"Одно убеждение вынес я из опыта последних годов: жизнь не шутка и не забава, жизнь даже не наслаждение... жизнь - тяжелый труд. Отречение, отречение постоянное - вот ее тайный смысл, ее разгадка: не исполнение любимых мыслей и мечтаний, как бы они возвышенны ни были, - исполнение долга, вот о чем следует заботиться человеку; не наложив на себя цепей, железных цепей долга, не может он дойти, не падая, до конца своего поприща; а в молодости мы думаем: чем свободнее, тем лучше, тем дальше уйдешь. Молодости позволительно так думать; но стыдно тешиться обманом, когда суровое лицо истины глянуло наконец тебе в глаза. "

И.С.Тургенев

9 ноября 2018 года исполнится 200 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева

Родился Иван Сергеевич Тургенев 28 октября (9 ноября) в Орле.

По отцу (Сергей Николаевич, 1793–1834) принадлежал к старинному дворянскому роду Тургеневых, известному с XV в.

По матери (Варвара Петровна, 1788–1850) – к роду Лутовиновых, восходящему к XVII в.

Детство будущего писателя прошло в имении и усадьбе Спасское-Лутовиново близ города Мценска Орловской губ.

 

 

«Рудин», «Дворянское гнездо», «Фауст», «Отцы и дети», «Накануне», «Призраки», «Новь», «Песнь торжествующей любви», стихотворения в прозе – вот далеко не полный перечень тургеневских произведений, история создания которых связана со Спасским-Лутовиновым – родовым имением писателя во Мценском уезде Орловской губернии.

Отец Ивана Сергей Николаевич Тургенев (1793—1834) служил в то время в кавалергардском полку. Беспечный образ жизни красавца-кавалергарда расстроил его финансы, и для поправки своего положения он вступил в 1816 году в брак по расчёту с весьма состоятельной Варварой Петровной Лутовиновой (1787—1850). В 1821 году в звании полковника кирасирского полка отец вышел в отставку.

Иван был вторым сыном в семье. Мать будущего писателя Варвара Петровна происходила из богатой дворянской семьи. Её брак с Сергеем Николаевичем не был счастливым. В 1830 году отец уходит из семьи и умирает в 1834 году, оставляя троих сыновей — Николая, Ивана и рано умершего от эпилепсии Сергея.

 

 

Мать Тургенева Варвара Петровна правила «подданными» на манер самодержавной государыни – с «полицией» и «министрами», заседавшими в особых «учреждениях» и каждое утро церемонно являвшимися к ней на доклад (об этом – в рассказе Собственная господская контора, 1881). Любимое ее изречение было «хочу казню, хочу милую». С добродушным от природы и мечтательным сыном она обходилась сурово, желая воспитать в нем «настоящего Лутовинова», но напрасно. Она лишь ранила сердце мальчика, чиня обиды тем из своих «подданных», к кому он успел привязаться (позднее она станет прототипом капризных барынь в повестях Тургенева Муму, 1852; Пунин и Бабурин, 1874; и др.). Вместе с тем Варвара Петровна была женщиной образованной и не чуждой литературным интересам. На наставников для сыновей (Иван был вторым из троих) она не скупилась. С малых лет Тургенева вывозили за границу, после переезда семейства в Москву в 1827 обучали лучшие педагоги (среди них – литератор Д.Н.Дубенский, автор исследования о Слове о полку Игореве, и поэт И.П.Клюшников), и к моменту поступления на словесное отделение философского факультета Московского университета в 1833 он уже говорил на французском, немецком, английском языках и сочинял стихи.

В 1834 Тургенев перешел в Петербургский университет, который окончил в 1837 со званием «действительного студента» (экзамен на кандидата не выдержал). К этому времени относится первый известный литературный опыт Тургенева – романтическая драма в стихах Стéно (1834, опубл. 1913). Профессор российской словесности П.А.Плетнев, которому юноша показал поэму, нашел ее слабым подражанием Дж.Байрону, но заметил, что в авторе «что-то есть», и даже напечатал в своем журнале «Современник» два его стихотворения (стихи Тургенева появлялись там и позднее).

Это юношеское сочинение сам автор охарактеризовал как «совершенно нелепое произведение, в котором с детской неумелостью выражалось рабское подражание байроновскому “Манфреду”. При очевидном сходстве «Стено» с «Манфредом», которого сам Тургенев никогда не отрицал, в поэме обнаруживается последовательное воспроизведение мотивов пьесы «Гамлет» Шекспира. 

Вот как юный Тургенев глазами Стено описывает Коллизей и лежащий перед ним Рим с рекой Тибр.

 

Как все молчит!
О, верю я, что ночью Природа молится творцу…
Какая ночь!
Там вдалеке сребрится Тибр;
над ним Таинственно склонились кипарисы,
Колебля серебристыми листами…
И Рим лежит, как саваном покрыт;
Там все мертво и пусто, как в могиле;
А здесь угрюмо дремлет Колизей,
Чернеясь на лазури темной неба! 
 

В мае 1837 Иван Сергеевич отправился в Германию совершенствоваться в философии (в Автобиографии он писал, что главным мотивом отъезда была ненависть к крепостному праву, омрачившему его детские годы: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что возненавидел. <…> Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтоб из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был – крепостное право»). На пароходе, которым Тургенев следовал за границу, случился пожар, и пассажиры едва спаслись (событие, описанное в очерке Пожар на море, 1883).

До 1841 слушал лекции в Берлинском университете, где сблизился с кружком русских студентов, поклонников «системы Гегеля» (М.А.Бакунин, Т.Н.Грановский, Н.В.Станкевич и др.). Близким его другом надолго стал Бакунин (позднее Тургенев не раз гостил у его родственников в Премухино), хотя отношения их закончились разрывом, и Бакунин послужил прототипом Рудина в одноименном романе.

 

 

Говорят, что эта церковь в имении Бакунина в Прямухино Тверской губернии
была построена по проекту ученого, музыканта, литератора и архитектора Н.А. Львова.

Многим  кажется, что  история обязана помнить все. А кто помнит про Николая Александровича Львова? Некоторые скажут, что был такой архитектор. Практически все статьи о Николае Львове начинаются одинаково – его сравнивают с Леонардо да Винчи. Иногда это выносится в заголовок, иногда с разной степенью тонкости шифруется в тексте, но результат всегда один. «Русский Леонардо», иногда его сравнивают с Ломоносовым. За какие же заслуги Львова через двести лет после смерти называют «русским Леонардо»?  

- он был одним из самых крупных отечественных зодчих, внес выдающийся вклад в архитектуру и градостроительство России (Приоратский дворец в Гатчине, Почтовые ворота в Александровско-Невской лавре..., явился одним из основоположником пейзажного стиля в садово-парковом искусстве, стал по сути первым ландшафтным архитектором в стране.
- является основателем отечественной топливной, прежде всего — угольной промышленности. Он нашел в России на Валдайской возвышенности, вблизи г. Боровичи каменный уголь и доказал его высокую теплотворность, возможность получать из него кокс, а также серу.
- внес вклад в развитие отечественных химической и военной промышленностей, а также в корабельное дело. Также он внес вклад в создание новых строительных материалов: создал толь и землебитные блоки и кирпичи. Изобрел способ возведения зданий из утрамбованной земли, укрепленной известковым раствором 
- Первым в мире создал бумагоделательную машину с паровым приводом, и впервые в России сам сконструировал отечественную бумагоделательную машину. 
- одним из первых в России стал переводить и пропагандировать сонеты Петрарки. 
- нашел 2 старинные летописи и добился их издания, одна из них в его честь названа «Львовская летопись». 
- Он первым в России собрал 200 народных песен и составил первое в стране нотное собрание русских песен, написал первый русский трактат о народной песне. 
- стал автором первой в России тематической литературной программы для симфонической музыки. Написал несколько комических опер, поставил их или участвовал в их постановке. Одним из первых в России создал художественную зарисовку жизни русских крестьян, в частности крестьян — ямщиков в комической опере. Стал одним из 2-х инициаторов создания первой в России хоровой оперы. Н.А. Львов первым в музыкальной науке, первым в русской музыкальной литературе указал на многоголосие русского народного хорового пения.

Надеюсь, я Вас удивил. Как многого мы еще не знаем! «Хочешь лишить народ будущего, уничтожь его память о прошлом» - древнекитайская мудрость. Будем помнить тех, кто создавал славу России!

В мае 1841 Тургенев вернулся в Россию, собираясь преподавать философию (с этой целью в апреле-мае 1842 в Петербургском университете сдает магистерские экзамены). Однако кафедра философии в Московском университете, которую он надеялся занять, была закрыта и восстанавливать ее не собирались. В 1843 после продолжительных хлопот был зачислен на службу в канцелярию министра внутренних дел, где тогда обсуждался вопрос освобождения крестьян, однако служба не задалась. Познакомившись в ноябре 1843 с французской певицей Полиной Виардо, Тургенев все чаще испрашивает отпуска «по болезни» и выезжает вслед за ней за границу, пока в апреле 1845 окончательно не вышел в отставку.

На эти же годы приходятся его первые замеченные публикой литературные выступления (поэмы Параша, 1843; Разговор, 1844; Андрей, 1845; Помещик, 1845; повести Андрей Колосов, 1844; Три портрета, 1845; Бретер, 1846; Петушков, 1847), в которых преобладает влияние М.Ю.Лермонтова, и, вместе с тем, в них – в соответствии с принципами «натуральной школы» – на первый план выдвинуто изображение «среды» и ее уродующего воздействия на человека. Эти первые поэмы и повести Тургенева были высоко оценены главным идеологом «натуральной школы» В.Г.Белинским, который во многом и был «наставником» начинающего писателя (знакомство их состоялось в конце 1842).

Мой Виктор перестал любить давно...
В нем сызмала горели страсти скупо;
Но, впрочем, тем же светом решено,
Что по любви жениться — даже глупо.
И вот в кого ей было суждено
векВлюбиться... Что ж? он человек прекрасный
И, как умеет, сам влюблен в нее;
Ее души задумчивой и страстной
Сбылись надежды все... сбылося всё,
Чему она дать имя не умела,
мелаО чем молиться смела и не смела...
Сбылося всё... и оба влюблены...
Но всё ж мне слышен хохот сатаны.

Читатель мой, прощайте! Мой рассказ
Вас усыпил иль рассмешил — не знаю;
Но я, хоть вижусь с вами в первый раз,
Дальнейшего знакомства не желаю...

Рассказ в стихах "Параша" ( к нему эпиграфом Тургенев выбрал строки из Лермонтова : «И ненавидим мы, и любим мы случайно».)

Настоящую славу Тургеневу принесли маленькие рассказы и очерки, на которые сам он не возлагал больших надежд. В 1846, в очередной раз уезжая за границу, он оставил одному из издателей «Современника» И.И.Панаеву очерк Хорь и Калиныч. Панаев поместил его в разделе «Смесь» январской книжки журнала за 1847, сопроводив подзаголовком Из записок охотника, чтобы расположить читателей к снисходительности. Успеха не предвидели ни автор, ни издатель, но успех был необыкновенный. Белинский писал (в статье Взгляд на русскую литературу 1847 года), что в этой «маленькой пьеске» «автор зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему еще никто не заходил». Хозяйственный Хорь с сократовским «складом лица» и «идеалист» Калиныч явились уже не простыми представителями своей «среды», как у писателей «натуральной школы», а национальными типами, которые Тургенев развил в других очерках. Хорь и Калиныч, как два полюса крестьянского мира, притягивают к себе других тургеневских мужиков: правдолюбец Касьян (Касьян с Красивой Мечи), беспечный бродяга Ермолай (Ермолай и мельничиха) и Яков Турок (Певцы) напоминают Калиныча; худшие черты Хоря наследует бурмистр Софрон, беззастенчиво обирающий закабаленных им крестьян (Бурмистр), а лучшие – однодворец Овсянников, к которому все идут за помощью и советом (Однодворец Овсянников). Так формируются в книге «групповые образы», вбирающие в себя общенациональные черты.

Образ рассказчика, гуманного охотника, как бы отодвинут в тень: он лишь сторонний наблюдатель или внимательный слушатель. Возникает иллюзия простоты и непосредственности рассказа. При этом мужик в Записках охотника в нравственном отношении уравнен с барином, а иногда оказывается выше его. Дворянство, однако, тоже представлено не только однозначно-отрицательными образами, вроде утонченного деспота Пеночкина (Бурмистр) или злобных самодурок старух (Петр Петрович Каратаев), но и благородным, хотя взбаламошным Чертопхановым, робким Недопюскиным (Чертопханов и Недопюскин), «славной» Татьяной Борисовной (Татьяна Борисовна и ее племянник) и самим рассказчиком.

Со страниц книги встает многогранный, чуть идеализированный образ «живой» России в противовес гоголевским «мертвым душам». В поэтической философии Тургенева люди составляют некое целое с природой, и потому надежда писателя на лучшее будущее России связана с красотой и одухотворенностью ее природы (книгу завершает своеобразный лирический этюд Лес и степь). Его приговор – крепостному праву, развращающему и помещиков, и крестьян.

 

Когда в 1852 Записки охотника вышли отдельным изданием, это стало не только литературным событием. Они сыграли заметную роль в подготовке общественного мнения к будущим реформам.

Так, И.С.Аксаков увидел в книге «стройный ряд нападений, целый батальный огонь против помещичьего быта России», а цензор, пропустивший книгу в печать, был отстранен от должности, хотя все рассказы сборника (кроме Двух помещиков) по отдельности уже прошли через цензурный комитет. Тургенев тоже не ушел от наказания. Он был сослан (правда, под другим предлогом – за отклик на смерть Гоголя) в Спасское-Лутовиново, что, впрочем, только прибавило популярности и ему, и его книге (в 1870-х Тургенев дополнит ее еще тремя расказами – Конец Чертопханова, Живые мощи и Стучит!). Вернуться в Петербург ему разрешили уже 1853, но право выезда за границу вернули только в 1856.

К Запискам охотника по тематике примыкают написанные в ссылке повести Муму и Постоялый двор(обе – 1852). История Герасима, который из-за каприза барыни вынужден был утопить любимую собаку, происходила на самом деле (немой крестьянин служил в дворне матери писателя), однако частному происшествию Тургенев придал силу документа, обличающего крепостнические порядки. В Постоялом дворе умный и хозяйственный мужик Аким лишается своего состояния из-за хищного и цепкого Наума – будущего капиталиста на деревне. Наум воспользовался неверностью жены Акима, жадностью и капризным нравом его барыни и кротостью самого Акима, который просто уходит со двора с посохом странника, «божьего человека». Эти повести, особенно Постоялый двор, были высоко оценены славянофилами. В образе Акима они увидели «чистоту и святость», которая «спасет общество». Тургенев мыслил иначе: «Я вижу трагическую судьбу племени, великую общественную драму там, где Вы находите успокоение и прибежище эпоса», – писал он. «Трагическая судьба племени», по его мнению, заключается в отсутствии гражданского самосознания у русского крестьянина, всегда готового смириться перед возносящимся злом. Тургенев-писатель уже ищет новых героев, которые могли бы стать движущей силой общественных преобразований. Воля и ум, праведность и доброта, открытые им в русском крестьянине, кажутся ему недостаточными для этих целей. Поэтому теперь он обращается к людям из «образованного класса», а крестьянство отходит на периферию его творчества.

Героем Тургенева становится «лишний человек», обреченный на неудачу в попытках принести пользу отечеству или хотя бы найти личное счастье (этот герой мелькал и в его ранних поэмах и повестях, а сам «термин» был найден в повести Дневник лишнего человека, 1850). Таким «лишним человеком» оказывается герой романа Рудин (1855) – юный философ, получивший образование в Германии и наделенный недюжинным красноречием (прототипом его был Бакунин). Появившись в усадьбе помещицы Ласунской, Рудин сразу очаровывает присутствующих. Но хорошо говорит он лишь на отвлеченные темы, увлекаясь «потоком собственных ощущений», не замечая, как действуют его слова на слушателей. Рудин не выдерживает испытания любовью, которой проверяется человек в художественном мире Тургенева. Терпит он поражение и на поприще общественного служения: крахом кончаются его попытки преподавать в гимназии, заняться управлением имениями самодура-помещика и т.д., хотя за все он принимается с большим энтузиазмом. «Бесприютным скитальцем» идет он к концу своего жизненного пути. В третьем издании романа Тургенев добавил финал, где Рудин погибает на парижских баррикадах 1848, словно исполнив свое предсказание из прощального письма к Наталье: «Я кончу тем, что пожертвую собой за какой-нибудь вздор, в который даже верить не буду...».

Если в Рудине (как и в других романах Тургенева) в центре внимания автора некие актуальные, «современные» общественные типы и явления, то в повестях всегда речь идет о вопросах более отвлеченных, о чем-то «вневременном». Если несчастье Рудина объясняется исторической ситуацией, в которой ум и талант оказываются невостребованы, то с героями повестей Фауст (1856) и Ася (1858) все обстоит иначе. Так, герой Аси, подобно Рудину, пасует в решительную минуту объяснения с девушкой, и Н.Г.Чернышевский (в статье Русский человек на rendez-vous) поэтому истолковал его как типичного «лишнего человека», воспитанного старыми крепостными порядками. Однако героя повести (в отличие от героя романа) губит не слабохарактерность, а неуправляемая, жестокая сила любви. Его жизнь оказалась разбитой по ее непостижимым законам (своего рода трилогию с Асей составляют позднейшие повести Первая любовь (1860) и Вешние воды (1872) – о рабской зависимости человека в любви). Фауст – первая из «таинственных повестей» Тургенева – о могуществе «тех тайных сил, на которых построена жизнь и которые изредка, но внезапно пробиваются наружу», о необходимости «отречения» и жертвы перед лицом этих сил.

Мысль о спасительности «цепей долга» перед лицом непостижимых законов бытия звучит и в романе Дворянское гнездо (1858). По существу, это роман об исторической судьбе дворянства в России. Отец главного героя романа Федора Ивановича Лаврецкого, проведший всю жизнь за границей, сначала по службе, а потом «для своего удовольствия», сторонник конституции, не переносивший вида «сограждан»-крестьян, – человек во всех своих увлечениях бесконечно далекий от России. Федор Иванович, получивший нелепое воспитание, оказавшись после смерти отца в столице, попадает в сети холодной и расчетливой эгоистки Варвары Павловны. Он живет с ней во Франции, пока случай не открывает ему глаза на ее неверность. Освобождаясь от наваждения, возвращается Лаврецкий домой и заново открывает для себя родные места, где жизнь течет «неслышно, как вода по болотным травам». И в этой тишине, где даже облака, кажется, «знают, куда они плывут», он встречает свою настоящую любовь – Лизу Калитину. Но этой любви не суждено было стать счастливой: Лиза уходит в монастырь замаливать грехи отца, добывшего богатство мошенничеством. Лаврецкий остается один.

Лиза и Лаврецкий наследуют лучшие черты патриархального дворянства (их носительница в романе – Марфа Тимофеевна, тетка Лизы), и в то же время им чужды как варварство и невежество прежних времен, так и слепое преклонение перед Западом. Они способны на самопожертвование и готовы к длительному, упорному труду. Характеры неловкого Лаврецкого (многими чертами сходного с Пьером Безуховым) и религиозной Лизы Калитиной (напоминающей Татьяну Ларину) показаны как специфически русские. Роман, исполненный аллюзиями на литературу пушкинской эпохи, прозвучал как отходная дворянской России и имел особенный успех у современников, без различия партий и воззрений (прежде всего «западников» и «славянофилов»). Одобрение было всеобщим. По словам П.В.Анненкова, «роман был сигналом повсеместного примирения».

Со следующим романом – Накануне (1859) – все обстояло прямо наоборот. Речь в нем идет о болгарине Инсарове, человеке, в отличие от Рудина и Лаврецкого, целеустремленном, посвятившем себя борьбе за независимость Болгарии от турецкого господства. Его возлюбленная Елена Стахова, порвав с родителями и друзьями, следует за ним на Балканы. Герой умирает, что выглядит как расплата за счастье, несовместимое с борьбой, однако главное здесь не история любви. В романе на первом плане общественная проблематика. «Заметьте, – говорит Инсаров, – последний мужик, последний нищий в Болгарии, и я – мы все желаем одного и того же. У всех у нас одна цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость!». Либерал Тургенев имел в виду объединение всех прогрессивных сил русского общества для будущих преобразований, но революционные демократы истолковали роман по-своему. Н.А.Добролюбов (в статье Когда же придет настоящий день?) призвал «русских Инсаровых» к борьбе с «внутренними турками», в число которых попадали не только «крепостники», но и либералы, вроде самого Тургенева. Писатель уговаривал Н.А.Некрасова, издававшего «Современник», не печатать эту откровенно призывающую к революционному насилию статью, но тот отказал. Произошла ссора, в результате которой Тургенев порвал с журналом, в котором сотрудничал более десяти лет (примирится он с Некрасовым лишь перед смертью последнего).

Конфликт Тургенева с революционными демократами повлиял на замысел лучшего его романа – Отцы и дети (1861). Спор здесь идет именно между либералами, каким был Тургенев и его ближайшие друзья, и революционными демократами, вроде Добролюбова (который отчасти послужил прототипом Базарова). Сын лекаря Евгений Базаров презрительно именует никогда не работавших дворян Кирсановых «барчуками». Но сталкиваются не только предствители разных социальных групп: сталкиваются поколения. За полтора месяца до окончания романа Тургенев заметил в одном письме: «Со времен древней трагедии мы уже знаем, что настоящие столкновения – те, в которых обе стороны до известной степени правы». Столкновение Павла Петровича Кирсанова и Базарова, представляющих соответственно «отцов» и «детей», носит именно такой характер. «Принсипы» и «авторитеты» Павла Петровича – знак уважения и доверия к опыту прошлых поколений, но он не способен с «отцовской» терпимостью отнестись к умственным запросам и беспокойству «детей». Базаров же, отрицающий любовь, поэзию, нравственность и, пожалуй, все мироустройство, – крайний индивидуалист, но его «нигилизм» (это слово было подхвачено с появлением романа) – естественное выражение духа времени перемен, когда подвергаются сомнению самые основания жизни. Поэтому в спорах с Павлом Петровичем Базаров оказывается морально сильнее и выходит из них победителем. Несостоятельность его «нигилизма» доказывается не Павлом Петровичем, а всем художественным строем романа. Н.Н.Страхов так определил «таинственное нравоучение» Тургенева: «Базаров отворачивается от природы; <...> Тургенев <...> рисует природу во всей красоте. Базаров не дорожит дружбою и отрекается от романтической любви; <...> автор <...> изображает дружбу Аркадия к самому Базарову и его счастливую любовь к Кате. Базаров отрицает тесные связи между родителями и детьми; <...> автор <…> развертывает перед нами картину родительской любви…». Отвергаемая Базаровым любовь приковала его к холодной «аристократке» Одинцовой и надломила его душевные силы. Гибнет он по глупой случайности: пореза пальца оказалось достаточно, чтобы убить «гиганта». Смерть Базаров принимает с достоинством жертвы рока, но в конечном счете над человеком торжествует «равнодушная природа», владеющая его жизнью и смертью.

Тургенева называли «летописцем русской интеллигенции» за умение угадывать подспудные движения чувства и мысли «культурного слоя» русских людей. В своих романах (все они написаны на «злобу дня») он воплощал не только уже существующие «типы и идеалы», но и едва нарождающиеся. К последним относится и образ Базарова. Тургенев недолюбливал своего героя и все же образ «нигилиста» у него получился не таким одноздачным, как в череде последовавших за Отцами и детьми «антинигилистических романов» (Некуда Н.С.Лескова, Взбаламученное море А.Ф.Писемского и др.). Более того – многие высказывания его «нигилиста» порою прекликаются с мыслями ценимых Тургеневым философов Паскаля и Шопенгауэра (слова об «узеньком местечке», где бессмысленно проходит человеческая жизнь, о «лопухе», который будет расти на могиле страдавшего и мыслившего существа, и др.). Тургенев даже признавался, что «за исключением воззрений Базарова на художества», разделяет «почти все его убеждения», и не случайно «нигилист» вышел у него подлинно трагической фигурой.

Тургенев вновь желал устранения «недоразумений» и всеобщего примирения, однако роман не только вызвал бурю полемики, но и способствовал окончательному размежеванию различных политических течений. Критики «Современника» (М.А.Антонович, Чернышевский) увидели в образе Базарова злую карикатуру на молодое поколение. Д.И.Писарев, критик радикального «Русского слова», наоборот, нашел в нем все «лучшие и нужные» черты будущего революционера, которому нет пока простора для деятельности. Друзья же и единомышленники Тургенева обвиняли его в заискивании перед молодым поколением, в неоправданном возвеличении Базарова и принижении «отцов». Ф.М.Достоевский высоко оценил «беспокойного и тоскующего (признак великого сердца) Базарова, несмотря на весь его нигилизм».

Пытаясь объясниться, Тургенев напечатал статью По поводу «Отцов и детей», но вызвал лишь новый всплеск недоброжелательных отзывов. Обиженный и непонятый, он надолго уезжает из России. Повести Призраки (1864) и Довольно (1865) должны были стать его прощанием с публикой. В них почти нет сюжета, а есть лишь поток несвязных, порой фантастических видений. В этих необычных для Тургенева повестях проявились слабые стороны его лиризма – некоторая холодность и рассудочность (не случайно именно их Достоевский в Бесах избрал мишенью своих пародий).

Несколько лет Тургенев ничего не писал. В 1865 он купил участок земли в Баден-Бадене, рядом с виллой Полины Виардо, и поселился здесь уже навсегда, бывая в России только наездами. В Баден-Бадене и происходит действие его следующего романа Дым (1867). Его главный герой – Литвинов – ничем не замечателен и даже не находится в центре повествования (в отличие от прежних тургеневских романов). В центре романа – бессмысленная жизнь разношерстного русского населения в немецком курортном городке: дельцов-генералов, светских дам и революционной эмиграции, слепо преклоняющейся перед неким Губаревым. В изображении «губаревского кружка» очевидны аллюзии на монологи Репетилова из Горя от ума с его «шумим, братец, шумим». Все словно заволокло дымом. Измельчавшая жизнь движется в бессмысленной круговерти. В конце романа дана развернутая метафора этого «дыма», который наблюдает из окна вагона возвращающийся домой Литвинов. Этот «дым» затуманил и жизнь Литвинова, и будущее России. Выразителем крайних «западнических» взглядов Тургенева в романе является Потугин, желчно ругающий Россию и настаивающий, что единственное ее спасение – это неустанно учиться у Запада. Дым углубил непонимание между Тургеневым и русской общественностью. Патриоты обвиняли его в клевете на Россию, революционные демократы были недовольны памфлетом на революционную эмиграцию, либералы – сатирическим изображением «верхов». Говорили, что роман слаб и в художественном отношении, что, впрочем, не вполне справедливо.

Последней попыткой Тургенева высказаться на злобу дня стал его роман Новь (1876), написанный в пору сближения писателя с «умеренными» народниками во главе с П.Л.Лавровым. В.В.Набоков, считавший этот роман худшим у Тургенева, писал, что сюжет его выбран «не столько по велению гения, а скорее для того, чтобы во всеуслышание высказаться на злобу дня». Действительно, в Нови окончательно сложился новый облик тургеневского романа, намеченный еще в Дыме. В центре повествования судьба целого общественного движения (революционного народничества), а не отдельных его представителей. Любовь уже не является ключевой темой в раскрытии характеров персонажей. Главное в романе – столкновения разных партий и слоев русского общества. В первую очередь – народников и крестьян. Революционеры-Дон-Кихоты, подобные одному из героев романа – Нежданову, не знают подлинного лица народа, которому пытаются служить. Их попытки «разагитировать» темных крестьян, призвать их к бунту оканчиваются горьким разочарованием и приводят к самоубийству Нежданова. Будущее оказывается не за нетерпеливыми смутьянами, а за «постепеновцами», вроде Соломина, – трезвыми и трудолюбивыми сторонниками медленных перемен.

Теория «малых дел», проповедуемая в романе, в то время приобретала все большую популярность среди народников, и, несмотря на неблагоприятные отзывы Н.К.Михайловского и П.Н.Ткачева о романе, само внимание писателя к «хождениям в народ» было оценено в революционных кругах. Очередной приезд Тургенева в Россию в 1879 стал поводом для бурных чествований с обедами и речами среди молодежи и либеральной интеллигенции. Однако более совершенные в художественном отношении поздние повести (Бригадир, 1866; Странная история, 1870; Степной король Лир, 1870; Стук… стук… стук!.., 1871; Пунин и Бабурин, 1874; Часы, 1875; и др.), где он обратился к изображению прошлого России (XVIII и начала XIX века), к «странностям» мышления и судьбы русского человека, независимым от «веяний времени», не получили большого отклика.

Под влиянием всеобщей моды на спиритизм Тургенев обращается и к занимавшим его всегда потусторонним явлениям (эта тема присутствует еще в Фаусте). Так возникает ряд его «таинственных повестей» (Собака, 1870; Сон, 1877; Песнь торжествующей любви, 1881; Клара Милич, 1882), посвященных загадочным явлениям человеческой психики: гипнозу, внушению, присутствию душ умерших среди живых и т.п.

В поздние годы Тургенев получил европейское признание. Вообще, его литературные интересы во многом теперь были связаны с Европой. Он тесно общается с ведущими французскими писателями – Г.Флобером, Ж.Санд, Э.Золя и др.; в 1878 вместе с В.Гюго председательствует на международном литературном конгрессе в Париже; получает титул почетного профессора Оксфордского университета и еще множество лестных знаков внимания. Он переводит на русский язык рассказы Флобера, рекомендует русских авторов для переводов на европейские языки и т.д.

Мысленно он, конечно же, по-прежнему был обращен к России. Его «лебединой песнью» стали Стихотворения в прозе, создававшиеся им в последние годы жизни (первая часть появилась в 1882; вторая при жизни не публиковалась). Характерно, что этот лирический цикл обрамляют стихотворения о России – Деревня (Последний день июня-месяца; на тысячу верст кругом Россия – родной край!...) и Русский язык (Во дни разлук, во дни горестных сомнений…). В последний раз Тургенев побывал в России в 1881 и, словно предчувствуя, что это его последний приезд, посетил родное Спасское-Лутовиново. Последние его слова, сказанные перед смертью 22 августа (3 сентября) 1883 в Буживале на юге Франции, были обращены к орловским лесам: «Прощайте, мои милые, мои белесоватые…».

Согласно завещанию, тело Тургенева перевезли в Россию, и 27 сентября (9 октября) 1883 похоронили на Волковом кладбище в Петербурге при огромном стечении народа. Похороны его обратились в демонстрацию. По словам П.В.Анненкова, «на могиле его сошлось целое поколение со словами умиления и благодарности как к писателю и человеку».

Умер писатель 3 сентября 1883 во Франции, а похоронен в Петербурге на Волковском кладбище.

И еще два события из жизни И.С.Тургенева стоит отметить.

«Песнь торжествующей любви!» — одна из поздних повестей Ивана Сергеевича Тургенева, рассказывающая о дружбе, любви и слабости человека, подвластного игре неведомых сил и страстей, приблизивших его к краю небытия. 

Муций и Фабий дружили с детства. Случилось так, что оба они влюбились в одну и ту же девушку.

О, как счастлив будет тот юноша, для кого распустится наконец этот ещё свёрнутый в лепестках своих, ещё нетронутый и девственный цветок.

Через какое-то время приятели договорились о том, чтобы Валерия сама определила будущего избранника. А тот, кто окажется «не у дел», должен будет смириться и прекратить всяческие ухаживания. И вот выбор сделан. Один — счастливый жених, второй — отправляется в далекое путешествие и обещает вернуться тогда, когда его чувства остынут…

 

 

Трагическая любовь Ивана Тургенева

 

Этот великий роман длился четыре десятилетия. Биографы Ивана Сергеевича Тургенева до сих пор не сошлись во мнении – был ли писатель в интимной близости с певицей Полиной Виардо. Поговаривали, будто она родила от него сына, по другим слухам – дочь. Но есть и другая версия: их связывали лишь духовные отношения, любовь, 
но не плотская, а возвышенная.

 

В 1843 году 25-летний Иван Тургенев записал в своем дневнике: «Встреча с Полиной» – и нарисовал рядом крест. Откуда ему тогда было знать, что этот крест ему предстоит нести через всю жизнь…

Про нее говорили, что она «потрясающе некрасива», «сажа да кости». Сутулая, с нескладной фигурой, с глазами навыкате и лицом, на которое, по словам художника Ильи Репина, невозможно было смотреть анфас. И в то же время она была наделена грацией, шармом, умом и талантом. Полина Виардо потрясла весь Петербург своим необыкновенным голосом, гастролируя в составе итальянской оперы. Крупные черты лица и неказистая фигура певицы имели значение только в первые мгновения выхода ее на сцену: «Некрасива!» Но стоило ей повести огромными черными глазами, стоило запеть… «Божественна!» – вздыхали все.

 

 

Полина Виардо познакомилась с Иваном Тургеневым, как мы говорили, в ноябре 1843 года. Она начинает свой первый петербургский сезон, и ей представляют князей, художников, писателей — целую свиту горячих поклонников. Иван, вместе с другими страстными почитателями новой звезды, не раз допущен в ее уборную. В ту зиму Полине 22 года, Ивану — 25. Рядом с ней, такой миниатюрной, он выглядит богатырем. Он красив, учтив, образован, чрезвычайно изысканно говорит на безукоризненном французском языке, как и подобает благовоспитанному молодому аристократу. В лице Полины Иван встретился с Францией, ее культурой и цивилизацией.

«С той самой минуты, как я увидел ее в первый раз, с той роковой минуты я принадлежал ей весь, вот как собака принадлежит своему хозяину… Я уже не мог жить нигде, где она не жила; я оторвался разом от всего мне дорогого... не мог наслушаться ее речей, налюбоваться каждым ее движением, я, право, и дышал-то вслед за ней…» – так говорил Тургенев о чувствах, которые вызывала в нем Виардо.

Поспособствовал их сближению муж Полины, Луи Виардо, заметив, что молодой респектабельный человек из богатой семьи увлекся его юной женой. В Италии молодое дарование встретили в штыки, а вот в Петербурге ее принимали великолепно.

Россия считалась золотой жилой для европейских артистов. Два успешных сезона в Петербурге могли обеспечить на всю жизнь. И Иван Тургенев был прекрасным «пропуском» в высшее общество, что, несомненно, могло поднять гонорары певицы. Тургенев взялся учить оперную диву русскому языку.

 

Луи Виардо вскоре отбыл в Париж. Он был на 20 лет старше Полины, человеком с житейской смекалкой. Русский обожатель, по его мнению, и в будущем мог быть полезен.

Говорят, Луи верил в благоразумие жены и доверял ей. Напрасно или нет – достоверно это так и неизвестно. В моменты разлуки, а Полина часто уезжала на гастроли, они писали друг другу пылкие письма. «Теперь же протяните мне ваши милые и дорогие руки, чтобы я мог сжимать их и долго-долго целовать. В особенности – правую, ведь ею вы пишете? Будьте же счастливы, самое лучшее, любимое существо», – изливал свою душу любимой Тургенев. Особо нежные слова он писал на немецком – супруг Полины мог читать их послания, а немецким он не владел: «Тысяча благодарностей за ваше милое письмо и за лепестки, но Бога ради – будьте здоровы, мои губы ни на мгновение не отрываются от ваших ног. Я весь там, как никогда…»
Так продолжалось почти пять лет. Чем дальше, тем больше писатель ощущал, что тяготит своим присутствием Полину.

Надежды соединить судьбы таяли. Он решил вернуться в Россию. Уезжая, ощущал, что Полина все еще держит его, тянет к себе, что не отпустит его до смерти…

 

Он всеми силами пытался освободиться от этой сладостной, но такой разрушающей любви. И вот он влюбляется. Или пытается себя убедить в этом? Предметом его страсти становится крепостная его кузины по имени Феоктиста. Чтобы заполучить ее, Иван Тургенев уплатил семьсот рублей. Она была и впрямь красавицей и очень напоминала… испанку. Он по-прежнему искал в женщинах черты любимой Полины.

Летом 1853 года Тургенев знакомится с сестрой Льва Толстого, 23-летней Марией Николаевной. Она любила точные науки и не читала стихов. Мария понимала, что, ухаживая за ней, он пытается забыть ту, которая манит его по-прежнему. Поначалу для нее это было лишь увлекательной интрижкой, ведь она замужем. Но потом, влюбившись до потери рассудка, ушла от мужа. Иван Сергеевич как внезапно воспылал чувствами, так же внезапно и охладел.

А в это время у Полины случился бурный роман с принцем Баденским. Тургенев пишет ей письмо с упреками, получает в ответ нежное послание и решает ехать к ней. Они проводят вместе счастливые недели. Вскоре выясняется: Полина беременна. Впрочем, молва приписывает рожденного мальчика вовсе не Тургеневу, а принцу. Писатель вновь покидает Европу. Между Виардо и Тургеневым воцаряется долгое молчание – на целых пять лет. Впрочем, ниточка, поддерживающая их связь, все же существует. Полина взяла на воспитание внебрачную дочь писателя, которую ему родила крестьянка еще во времена его юношеских похождений.

Когда Тургенев приехал в Россию, то обнаружил дома не только непростые отношения с матерью, но и… родную дочь Пелагею, родившуюся в результате случайной связи с крепостной. Мать его, разумеется, не признала в девочке внучку и обращалась с ней как с прислугой. Это подвело отношения матери с сыном до последнего предела взаимного неприятия. Тургенев разругался с Варварой Петровной, написал Полине с просьбой посоветовать, как ему быть с дочерью. Неожиданно он получил письмо, в котором Виардо предлагала отдать девочку к ней на воспитание. Так пугливая восьмилетняя девчушка Пелагия впоследствии превратится в мадемуазель Полинетт – изящную девушку, рисующую дивные пейзажи и пишущую письма отцу исключительно на языке Гейне.

Окончательно поняв, что ему никогда не удастся избавиться от безнадежной любви к Полине, в начале 1860-х годов он едет в Баден-Баден, покупает там дом и селится рядом с семейством Виардо. 

Вилла Тургенева и дом Полины В