Тут нам вспомнился гриф. Не в смысле струнных, а в смысле той голой головы. Как сидел он всей своей головой на пеньке в квартире безумного орнитолога, как гадил в той квартире, погромыхивая цепью и раскидывая по линолеуму ошмётки мяса, как... а почему, спросите, вспомнился? А потому что, клянёмся, мысленно он той голой головой нас ел. И это отчётливо считывалось во взгляде: голом и очень нехорошем...