Материал о Софье Васильевне Сухово-Кобылиной в моем дневнике можно посмотреть здесь

Сухово-Кобылина Софья Васильевна. Автопортрет (1847, Третьяковская галерея, Москва)  

Ее учителем живописи был Егор Егорович Мейер (1822 или 1823 — 1867) — русский художник-пейзажист, академик Императорской Академия художеств.
Он быстро распознал в девушке незаурядный художественный талант, подкрепленный трудолюбием и целеустремленностью,
и ходатайствовал о её приеме в Петербургскую Императорскую Академию художеств.

Валентина Балдина: О чем рассказало старинное письмо

Передо мной на рабочем столе ксерокопия интереснейшего письма, присланная из Центрального исторического архива Санкт-Петербурга.
Письмо это было отправлено 140 лет назад, 23 августа 1851 года, из Выксы, с «завода гг. Шепелевых», в далекий Петербург. Адресовано оно конференц-секретарю императорской Академии художеств В. И. Григоровичу. А начинается так:
«Почтенный Василий Иванович!
Всегда случается мне Вас утруждать просьбами и сегодня опять тоже. Я имею случай ехать с одной из моих римских учениц девицею Сухово-Кобылиной в Крым и по этому случаю решаюсь просить Вас исходатайствовать мне билет на два года в южные губернии...»
С такой просьбой обращается в правление Академии Е. Е. Мейер. Думаю, нашим постоянным читателям фамилия эта уже знакома. И все-таки напомню: Егор Егорович Мейер (1823–1867) – русский художник-пейзажист, академик. Он был наставником в живописи Софьи Васильевны, младшей дочери Марии Ивановны и Василия Александровича Сухово-Кобылиных, родственников выксунских Шепелевых.
Софье Васильевне и посвящено в основном это письмо. Егор Егорович сообщает конференц-секретарю, что его ученицей уже послана на годичный экзамен в Академию картина, которая «писана совершенно ею одною». Он надеется, что там обратят внимание на эту работу, оценят ее по достоинству и поощрят. Она этого, по его мнению, заслуживает.
Своей ученице Егор Мейер дает прекрасную характеристику. Совсем немного занимается он с нею живописью: некоторое время в Риме и считанные месяцы в Выксе, в не очень благоприятных обстоятельствах: летом этого года здесь «почти хорошей погоды не было», что очень мешало работать над этюдами на природе. И тем не менее успехи Софьи Васильевны значительны. С уважением отзывается Егор Егорович о ее способностях к пейзажной живописи, редком трудолюбии и увлеченности искусством.
Вот такие удивительные, почти восторженные слова пишет он Григоровичу о своей ученице: «Я от души жалею, что она не имеет чести быть лично с Вами знакома; тогда и Вы бы сами убедились, что подобную девицу следует поощрить.
Она богата, знатна и бросила все для живописи... Любовь ее к искусству неимоверна, и ей я единственно обязан, что как художник имею еще будущность, которая раскрылась передо мною со всеми надеждами на успехи и удачу... Нельзя не помочь моему благому намерению и не поощрить девушку, которая трудится не ради славы, а из любви к прекрасному и деньги которой уходят все на помощь художникам и на собственные успехи».
Делится Егор Мейер с Григоровичем и дальнейшими планами: «Нынешнюю зиму она (Софья Васильевна) займется перспективой серьезно, фигурами, и, таким образом подготовленные, мы отправимся в Крым». Вот почему ему и нужен «билет» от Академии, своего рода пропуск для беспрепятственного проезда через все заставы и свободного проживания в любом южном городе.
А теперь ненадолго отложим в сторону письмо художника, из которого мы узнали немало нового о Софье Сухово-Кобылиной, и побываем в Выксе самого начала 50-х годов позапрошлого века. Здесь, в имении Шепелевых, Софья Васильевна вместе с Е. Е. Мейером (и с товарищами по Академии художеств – есть такие сведения) прожила часть лета, осень 1851-го и зиму 1852 годов. Тогда почти вся семья Сухово-Кобылиных собралась в доме близкого им – и родственно, и душевно – Николая Дмитриевича Шепелева. Было много молодежи, много деревенских удовольствий и развлечений, но их Софья Васильевна не разделяла. Она всецело погружена была в свои художественные занятия. Время проводила с этюдником в живописных окрестностях села. Особенно по душе была ей строгая и величавая красота наших сосновых лесов.
Софья Васильевна работала много и увлеченно под руководством своего учителя. И пришел успех. Большой серебряной медалью отмечен завершенный на Выксе и отсюда посланный на экзамен в Академию уже упомянутый мной «Пейзаж» (итальянский); сделаны этюды с натуры к будущей картине «Вид из окрестностей р. Выксы близ Мурома во Владимирской губернии» («Сосновый бор в окрестностях Мурома»). За эту картину и два «Крымских вида» («Татарская сакля в Крыму близ Урзуфа», «Татарская сакля в Крыму близ Алушты») в 1854 году, при окончании Академии художеств, Софья Сухово-Кобылина была награждена большой золотой медалью. Она, напоминаю, первая русская женщина, удостоенная такой высокой награды. Об этом триумфе художницы я уже писала (см. статью «Эта местность... просилась в картину». «Выксунский рабочий», 14 июля 1990 года). А вот новые находки!
В хранилищах русской живописи XIX века Третьяковской галереи, где мне посчастливилось побывать дважды, Лия Захаровна Иткина, старший научный сотрудник музея, показала мне очень нарядный групповой портрет сестер Сухово-Кобылиных – Елизаветы, Евдокии, Софьи - работы модного в свое время художника Пимена Орлова. Видела я и портрет Софьи Васильевны, написанный в 1859 году в Риме одним из самых близких ее друзей – Иваном Степановичем Ксенофонтовым. На этих портретах (и на парадном, и на дружеском) Софья Васильевна – молодая женщина среднего роста, стройная, богато и в то же время скромно, изящно одетая. У нее некрасивое, но приятное лицо, умный, серьезный, проницательный взгляд. Во всем ее облике чувствуется спокойное достоинство. Такой знали ее современники – женщиной «тонкого, блестящего ума, доброго сердца и благородной души».
С большим волнением рассматривала я немногие хранящиеся в Третьяковке картины самой художницы: «Софья Васильевна Сухово-Кобылина, получающая на Акте в Академии художеств первую золотую медаль за «Пейзаж с натуры» (1854 год), «Автопортрет», этюды «Перед грозой», «Итальянский пейзаж», «Старое дерево у скалы». Невольно вспомнились мне слова искусствоведа: «Она была сильна в рисунке и обладала тонким пониманием пейзажной живописи». В пейзажах Софьи Васильевны, которые мне больше всего понравились, есть что-то романтическое, одухотворенное.
С фотокопиями этих пяти работ С. В. Сухово-Кобылиной из запасников Третьяковской галереи выксунцы могут познакомиться в экспозиции нашего музея.
А теперь о самом интересном, на мой взгляд.
Летом 1991 года, работая в фондах Государственного Литературного музея в Москве, просматривала я большой архив Сухово-Кобылиных, поступивший от их родственника Л. В. Горнунга. Среди многочисленных фотографий, дагерротипов, портретов там был и большой, красивый, отлично сохранившийся старинный альбом, о котором мне уже говорила Лия Захаровна Иткина.
Альбом этот куплен был Марией Ивановной Сухово-Кобылиной для одной из дочерей – красавицы Евдокии (в замужестве Петрово-Соловово). С ней Софья была особенно дружна. В период своих занятий живописью в Академии художеств три года прожила она в богатом доме этой сестры в Петербурге. Видимо, тогда Душа (так звали Евдокию Васильевну близкие) и отдала альбом младшей сестре.
И вот этот великолепный альбом передо мной на столе. Очень волнуюсь, осторожно перелистывая тяжелые страницы: их много-много лет назад касались руки С. В. Сухово-Кобылиной, а она за годы краеведческих поисков стала мне почти родной. В альбоме сохранилось около
30 работ Софьи Васильевны 50-х годов карандашом, акварелью, маслом. Это наброски, рисунки и этюды с натуры, сделанные в Тамбовской губернии в имении Петрово-Соловово, в Италии и Крыму. Одни из них – полудетские, наивные, другие написаны зрелой кистью.
Немало интересного в старинном альбоме. С удовлетворением рассматриваю я акварельную копию с того самого «Итальянского пейзажа», за который Софья Сухово-Кобылина в 1851 году получила на конкурсе в Академии художеств большую серебряную медаль. Внимание мое привлекают и ее этюды «Татарский дворик. Алушта», «Пастуший шалаш в Крымских горах», «Сосны на холме».
И вот, наконец, то, что я ищу, о чем уже слышала: на одной из последних страниц перед портретом Евдокии Васильевны кисти Е. Е. Мейера (единственная его работа в альбоме) – карандашный рисунок. На нем сильное, раскидистое дерево с молодыми листочками.
Внизу подпись рукою художницы:
«Софья СК. 1852. Выкса».
Этот этюд, без сомнения, сделан в имении Шепелевых именно в выксунский период жизни Софьи Васильевны, о котором я рассказывала. Может быть, предположила я, дерево это из прекрасного господского парка, дерево, которое видело самих Баташевых. Ведь чем-то поразило оно воображение художницы.
Думаю, вам нетрудно представить мою тогдашнюю радость, мое ликование. Передо мной был подлинный выксунский рисунок Софьи Сухово-Кобылиной! И он, что особенно важно, еще неизвестен нашему местному краеведению. Это счастливая находка.
Фотографии рисунка у нас, к сожалению, пока нет.
Но вернемся к отложенному нами старинному письму. Еще раз вдумчиво прочитаем его, и оно расскажет много интересного о самом пишущем – Е. Е. Мейере, наставнике в живописи Софьи Сухово-Кобылиной, стоявшем у начала ее творческого пути.
Егор Егорович, я уверена в этом, был прекрасным учителем. Думаю, все уже заметили, что он был бесконечно предан искусству, что у него серьезные и продуманные планы обучения. Он умел увлечь художеством тех, кого учил. «Все мои ученицы делаются страстными охотницами до живописи, – с гордостью пишет Егор Мейер Григоровичу. – Я, прежде чем развить способность, развиваю любовь к искусствам и думаю этим быть вдвойне полезным нашей Академии».
Бережно относился Егор Егорович к дарованиям своих учениц, заботливо и умело их развивал, поощряя даже маленькие удачи начинающих художниц. Конференц-секретарю он так объяснял свое настойчивое желание, чтобы в Академии были замечены первые успехи Софьи Васильевны: «Она не знает, что я к Вам пишу, но знаю, ей приятно было бы, даже необходимо маленькое поощрение». А дальше в письме читаем: «Осмелюсь Вас беспокоить просьбою изложить в Совете (Академии художеств) выгоду художеству вообще, если в обществе понемногу родится эта любовь и необходимость поощрять и поддерживать».
Какие замечательные слова: развивать в обществе любовь к искусству, стремление поощрять и поддерживать таланты! Сказать их мог лишь человек чистого и щедрого сердца, бескорыстно служивший искусству и радевший о благе общества. К таким людям всегда тянутся молодые. Для Софьи Васильевны Егор Мейер был, как свидетельствуют современники, не только хорошим учителем, который привел ее к успехам в живописи, но и настоящим другом. С глубоким уважением относились к Егору Егоровичу Сухово-Кобылины, ценя его талант художника и учителя живописи, доброту и преданность.
Судьба не баловала Егора Мейера. Трудным был его путь в искусстве. В письме к Григоровичу прорывается горькое признание: «Не посылаю в Академию на академика картины, хотя их было три, но, увы, деньги нужны семье, и я их продал». Обеспеченная, спокойная жизнь в течение нескольких месяцев в доме Шепелевых освободила его силы для творчества. В Выксе художник работал без устали над новой картиной (к сожалению, название ее установить не удалось). Он был благодарен Сухово-Кобылиным, Софье Васильевне за такую редкую для него возможность отдаться любимому делу без тревожных мыслей о заработке, о куске хлеба насущного для семьи. Именно об этом строки в его письме: «Ей (С.В.) единственно обязан я, что как художник имею еще будущность, которая раскрылась передо мною со всеми надеждами на успехи и удачу». И надежды эти вскоре сбылись. Из Выксы весной 1852 года художники отправились на этюды в Крым, где пробыли полтора года. Поездка эта была плодотворной. Егор Мейер привез после нее в Петербург картину «Горное ущелье», за которую осенью 1853 года был удостоен долгожданного звания академика. Ученица его Софья Васильевна тогда же за «Крымские виды» получила от Академии малую золотую медаль.
Вот что рассказало и о чем напомнило старинное письмо, которое лежит на моем письменном столе. В нем новые для нас штрихи к портрету художницы Софьи Сухово-Кобылиной. Из него мы получили первое представление об академике-пейзажисте Егоре Егоровиче Мейере, чья жизнь сама по себе необыкновенно интересна и поучительна. Копия этого письма вошла в сухово-кобылинскую экспозицию нашего историко-художественного музея.

В 1854 г. Софья Васильевна заканчивает обучение в Императорской Академии с Большой золотой медалью, полученной ею за два крымских вида, написанных с натуры («Татарская сакля в Крыму близ Урзуфа» и «Татарская сакля в Крыму близ Алушты»), и картину «Сосновый бор в окрестностях Мурома», созданную по этюдам.

Свое награждение золотой медальюхудожница впоследствии изобразит на автобиографичном полотне "Софья Васильевна Сухово-Кобылина, получающая на Акте в Академии художеств первую золотую медаль за «Пейзаж с натуры» (1854). Написание этой картины не случайно.
В России начала XIX века академическая живопись считалась исключительно мужским занятием, — запечатлев на полотне свой триумф, Софья Васильевна наглядно демонстрирует этим обществу, что путь для женщин в академическую живопись отныне свободен.

С.В. Сухово-Кобылина. Софья Васильевна Сухово-Кобылина, получающая на Акте в Академии художеств первую золотую медаль за «Пейзаж с натуры» (1854)

Замужем она не была и детей не имела...

В 1857 году Софья Васильевна уезжает в Италию, где проживет 10 лет. В Риме её дом становится центром, где собираются все приезжающие туда русские живописцы, ценившие в ней и талантливую художницу, и женщину тонкого и блестящего ума, благородного и горячего сердца. 

Из письма художника М. Скотти

«Сухово-Кобылина — молодец-девка, она нынче сидела в Кампании до холодов и написала множество прекрасных этюдов и принимается за картины. У ней постоянно собираются русские художники по воскресеньям и рисуют по будням у ней в студии костюмы вечером».... «София Васильевна Сухово-Кобылина, истинная благодать, что она здесь находится. Кроме того, что она самый горячий художник, а важно то, что она у себя устроила вечера, где сходятся наши, рисуют костюмы, поют кантаты,
и кто во что горазд. Собирала она и иностранных художников, чтобы сблизить с нашими. Ну да это не удалось, многие тотчас разошлись за неумением и нежеланием говорить на другом языке, кроме русского» 

Ссылки:

http://firenze.2bb.ru/viewtopic.php?id=4

http://forum.vgd.ru/post/614/31748/p1222850.htm

Серия сообщений "российская живопись":
Часть 1 - Куликов Иван Семенович
Часть 2 - Сухово-Кобылины, часть 4 - Софья Васильевна Сухово-Кобылина
...
Часть 5 - Трубецкие. Художник Пьер Трубецкой - брат Паоло
Часть 6 - Больше чем романтизм. Русская и голландская живопись первой половины XIX века
Часть 7 - СУХОВО-КОБЫЛИНЫ, ЧАСТЬ 4, дополнение - СОФЬЯ ВАСИЛЬЕВНА СУХОВО-КОБЫЛИНА
Часть 8 - О дружбе Ивана Айвазовского и Натали Пушкиной
Часть 9 - К 150-летию со дня рождения скульптора Паоло Трубецкого (15 февраля 1866 — 12 февраля 1938)
Часть 10 - Живописный Кавказ князя Григория Гагарина

Серия сообщений "Сухово-Кобылины":
Часть 1 - Сухово-Кобылины, часть 1
Часть 2 - Сухово-Кобылины, часть 2 - Елизавета Васильевна Салиас-де-Турнемир
...
Часть 4 - Сухово-Кобылины, часть 4 - Софья Васильевна Сухово-Кобылина
Часть 5 - Русские женщины Александра Дюма-сына
Часть 6 - СУХОВО-КОБЫЛИНЫ, ЧАСТЬ 4, дополнение - СОФЬЯ ВАСИЛЬЕВНА СУХОВО-КОБЫЛИНА
Часть 7 - НАДЕЖДА НАРЫШКИНА. СИРЕНА С ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ