив все карманные деньги за месяц и еще столько же одолжив у подруги. Теперь Люциус Малфой преследовал ее и дома.
А в тот год, когда Джинни закончила четвертый курс, в «Ежедневном Пророке» напечатали громкую статью о том, что министерский чиновник Люциус Абракас Малфой осужден на пожизненное заключение в Азкабане за пособничество Темному Лорду и применение непростительных заклятий. Его не спасли ни деньги, ни финансовое положение, ни так ценимая им чистота крови. Даже Гермионе было жаль Люциуса, и, к удивлению Джинни, подруга даже пару раз всхлипнула, пролистывая номер «Пророка». Джинни не было жаль Малфоя-старшего. Ей было страшно. Страшно при мысли о холодной сырой камере. Насквозь продуваемой холодным ветром, безмолвными тенями дементоров за стеной и липком гнетущем одиночестве. К тому моменту она уже смирилась с теми чувствами, которые испытывала к Люциусу, и уже не мучилась невозможностью кому-либо о них рассказать.
И вот теперь она помогает колдомедикам в клинике Св. Мунго, куда Люциус попал в результате неизвестного заклинания одного из Пожирателей Смерти. По сравнению с тем, в каком состоянии его доставили, сейчас он выглядел намного лучше, как бы дико это ни звучало. Время от времени Люциус приходил в сознание, а потом снова проваливался в забытье, но за его жизнь врачи уже не опасались. Прошло уже три недели с момента теперь уже окончательного (как хотелось бы верить) падения Темного Лорда, а в этой палате уже, наверное, раз сто, как казалось Джинни, побывали авроры. «Идиоты, разве они не видят, в каком он состоянии?!»
Пару дней назад, когда Джинни дежурила на этом этаже, она самолично выставила за порог троих мракоборцев, которые весьма бесцеремонно зашли в палату, узнав у врача, что Люциус Малфой наконец-то пришел в себя.
- Мы хотим только поговорить. Это ненадолго, мисс, - попытался заверить ее один из авроров, - никто не собирается его арестовывать. Всего пара минут.
- Какая разница? Вы что не видите, что он не в состоянии сейчас отвечать на ваши вопросы!
Минут через пять ей все-таки удалось выпроводить незваных гостей в коридор.
- Спасибо, мисс Уизли, - прохрипел Люциус и, как показалось Джинни, попытался улыбнуться.
- Невоспитанные хамы, - проворчала девушка, глядя вслед удаляющейся троице, - не волнуйтесь, мистер Малфой, пока вы окончательно не встанете на ноги, я вас никому не отдам!
Голос ее звучал непринужденно, но внутри девушка была натянута как скрипичная струна: он ей улыбнулся. Без насмешки, без сарказма, без презрения… А просто искренне благодарственно улыбнулся.
А сейчас она сидит на краю его кровати, гладя его жесткую небритую щеку и ненавидит себя. Родители гордятся ее рвением помогать в больнице, даже не подозревая об истинной причине почему их дочь дни и ночи напролет готова проводить в клинике. Рон и Гермиона просто не понимают, почему молодая красивая девушка вместо того, чтобы присоединиться к общей эйфории победы, торчит в больнице, выслушивая жалобы и стоны пациентов, каждый день перевязывает жуткие гниющие раны и каждый день становится свидетельницей чьей-нибудь смерти. А Гарри… Гарри обижается, хоть и старается не подавать виду. Сейчас их отношения только-только начали налаживаться, и самое время для того, чтобы спасти то, что вот-вот будет упущено. И ради чего? Ради человека, с которым у нее по определению не может быть совместного будущего? С человеком, который всего-навсего перестал ее презирать, а она нафантазировала невесть чего?
Джинни последний раз взглянула на бледное спокойное лицо и тихонько вышла из палаты.
Был уже поздний вечер, и за окнами давно стемнело, когда она сидела в ординаторской и заполняла больничные карточки. Мерно постукивали по стеклу дождевые капли, от старой лампы пахло салом и керосином, и слышно было как по коридору кто-то прокатил тележку с лекарствами.
- Мисс Уизли! – дверь в ординаторскую распахнулась, и вбежал один из дежурных врачей. Вид у него был встревоженный.
- Что случилось? – Джинни, хоть и успела ко многому привыкнуть, но все же почувствовала как по спине пробежал неприятный холодок. Уж слишком обеспокоенно выглядел колдомедик.
- Там на пятом этаже пациенту плохо совсем, на операцию срочно повезли, дежурная медсестра еще днем домой отпросилась, а доктору помощник нужен! – все это колдомедик выпалил на одном дыхании.
Джинни, мгновенно отложив в сторону карточки, поспешила на пятый этаж и едва не упала на лестнице, споткнувшись о выбоину в ступеньке.
Сердце на секунду замерло, точно внутри что-то оборвалось, когда она увидела лежащего на операционном столе Люциуса Малфоя.
- Дайте ему это выпить, мисс Уизли, - колдомедик протянул ей пузырек с непонятным содержимым.
- Что это? – вливая жидкость в рот находившегося в полубессознательном состоянии Люциуса, спросила Джинни.
- Обезболивающее. Слабенькое, конечно, но другого у нас нет. Война…
Люциус закашлялся и попытался выплюнуть лекарство, однако Джинни аккуратно, но твердо, чуть приподняв ему голову, влила остатки обезболивающего:
- Потерпите чуть-чуть, мистер Малфой, - зашептала она, наклонившись к нему, - все будет хорошо, вы только потерпите…
Их лица теперь были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, но Джинни словно не видела ни его бледного лица, ни закатившихся глаз… В голове билась одна-единственная мысль: «Главное, чтобы все обошлось… Только бы он выжил…»
И Люциус выжил.
Через полтора часа двое колдомедиков в сопровождении Джинни выкатили из операционной носилки.
- Везунчик, не иначе.. – один из врачей взглянул на Люциуса, пытавшегося что-то сказать, но слов разобрать было невозможно.
Врач, проводивший операцию, попросил Джинни присмотреть за Люциусом до утра, пока не придет дежурившая на этаже медсестра.
- Если что, сразу же зовите меня.
- Могли бы и не говорить…
В палате царил полумрак, и единственным источником света была керосиновая лампа, стоящая на тумбочке подле кровати. Джинни бережно поправляла край одеяла, когда Люциус вдруг взял ее за руку. Девушка вздрогнула.
- Спасибо Вам.. тебе…, - чуть слышно проговорил он.
- За что? – Джинни непонятно от чего испуганно отпрянула.
В следующий миг мир будто перевернулся.
- За то, что ты рядом.
Джинни, конечно, понимала, что он подразумевал обыкновенную благодарность, но как непривычно и приятно было слышать эти слова от Люциуса! «За то, что ты рядом».
«Я готова быть с Вами всегда».
На следующее утро пришли Драко и Нарцисса. Джинни как раз заканчивала перевязку, когда открылась дверь и в воздухе запахло дорогими духами.
- Доброе утро, - сухо поздоровался Драко.
Джинни молча кивнула в ответ. Она заметила, что выглядел он немногим лучше отца: такой же бледный и осунувшийся с тревожным затравленным взглядом. Закончив с перевязкой, Джинни вышла из палаты и, обернувшись напоследок, невольно отметила, что Нарцисса, несмотря на бледность и следы усталости на лице, выглядит более чем хорошо. «У нее муж вчера едва не умер, а она беспокоится о сохранности прически» - зло подумала девушка. Злее, чем хотела. Привыкшая быть честной с самой собой, Джинни понимала – она ревнует. Хотя, в чем, по большому счету, виновата Нарцисса? В том, что ей повезло, и она сумела заполучить лучшего мужчину на свете? В том, что Люциус лучший, Джинни не сомневалась.
- Мисс Уизли, - они уже собирались уходить, когда Нарцисса окликнула ее, - Я… хотела поблагодарить Вас, - она будто с трудом с трудом подбирала слова, - доктор сказал мне, что Вы присматриваете за ним…
- Это моя работа, - пожала плечами Джинни, - Вам не за что меня благодарить, – она вдруг почувствовала свою вину перед Нарциссой, понятия не имевшей о том, что чувствует к Люциуса стоящая перед ней рыжеволосая девушка.
- Все равно, спасибо Вам, – Нарцисса устало улыбнулась.
Прошло еще два дня, и Джинни, наконец-то выпало дежурить на «любимом» этаже. Ее родители в этот день отмечали годовщину свадьбы и, конечно надеялись, что Джинни по такому случаю возьмет, наконец, выходной и приедет домой. «Брайди попросила срочно ее заменить» - соврала Джинни, чувствуя себя предательницей сродни Петтигрю. Мистер и миссис Уизли не стали возражать, зато Рон, пришедший на работу к сестре, обвинил ее в том, что она «окончательно помешалась на своей работе» и совсем забыла о семье.
- А Гарри, между прочим, пригласил Чжоу в «Три Метлы», - не без злорадства сообщил он.
В лице Джинни ничего не изменилось. Ей и правда было все равно. Завтра она увидит Люциуса. Ее Люциуса. От этой мысли внутри разливалось приятное тепло. У них нет и не может быть общего будущего, но ОН есть. От осознания этого простого факта жизнь будто наполнялась новым смыслом. Он просто есть. Большего Джинни и не было нужно. Глупо обманывать саму себя, и отрицать, что она полюбила Малфоя-старшего. Она. Его. Любит. Рон хотел добавить еще какой-нибудь едкий комментарий, но заметив, что Джинни уже давно на него не смотрит, лишь сердито махнул рукой.
- А хотите, я Вам что-нибудь почитаю? – этот вопрос, казалось, сам собою сорвался с губ.
Время приближалось к полуночи, но Люциус не спал из-за тянущей боли, сковавшей все тело, даже обезболивающее не помогало.
- Вчерашний номер «Ежедневного Пророка»? – губы скривились в такой знакомой и раздражающей ухмылке.
- Зачем? – в голосе Джинни прозвучала плохо скрываемая обида, - никакой «Пророк» я Вам читать не собиралась. А не хотите, как хотите.
Джиневра поджала губы и отвернулась, рассердившись больше на саму себя, чем на Люциуса.
- А что тогда? – спросил он.
… Боль не то чтобы стала слабее, но размеренный голос Джинни уже второй час кряду читающей Люциусу «Унесенных Ветром», успокаивал. Судьба гордой южанки Скарлетт, Малфоя-старшего не заинтриговала, но от сидящей в старом продавленном кресле Джинни, сжимающей в тонких пальцах потрепанную книгу, веяло давно забытым уютом и безмятежностью. Отблески пламени в керосиновой лампе путались в ее волосах, пробегали по лицу, делая Джинни похожей на какую-нибудь языческую богиню, наподобие тех, о которых ему давным-давно рассказывали на уроках маггловедения.
Джинни устало зевнула и на минуту отложила книгу, закрыв окно, откуда в палату попадали крупные дождевые капли.
- Что-то не так?
Джинни так увлеклась чтением, и не заметила, как все это время смотрел на нее Люциус.
- Ты очень красивая, - в голосе его ни прозвучало ни капли романтики, он просто констатировал факт. Вот так просто и обыденно.
- Нет.
- Что нет?
- Я некрасивая, - голос Джинни звучал так же обыденно, - вот Ваша жена красивая. А я нет.
Люциус вдруг рассмеялся. В том обществе, в котором он обычно находился, ни одна женщина или девушка не позволила бы себе ничего подобного. Чем глубже прячешь свои истинные чувства, тем более воспитанным человеком тебя считают.
- Неужели, ты ревнуешь?
Щеки Джинни вспыхнули. «Кажется, языческая богиня разгневана…». Он смотрел на нее, с интересом ожидая, что мисс Уизли ему ответит. Нагрубит? Влепит пощечину?
- Да, ревную!
Люциус перестал смеяться. Удивить его было трудно, но Джинни это удалось. Она не умеет скрывать свои чувства, но еще хуже у нее получается держать язык за зубами. И Люциусу это нравилось.
Джинни, мысленно проклиная саму себя, стояла посреди палаты, не зная что делать. И как у нее только язык повернулся такое сказать? Люциус откровенно насмехался над ней, упиваясь ее страхом и смущением. «А почему я не могу смутить его?»
Не до конца сознавая, что делает, Джинни села на край кровати, наклонилась к Люциусу так, что локти ее «утонули» в мягкой подушке, и поцеловала его. Смущение Люциуса длилось от силы секунд пять. Он обхватил ее за плечи, запустив пальцы в рыжие непокорные волосы. Другая рука крепко обвила ее талию, прижимая к телу. Жесткие небритые щеки царапали губы, и каким же сладким было это колющее ощущение…
- Ты красивая и смелая, - он провел рукой по ее волосам.
Джинни лежала на нем, дрожа от страха и возбуждения, и если бы он сейчас начал раздевать ее, она и не подумала бы сопротивляться.
- Люциус…
Ее вспотевшая от страха ладошка скользила по его животу под пижамной рубашкой, и опуститься ниже Джинни не решалась. У Люциуса сбилось дыхание и «контролировать» ситуацию становилось все труднее. Джинни, окончательно потеряв чувство реальности происходящего, чуть ниже опустила руку, оттягивая резинку его пижамных штанов.
- Мерлин…
- Мерлина здесь нет… - Джинни сама не ожидала, что ее охрипший от страха и стыда голос может звучать так сексуально.
Зеленые глаза, в которых смешались ужас и возбуждение, смотрели прямо на него, длинные рыжие волосы щекотали лицо, пересохшие губы едва приоткрыты… «Вот тебе и малышка Джинни…» Так некстати вспомнилась Беллатрикс, которая говорила, что в каждой девушке дремлет секс-богиня, но не каждому мужчине дано ее разбудить.
Ее движения участились, и Люциус выгнулся, прикусив губу, чтобы на заорать на весь этаж.
- Больше не могу…
Он схватил Джинни за плечи и, потянув вперед, буквально подмял ее под себя. Оказавшись под тяжестью его тела, Джинни, может и рада была бы вырваться, но его руки так крепко держали ее плечи, лишая возможности пошевелиться. Снова поцелуй и прикосновение колючей небритой щеки к нежной коже.
По коридору кто-то прокатил тележку с лекарствами. Хватка таких желанных рук мгновенно ослабла. Иллюзия вседозволенности лопнула как мыльный пузырь, и в глазах обоих появился страх. Посторонний звук из реального мира так просто разрушил этот хрупкий воздушный замок под названием «Сегодня нам можно все».
Джинни неловко выпуталась из его объятий, поправляя задранное платье, избегая встретиться с Люциусом взглядом. Он закрыл глаза, переводя дыхание. Отголоском растаявшей эйфории осталось лишь не до конца спавшее возбуждение, и тело все еще настойчиво требовало разрядки.
- Спокойной ночи, мистер Малфой.
…Джинни не разругалась с Гарри, их просто развело в разные стороны. Вот и все. Она подозревала, что он начал о чем-то догадываться, когда почтовый филин принес ей упакованное в плотный зеленый конверт и перевязанное серебряной лентой письмо.
Джинни уверена, что все будет хорошо, потому что в письме, которое она так тщательно прячет от домашних, было всего-то несколько слов: «Давай, только я уточню свой график» И ключи.
- Да, - вслух произносит Джинни, стоя одна в пустой комнате, - все будет хорошо.
Она повертела в руках связку ключей и, подумав, выбросила в мусорное ведро.
Может, вернуться, забрать и придти? Нет, есть благотворительный вечер, в поддержку неизвестно чего и кого, есть Гарри танцующий с Чжоу и обнимающий ее за талию на глазах Джинни. И надо подумать. Еще чуть-чуть…
Перед ней была массивная деревянная дверь роскошного гостиничного номера. Джинни глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы и вставила ключ.
Прекрасный шикарный номер. Комната, еще одна, еще – огромная комната и три ступеньки наверх. И еще одна. Практически пустая, если не брать в расчет белоснежного ковра на полу и огромной белой кровати. Круглая и белая. Джинни подняла глаза. Так и есть, потолок был зеркальным. Белое гнездышко для спаривания белых голубков, для секса, для траха, для изнасилования, ненастоящего, разумеется. А, впрочем, если руки заломить, брюки спустить, рот зажать, ноги раздвинуть… «Кажется, меня понесло»...
Она стояла грязными туфлями на навороченном паркете, со странным безразличием осматриваясь по сторонам, и поигрывая связкой ключей. Не было друзей, родителей, не было Гарри, который, она верила, все-таки любил ее.
Люциус опаздывал. Может, стоило бросить ключи на кровать, развернуться и уйти. Наверное, это было бы правильно. Ведь где-то есть благотворительный вечер, есть Гермиона, скучающая в одиночестве, потому что Рон предпочел чемпионат по квиддичу скучным светским посиделкам. Есть Гарри… Есть Дин, которому она обещала, что весь вечер будет танцевать только с ним.
Может быть, Джинни сдержит свое обещание, и Дин дождется ее среди белых асфоделий и тигровых лилий в душном наполненном людьми зале. Джинни хотелось верить, что она поступит правильно и сделает все так, как должно быть.
В конце концов, время у нее еще есть. *
_________________________________________________________________
* Несколько словесных обороты взяты из книги Линды Йоненберг
