______________________________________________________________________

Начало романа: http://blog.kp.ru/users/3568543/post174207863/

______________________________________________________________________


______________________________________________________________________

Предыдущая глава: http://blog.kp.ru/users/3568543/post174259104/

_______________________________________________________________________




Прикосновение двенадцатое


Минут пять ехали молча. Таксист поглядывал на меня с какой-то, как мне показалось, опаской.

- Ограбили, говоришь? – наконец-то спросил водитель.
- Угу, - кивнул я и поёжился, несмотря на то, что в салоне было очень тепло.
- А чего ж ты так неаккуратно? – хмыкнул водитель.
- Помочь попросили, - отвечаю виновато, - ну я и пошёл на стройку…
- Нельзя быть таким доверчивым, - поцокал языком водитель. – Прежде чем с кем-то куда-то идти, подумай, присмотрись, мозгами пораскинь…
- Ну а чего там было думать, - возразил я. – Пацан, как пацан, попросил помочь вызволить своего младшего братишку. А вы бы как поступили?

Водитель ответил не сразу. Задумался, прочистил в кулак горло, вздохнул и сказал:
- Хотя, тут хрен угадаешь, действительно… Всё отобрали?
- Да, - говорю. – Правда, книги не взяли. Мобильник жалко, там все телефоны. Девчонке должен был позвонить…
- Ну, это поправимо, - улыбнулся водитель, - если надо позвонить, на, звони, скажи, что уже едешь.
- Эх, - вздохнул я, - в том-то и беда, что я не помню её номер…
- Как же так? – удивился водитель. – Недавно, что ли познакомился? Как это так? Телефон не помнишь…
- Он у меня в мобильнике был сохранён под именем, а номер я как записал ещё летом один раз, так больше никогда его и не видел. Понимаете?
- А! Вон оно в чём дело? Слушай, - водитель легонько постучал пальцами себя по лбу. – А ведь и у меня такая же канитель! Ты вот сейчас сказал, и я подумал: действительно ни одного номера не помню. Сына младшего, правда, помню наизусть. Так и то это только из-за того, что постоянно кладу ему деньги на счёт. А остальные хоть тресни, не вспомню. Вот тебе раз! Надо же, никогда раньше об этом и не задумывался. Надо это дело исправить. Но хоть адрес-то знаешь точно, куда ехать?
- Вас как зовут? – спросил я и представился: - меня Миша.
- А меня Ашот, - ответил водитель.
- Понимаете, дядя Ашот, в чём проблема, меня девчонка ждёт не дома, а у подруги в гостях. А вот адреса подруги я не знаю, хотя она где-то там рядом живёт.
- А что дома у твоей девчонки никого нет?
- Есть, наверное, - тяжело вздохнул я, представив картину моего появления перед Машкиными родителями.
- Ну, так а чего ты расстраиваешься? Сколько лет твоей девчонке?
- Четырнадцать скоро исполнится…
- Тем более, родители наверняка знают, где дочка Новый год будет встречать.

Я не стал вдаваться в подробности, но внутренне поблагодарил водителя за участие и доброту. Если бы я помнил Машкин телефон, можно было бы всё как-то сгладить. А так придётся идти к Машкиным родителям. Сто процентов, завтра о моём путешествии станет известно родителям. Как бы родители не прекратили отпуск, хотя чего им прекращать… Я же вот он, живой и невредимый. Завтра, послезавтра посадят на автобус, да поеду домой. Там дед встретит. Интересно, дед сильно будет ругаться? Бабуля, конечно, пока два-три килограмма от меня не отгрызёт, не отстанет. Да, поездочка у меня случилась не совсем спокойная. Блин, а вдруг и Машкиных родителей не будет дома? Вот это будет прикол так прикол. Представляете? Новый год на коврике перед квартирой. Кстати, двенадцатый этаж – это я так, для общей картины напомнил.

Мы подъехали к дому. Я вышел, Ашот сразу развернулся и уехал. «Видимо, домой к своим полетел, - подумал я. – Всё-таки Новый год». Ну что, Михаил Александрович, пошли?

Я приблизился к подъезду, дверь была заперта. «Вот это номер, - мысленно произнёс я, - как же я раньше-то не подумал? Ишь ты, размечтался: на коврике. Как бы на улице не встретить Новый год. Да…»

Ну, и как мне попасть вовнутрь? За моей спиной раздался чей-то смех. Я обернулся, в мою сторону шла небольшая компания, явно навеселе. Они остановились и стали удивлённо меня разглядывать.

- Ты к кому, мальчик? – спросила полная тётка в грязнущих сапогах. Такое впечатление, что она в них по сельской грунтовой дороге гуляла.
- Ага, - икнул держащийся за её руку мужчина. – Это не наш пацан. Я на…ик… наших всех знаю. Ты хто? – обратился он ко мне.

Так хотелось ответить «дед пихто», но в моём ли положении дерзить. И я, как овечка, проблеял:

- Я к Сизокрылым приехал.
- А что у тебя за… ик… вид? – нахмурился мужчина.
- Отобрали, - говорю и развожу руками. – Ограбили меня.
- Кто? – вскрикнула женщина. – А ты милицию вызвал?
- Да не надо милицию, - отвечаю.
- Как это не надо? Как это не надо? – закудахтала женщина и вынула мобильник. – А завтра меня ограбят. Нельзя молчать ни в коем случае. Сейчас, погоди…
- Тётенька, - закричал я. – Не надо. Меня же не здесь ограбили. По дороге… Далеко отсюда.
- А-а-а, вон в чём дело, - тётка опустила руку с трубкой.

В этот момент дверь распахнулась, и компания направилась в подъезд, я поспешил за ними.
В углу под почтовыми ящиками сверкала ёлочка. Но впервые меня это не радовало. Я смотрел на неё и не понимал, что творится в моей душе.

Лифт не работал. Всей толпой мы пошли по лестнице. Компании повезло, они поднялись на третий этаж и ввалились в квартиру.

- Тебе на двенадцатый этаж, - напомнила тётка.
- Да-да, я знаю, - кивнул я. – Спасибо.
- С наступающим тебя, - сказала тётка. – Галине привет!
- И вас также, - буркнул я и поплёлся наверх.

В одной из квартир на шестом или седьмом этаже громко играла музыка, дверь была распахнута. Из дверного проёма высунулась голова девчонки. Голова похлопала ресницами и исчезла. На стене в прихожей я заметил электронные часы, которые показывали 23:48. До Нового года осталось двенадцать минут. Я поспешил наверх.

Какое-то время я не решался нажать на кнопку звонка. Что тут скрывать - мне было страшно. Но что делать? Не будешь же век стоять, как дубина. Я позвонил. Через несколько секунд дверь распахнулась. Передо мной на пороге стояла тётя Галя. Она смотрела на меня и не узнавала.

- Здрасьте, - дрожащим голосом произнёс я и едва не расплакался. Вы не поверите, но почему в это миг мне так стало себя жаль, что я еле-еле сдержался. А сдержался , наверное, потому, что испугался: а вдруг Машка дома. Представляете, выходит, а тут стоит «жених» весь в соплях… Лучше сдохнуть, чем такой позор.
- Здравствуйте, - отвечает тётя Галя. – Ты к кому, мальчик?
- Тёть Галь, - стараюсь говорить твёрже, - вы не узнаёте меня? Я – Миша.
- Миша, Миша, - тётя Галя соображая прикрыла рот ладонью. Миша… Миров? – вытаращила она глаза и повтворила: – Миша Миров?
- Ну да, - усмехнулся я. – Миша Миров.
- Господи, Боже мой! - запричитала она. – Да как же… как… ты как здесь оказался? Что у тебя за вид?
- Ну, понимаете… так получилось…

В этот момент в квартире раздался бой курантов.

- Заходи, заходи скорее, - опомнилась тётя Галя. – Что ж ты на пороге-то стоишь. А что у тебя за вид? Что случилось?

Я вошёл. В прихожей я вдруг увидел надвигающиеся на меня цифры. 0102, 0102, 0102… Один-два. Один-два. Двенадцать. Двенадцать. «Звоните, мы вам поможем!» Что это? Я не сразу сообразил. Мне казалось, ещё мгновение, и я потеряю сознание. Что-то всё в голове перевернулось. Новый год, а они со своими 01, 02. Стоп, меня вдруг осенило. Это же отражение в зеркале. Тьфу ты, чёрт! Это не 01, не 02. Это Новый год наступил.

2010 год.



Эпилог.


Не пугайтесь, эпилог будет всего один. И коротенький.

Что здесь самое интересное? С чего начать? Про Машку? Ей тоже влетело от родителей. Не сразу, конечно – праздник же был. На следующий день. Нас пытали так, словно мы с Машкой хотели секрет атомной бомбы украсть. Но зато вечером родители Машкины ушли, а мы остались вдвоём. Кто сказал, что нельзя прикоснуться к горизонту? Вранье всё это.

Домой меня одного, понятно, не отпустили. Какой там автобус. Тётя Галя, разумеется, на следующий день позвонила моим родителям. Узнав, что они третьего января возвращаются из отпуска домой, Сизокрылые приняли решение поехать к нам на автомобиле в гости. Спасибо хоть наручники не надели на меня и не привязали к батарее. Мама им таких инструкций надавала, что они за три дня превратились в профессиональных надзирателей. Но постепенно всё наладилось.

По пути домой мы проведали бабу Фросю. Как хорошо, что я забыл у неё свой фотоаппарат-диктофон. Иначе вы никогда бы не узнали той содержательной беседы о любви, которая случайно записалась у Ленки в доме.

Но была и печальная новость – Татьяна Алексеевна, названная моя прабабушка, не дожила до Нового года всего лишь четыре часа. Так что бабе Фросе было в ту ночь не до праздника.

Что ещё рассказать? Получил я от своих по полной программе. Правда, отец и дед, как мне показалось, ругали меня не очень охотно. А после окончания всех разборок дед даже отвёл меня в сторону и пожал руку:

- Молодчина, внук! – сказал он шёпотом. – Спасибо.
- За что? – опешил я.
- За то, что жив остался, - дед потрепал меня за волосы. – Ты помнишь, что я верю в тебя?
- Помню, - я прижался к нему. – А ты, дед, помнишь, что я в тебя верю?
- И я помню, внучок, - дед крепко-крепко обнял меня.

Вот и пойми ты этого деда. А когда все на кухне сидели, он поддакивал и маме, и бабушке, мол, да, конечно, Мишка негодяй и всё такое. Но я ещё там заметил, что он как-то не зло говорил.

Отец просто супился, шевелил бровями и сжимал кулаки.

Бабушка выпила, наверное, целый флакон «валокордина», ну а мама…

Мама несколько раз замахивалась и хотела врезать мне по затылку. Но что-то её каждый раз останавливало. Или мой взгляд, или… Бог его знает. Думаю, случись это двумя-тремя годами раньше, точно бы ремня получил. Но! Я же в этом году паспорт получаю. Какой, на фиг, ремень?

Закончились каникулы. Пора в школу. Летом Машка приедет к нам на всё лето. Кажется, и её, и мои родители наконец-то поняли, что нам с ней иногда необходимо встречаться.

Мы с Марией на летних каникулах решили на Байкал съездить. Говорят, там такая красота, что… Ладно, не будем загадывать наперёд.

Ночь. Родная подушка. У неё и запах особый. Спать-спать-спать… В голову просится рифма. Записать бы. А то утром проснусь и забуду. Такое уже было и не раз. Потом хоть тресни, не вспомнишь.

Присела луна на верхушку сосны
Отдохнуть перед дальней дорогой,
И щедрой рукою рассыпала сны,
Передав нам подарки от Бога.

Спите деревья и звери, и птицы.
Ночи спокойной тебе, человек.
Мне в эту ночь почему-то не спится.
Думаю: что это – «чело» и «век»?

То жизнь на "сто лет"? Или "вечная" жизнь?
Кто? Для чего всё это придумал?
И кто мне вручил незаслуженный приз?

Так и уснул я с этою думой…




© Миша Самарский, 2011 г.



Послесловие



«Холмы – жизнь, жизнь….» Таким жизненным итогом закончилась невероятная летняя история 2009 года Миши Мирова. Герой летних размышлений «На качелях между холмами», написавший под влиянием стихотворения Иосифа Бродского свою первую книгу, повзрослел. Сделав первые шаги в мир взрослых, где он стремится жить по законам добра и сострадания, школьник, сопереживающий животным, погибшим под колесами лихачей, заставляет людей «с добрыми глазами» прислушаться к его мнению, услышать его!

И самое главное, он требует от нас, взрослых, действовать!

Рискуя собой, Миша Миров спасает жизнь маленькой девочки. Оказавшись на больничной койке, мальчик думает о том, что «обязательно нужен знак «Осторожно! Домашние животные! – 2». Знак, где собака и кошка стоят в обнимку, знак гарантирующий братьям нашим меньшим право на жизнь.

Повесть «На качелях между холмами» знакомит нас с ребенком, которому не все равно по каким улицам он ходит, какие книги читает. Каждый человек для Миши Мирова – отдельный, имеющий право быть, человек – мир! Но этот мир не должен нести зло! Влюбленный и верящий, читатель и писатель, Миша «Мирный» созерцает, сочувствует миру взрослых и продолжает в нем жить, продолжает в него верить.

Вторую книгу из серии «Приключения Миши Мирова» автор назвал не менее метафорично: «Двенадцать прикосновений к горизонту». Интересна знаковая символичность: качели-движение, вверх-вниз. Человеческая жизнь! Как прикоснуться к горизонту? Дотронуться? Ощутить? Опять движение! Для героя романа-продолжения важно желать прикосновения. Горизонт у каждого свой! Правда, ведь, взрослые? Кто-то за линию горизонта принимает линию кругозора, а кто-то прикасается и понимает истины, открытые далеко не всем, не всегда радужные и радостные, может, горькие, но настоящие.

И если в первой книге, находя и теряя, Миша Миров движется по склону холма с присущей его возрасту детской беззаботностью, то в продолжении истории, во второй книге, жизненные качели испытывают героя задачами и вопросами из взрослой, непредсказуемой и постоянно меняющейся жизни.

Куда ведут различные дороги Мишу Мирова? Вторая книга – метафоричный роман о любви. Школьник ради встречи с любимой девчонкой рискует жизнью. Какой-нибудь циник скажет: ну вот, снова история о необузданной страсти. Но чтобы не говорили не умеющие любить, путешествие Миши Мирова из Москвы в Ростов-на-Дону – это не просто страсть, это путь преодоления своих страхов, это дорога к самому себе, познание самого себя, новое открытие – наблюдение взрослого мира.

И снова герой движется по склону холма. Но теперь вверх! Вверх! Ему трудно, ему больно, ему холодно, ему страшно, радостно, ему весело! Но он любит жизнь! Потому что чувствует, потому что живет не только для себя, но и для других, потому что познает самого себя и окружающих его людей.
Жизнь «Мирного» теперь дорога! Не книжная, не чужая, а своя, реальная дорога. Взрослый мир семиклассника насыщен теперь красками и звуками. Размышляя над правильностью решения, мальчик вспоминает московского художника Юрия Купера и известного русского писателя Владимира Набокова. На фоне глухоты и слепоты взрослых истины именно этих талантливых людей толкают героя в дорогу к любимой девочке Маше.

Необычно и структурное решение романа. Михаил Самарский предваряет содержание двенадцатью прологами, за которыми следуют двенадцать прикосновений к горизонту, а лишь потом сам эпилог, звучащий скорее, не как финальный аккорд, а весьма яркая и разноголосая зарисовка к содержательному продолжению. Это оправданно – жизнь не останавливается. Качели возвращают героя назад, в Москву, разлучают с любимой, но оставляют надежду на встречу и веру в любовь.

Семья Мировых дала подростку тот потенциал, с которым ему, как Дон Кихоту, нестрашно сражаться с ветряными мельницами. Но это не бессмысленный бой! Люди, ситуации, происшествия в судьбе «Мирного» реальны. И во второй книге, читатель, мы вместе с героем будем то взлетать вверх, то падать вниз. Роман «Двенадцать прикосновений к горизонту» - эмоциональный шок! Кто – то сказал бы: «Шоковая терапия». Да, к сожалению и счастью, одновременно. И нам, взрослым, нужен такой вид врачевания, чтоб не оглохли, не ослепли совсем.

Водители, рыцари дорог, вожатые. Вот они, добрые и не очень. Колоритный дальнобойщик дядя Федя, определенно успех автора. Душевный, по-отечески заботливый, умный, понимающий. Взрослый, помогающий сделать мечту реальностью. В дороге герой встречается с милиционерами, по-разному понимающими закон и порядок. Мальчик видит бандитов, не отбирающих последнее. Барсеточников, рассуждающих о превратностях любви так же, как и о тонкостях своей работы, едущих по зимнему бездорожью на Куликово поле и безвозмездно помогающих попавшим в беду путникам.

Миша Миров пытается понять проститутку Ленку и замечает, что она обыкновенное, земное существо. Дискуссия о сущности любви, случайно записанная на диктофон, - реквием любви взрослых, который звучит диссонансом рядом с симфонией подростка, спешащего за тысячу километров в Ростов-на-Дону.

«Двенадцать прикосновений к горизонту» - роман о любви, о гранях любви, о вечной проблеме любви. Если в первой книге мы читаем о любви детей к родителям, родителей к детям, видим зарождение мальчишеской привязанности, светлой любви, то в метафоричном продолжении автор показывает нам разную любовь, потрясая и, опять же, шокируя своими наблюдениями, которые мы, взрослые, часто просто не замечаем. Или не хотим замечать? Тут каждый пусть ответит себе сам.

Глубокий и эмоциональный эпизод ДТП на автостраде, смерть сверстника глазами Миши Мирова! Крик матери, звучащий так же больно, как звучат откровения и песни в исполнении Купера! Куликово поле, Покровка…

Почему мы тянемся к корням, к прошлому? Нельзя без памяти – понимает это и герой-подросток, как осознают истину окружающие его взрослые. Учительница, ставшая проституткой. Сволочи, охотящиеся на медали стариков – ветеранов. Террористы, которые никого не любят. Качели переворачивают мир мальчика! Но только истина ведь одна! Спросите у ребенка: есть ли любовь? Он ответит: «Да!» Расставаясь с попутчиками, герой услышит напутствие из уст девушки легкого поведения: «Без любви человек превращается в скотину». Школьник пообещает проститутке не обижать свою девочку! Это ли не смысл любви? Не обидь!!!

Встреча с бабой Фросей и её свекровью Татьяной Алексеевной. Роль внука, правнука, ложь во спасение. Боязнь, страх и понимание ужаса одиночества старого брошенного человека. Мальчишеский вызов плохим взрослым: «Эй вы! Возьмите у меня всё, только не трогайте ветеранов!» Выходит, по Самарскому, взрослые не потеряны для мира. Они грешат, но исповедуются. Они совершают ошибки, но каются. Они хотят постичь новое и понимают, как никчемно ненужное старое.

Испытания героя на ростовском автовокзале едва не стоят ему жизни. Оставшись лишь с книгами, борясь с холодом, Миша Миров обращается к собаке, которая и приведет на помощь беспризорных донских малолеток. Образы «Крабушки» и ее брата Димки, собаки Кролика, от нищеты питающейся морковкой – ещё одна мощнейшая удача автора. Дети, живущие без родителей (мама осуждена за наркотики) не верят в любовь. Бабушка пьет беспробудно, но говорит: «Мимо храма проходить нельзя». Снова качели! Резонанс! Как в музыке! Как в картинах Купера! А в жизни – это подсолнечное масло, вместо него и на льняном картошку пожарить можно!

Как и в искаженном мире взрослых, так и в мире детском встречаются дети «с добрыми глазами». Благодаря своего спасителя Димку, оберегая единственную из всех материальную ценность после ограбления – книги («Рукописи не горят», Книги не крадут!), Миша Миров открывает ростовскому беспризорнику выстраданную по-настоящему дорогой – испытанием истину: «Без любви человек превращается в скотину!»

В чужих лохмотьях, замерзший, грязный, но любящий и светлый душой, юный Ромео, Миша Миров успевает к своей Джульетте – Марии всего за несколько минут до Нового года.

12 и 2010 числа новой жизни. Эпилог произведения оставляет нам уже совсем другого подростка. И если в первой повести начальник ГАИ называл его настоящим мужчиной, то теперь перед нами просто герой. Реальный, обыкновенный, московский мальчишка, в которого верят. Герой нашего времени – да именно так, без кавычек. Подросток, не боящийся сказать нам свою, «детскую» правду. Подросток, которого, надеюсь, услышали.

Татьяна Макарова