В одном из театров решили поставить спектакль по мотивам повести Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ». По задумке режиссера, для придания персонажу Джона Сильвера большей убедительности и достоверности, было бы хорошо дополнить его образ сидящим на плече живым попугаем, который, в идеале, еще должен был говорить знаменитые «Пиастры! Пиастры!». Задача, понятное дело, не из легких. Понятное дело, что для этих целей нужен был не какой-нибудь волнистый попугайчик, а яркая, крупная птица. В общем стали искать варианты, подключили друзей, знакомых, знакомых знакомых...
В итоге подходящий экземпляр нашли, причем он не только внешне соответствовал режиссерским представлениям о настоящем пиратском попугае, но и содержался в интеллигентной семье, что сводило на нет опасения услышать от него ненормативную лексику. Правда, вскоре оказалось, что и заветные «Пиастры! Пиастры!» от него вряд ли удастся услышать, более того, как ни бился режиссер и другие участники спектакля, попугай вообще отказывался что-либо говорить и молчал как партизан. Поскольку времени до премьеры оставалось все меньше, режиссер махнул на него рукой и решил, что пусть уже молчит, – есть живой попугай, и то хорошо.
Наступил день премьеры. Как и всегда бывает в таких случаях – в зале аншлаг. И вот, в одном из эпизодов, по случайности, рабочий сцены, готовя декорации для следующей сцены, нечаянно уронил за кулисами цепь. Услышав характерный дребезжащий звук, попугай громко и отчетливо, да еще и с соответствующим акцентом, произнес: «Тётю Сару к телефону!»
Зал валялся !