Ника не могла уснуть…. Вся её жизнь катилась к черту, а у неё не было сил даже возразить судьбе….силы кончились…. Да и фантазия как её улучшить тоже …..
Когда то она думала, что у неё сильный характер, она личность, хозяйка своей судьбы.. но увы, чем дольше она жила, тем сильнее она осознавала, что она всего лишь пешка в жестокой игре судьбы….. она не представляла никакой ценности в этом мире…игрушка…игрушка в руках мужчины, родни, учителей и директоров….
Вся её жизнь была одним сплошным театром где она забавляла зрителей.. 
У неё хорошее чувство юмора, с ней бывало весело, иногда даже интересно… её улыбка вызывала умиление, а советы не редко оказывались где то даже мудрыми … её окружало куча людей …. Некоторые из них даже ценили её за что то…любили…уважали….
А она… она была счастлива, что нужна им… Любовь к окружающим была у неё с детства…..она любила людей, любила жизнь … Она была благодарна всем тем, , кто был рядом с ней - просто за то, что они были рядом… 
Больной оптимист… не редко о ней так отзывались её родные, друзья …. Что бы не случалось – она всегда шла с улыбкой на лице по жизни и не позволяла себе признать что она слаба … нет, это не про неё… у неё всё всегда хорошо… всё всегда хорошо….
Вот только последние ночи были какие то страшные… не давали уснуть….дурные мысли как тени кружили над головой, а слезы не давали сосредоточить свой взгляд на чем либо … потолок…телевизор… окно…. стол…стул…потолок…. всё как будто бы слилось в одно целое… время остановилось… то ли день, то ли ночь …. да и какая разница …
Теперь уже никакой… всё чаще её посещали мысли о самоубийстве… Боже…как она этого хотела… но не могла…она сильная…она привыкла быть такой… это слишком эгоистично с её стороны причинять такую боль людям которые любят её…
Эта ночь ей запомнится надолго … она самая страшная … как будто бы потусторонняя сила овладела ей заставив задуматься о своей жизни… без масок… без игры… без дешевых улыбок и полоумного смеха… картина которая перед ней открылась была настолько страшна, что она не могла больше лежать в кровати… она отгоняла эти мысли будто бы пытаясь убежать, скрыться от самой же себя … это было трудно и больно…невыносимо больно …
Первый раз в жизни Ника чувствовала себя слабой, беспомощной.. она плакала как девочка даже не пытаясь остановить себя … 
Это она сильная? Это она хозяйка своей судьбы? Личность? Властная скорпионша? Тигрица ….. ха ха…истеричный смешок сорвался с её губ….Боже…. да она глупа раз так думала… 
Она – это пластилин с которым играет Мужчина… 
Именно мужчина 5 лет назад навсегда похоронил в ней наивную и добрую девочку, сделав из неё жалкое подобие стервы, озлобленную на весь мир… именно мужчина посадил в глубине её души камень, который дал неплохие плоды … именно мужчина спустя время заставил её снова поверить в любовь … из за мужчины она менялась, становилась более зрелой или наоборот ребенком… мужчины заставляли её ронять слезы….они были виной всех её непростых жизненных ситуаций, депрессии, истерик… ради мужчины она совершала сумасшедшие поступки… благодаря словам мужчины она теряла веру в любовь…..благодаря мужчине у неё она снова рождалась …
Боже… Нике казалось, что эта ночь не закончится … она присела на корточки…. посмотрела в зеркало …. Вот, вот что с ней сделал Мужчина… она даже не могла определить какого пола та особа, что смотрит на неё … у Этого не может быть пола… это уже не женщина, это не мужчина … это невоодушевленный предмет… кукла… да даже кукла это теперь комплимент для неё… слишком страшное это то, что смотрит на неё чтобы быть куклой… синяки под глазами, красные заплаканные глаза, пустой взгляд…а губы …как будто бы на них никогда и не святилась улыбка…
Волосы…жалкий хвостик, челка во все стороны, она отбросила зеркало … Сила, что не давала ей спать этой ночью как будто бы шептала за спиной, отдавая приказы – “Возьми зеркало, посмотри на себя ещё раз, смотри на Это что на тебя смотрит всю ночь…. Посмотри что с тобой сделали… тебя сломали, деточка.. сломали…нет тебя больше…тебя стерли с лица земли, это уже не ты… умри … умри … зачем тебе жить? Ты ничего не стоишь… тобой играют как хотят ..ты не личность – ты тряпка … ты всегда будишь лишь развлечение в руках мужчины, да и развлечение ты, я тебе скажу по секрету, - так себе … ты всю жизнь будишь бояться мужчины что с тобой рядом, а он всегда не во что не будет тебя ставить … и не пытайся искать кого то…так будет всегда… “

Ника…. Разбила своё зеркало и укуталась в одеяло … она поняла что это за голос…который с ней говорил… - Истина … простая истина от которой она так долго пряталась …
Ей хотелось убежать, исчезнуть, испариться… но - она – это всего лишь собственность своего мужчины и своей родни… 
…так будет всегда … так будет всегда… так будет всегда … с этой мыслью она заснула, понимая, что завтра она проснется и ничего не изменится…

 10.34. Аня и Антон. 

- Антоша, это я. Привет. Как твои дела, милый? – ласково говорил голос на том конце провода. 
- Слушай, я еще сплю. Сто раз тебе говорил, – не буди рано в выходные! – пробурчал он. 
- Прости, прости, я только хотела узнать, мы сегодня пойдем на каток? 
- Что я, маленький мальчик что ли, с тобой кататься? Иди, если хочешь. Ань, тебе уже девятнадцать, а ты все глупостями занимаешься. Все, я сплю. 
- Прости меня еще раз, что разбудила тебя, милый. – На том конце провода уже слышались лишь короткие гудки. 
13.40. Аня и Антон. 
- Тоша, ты проснулся? 
- Ага. Ем. 
- Доброе утро, солнышко! – обрадовалась она. 
- Утро. Что делаешь? 
- Вот сижу одна дома, смотрю по телевизору какую-то комедию. Мы погуляем?  
- Ань, попозже перезвони, в дверь звонят. 
15.00. Антон и Стас. 
- Стасон, здорово. Пошли пива пить? 
- Здорово. Че так рано? Анечка в гости не звала что ли? – засмеялся Стас. 
- Да ну ее. Задолбала! То ей на каток, то ей в театр, блин. Ну что я в этом ее театре забыл? 
«Культурная революция», тоже мне! – закипал он. 
- Ну, успокойся, это же мелочи. Девчонки все немного того, «с приветом». 
- Это точно. 
- Давай в пять, в баре на Островского. 
- Лады. Жду. 
16. 20. Аня и Антон. 
- Тош, это я. Чем занимаешься? Я уже соскучилась! – он слышал, как она улыбается в трубку. 
- Анечка, тут неожиданно шеф позвонил с работы, надо выйти, там какие-то проблемы с отчетом возникли. Если успею, я вечером забегу. – протараторил он. 
- Хорошо… Я буду ждать… Пока, любимый. – расстроилась девушка. 
- Пока, пока. 
23.30. Аня и Антон. 
- Тоша, куда ты пропал? Я так волновалась! У тебя телефон все время отключен был. Что-то случилось, родной? – обеспокоенный голос на том конце провода чуть не плакал. 
- Успокойся. Все в порядке. Просто что-то с сетью было. Прости, я задержался, не успею к тебе зайти. Я уже дома, сейчас спать лягу. Завтра снова надо на работу выйти. 
- Спокойной ночи, милый… Скажи, что ты меня любишь! 
- Люблю. Пока. 
6 января. 
11.00. Аня и Антон. 
- Тоша, доброе утро! Как работается? 
- Какая работа, ты че, с ума сошла? Сегодня же выходной! 
- Ты же вчера сказал, что работаешь сегодня… 
- А… ну да, конечно, - замялся он. – Работаю. У всех людей выходной, один я, как осел, работаю! 
Все, пока, у меня дел по горло. – пробормотал он сонным голосом. 
13.00. Антон и Катя. 
- Девушка, здравствуйте, можно с вами еще раз познакомиться, а то я не верю, что встретил вас наяву! Может быть, вы мне приснились? – заигрывал Антон. 
- Катя. Антон, не прикалывайся. Я тебя узнала. Какие планы на сегодня? 
- Сегодня я полностью в твоем распоряжении, дорогая! Кино, ресторан, дискотека – все, что хочешь. 
- Тьфу на тебя, - засмеялась девушка. – Опять прикалываешься. Вроде я тебе ясно говорила, – я буду с тобой встречаться, только когда ты бросишь эту свою истеричку. 
- В процессе. Эта истеричка, между прочим, твоя подруга. Ну, так что вы выбираете на сегодня, прекрасная незнакомка? 
- Ресторан, - засмеялась она и побежала наряжаться. 
19.00. Аня и Антон. 
- Тоша, ты мне совсем не звонишь… Ты забыл про меня, солнышко? – грустный голос действовал угнетающе на этого желающего радоваться жизни молодого человека. 
- Ань, я с клиентами. Дела. Я позвоню. – он бросил трубку. 
8 января. 
03.00. Аня и Катя. 
- Катюш, прости, что я так поздно. – плачущий голос подруги заставил девушку встрепенуться и вылезти из объятий спящего Антона. 
- Ань, ты с ума сошла??? Сейчас же три часа ночи! Надеюсь, случилось что-то важное, иначе я тебя убью. – ругалась она. 
- Катюш, Антон пропал! Звоню, звоню, а он или не отвечает или телефон отключен. Я так волнуюсь. 
- Да придет твой Антон, никуда не денется. По бабам, наверное, пошел. – огрызнулась подруга. 
- Нет, ты не понимаешь! Вчера же было Рождество, мы всегда его вместе отмечали. А тут он даже не позвонил, не поздравил меня. Это же святой праздник, он не мог нарушить наши святыни. 
- Дура ты. Спи. Все хорошо будет. Завтра он явится, я тебе обещаю. 
- Откуда ты знаешь? 
- Просто поверь мне. 
- Спасибо, Катюш. – она перестала плакать и положила трубку. 
14.00. Антон и Аня. 
- Анечка, прости. У меня украли телефон, я не смог тебя поздравить. Пожалуйста, прости меня, милая. – виновато бормотал Антон. 
- Конечно, прощу. Тошенька, как я рада, что с тобой все хорошо! Я так беспокоилась, милый. Мне даже плохо стало. Я тебя люблю, солнышко. – чуть не кричала от радости она. 
- Все, все, милая. Успокойся, ладно? Я приду сегодня. 
9 января. 
10.00. Аня и Антон. 
- Тоша, доброе утро. 
- А, это ты… Привет. Я работаю. 
- Я не буду отвлекать. Просто скажи мне, что не так. Почему ты так рано вчера ушел? Почему не 
остался, я ведь просила… - почти плакала девушка. 
- Ань… Мне сейчас некогда, пойми ты. Я перезвоню. – он отключил телефон и покрепче обнял спящую Катю. 
11 января. 
17.00. Антон и Аня. 
- Анюта, спасибо за подарок… - виновато поблагодарил он. – Мне очень понравилось. 
- Антон… Где ты был? Я ждала тебя до восьми вечера. Я думала, что твой День Рождения мы вместе отметим. Как ты мог? – обиженно говорила она. 
- Ань… приехали какие-то родственники дальние из деревни меня поздравить. Пришлось им город показывать. Мы в театре были. Разве мама тебе не сказала? – сказал он заученную фразу. 
- Нет… Она сказала, что ты с утра ушел и не возвращался, напоила меня чаем и просила подождать… 
Сказала, что ты со мной этот день провести решил. 
- Ань… ну вот тебе и на… Это, конечно, по отцовской линии родня, но я же велел ей предупредить тебя. Сегодня я приду, милая. Мы сходим с тобой, куда захочешь. 
- Я никуда не хочу. 
- Тогда дома посидим, обнявшись… Хорошо? Я скучал. 
- Я буду ждать тебя. 
18.00. Катя и Антон. 
- Приветик! Как настроение? Спасибо за вчерашний вечер, было просто супер! Как будто не твой 
День Рождения был, а мой. 
- Катюш, как я рад тебя слышать. 
- Поэтому… сегодня… затаи дыхание…затаил? 
- Затаил… 
- Я тебя в ответ приглашаю на мою заснеженную дачу, где мы будем совершенно одни! Здорово? 
- Ага. Только я сегодня не могу. Решил окончательно порвать с Аней. Пойду разговаривать с ней. 
- Ну, если тебе эта ненормальная дороже, то ты еще не знаешь, чего лишаешься, - она бросила трубку в ярости. 
19.00. Антон и Катя. 
- Катюш, я передумал. Давай сегодня вместе проведем вечер? Когда зайти? 
- Ты опоздал. Я уже нашла того, кто не отказывается от такой девушки, как я. 
- Что??? Не понял… Это как? За час уже нашла? Да кто ты после этого? – заорал он. 
- А я никогда и не говорила, что я примерная девочка, которая сидит дома, смотрит в рот любимому и донимает его постоянными и глупыми: «А ты меня люююбишь?» - захохотала она и бросила трубку. 
20.10. Аня и Катя. 
- Катюш, это я. Ты знаешь, он опять не приходит… Я чувствую, что снова сегодня повторится как всегда… А я так по нему соскучилась. 
- Анька,ты меня уже задолбала! Мне наплевать, придет он или нет! Из-за тебя, идиотки, он меня кинул! – заорала в трубку она. 
- Что? Кто кинул? Не поняла… - смутилась девушка. 
- Да Антон твой, придурок! И вообще, мой тебе совет, подруга… Брось-ка ты этого кобеля и найди себе нормального парня. Ты его, кстати, не устраиваешь в постели совершенно. 
- Что? Катя… Я ничего не понимаю… Что на тебя нашло?? – начиная осознавать что-то страшное, спросила Аня. 
- Да мы с ним спали вместе! Он – огонь, ему нужна такая же, а не размазня, как ты. Ясно? 
Бревном лежишь и парня гробишь, у него так сексуальный дефицит какой-нибудь разовьется. Знаешь, как мы с ним? И так, и эдак! Давай я тебе опишу, как он любит??? Давай, а??? – билась она в истерике, пока не услышала короткие гудки телефона. 
13 января. 
10.00. Антон. 
- Блин, Анька, ну возьми же трубку! Я знаю, что осел… Слава Богу, хоть не успел с тобой порвать, а то куковал бы тут один. 
- Аппарат абонента выключен или временно недоступен. 
14 января. 
15.00. Антон. 
- Аня, ну возьми же трубку,в конце концов! Ну, дурак я, дурак. Но ты же любишь меня и все простишь. 
- Аппарат абонента выключен или временно недоступен. 
15 января. 
04.00. Антон. 
- Анечка… Я уснуть не могу… Все какие-то ужасы снятся… Где же ты, любимая… 
- Аппарат абонента выключен или временно недоступен. 
16 января. 
09.00. Антон. 
- Анюта! Наконец-то! Куда ты пропала? Я приходил вчера, никого дома не было. 
- Это не Аня… Это ее мама… - голос женщины дрожал. 
- Теть Лена, позовите, пожалуйста, Аню.
- Ее нет больше… 
- Не понял… Что???? – закричал он. 
-Аня умерла 11января… Она вышла вечером из дома, сказала, что пойдет к тебе… Утром ее нашли на снегу, она замерзла. 
- Как замерзла? Ведь не так холодно же было… С ней что-то случилось? Что? Сердце? Ударил кто-нибудь? – не понимая, что ее больше нет, он все равно пытался выяснить, почему. 
- Она лежала на снегу в распахнутой курточке, раскинув обе руки в стороны… Мы звонили тебе домой, но тебя не было. 
- Я в баре был… простите… - он повесил трубку и заплакал, глядя на их фотографию, где она улыбается и обхватывает его тонкими ручонками. 
17 января. 
05.00. Антон.  
- Анюта...меня уже никогда не услышишь, а я набираю твой номер, чтобы услышать твой грустный голос… Анечка… Моя родная девочка… Как давно я тебя так не называл. Как давно жалел ласковое слово, теплый взгляд, нежный поцелуй. Не находил минутки, чтобы зайти к тебе… Ты ведь ничего не знала о Кате и никогда бы не узнала… ты же так верила мне всегда… Что я не предам, что не уйду, что всегда буду рядом. А я, как последний кретин, искал радости и счастья на стороне, когда оно было так близко. Ты уже никогда не откроешь мне дверь и не бросишься мне на шею со словами: «Здравствуй, любимый, как я скучала!» Ты никогда не будешь бегать по весеннему лесу и срывать ромашки, чтобы погадать на «любит – не любит» и лукаво смотреть мне в глаза. Ты никогда не получишь море неподаренных мною роз… Ты никогда не будешь напевать себе под нос попсу, выводя меня из себя этой мелочью… Ты никогда не будешь плакать от обиды, непонимания или от того, что я слишком долго не приходил… Ты никогда не оденешь белое платье, не будешь барахтаться у меня в руках и дарить свадебные поцелуи… Ты никогда не будешь лежать передо мною, стесняясь своего тела и обнаженной детской души, и смеяться, когда я легонько кусаю мочку твоего правого ушка… И ты никогда не узнаешь, как сильно я тебя любил… 

- Аппарат абонента выключен или временно недоступен. Аппарат абонента выключен или временно недоступен… Аппарат абонента выключен или временно недоступен… Аппарат абонента выключен или временно недоступен… Аппарат абонента выключен или временно недоступен……… 


Можете ли вы понять этого парня? Разве он её любил? Неужели мы понимаем, что не можем без человека только тогда, когда он уже никогда не будет с нами?

Попала лапа в капкан,
И нечего не остаётся,
Отдать лапу на растерзание клыкам.
Такой вердик и так придётся,
И пусть охотник перебьётся...

От боли сводит зубы, кровь струится
На белый снег живой водицей.
Так надо! Нужно в это верить!
Считать в обратном 10, 9...
И ждать пока тебя пристрелят,
Так надо!

И кажется уже так долго,
Собачья жизнь с глазами волка.
И вроде б не умею плакать,
Но на глазах такая слякоть...
Переиграть бы всё,
Не падать!

Но если это и есть вольчья доля-
Умерать в снегу от боли,
То я её приму на воле...
Если это и есть волчья доля-
Умирать в снегу от боли,
То я её приму... На воле!

Попала лапа в капкан,
И нечего не остаётся
Отдать лапу на растерзание клыкам.
Такой вердикт, и так придётся!
И пусть охотник перебьётся!

Никто не придет  

Ai - ж - Любовь
Aiko - ж - Любимый ребёнок
Akako - ж - Красная
Akane - ж - Сверкающая красная
Akemi - ж - Ослепительно красивая
Akeno - м - Ясное утро
Aki - ж - Рожденная осенью
Akiko - ж - Осенний ребенок
Akina - ж - Весенний цветок
Akio - м - Красавец
Akira - м - Смышленый, сообразительный
Akiyama - м - Осень, гора
Amaya - ж - Ночной дождь
Ami - ж - Друг
Amiko - м - Красивая девушка
Amida - м - Имя Будды
Anda - ж - Встреченная в поле
Aneko - ж - Старшая сестра
Anzu - ж - Абрикос
Arahsi - Буря, вихрь
Arata - m - Неопытный
Arisu - ж - Яп. форма имени Алиса
Asuka - ж - Аромат завтрашнего дня
Ayame - ж - Ирис
Azarni - ж - Цветок чертополоха
Benjiro - м - Наслаждающийся миром
Botan - м - Пион
Chika - ж - мудрость
Chikako - ж - Дитя мудрости
Chinatsu - ж - Тысяча лет
Chiyo - ж - Вечность
Chizu - ж - Тысяча аистов (подразумевается долголетие)
Cho - ж - Бабочка
Dai - м - Великий
Dai - ж - Великая
Daichi - м - Великий первый сын
Daiki - м - Великое дерево
Daisuke - м - Великая помощь
Etsu - ж - Восхитительная, обаятельная
Etsuko - ж - Восхитительный ребенок
Fudo - м - Бог огня и мудрости
Fujita - м/ж - Поле, луг
Gin - ж - Серебристая
Goro - м - Пятый сын
Hana - ж - Цветок
Hanako - ж - Цветочный ребенок
Haru - м - Рожденный весной
Haruka - ж - Далекая
Haruko - ж - Весенняя
Hachiro - м - Восьмой сын
Hideaki - м - Блистательный, превосходный
Hikaru - м/ж - Светлый, сияющий
Hide - ж - Плодовитая
Hiroko - ж - Великодушная
Hiroshi - м - Щедрый
Hitomi - ж - Вдвойне красивая
Hoshi - ж - Звезда
Hotaka - м - Название горы в Японии
Hotaru - ж - Светлячок
Ichiro - м - Первый сын
Ima - ж - Подарок
Isami - м - Храбрость
Ishi - ж - Камень
Izanami - ж - Влекущая к себе
Izumi - ж - Фонтан
Jiro - м - Второй сын
Joben - м - Любящий чистоту
Jomei - м - Несущий свет
Junko - ж - Чистый ребенок
Juro - м - Десятый сын

 Yachi - Ж - Восемь тысяч 
Yasu - Ж - Спокойная 
Yasuo - М - Мирный 
Yayoi - Ж - Март 
Yogi - М - Практикующий йогу 
Yoko - Ж - Дитя солнца 
Yori - Ж - Заслуживающая доверия 
Yoshi - Ж - Совершенство 
Yoshiko - Ж - Совершенный ребенок 
Yoshiro - М - Совершенный сын 
Yudsuki - М - Полумесяц 
Yuki - М - Снег 
Yukiko - Ж - Дитя снега 
Yukio - М - Взлелеяный богом 
Yuko - Ж - Добрый ребенок 
Yumako - Ж - Ребенок Yuma 
Yumi - Ж - Подобная луку (оружие) 
Yumiko - Ж - Дитя стрелы 
Yuri - Ж - Лилия 
Yuriko - Ж - Дитя лилии 
Yuu - М - Благородная кровь 
Yuudai - М - Великий герой
Kado - м - Ворота
Kaede - ж - Лист клена
Kagami - ж - Зеркало
Kameko - ж - Дитя черепахи (символ долголетия)
Kanaye - м - Усердный - А вы думали я взял это имя из головы?
Kano - м - Бог воды
Kasumi - ж - Туман
Katashi - м - Твердость
Katsu - м - Победа
Katsuo - м - Победный ребенок
Katsuro - м - Победоносный сын
Kazuki - м - Радостный мир
Kazuko - ж - Веселый ребенок
Kazuo - м - Милый сын
Kei - ж - Почтительная
Keiko - ж - Обожаемая
Keitaro - м - Благословенный
Ken - м - Здоровяк
Ken`ichi - м - Сильный первый сын
Kenji - м - Сильный второй сын
Kenshin - м - Сердце меча
Kensiro - м - Небесный сын
Kenta - м - Здоровый и смелый
Kichi - ж - Удачливая
Kichiro - м - Удачливый сын
Kiku - ж - Хризантема
Kimiko - ж - Дитя благородной крови
Kin - м - Золотой
Kioko - ж - Счастливый ребенок
Kisho - м - Имеющий голову на плечах
Kita - ж - Север
Kiyoko - ж - Чистота
Kiyoshi - м - Тихий
Kohaku - м/ж - Янтарь
Kohana - ж - Маленький цветок
Koko - ж - Аист
Koto - ж - Яп. музыкальный инструмент «кото»
Kotone - ж - Звук кото
Kumiko - ж - Вечно прекрасная
Kuri - ж - Каштан
Kuro - м - Девятый сын
Kyo - м - Согласие (или рыжый)
Kyoko - ж - Зеркало
Leiko - ж - Высокомерная
Machi - ж - Десять тысяч лет
Machiko - ж - Удачливый ребенок
Maeko - ж - Честный ребенок
Maemi - ж - Искренняя улыбка
Mai - ж - Яркая
Makoto - м - Искренний
Mamiko - ж - Ребенок Mami
Mamoru - м - Земля
Manami - ж - Красота любви
Mariko - ж - Ребенок истины
Marise - м/ж - Бесконечный/ая
Masa - м/ж - Прямолинейный (человек)
Masakazu - м - Первый сын Masa
Mashiro - м - Широкий
Matsu - ж - Сосна
Mayako - ж - Ребенок Maya
Mayoko - ж - Ребенок Mayo
Mayuko - ж - Ребенок Mayu
Michi - ж - Справедливая
Michie - ж - Изящно свисающий цветок
Michiko - ж - Красивая и мудрая
Michio - м - Человек с силой трех тысяч
Midori - ж - Зеленая
Mihoko - ж - Ребенок Miho
Mika - ж - Новая луна
Miki - м/ж - Стебелек
Mikio - м - Три сплетенных дерева
Mina - ж - Юг
Minako - ж - Красивый ребенок
Mine - ж - Храбрая защитница
Minoru - м - Семя
Misaki - ж - Расцвет красоты
Mitsuko - ж - Дитя света
Miya - ж - Три стрелы
Miyako - ж - Красивый ребенок марта
Mizuki - ж - Прекрасная луна
Momoko - ж - Дитя-персик
Montaro - м - Большой парень
Moriko - ж - Дитя леса
Morio - м - Лесной мальчик
Mura - ж - Деревенская
Muro - м - Убегающий - Это имя я выбрал вовсе не из-за смысла
Mutsuko - ж - Ребенок Mutsu
Nahoko - ж - Ребенок Naho
Nami - ж - Волна
Namiko - ж - Дитя волн
Nana - ж - Яблоко
Naoko - ж - Послушный ребенок
Naomi - ж - Прежде всего красота
Nara - ж - Дуб
Nariko - ж - Неженка
Natsuko - ж - Летний ребенок
Natsumi - ж - Прекрасное лето
Nayoko - ж - Ребенок Nayo
Nibori - м - Знаменитый
Nikki - м/ж - Два дерева
Nikko - м - Дневной свет
Nori - ж - Закон
Noriko - ж - Дитя закона
Nozomi - ж - Надежда
Nyoko - ж - Драгоценный камень
Oki - ж - Середина океана
Orino - ж - Крестьянский луг
Osamu - м - Твердость закона
Rafu - м - Сеть
Rai - ж - Истина
Raidon - м - Бог грома
Ran - ж - Водяная лилия
Rei - ж - Благодарность
Reiko - ж - Благодарность - Скорее всего тут имелось "Ребёнок Rei"
Ren - ж - Водяная лилия
Renjiro - м - Честный
Renzo - м - Третий сын
Riko - ж - Дитя жасмина
Rin - ж - Неприветливая
Rinji - м - Мирный лес
Rini - ж - Маленький зайчик
Risako - ж - Ребенок Risa
Ritsuko - ж - Ребенок Ritsu
Roka - м - Белый гребень волны
Rokuro - м - Шестой сын
Ronin - м - Самурай без хозяина
Rumiko - ж - Ребенок Rumi
Ruri - ж - Изумруд
Ryo - м - Превосходный
Ryoichi - м - Первый сын Ryo
Ryoko - ж - Ребенок Ryo
Ryota - м - Крепкий (тучный)
Ryozo - м - Третий сын Ryo
Ryuichi - м - Первый сын Ryu
Ryuu - м - Дракон
Saburo - м - Третий сын
Sachi - ж - Счастье
Sachiko - ж - Ребенок счастья
Sachio м - к счастью рожденный
Saeko - ж - Ребенок Sae
Saki - ж - Мыс (географ.)
Sakiko - ж - Ребенок Saki
Sakuko - ж - Ребенок Saku
Sakura - ж - Цветы вишни
Sanako - ж - Ребенок Sana
Sango - ж - Коралл
Saniiro - м - Замечательный
Satu - ж - Сахар
Sayuri - ж - Маленькая лилия
Seiichi - м - Первый сын Sei
Sen - м - Дух дерева
Shichiro - м - Седьмой сын
Shika - ж - Олениха
Shima - м - Островитянин
Shina - ж - Достойная
Shinichi - м - Первый сын Shin
Shiro - м - Четвертый сын
Shizuka - ж - Тихая
Sho - м - Процветание
Sora - ж - Небо
Sorano - ж - Небесная
Suki - ж - Любимая
Suma - ж - Спрашивающая
Sumi - ж - Очистившаяся (религиозн.)
Susumi - м - Движущийся вперед (успешный)
Suzu - ж - Колокольчик (бубенчик)
Suzume - ж - Воробей
Tadao - м - Услужливый
Taka - ж - Благородная
Takako - ж - Высокий ребенок
Takara - ж - Сокровище
Takashi - м - Известный
Takehiko - м - Бамбуковый принц
Takeo - м - Подобный бамбуку
Takeshi - м - Бамбуковое дерево или храбрый
Takumi - м - Ремесленник
Tama - м/ж - Драгоценный камень
Tamiko - ж - Ребенок изобилия
Tani - ж - Из долины (ребенок)
Taro - м - Первенец
Taura - ж - Много озер; много рек
Teijo - м - Справедливый
Tomeo - м - Осторожный человек
Tomiko - ж - Ребенок богатства
Tora - ж - Тигрица
Torio - м - Птичий хвост
Toru - м - Море
Toshi - ж - Зеркальное отражение
Toshiro - м - Талантливый
Toya - м/ж - Дверь дома
Tsukiko - ж - Дитя луны
Tsuyu - ж - Утренняя роса
Udo - м - Женьшень
Ume - ж - Цветок сливы
Umeko - ж - Ребенок сливовых цветов
Usagi - ж - Кролик
Uyeda - м - с рисового поля (ребенок)
Yachi - ж - Восемь тысяч
Yasu - ж - Спокойная
Yasuo - м - Мирный
Yayoi - ж - Март
Yogi - м - Практикующий йогу
Yoko - ж - Дитя солнца
Yori - ж - Заслуживающая доверия
Yoshi - ж - Совершенство
Yoshiko - ж - Совершенный ребенок
Yoshiro - м - Совершенный сын
Yudsuki - м - Полумесяц
Yuki - м - Снег
Yukiko - ж - Дитя снега
Yukio - м - Взлелеяный богом
Yuko - ж - Добрый ребенок
Yumako - ж - Ребенок Yuma
Yumi - ж - Подобная луку (оружие)
Yumiko - ж - Дитя стрелы
Yuri - ж - Лилия
Yuriko - ж - Дитя лилии
Yuu - м - Благородная кровь
Yuudai - м - Великий герой 

Сюжет

Молодая Марианна (Ивонна Монлор) должна поступить на работу в качестве учительницы в Бадштайн. Она останавливается в замке Майнстер, где живёт старая баронесса (Мартита Хант) со служанкой Гретой (Фреда Джексон) и красивым сыном (Дэвид Пил), которого она держит взаперти. Это пробуждает у Марианны интерес. Она посещает молодого барона Майнстера и узнаёт, что его держат на серебряной цепи, которая сковывает его движения. Движимая чувством сострадания, Марианна крадёт ключ и освобождает барона.

Ночью она пробуждается от жуткого крика баронессы. Марианна находит баронессу мертвой в инвалидном кресле, из её шеи течёт кровь. В панике Марианна бежит в лес. Случайно там оказавшийся доктор Ван Хелсинг Питер Кашинг находит Марианну бездыханной в лесу. Он привозит её в Бадштайн.

Вскоре находят мертвой девушку из деревни (Мари Дивелё). Доктор Ван Хелсинг изучив рану, приходит к выводу, что это сделаливампиры. Он спешит к замку, где, по его мнению, должна обитать нечить, но замок покинут.

Тем временем барон навещает Марианну и делает ей предложение. Так как Марианна подозревает в убийстве Грету, она спокойно принимает предложение.

На следующее утро находят вторую жертву: Гину (Андрэ Мелли), коллегу Марианны. Ван Хелсинг приказывает изолировать гроб в конюшне и не спускать с него глаз. Когда наступает очередь Марианны нести вахту, крышка гроба внезапно открывается и из него встает Гина, с диким смехом обнажив свои острые клыки. Появляется Ван Хелсинг и с помощью распятия спугивает упыря. Доктор рассказывает ей о возлюбленном: барон — вурдалак. Марианна в ответ говорит о месте, где спрятался барон. Ван Хелсинг спешит на ветряную мельницу, где находится барон со своими мертвыми невестами. Ван Хелсингу удаётся нанести вампиру сокрушительный удар, брызнув ему Святой водой в лицо. Скорчившись от боли, барон слепнет. Не видя ничего вокруг себя, он поджигает мельницу. Ван Хелсинг и Марианна спасаются. Когда крылья ветряной мельницы рисуют на небе огненный крест, Дракула и его невесты погибают.

 Все происходило до перерождения сейлоров. Чуть раньше порабощения Лордов Металлией.

The end.

 

 ...Облака рассыпаются каплями,
Разливается грусть за окном...
Это ангелы в небе заплакали,
Проливая слезинки дождем.

...Мы друг друга в толпе не увидели,
Не узнали, не подняли глаз...
Плачут ангелы, наши хранители,
О любви, что прошла мимо нас.

Как же жаль, что мечты не сбываются,
Как же больно - быть снова одной...
Дождь в открытые окна врывается, -
Плачут ангелы - вместе со мной.

Кто же боль эту странную выдумал,
Что так трудно стерпеть, превозмочь?!..
Горько плачет мой ангел невидимый, -
Он теперь не сумеет помочь...

...Небо струйками вниз осыпается,
Плачут ангелы. Молча, без слов.
Капли-слезы к щекам прикасаются -
Поцелуи несбывшихся снов...

 Леди Луна говорила Поэту:

Вот, сударь, луч серебристого цвета,
Хочется щедрой к Поэту быть мне.
Тихо Поэт поклонился к Луне.

Луч серебристый целуя очами,
Щедрости Лунной воздал он стихами.

Облако нежное "Браво!" сказало.
Ярче над морем Луна заблистала.
Долго поэт любовался Луной.
Стала Луна многих строчек виной.

Тихо Луна поклонилась Поэту,
Тая в лучах золотого Рассвета.

Розу воспел на заре соловей.
Правда, все было. Смеяться не смей.

 

 Ну какой же Новый год без даты (без даты)

Дата у нас есть (тридцать-первого на первое)
Ну а как без Насти и Потапа (как же без Потапа)
Будем танцевать, настроение волшебное

Мы поём на нашей вечеринке (ууу, пати)
И танцуем танцы не приличные
Ждут под ёлкой манда-мандаринки (мандаринки)
Мне так хорошо, аналогично

А ты мне в Новый год от сосны, от сосны мне оторви иголочку (иголочку)
Гуляют в Новый год пацаны всей страны и поют девчёночки
А ты мне в Новый год от сосны, от сосны мне оторви иголочку (иголочку)
Гуляют в Новый год пацаны всей страны и поют девчёночки

Эх, переживём любой мы кризис (мы кризис)
Предложу избавится от страха я
Выпьем мы за средний, за большой и малый бизнес
Организмом музыку розмахуя

Огонёк под Новый год он разный (он разный)
Для кого-то розовый и голубой
Для кого-то жёлто-синий, для кого-то красный
Выбирай любой и вместе с нами пой

А ты мне в Новый год от сосны, от сосны мне оторви иголочку (иголочку)
Гуляют в Новый год пацаны всей страны и поют девчёночки
А ты мне в Новый год от сосны, от сосны мне оторви иголочку (иголочку)
Гуляют в Новый год пацаны всей страны и поют девчёночки

А ты мне в Новый год, от сосны, от сосны мне, от сосны, от сосны, от сосны, от сосны мне, от сосны в
Новый год, от сосны, от сосны мне, от сосны, девчёночки

А ты мне в Новый год от сосны, от сосны мне оторви иголочку (иголочку)
Гуляют в Новый год пацаны всей страны и поют девчёночки

 Небольшой ресторанчик на краю города – тихое и спокойное место, способное удовлетворить запросы самых привередливых клиентов...

Стрелки часов неумолимо приближаются к шести и ничто не в силах остановить их бег… Точнее бег времени, которое олицетворяет этот механизм… Это я понял давно. Время – пространство не подвластное никому, но имеющее власть над всеми, даже над заблудшими душами…
Грустные мысли…
Пачка сигарет. Зажигалка. С наслаждением делаю затяжку и выдыхаю клуб сизого дыма. Недовольный взгляд официанта… Ах, да… Я же в зале для некурящих… Аккуратно сложенная купюра крупного номинала ложиться на стол. Жажда денег, как и власти, заставляет человека нарушать правила.
Шесть часов… Люблю это время. Ресторан еще пуст, администратор исчез, а персонал не утруждает себя работой, сберегая силы для вечера.
Равнодушно окидываю взглядом просторный зал ресторана и его немногочисленных посетителей.
Дамочка возле стойки бара зазывно стреляет глазками и, сев вполоборота, не стесняясь, демонстрирует, прелести совей фигуры, кое-где прикрытые откровенным черным платьем… Падшая…
Пара в дальнем углу, забыв обо всем оставшемся мире, всецело поглощена друг другом. Детка, открой глаза, он же предаст тебя при первой же возможности… Хотя, всматриваюсь в глаза девушки, ты слеплена из того же теста. Одинаковые. Поэтому и цепляетесь друг за друга, делая вид, что верите в очередное «последний раз»… Иуды собственных чувств… 
В самом центре зала пожилой мужчина с внешностью английского лорда, величественно пьет чай… Его рука тянется к карману жилета за старинными часами. Зачем? Ведь прямо перед ним огромный циферблат?.. В часах фото давно ушедшей в мир иной женщины… Слабый блеск в стальных глазах… Человек, нарушивший клятву «пока смерть не разлучит вас». Даже сейчас мысленно он с ней… Вечный влюбленный….
Черт! Этот мир стал слишком предсказуем. Достаточно бросить один взгляд на человека, чтобы понять в какой цвет окрашена его душа…
Пепельница… На столе нет пепельницы… Бросаю холодный взгляд на официанта. Не успеваю и глазом моргнуть, пепельница стоит на столе. Мальчик на побегушках. Я тоже был таким. Когда-то. Марионетка, наивно полагающая, что правит миром, и не замечающая, что каждым ее движением руководит искусный кукловод…
Черт! Я так долго не вспоминал об этом… несколько перерождений… С чего бы это? Именно сегодня? Когда меня занесло в это Богом забытое место…
Закуриваю очередную сигарету. Нет у меня не стресс. Просто я хочу заглушить странный запах, витающий в воздухе. Запах, навевающий ностальгию…
Звонкий стук каблуков, которому вторит тихое эхо, врезается в привычные звуки ресторана. И появляешься ты. Знаешь, я даже не удивился, честно, хотя лицо и исказилось в некого подобие оскала. 
Ты такая же… В разных перерождениях у нас были разные внешности, но теперь все вернулась на свои места. Ты все та же брюнетка с аметистовыми глазами и гордостью обрекшей тебя на одиночество, я – голубоглазый блондин, душа которого, за грехи прошлого, обречена на вечное скитание по перекресткам мироздания…
Чувствуя мой пристальный взгляд, ты медленно поворачиваешь голову. Сомнение и недоумение в глазах быстро сменяется огненным блеском. Кровожадная улыбка скользит по моим губам... 
Знала ли ты, что я сегодня буду здесь? Даже не сомневаюсь. Провидица... Наверное, это знал и я, иначе как можно объяснить эту странную тягу в этот ресторан... Судьба вновь свела нас... Судьба - ненавижу это слово! 
Ты направляешься в глубь помещения… Закуриваю вновь… теперь ностальгию не прогонишь, она надежно ухватила меня в свои сети…
Я помню, как мы встретились впервые…
Рассвет Серебренного Тысячелетия…
Тогда я и представить не мог, что этому миру напророчена скорая гибель. И я приложу руку к его уничтожению…
Первый дружеский визит к правящей династии Марса. Отсутствие главы планеты и совет найти принцессу. Лучше бы я никогда не нашел тебя, а умер от жажды в безжизненной пустыне красной планеты.
Стоит лишь закрыть глаза, и я вижу вновь… Кроваво-красный закат… Бурый песок… Вороной конь и юная всадница в алой амазонке… Два ворона – извечные спутники – летят рядом, защищая свою хозяйку… Конь резко встал на дыбы и всадница одним движением успокоила животное. В этот миг ты показалась мне Ведьмой…
Вновь стук каблучков. Как я могу слышать его в столь отдаленном месте? Я не хочу знать ответ…
Ты жестоко отомстила мне за свою смерть в Серебренном Тысячелетии… За предательство, за поруганную любовь, за разрушенный мир… При следующей нашей «встрече» ты всадила кинжал в мое сердце. В сердце, искренне любящее тебя и верящее, что в этот раз все будет иначе… Не сложилось. Ни в том перерождении, ни в целой веренице последующих…
Сколько раз мы встречались, Рейана? В этом и многих других мирах. Сколько раз я умирал от твоей руки? Сколько раз я убивал тебя? Каким бы ни было начало, финал нашей истории один и тот же – смерть одного из нас и чувство вины, которое гложет второго до конца его дней. Неужели мир тесен для нас двоих, принцесса Рейана?...
1591 год. В результате неудачного побега смерть французской аристократки, попавшей в плен к турецкому хану… 
1692 год. Судебный процесс над салемскими ведьмами, помнишь? Глупый вопрос. Такое не забывают, Рейчел Клинтон, правда?
1789 год. Французская революция. Заряд картечи в грудь. Последнее, что я видел, это твои глаза, полные ненависти. Это была месть…
1944 год. Немецкий офицер и английская шпионка…
И это лишь крупица того, что моя память способна вспомнить. Я уверен, что это не все приключения, которые выпали на долю наших многострадальных душ. Думаю, смысл каждого перерождения, была именно наша встреча. Что пыталась доказать нам Судьба вновь и вновь сплетая нити наших жизней? Что мне никогда не отделаться от клейма «темный»? Я это и так знаю…
Мы встречались во всех крупных войнах и мелких передрягах, и каждый раз находились по разные стороны баррикад. Извечные враги… 

Ты направляешься на сцену… Алое платье, словно языки пламени, обтягивает твой стройный стан… Ты еще прекрасней, чем раньше…
Садишься за рояль. Пальцы робко касаются черно-белый клавиш, рождая мелодию…
Твой чарующий голос доноситься со сцены и все посторонние звуки смолкают. 
Дамочка за стойкой тут же сбрасывает маску кокетства и притворства, превращаясь в женщину. Одинокую женщину…
Пара перестает целоваться, и молодые люди с тенью легкого недоумения смотрят друг на друга, будто видя впервые…
По щеке пожилого джентльмена катиться скупая мужская слеза…
Твой голос, как священный огонь, уничтожает все, оставляя истину…
Вот только надо мною он не властен. Я все такой же подлый лицемер…

Легким, слегка надменным движением подзываю официанта.
– Кто? – указываю на певицу.
– Хино… Рей… она выступает здесь время от времени… – голос дрожит, глаза смотрят в пол, руки трясутся…
Наверное, во мне еще что-то осталось от демона. И это «что-то» продолжает вселять страх в людей…
– Букет алых роз…
Розы – это не твои цветы... Да и лепестки больше похожи на капли крови. Не хочу ее видеть. Уже насмотрелся. Довольно.
– Касабланки. Букет касабланок.
Жестом отпускаю парнишку. 

Тихо льется песня… Образы прошлого исчезают, обращая мысли к грядущему.
Я могу предсказать будущее любого из присутствующих в ресторане…
Дамочке не суждено встретить свою судьбу в мире роскоши и фальши… Через месяц случайная встреча с вдовцом, отцом очаровательных близняшек, полностью перевернет ее мир…
Паре вскоре придешься сделать выбор: Постоянство или Ветреность? Они примут правильное решение…
Седовласый мужчина… Сегодня он уснет, чтобы никогда не проснуться. Ночью он встретиться со своею любовью…
Я могу предсказать бушующее любого из присутствующих… но не наше…. Неужели, его попросту нет?

Затихают последние аккорды – волшебство кончилось… Впрочем как и сигареты. Больше мне здесь нечего делать. Не дождавшись счета, подымаюсь с места, предварительно оставив деньги за ужин. Вижу как парнишка, сорвавшись с места, спешит к сцене, сжимая в руке букет. Разворачиваюсь, направляясь к выходу.
Несколько шагов отделяют меня от двери… всего лишь несколько шагов от свободы и напрасной надежды, что в этот раз я вырвусь из круга и стану хозяином соей судьбы… Несколько шагов… Оборачиваюсь, проклиная себя за слабость…
Ты сидишь возле рояля, прижав к груди букет, а по щекам катятся слезы… А губы шепчут слова песни:
«Любовь и Смерть, Добро и Зло,
А выбрать нам дано – одно…»

Каков будет наш выбор в этот раз, принцесса Рейана?...Нет! Хино Рей?
__________________
Рейчел Клинтон – жертва судебного процесса над салемскими ведьмами. Данных о ней мне найти не удалось. Так что возраст, годы жизни и вид смертной казни мне не известен. Имя взято лишь из-за сходства РЕЙчел… 

Особая благодарность Лире, которая не поленилась и выписала опечатки. Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Конец

 

 

 

 

 

 

Я сидела в своей комнате, пытаясь сосредоточиться на третьем акте «Макбета», но на самом деле вся обратилась в слух, надеясь услышать рев мотора своего пикапа. Совершенно напрасно, ведь на улице шел сильный дождь.
В пятницу мне страшно не хотелось идти в школу, и мои наихудшие ожидания оправдались. Все только и говорили о моем вчерашнем обмороке. Особое удовольствие в этой истории находила Джессика. К счастью, у Майка хватило деликатности умолчать об участии Эдварда. Вопросов у Джессики и без того хватало.
— Так зачем тебя позвал Каллен? — спросила она на тригонометрии.
— Не знаю, — искренне ответила я. — Он так и не объяснил.
— У тебя был такой вид!.. — подначила она.
— Какой? — спокойно уточнила я.
— Ну, я тебя понимаю! Он ведь никогда не сидел ни с кем, кроме своих родственников! Есть от чего потерять голову!
— Да, пожалуй! — согласилась я.
Джессика раздраженно теребила темные кудри, наверняка надеясь, что я подброшу ценный материал для сплетен.
Всю пятницу я страшно на себя злилась: ведь прекрасно знала, что Эдварда сегодня не будет, но продолжала ждать. Войдя в столовую вместе с Джессикой и Майком, я не смогла не взглянуть на заветный столик, а вспомнив, что увижу Эдварда только в понедельник, совсем скисла.
За нашим столиком обсуждалась предстоящая поездка. Майк пребывал в отличном настроении: местные метеорологи обещали завтра ясную погоду. Я была настроена менее оптимистично — сначала увижу, потом поверю. Хотя сегодня было уже потеплее, градусов пятнадцать. Кто знает, вдруг поездка пройдет неплохо?
Во время ленча я перехватила несколько недружелюбных взглядов Лорен, смысл которых до меня дошел, лишь когда мы вместе направились к выходу. Я шла следом за ней, почти касаясь ее гладких серебристых волос.
— Не понимаю, почему Белла, — насмешливо произнесла мое имя Лорен, — сидит с нами, а не с Калленами!
Никогда не замечала, какой неприятный у нее голос! За что она на меня злится? Делить то нам нечего.
В тот вечер за ужином Чарли с неподдельным интересом расспрашивал меня о поездке в Ла Пуш. Похоже, он чувствует себя виноватым, что все выходные я сижу одна. Однако его привычки сложились слишком давно, чтобы менять их сейчас. Естественно, он знал имена всех, кто поедет со мной, а также их родителей, бабушек и дедушек. Значит, счел моих попутчиков достойными. Интересно, одобрил бы он поездку в Сиэтл с Эдвардом Калленом? Конечно же, говорить о ней я не собиралась.
— Папа, ты знаешь скалы к югу от горы Ренье? — как бы между прочим спросила я.
— Да, а что?
— Ребята из нашей школы собрались туда в поход.
— Не лучшее место для походов, — отметил Чарли. — Много медведей. Туда чаще ездят охотиться.
— Ясно, — пробормотала я. — Значит, я что то напутала.
В субботу мне хотелось поспать подольше, но мешал яркий свет, лившийся в окна. Не веря своим глазам я бросилась к окну. Да, действительно солнце!.. Горизонт облепили облака, но между ними голубело чистое небо.
Магазин «Олимпийская экипировка Ньютонов» находился к северу от города. Его я уже видела, хотя никогда не заходила, потому что активный отдых на свежем воздухе особо меня не привлекает. На стоянке я увидела «шевроле» Майка и «ниссан» Тайлера. Так, Эрик тоже на месте — с двумя другими парнями из класса, которых, насколько я помнила, звали Бен и Коннер. Пришла и Джесс, вместе с Анжелой и Лорен, а с ними еще три девчонки. Одна из них многозначительно на меня посмотрела и что то прошептала Лорен. Та тряхнула серебряной гривой, а из васильковых глаз полилось презрение.
Да, меня ожидает чудесный денек!
Зато мне очень обрадовался Майк.
— Ты пришла! — радостно закричал он. — Я ведь говорил, что сегодня будет ясно!
— Я же обещала прийти!
— Значит, ждем только Ли и Саманту… если ты кого нибудь не пригласила, — осторожно добавил Майк.
— Нет, — соврала я, не опасаясь, что меня уличат во лжи. А может, случится чудо, и Эдвард появится? Ради этого я была даже готова стать обманщицей в глазах Ньютона.
Майк вздохнул с облегчением.
— Поедешь на моей машине или в фургоне Ли?
— Конечно, на твоей.
Майк довольно улыбнулся, его нетрудно обрадовать.
— Будешь моим штурманом, — пообещал он.
Я попыталась скрыть досаду — непросто угодить Майку и Джессике одновременно. Девушка уже смотрела на нас с негодованием.
Однако все сложилось как нельзя лучше. Ли привел еще двоих парней, так что места в фургоне не хватило. Мне удалось вклинить Джесс в «шевроле» между собой и Майком к вящему неудовольствию последнего. Зато Джессика обрадовалась!
От Форкса до Ла Пуш всего пятнадцать миль по дороге, вьющейся среди леса вдоль неспешно текущей реки. Как хорошо, что я села у окна! В «шевроле» вдевятером было немного тесно, и, открыв окно, я подставила лицо робким лучам солнца.
Навещая Чарли, я часто бывала в Ла Пуш, поэтому хорошо знала длинную, в форме полумесяца, косу Первого пляжа. Вид был потрясающий: темные даже в ярком солнечном свете волны с белыми шапками поднимались к каменистому пляжу. Седые воды бухты были усеяны скалистыми островками, поросшими высокими елями. Песка на пляже было совсем немного, только у самой воды, а дальше — камни, которые издалека казались однообразно серыми, хотя на самом деле поражали богатством оттенков: терракотовые, бирюзовые, лавандовые, цвета кобальта и тускло золотые. На берегу валялись огромные прибитые волнами деревья, выбеленные морской солью.
Свежий ветер сильно пах йодом. Над волнами кружили пеликаны, а высоко в небе — одинокий орел. Туч прибавилось, они потемнели, грозя испортить погоду и наше настроение, но на нежно голубом островке храбро светило солнце, зажигая в сердцах надежду.
Мы вышли из машины, и Майк, очевидно, бывавший здесь не раз, повел нас к кострищу, сложенному из сосновых стволов. Судя по всему, местные жители любят приезжать сюда на пикник. Эрик и парень, которого, кажется, звали Бен, собрали ветки посуше и уложили их над старыми углями в виде конуса.
— Ты когда нибудь видела сплавной лес? — спросил Майк.
Я сидела на выбеленной до кремового цвета сосне, оживленно хихикающие девицы — рядом. Майк склонился над кострищем и поджег небольшую веточку чем то похожим на зажигалку. Пламени было как от сварочной горелки!
— Нет, — ответила я, наблюдая, как он укладывает пылающую ветку в середину конуса из хвороста.
— Тогда тебе будет интересно — смотри на цвета! — Он поджег вторую ветку и уложил рядом с первой. Сухой хворост мгновенно занялся.
— Пламя синее! — изумилась я.
— Это из за соли. Здорово, правда? — Майк поджег еще одну ветку, бросил в костер и сел рядом со мной. К счастью, по другую сторону от него тут же возникла Джесс и бойко о чем то затараторила.
Я тихо сидела, наблюдая, как потрескивает сине зеленое пламя, а искры взлетают к небу.
Поболтав часа полтора, парни решили исследовать местные заводи. Хочется ли мне с ними, я не знала. С одной стороны, в детстве я обожала играть на мелководье и, навещая Чарли, каждый раз с нетерпением ждала поездки на пляж. С другой стороны, пару раз я попадала в глубокие ямы, спотыкалась и падала, до смерти пугаясь. Помню, Чарли с трудом удавалось меня успокоить! Да еще и Эдвард просил не свалиться в океан.
Принять решение помогла Лорен. Идти пешком ей не хотелось — конечно, на таких каблуках в лесу не погуляешь! Анжела и еще несколько девочек решили остаться с ней у костра. Охранять их поручили Тайлеру и Эрику, а я, резво поднявшись, к бесконечной радости Майка присоединилась к тем, кто шел к заводям.
Идти оказалось недалеко, но, когда высокие деревья заслонили солнце, мне стало не по себе. Рассеянный зеленый свет плохо сочетался со смехом и скабрезными шутками моих спутников. Я шла не спеша, осторожно перебираясь через торчащие корни, и быстро отстала. Вскоре мы выбрались на опушку леса и снова увидели каменистый пляж. Начался отлив, и ручейки стремительно неслись к морю. В низинах образовались небольшие заливы, в которых кипела жизнь.
Памятуя о своих давних приключениях, я вела себя очень осторожно. А вот мои спутники веселились вовсю, перепрыгивая со скалы на скалу. Я присела на крупный, прочный на вид камень у самой большой заводи и стала наблюдать за тем, что творится в голубоватой воде. Невидимое течение колыхало блестящие полупрозрачные анемоны, по каменистому дну ползали крабы, у берега лепились морские звезды, среди ярко зеленых водорослей сновал маленький черный угорь с белой полоской на спине… Жизнь естественного аквариума захватила меня, и все же я ни на секунду не забывала Эдварда, думая, где он и что бы сказал, окажись сейчас рядом.
Наконец мальчики проголодались, и, неохотно поднявшись, я пошла за ними. На этот раз я двигалась быстрее и несколько раз упала, исцарапав ладони и перепачкав джинсы. Что ж, могло быть и хуже.
Вернувшись на Первый пляж, мы обнаружили, что у нас гости. Судя по блестящим черным волосам и бронзовой коже, это подростки из резервации. Лорен с подругами уже начали раздавать еду, на которую парни набросились так жадно, будто не ели целую неделю. Тем временем Эрик представил гостям всех сидящих у костра. Мы с Анжелой пришли последними, и когда Эрик назвал наши имена, один из индейцев взглянул на меня с интересом. Майк принес нам сандвичи и колу, а старший из гостей сказал, как зовут его самого и семерых спутников. Я запомнила только, что одну из девушек зовут Джессика, а парня, которому я понравилась, — Джейкоб.
Как же приятно сидеть с Анжелой, которая, в отличие от Джессики, не страдает гиперобщительностью! Мы спокойно ели, думая каждая о своем. Я размышляла о том, как странно складывается моя жизнь в Форксе. Иногда время бежит быстро, и события сливаются в расплывчатое пятно, а порой стоит на месте, и каждое слово или поступок четко отпечатывается в памяти. С чем это связано — догадаться не так уж сложно, и это меня беспокоило.
К обеду облака все таки заволокли небо. Волны сразу потемнели, а от деревьев поползли длинные зловещие тени. Доев сандвичи, компания разделилась на небольшие группы. Одни спустились к воде, на ходу перескакивая через острые скалы. Другие захотели еще раз сходить на заводи. Майк — естественно, вместе с Джессикой — отправился в какой то магазин в резервации. Кто то из индейцев пошел с ними, а кто то — на заводи. Почти все разошлись, только я осталась сидеть у костра. Где то неподалеку Лорен и Тайлер слушали диски вместе с тремя парнями из резервации, включая самого старшего и Джейкоба.
В последний момент Анжела решила сходить к заводям, и ее место тут же занял Джейкоб. На вид парню было лет четырнадцать пятнадцать. С черными блестящими волосами, гладкой красноватой кожей, миндалевидными глазами и высокими скулами, он со временем обещал стать очень красивым юношей. Однако мое настроение испортилось, едва он открыл рот.
— Ты ведь Изабелла Свон? — спросил он, возвращая меня в тот ужасный первый день в школе.
— Белла, — со вздохом поправила я.
— Я Джейкоб Блэк, — парень протянул руку. — Ты купила пикап моего отца.
— Ах, да, — я с облегчением пожала его руку. — Ты сын Билли! Как же я сразу тебя не вспомнила!
— Я ведь самый младший в семье. Моих сестер ты точно помнишь.
— Рейчел и Ребекка!
Чарли и Билли частенько уезжали рыбачить, а нас оставляли вместе играть. Мы были слишком застенчивыми, чтобы стать подругами, а в одиннадцать лет я уже корчила из себя городскую штучку.
— Они здесь? — спросила я, вглядываясь в спины удаляющихся девушек. Интересно, узнаю я старых знакомых?
— Нет, — покачал головой Джейкоб. — Рейчел поступила в университет Вашингтона, а Ребекка вышла замуж за серфера и теперь живет на Гавайях.
— Замуж? Ничего себе! — воскликнула я. Сестры были всего на год старше меня.
— Как тебе пикап? — поинтересовался Джейкоб.
— Отлично! Машина — зверь!
— Да уж, особенно мотор! — засмеялся Блэк. — Я так обрадовался, когда Чарли его купил! Папа не позволял мне собирать новую машину, пока у нас был этот пикап!
— Рычит, как зверь, — снова пошутила я. — Зато очень надежный!
— Этого монстра и танк не раздавит! — усмехнулся Джейкоб.
— Ты собираешь машины? — удивилась я.
— Да, в свободное время. Случайно не знаешь, где достать блок цилиндров для «фольксвагена» сборки 1986 года? — в шутку спросил он приятным низким голосом.
— Случайно не знаю! — засмеялась я. — Если узнаю, обязательно тебе сообщу.
Можно подумать, я разбираюсь в цилиндрах! Но парень очень приятный.
Джейкоб улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Он разглядывал меня с видимым интересом, и, кажется, это заметила не только я.
— Ты знаешь Беллу, Джейкоб? — язвительно поинтересовалась Лорен.
— Можно сказать, мы знакомы с рождения, — ответил Блэк, ослепительно улыбаясь.
— Как мило, — процедила Лорен, и ее светлые глаза презрительно сузились. — Белла, мы с Тайлером как раз жалели, что Каллены сегодня с нами не поехали. Почему их никто не пригласил? — На красивом лице отобразилось притворное удивление.
— Ты имеешь в виду семью доктора Карлайла Каллена? — вмешался старший парень к неудовольствию Лорен. Его скорее можно было назвать мужчиной, чем юношей, да и голос звучал совсем по взрослому.
— Да, ты их знаешь? — снисходительно спросила Лорен.
— Калленов здесь не бывает, — отрезал парень, не обращая внимания на ее вопрос.
Тайлер попытался вернуть себе внимание девушки, спросив, какой диск она хочет послушать. Лорен выглядела сильно разочарованной.
Я изумленно посмотрела на старшего парня, но он отвернулся, уставившись на высокие сосны. «Калленов здесь не бывает»… сказано таким тоном, будто этой семье запрещено сюда приезжать.
— Что, Форкс сводит тебя с ума? — прервал мои размышления Джейкоб.
— Мягко сказано, — скривилась я, а парень понимающе улыбнулся.
Я все еще обдумывала странную фразу, когда меня внезапно осенило. Надеюсь, молодой Джейкоб еще не избалован женским вниманием и не поймет, что мой флирт шит белыми нитками.
— Хочешь прогуляться по пляжу? — предложила я, глядя на Джейкоба из под опущенных ресниц. Парень с готовностью вскочил на ноги — эффект мог бы быть и посильнее.
Пока мы шли по разноцветным камням к устью лесной реки, облака превратились в темные тучи, а температура сильно упала.
— Сколько тебе лет, шестнадцать? — спросила я, по идиотски хлопая ресницами, как девицы в телесериалах.
— Почти пятнадцать, — проговорил он, польщенный моим вниманием.
— Правда? — изобразила я удивление. — А выглядишь старше.
— Просто я очень высокий для своего возраста, — объяснил Джейкоб.
— Ты часто бываешь в Форксе? — хитро спросила я, надеясь на положительный ответ. Боже, я веду себя, как идиотка!
— Не очень, — грустно сказал Джейкоб. — Вот соберу «фольксваген», буду приезжать чаще — естественно, после того, как получу права.
— А кто тот парень, что говорил с Лорен? Он слишком взрослый для нашей компании. — Я специально сказала «нашей», чтобы Джейкоб понял: я предпочитаю молодых.
— Его зовут Сэм, ему девятнадцать.
— А что это он говорил про семью доктора? — невинно спросила я.
— Про Калленов? Ну, им запрещено приезжать к нам в резервацию, — неуверенно произнес Джейкоб, подтверждая мои худшие опасения.
— А почему?
— Вообще то мне нельзя об этом рассказывать, — проговорил парень, кусая губы.
— Да ладно, я никому не разболтаю, — как можно соблазнительнее улыбнулась я.
Похоже, мои стрелы попали в цель, Джейкоб изогнул левую бровь, и его голос зазвучал еще глуше.
— Любишь страшные истории? — зловеще спросил он.
— Обожаю! — с жаром воскликнула я. Пока я вила из парня веревки.
Джейкоб подошел к лежащему у воды дереву, ветки которого напоминали лапы истощенного паука, и устроился среди веток, а я села на светло бежевый ствол. На губах юного индейца играла улыбка; похоже, он думает, как лучше преподнести мне эту байку. Я изобразила живой интерес.
— Ты слышала истории про реку Квилет? Наше племя когда то жило на ее берегах… — задумчиво начал он.
— Вообще то нет, — призналась я.
— Легенд очень много, в некоторых рассказывается, как во время потопа древние квилеты, так называло себя племя, привязали свои каноэ к верхушкам самых высоких сосен, чтобы спасти себя и детей. Совсем как Ной! — криво улыбнулся Джейкоб. — В других говорится, что мы якобы произошли от волков. Наше племя до сих пор считает их братьями, и убить волка — преступление. Еще есть истории про «белых», — чуть слышно продолжил Джейкоб, и я поняла, что он имеет в виду не просто представителей европеоидной расы.
— Про белых? — переспросила я уже с искренним интересом.
— Ну да, их еще называют «холодными». Некоторые рассказы о них очень древние, а некоторые появились недавно. По одной из легенд, мой пра пра дедушка был «белым». Он запретил себе подобным появляться на нашей территории.
— Твой пра прадедушка был белым? — переспросила я, рассчитывая на продолжение.
— Да, а еще вождем, как и мой отец. Видишь ли, «белые» — единственные враги волков. Ну, не настоящих волков, а тех, что превращаются в людей, как наши предки. Вы называете их оборотнями.
— У оборотней есть враги?
— Только один.
Я смотрела на Джейкоба во все глаза, надеясь, что его не удивляет мое нетерпение.
— Видишь ли, — продолжал он, — «белые» — наши исконные враги. Но те, что пришли сюда во времена моего пра прадедушки, были совсем другими. В отличие от своих предшественников, они не охотились и, на первый взгляд, никакой опасности не представляли. Тогда мой пра прадедушка заключил с ними мировую. Если они не будут вторгаться на нашу землю, мы не выдадим их бледнолицым.
— Раз они не были опасными, зачем заключать сделку? — недоуменно спросила я, давая понять, что внимательно слежу за рассказом Джейкоба.
— Жить среди «белых» очень опасно, даже если они кажутся цивилизованными. В любой момент можно ждать подвоха — они проголодаются и поднимут бунт.
— Что значит «кажутся цивилизованными»?
— Они утверждали, что на людей не охотятся. Якобы им достаточно животных.
— А причем здесь Каллены? Они что, похожи на «белых» времен твоего пра прадедушки?
— Да они и есть те «белые»!
Наверное, вид у меня был перепуганный, потому что Джейкоб довольно улыбнулся и принялся рассказывать дальше.
— Сейчас «белых» стало больше на две особи, а остальные живут здесь с незапамятных времен. Их главного, Карлайла, знал еще мой пра прадед. Он пришел в эти места задолго до бледнолицых. — Джейкоб подавил ухмылку.
— Но кто они? — недоуменно спросила я. — Кто такие эти «белые»?
Парень зловеще улыбнулся.
— Кровопийцы! — леденящим душу голосом проговорил он. — Твои люди называют их вампирами.
Чтобы хоть немного прийти в себя, я смотрела на белые шапки волн.
— У тебя гусиная кожа! — радостно объявил Джейкоб.
— Чудесная история, — рассеянно похвалила я, глядя на воду.
— По моему, звучит дико! Неудивительно, что папа не велит об этом рассказывать.
— Не беспокойся, я тебя не выдам.
— Кажется, я только что нарушил обещание, — нервно рассмеялся парень.
— Клянусь унести эту историю с собой в могилу, — ляпнула я, и меня тут же передернуло.
— Главное, Чарли не говори! Он и так злился на отца, когда наши люди отказались лечиться у доктора Каллена.
— Не скажу, обещаю.
— Что, теперь ты считаешь нас суеверными дикарями? — якобы в шутку спросил Джейкоб, но его голос предательски дрогнул.
— Нет, скорее отличными рассказчиками. Гусиная кожа еще не исчезла, — проговорила я, показывая свою руку.
— Здорово! — улыбнулся парнишка.
Зашуршала галька, и, одновременно подняв головы, мы увидели Майка и Джессику, быстро идущих в нашу сторону.
— Вот ты где, Белла! — с облегчением воскликнул Майк, маша мне рукой.
— Это твой бойфренд? — спросил Джейкоб, испуганный ревностью, сквозившей в голосе Майка. Да, юный Блэк удивительно проницателен!
— Нет, конечно! — заговорщицки прошипела я. Страшно благодарная Блэку, я решила чем то его порадовать и, отвернувшись от Майка, задорно ему подмигнула. Он улыбнулся, польщенный моим неумелым флиртом.
— Когда получу права… — начал он.
— Приезжай ко мне в Форкс. Сходим куда нибудь вместе, — мерзко лгала я, прекрасно понимая, что уеду в Финикс раньше, чем Джейкобу исполнится шестнадцать.
Майк с Джессикой были совсем рядом. Голубые глаза Майка окинули Джейкоба оценивающим взглядом. Боже, он ревнует меня даже к телеграфному столбу!
— Где ты была? — сурово спросил он, хотя ответ был очевиден.
— Джейкоб рассказывал местные легенды, — ответила я. — Очень интересно.
— Ну, — Майк успокоился, поняв, что мы на самом деле друзья, — кажется, нам пора собираться. Начинается дождь.
— Готова ехать, — объявила я, поднимаясь на ноги.
— Рад был повидаться, — сказал Джейкоб, стараясь подколоть Майка.
— Взаимно, — отозвалась я. — В следующий раз, когда Чарли поедет навестить Билли, попрошу взять меня с собой.
— Здорово! — ухмыльнулся Блэк.
Натянув капюшон, я пошла к машине, осторожно переступая через древесные корни. Уже падали первые капли, и на скалах появились темные крапинки. Когда мы добрались до «шевроле», все уже уселись. Я плюхнулась на заднее сиденье между Анжелой и Тайлером. Анжела смотрела в окно на разбушевавшуюся непогоду, Тайлера увлекла разговором Лорен, так что, откинувшись на заднее сиденье, я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать.

На английский я пришла в полубессознательном состоянии, не понимая, что урок уже начался.
— Спасибо, что все таки почтили нас своим присутствием, мисс Свон, — укоризненно проговорил мистер Мейсон.
Я вспыхнула и прошла на свое место.
Только к концу занятия до меня дошло, что Майк не сидит рядом со мной. Я чувствовала себя виноватой, но после английского они с Эриком ждали у двери, значит, все не так уж плохо. Ньютон с воодушевлением говорил о погоде на выходные. Дожди, скорее всего, перестанут, и он сможет поехать на пляж. Я вторила ему, как могла, чтобы хоть немного искупить свое вчерашнее поведение. Какая разница, пойдет дождь или нет, тепла то все равно не будет.
День превратился в расплывчатое пятно. Утренний разговор с Эдвардом казался волшебным сном, который я спутала с реальностью. Не может быть, что я все таки ему нравлюсь!
В столовую я шла в полном смятении чувств. Не терпелось увидеть Эдварда, чтобы проверить, превратился он в холодного безразличного робота, или то, что случилось утром, правда. Шедшая рядом Джессика без умолку болтала о танцах, не замечая моей рассеянности и отрешенности. Анжела и Лорен пригласили Эрика и Тайлера соответственно, так что теплая компания с нетерпением ждала субботы.
Взглянув на заветный столик, я едва не расплакалась — там сидели четверо, Эдварда не было. Неужели он ушел домой?
Совершенно раздавленная, я встала в очередь следом за Джессикой. Аппетит пропал, и я взяла только лимонад. Хотелось забиться в угол подальше от чужих глаз и поддаться черному отчаянию.
— На тебя смотрит Эдвард Каллен, — голос Джессики донесся словно издалека. — Интересно, почему он сегодня сел один?
Страдать сразу расхотелось, я подняла голову и увидела Эдварда за столиком в противоположном конце столовой. Встретившись со мной глазами, он помахал рукой, словно приглашая присоединиться. Затаив дыхание, я смотрела на это чудо.
— Неужели он тебя зовет? — недоверчиво спросила Джессика.
— Наверное, не сделал домашнюю работу по биологии, — постаралась я успокоить подругу. — Пойду, спрошу, чего он хочет.
Я пошла к Эдварду, спиной ощущая удивленный взгляд Джессики, и неуверенно остановилась у его столика.
— Почему бы тебе не сесть со мной? — улыбаясь, предложил он.
Будто нехотя, я присела, исподлобья наблюдая за Калленом. Его лицо было таким совершенным… мне даже почудилось, что я сплю. Сейчас открою глаза, и Эдвард растает, словно дым.
Каллен смотрел на меня, словно ожидал какой то реакции.
— Все это так странно, — наконец проговорила я.
— Ну… — замялся он. — Чему быть, того не миновать!
Я терпеливо ждала, пока он скажет что нибудь вразумительное. Время будто остановилось.
— Если честно, не понимаю, что происходит, — призналась я.
— Понимаю, — улыбнулся Каллен, но объяснять ничего не стал. — По моему, твоим друзьям не нравится, что я тебя похитил, — сменил он тему.
— Переживут. — Недовольные взгляды Майка, Эрика и Джессики так и буравили мне спину.
— Пусть не надеются, что я отдам тебя обратно, — мрачно предупредил Эдвард.
Я тяжело вздохнула. — Вид у тебя испуганный, — засмеялся Каллен.
— Нет, — начала я, и голос предательски задрожал, — наверное, не испуганный, а удивленный. Чем все это вызвано?
— Говорю же, я устал притворяться, что мне все равно. Я сдаюсь. — Эдвард улыбнулся, но одними губами, золотисто медовые глаза остались серьезными.
— Сдаешься? — непонимающе переспросила я.
— Да, больше не буду держать себя в ежовых рукавицах. С сегодняшнего дня делаю, что хочу, и будь что будет. — Улыбка погасла, а в голосе зазвучала грусть.
— Извини, я по прежнему ничего не понимаю. Губы снова растянулись в кривоватой улыбке.
— Когда я с тобой, всегда слишком много говорю, отсюда все проблемы.
— Не беспокойся, ведь мы, можно сказать, говорим на разных языках.
— На это я и рассчитываю!
— Короче говоря, мы друзья? — осторожно спросила я.
— Друзья?.. — с сомнением повторил Каллен.
— Да или нет? Эдвард усмехнулся.
— Думаю, можно попробовать. Но, предупреждаю, я не самый подходящий друг. — Несмотря на улыбку, его голос звучал вполне серьезно.
— Ты что то подобное уже говорил.
— Да, и это правда! Разумная девушка и близко ко мне не подошла бы…
— Кажется, у тебя уже сложилось мнение относительно моих интеллектуальных способностей.
Каллен сконфуженно улыбнулся.
— Итак, если разумной девушкой меня не назовешь, мы решили стать друзьями? — подытожила я странный (по крайней мере, для меня) диалог.
— Пожалуй, да.
Я растерянно смотрела на свои руки, лихорадочно сжимающие лимонадную бутылку.
— О чем ты думаешь? — с любопытством спросил Эдвард.
Заглянув в волшебные с золотыми крапинками глаза, я, словно на исповеди, выложила правду:
— Пытаюсь понять, кто ты такой. Прекрасное лицо напряглось, но через секунду его осветила улыбка.
— И что у тебя вышло?
— Ничего вразумительного, — призналась я.
— Есть же какие то догадки? Я залилась краской.
За прошлый месяц я по нескольку раз смотрела «Супермена» и «Человека Паука» с Брюсом Уэйном и Питером Паркером, но не признаваться же в этом Каллену!
— Может, поделишься? — предложил Эдвард, подбадривая меня обворожительной улыбкой.
— Нет, мне слишком неловко, — покачала головой я.
— Вот это очень досадно!
— Вовсе нет, — подначила я парня. — Разве можно назвать досадным нежелание некоторых говорить то, что они на самом деле думают? Даже если кое кто постоянно делает еле заметные намеки, роняет таинственные замечания, от которых потом не спится по ночам, разве это можно назвать досадным?
Эдвард криво улыбнулся.
— Или еще лучше, — продолжала я, давая выход накопившемуся раздражению, — когда человек совершает необъяснимые поступки: в один день спасает тебе жизнь при чрезвычайно странных обстоятельствах, а в другой вроде как и знать тебя не знает и не желает ничего объяснять, хотя обещал, — все это абсолютно нормально!
— А тебе палец в рот не клади!
— Просто не уважаю двуличных людей! Мы холодно смотрели друг на друга.
Ни с того ни с сего Каллен захихикал.
— Ты что?
— Твой бойфренд решил, что я тебе докучаю, и теперь раздумывает — выбить мне зубы прямо сейчас или подождать конца перемены! — Эдвард снова захихикал.
— Не знаю, кого ты имеешь в виду, — ледяным тоном произнесла я, — но, уверяю тебя, ты ошибаешься.
— Вовсе нет. Помнишь, я говорил, что большинство людей как раскрытая книга?
— Насколько помню, я в их число не вхожу.
— Так и есть! — Эдвард задумчиво смотрел на меня. — Вот я и думаю, почему?
Не в силах выдержать его испытующий взгляд, я открыла бутылку с лимонадом и сделала большой глоток.
— Хочешь есть? — заботливо спросил Эдвард.
— Нет! — Не рассказывать же ему, что меня мутит от страха и неопределенности. — А ты? — Я многозначительно смотрела на пустой стол.
— Я не голоден, — ответил он и усмехнулся, будто я сморозила глупость.
— Можно попросить тебя об одолжении?
— Смотря о каком, — настороженно проговорил Каллен.
— Ничего особенного я не попрошу, — заверила я. Эдвард с явным интересом ждал моей просьбы.
— Пожалуйста, не мог бы ты предупреждать перед тем, как снова решишь меня не замечать? Это очень облегчит мне жизнь. — Я волновалась и чертила круги на поверхности лимонадной бутылки.
— Вполне разумно, — отозвался Эдвард, плотно сжав губы, будто с трудом сдерживал смех.
— Спасибо!
— У меня тоже есть одна просьба.
— Хорошо, но только одна!
— Скажи, кто, по твоему, я такой? Упс!
— Нет, только не это!
— Ты обещала выполнить одну просьбу без ограничений, — напомнил он.
— А ты сам никогда не нарушал обещаний?
— Пожалуйста, хотя бы одно из твоих предположений, я не буду смеяться, честно!
— Нет, точно будешь! — В этом я нисколько не сомневалась.
Эдвард потупился и умоляюще взглянул на меня из под опущенных ресниц.
— Ну пожалуйста…
Я молчала, почти поддавшись его воле. Боже, что он со мной творит?!
— Чего ты хочешь?
— Хоть одну из догадок! — Золотистые глаза прожигали меня насквозь.
— Тебя укусил радиоактивный паук?
Неужто он меня гипнотизирует? Или я просто слабовольная тряпка?
— Маловероятно.
— Прости, это все, что я могу предположить, — обиженно сказала я.
— Пока что не тепло, — распалял меня Эдвард. Хорошо хоть смеяться перестал!
— Значит, пауки тут ни при чем?
— К сожалению.
— И радиация тоже?
— Увы!
— Вот черт!
— Представляешь, дело даже не в криптоните! — усмехнулся он.
— Ты же обещал не смеяться! — напомнила я. — Со временем я во всем разберусь.
— Это совершенно необязательно, — неожиданно серьезно проговорил Каллен.
— Почему?
— А что если я вовсе не супермен, и тебя ждет разочарование? — Эдвард улыбнулся, однако его глаза остались мрачными.
— Да, понимаю, — задумчиво протянула я.
— Правда? — Его лицо вдруг стало напряженным, будто он пожалел, что сболтнул лишнее.
— Наверное, ты человек опасный? — предположила я, задумчиво поднимая одну бровь.
По лицу Каллена было ясно, что он испытывает противоречивые чувства.
— Опасный, но не плохой, — шептала я, качая головой. — Не верю, что ты можешь быть плохим.
— Ошибаешься, — чуть слышно произнес Эдвард, опустил глаза и, взяв со стола крышку от лимонада, стал задумчиво вертеть ее в руках.
Мы молчали, пока я не заметила, что в столовой никого нет.
— Опоздаем! — закричала я, неловко вскочив на ноги.
— Я не иду на биологию! — заявил Каллен, быстро крутя крышку между пальцами.
— Почему? — удивилась я.
— Прогуливать иногда полезно, — невесело усмехнулся Эдвард.
— Ну, а я пошла, — проговорила я. Получать нагоняй за прогулы совсем не хотелось.
— Ладно, пока, — сказал он, не сводя глаз с крышки.
Развернуться и уйти от него было совсем непросто, но тут зазвенел звонок, а Эдвард даже не шелохнулся.
Я понеслась в класс. Мысли кружились еще быстрее, чем крышка в длинных белых пальцах. На некоторые вопросы у меня появились ответы, но они мало проясняли ситуацию. Хорошо хоть дождь перестал.
Мне повезло, в класс я попала чуть раньше мистера Баннера. Пробираясь к своей парте, я ловила на себе взгляды Майка и Анжелы. Ньютон выглядел обиженным, а Анжела — сильно удивленной.
Через секунду в класс вошел мистер Баннер с маленькими картонными коробками в руках. Положив коробки на парту Майка, он велел ему их раздать.
— Итак, рассмотрим содержимое коробок, — начал учитель, усаживаясь за свой стол. — Первой лежит карта индикатор, — объявил он, показывая белую карточку с четырьмя квадратами. — Вторым — аппликатор с четырьмя зубцами. — Баннер извлек нечто, весьма похожее на старый гребень. — И, наконец, стерильный микроланцет. — Он достал пластиковый пакет и вскрыл.
Тонкий металлический шип не был виден на расстоянии, но мой желудок предательски сжался.
— Сейчас я пройду по классу и смочу ваши карты водой из пипетки, так что пока прошу не начинать.
Баннер подошел к парте Майка и аккуратно капнул на каждый из четырех квадратов сигнальной карты.
— Когда смочу карту, нужно аккуратно уколоть палец ланцетом… — Схватив руку Майка, мистер Баннер быстро кольнул его указательный палец. О нет! Мой лоб стал липким от пота.
— Нанесите по капельке на каждый зубец аппликатора… — Учитель сжимал палец Ньютона, пока не потекла кровь. Я судорожно глотнула, чувствуя, как по пищеводу поднимается завтрак.
— Затем приложите аппликатор к карте…
В ушах звенело, голос учителя доносился будто сквозь толстый слой ваты.
— На следующей неделе Красный Крест приедет собирать донорскую кровь. Тем, кто захочет участвовать, будет полезно узнать свою группу крови, — бодро продолжал мистер Баннер. — Всем, кому еще нет восемнадцати, понадобится разрешение родителей. Формуляры у меня в столе.
Баннер медленно двигался по классу с пипеткой в руках. Борясь с дурнотой, я опустила голову на черный пластик стола. Казалось, весело галдящие одноклассники находятся в другом мире! Я старалась дышать медленно и ровно.
— Белла, как ты себя чувствуешь? — испуганно спросил учитель, подойдя к моей парте.
— Мистер Баннер, я знаю свою группу крови, — чуть слышно ответила я, боясь поднять голову.
— Тебе плохо?
— Да, сэр, — прошептала я. Зачем только я пошла на биологию!
— Может кто нибудь проводить Беллу в медпункт? — громко спросил мистер Баннер.
Естественно, помочь мне вызвался никто иной, как Майк.
— Дойдешь? — с сомнением спросил мистер Баннер.
— Да, сэр! — прошелестела я. Только выпустите меня отсюда, и я доползу!
Майк бережно обнял меня за плечи и повел в медпункт. Мы вышли во двор, и, убедившись, что за нами не следит мистер Баннер, я остановилась.
— Посижу здесь немного, ладно? Ньютон помог мне присесть на поребрик.
— Только палец мне свой не показывай! — попросила я. Чтобы хоть как то унять головную боль, я прилегла на поребрик и коснулась щекой прохладного бетона. Немного полегчало.
— Боже, ты совсем зеленая, — испуганно прошептал Майк.
— Белла? — откуда то издалека позвал знакомый голос. О нет, только не он, мне послышалось!
— Что случилось? Ей плохо? — Не послышалось!.. Я крепко зажмурилась, мечтая умереть. Или хотя бы, чтобы меня не вырвало!
— Она чуть не потеряла сознание, — дрожащим голосом рассказывал Майк. — Не знаю, почему так вышло, ведь она даже палец не уколола!
— Белла! — уже спокойнее позвал Каллен. — Ты меня слышишь?
— Нет, — застонала я, — убирайся! Эдвард усмехнулся.
— Я вел ее в медпункт… Но она не может идти!
— Я сам отведу ее, — объявил Эдвард. — Возвращайся в класс.
— Нет, — заупрямился Майк, — это мне велели ее отвести!
Внезапно меня оторвало от поребрика, и в немом ужасе я раскрыла глаза. Эдвард поднял меня на руки, словно я весила пять килограммов, а не пятьдесят пять.
— Отпусти меня! Отпусти! — закричала я. Господи, пожалуйста, пусть меня на него не вырвет!
Каллен будто не слышал моих воплей.
— Эй! — окликнул его Майк, отставший уже на целых десять шагов, но Эдвард не обратил на него внимания.
— Ты ужасно выглядишь, — усмехнулся он.
— Пожалуйста, отпусти меня, — чуть не плакала я. Меня так сильно мутило!..
Будто прочитав мои мысли, Каллен понес меня на вытянутых руках, не прижимая к груди, и все это без видимых усилий!
— Значит, не выносишь вида крови? — спросил он. Похоже, происходящее искренне его забавляло.
Крепко зажмурившись, я из последних сил боролась с тошнотой.
— Причем, вида чужой крови! — не унимался Эдвард, смакуя каждое слово.
Неизвестно, как он открыл дверь, ведь руки у него были заняты. Стало очень тепло, и я поняла, что мы в медпункте.
— О боже! — воскликнул женский голос.
— Она упала в обморок на уроке биологии, — объяснил Эдвард.
Я нерешительно открыла глаза. Мы были в медпункте. Каллен, как ни в чем не бывало, расхаживал перед стойкой, и это со мной на руках!.. Миссис Коуп, молодая рыжеволосая медсестра, раскрыла дверь в процедурную, а седая санитарка восторженно смотрела на юношу, который легко пронес меня через весь коридор и бережно положил на кушетку, покрытую хрустящей крахмальной простыней. С чувством выполненного долга он отошел за перегородку и присел на стульчик.
— Ее просто мутит, — успокаивал испуганную санитарку Эдвард. — Они определяли группы крови…
— Ну, девушки часто боятся крови, — глубокомысленно вздохнула санитарка. — Просто полежи минутку, милая, и все пройдет!
— Знаю, — вздохнула я. Тошнота уже отступала.
— И часто с тобой такое? — допытывалась санитарка.
— Бывает, — призналась я. Каллен снова захихикал.
— Можешь возвращаться на урок, — сказала ему женщина.
— Мне велели остаться с ней! — Слова Каллена прозвучали столь убедительно, что санитарка не стала спорить, только недовольно поджала губы.
— Принесу тебе грелку со льдом, — пообещала мне она и вышла из процедурной.
— Ты был прав, — простонала я.
— Я часто оказываюсь прав. В чем на этот раз?
— Прогуливать иногда полезно, — размеренно дыша, напомнила я.
— Я так перепугался, увидев вас во дворе, — нехотя сообщил Эдвард, будто признаваясь в постыдной слабости. — Думал, Ньютон тащит твой хладный труп, чтобы закопать в лесу!
— Очень смешно, — не открывая глаз, отозвалась я. Силы возвращались ко мне с каждой минутой.
— Я серьезно! Даже у покойников цвет лица обычно лучше. Я подумал, что Ньютон тебя извел, и решил отомстить!
— Бедный Майк! Он так перепугался.
— Он ненавидит меня всем сердцем! — радостно сообщил Каллен.
— Откуда ты знаешь? — начала спорить я, а потом испугалась, что он прав.
— Раскрытая книга, забыла?
— Как ты нас увидел? Ты же прогуливал! — Наверное, слабость проходила бы быстрее, если бы я что нибудь съела за ленчем. Впрочем, мне очень повезло, что желудок оказался пустым.
— Я сидел в машине и слушал диск, — с готовностью ответил Каллен.
Дверь открылась — санитарка принесла холодный компресс, который положила мне на лоб.
— Ну вот, — протянула она, — тебе уже лучше!
— Со мной все в порядке! — заявила я и попыталась сесть. Голова не болела, мятно зеленые стены не кружились перед глазами, лишь немного звенело в ушах.
Сиделка собиралась снова уложить меня на кушетку, но в этот момент в процедурную заглянула миссис Коуп.
— Еще один гость! — предупредила она. Я поспешила освободить место.
— Спасибо, мне больше не нужно, — поблагодарила я, сдирая со лба компресс и протягивая санитарке.
Тяжело дыша, Майк ввел мертвенно бледного Ли Стивенса, на биологии сидевшего за соседней партой.
Мы с Эдвардом попятились, освобождая место.
— О нет, — пробормотал Эдвард. — Белла, тебе лучше выйти в приемную.
Я смотрела на него, крайне обескураженная.
— Выйди, прошу тебя.
Ничего не ответив, я вышла из процедурной. Каллен вышел следом.
— Неужели ты меня послушалась? — с наигранным удивлением спросил он.
— Просто почувствовала запах крови, — поморщила нос я. Наверняка Стивене успел проколоть себе палец.
— Люди не чувствуют запаха крови, — не поверил мне Каллен.
— Я чувствую, меня от него тошнит. Кровь пахнет ржавчиной… и солью.
В глазах Эдварда застыло престранное выражение.
— Что такое? — поинтересовалась я.
— Так, ничего.
В приемную вышел Майк и встал неподалеку, глядя то на Эдварда, то на меня. Судя по всему, Каллен прав: когда Ньютон на него смотрел, голубые глаза темнели от ненависти. Похоже, мое поведение Майка тоже не радовало.
— По моему, тебе лучше, — мрачно заметил он.
— Только палец свой не показывай, ладно, — попыталась пошутить я.
— Кровь давно остановилась, — без тени улыбки отозвался Майк. — Идешь на биологию? — с сомнением спросил он.
— Ты шутишь? Поспорим, что через пять минут я снова отключусь?
— Да уж, не стоит. А в Ла Пуш поедешь? — спросил Майк, окидывая свирепым взглядом Эдварда, античной статуей в задумчивости застывшего у заваленной бумагами стойки.
— Конечно, поеду! — В эти два слова я постаралась вложить как можно больше уверенности.
— Встречаемся в десять в магазине моего отца. — Майк бросил на Каллена подозрительный взгляд, словно опасаясь, что тот подслушал секретную информацию. Приглашать Эдварда он вовсе не собирался.
— Договорились!
— Увидимся на физкультуре.
— До скорого, — отозвалась я.
Майк еще раз посмотрел на меня с явной обидой, а выйдя на крыльцо, сгорбился словно старик. Меня тут же захлестнули волны жалости. Еще один урок в его обществе.
— Физкультура! — чуть слышно застонала я.
— Сейчас что нибудь придумаем, — пообещал Эдвард. — Сядь на стул и сделай вид, что тебе плохо.
Ну, это несложно. Бледной я была всегда, а сейчас еще и лоб блестел от пота. Очень кстати. Я опустилась на скрипучий стул, прислонила голову к стене и закрыла глаза.
Вдруг послышался негромкий голос медсестры.
— Да, мистер Каллен? — Оказывается, миссис Коуп уже вернулась в приемную.
— У Беллы сейчас физкультура, но, мне кажется, для баскетбола она слишком слаба. Думаю, ей лучше поехать домой. Не могли бы вы написать освобождение? — Голос Каллена был подобен тающему меду. Представляю, как он смотрит медсестре в глаза!
— Полагаю, тебе освобождение тоже понадобится, да, Эдвард? — любезно предложила миссис Коуп.
— Нет, спасибо! У меня философия с миссис Гофф.
— Значит, все в порядке, — подытожила медсестра. — Белла, тебе лучше?
Я слабо кивнула, стараясь не переиграть.
— Сможешь дойти до стоянки, или взять тебя на руки? — Эдвард повернулся к медсестре спиной, в золотистых глазах плясали бесенята.
— Дойду.
Я медленно встала, голова больше не кружилась. Приторно улыбаясь, Каллен раскрыл передо мной дверь. На улице моросило. В первый раз в жизни я радовалась дождю — свежие прохладные капли смывали с лица липкий пот.
— Спасибо! — поблагодарила я Эдварда. — Стоило попасть в медпункт ради того, чтобы пропустить физкультуру!
— Не за что! — Каллен быстро шел к стоянке.
— Поедешь со мной в субботу? — с надеждой спросила я. Конечно, он вряд ли согласится. Не представляю, что Каллен поедет в одной машине с Майком и компанией, он ведь совсем другой!.. Но можно же помечтать. Первый раз я подумала о поездке к океану с радостью.
— Куда именно вы едете? — поинтересовался Эдвард, безучастно глядя перед собой.
— В Ла Пуш, на дикий пляж! Золотисто медовые глаза чуть сузились.
— Меня не приглашали. А он, оказывается, зануда!
— Я только что тебя пригласила.
— Думаю, на этой неделе нам с тобой больше не стоит мучить старину Ньютона, а то вдруг кусаться начнет. — В глазах Эдварда загорелись огоньки.
— Бедный Майк, — пробормотала я, а в голове засели слова «нам с тобой». Мне они понравились куда больше, чем хотелось бы.
Вот уже и стоянка! Я повернула налево, к своему пикапу, но кто то сильно дернул меня за рукав.
— Куда направилась? — возмущенно спросил Эдвард, крепко держа меня за руку.
— Домой, — в полном замешательстве ответила я.
— Ты что, не слышала: я обещал лично тебя отвезти! Думаешь, я позволю тебе сесть за руль в таком состоянии?
— В каком еще состоянии? А что будет с моим пикапом? — продолжала недоумевать я.
— Элис пригонит после уроков. — Он поволок меня к своей машине, словно беглую корову! Попробуй убежать, притащит за шиворот!
— Отпусти! — тщетно потребовала я.
Вот, наконец, и «вольво». Эдвард отпустил мою руку и подтолкнул к передней дверце.
— Ты такой бесцеремонный!
— Дверь открыта, — прозвучало в ответ.
— Я прекрасно могла доехать сама! — продолжала ворчать я. Дождь пошел сильнее, капюшон я не надела, так что с волос ручьем текла вода.
— Садись в машину, Белла. — Эдвард опустил стекло и тянулся ко мне через сиденье.
Я не шелохнулась. Интересно, успею я добежать до пикапа, прежде чем он меня поймает? Боюсь, что нет…
— Я притащу тебя обратно! — пообещал Эдвард, словно читая мои мысли.
Изображая поруганное достоинство, я села в машину. По моему, я больше напоминала мокрую кошку в скрипучих сапогах.
— Вот это уже слишком, — чопорно проговорила я.
Каллен не ответил. Он завел мотор, включил печку и негромкую музыку. Я решила, что не стану с ним разговаривать, и обиженно надулась. Но тут я узнала музыку, и мои планы изменились.
— «Лунный свет»?
— Ты знаешь Дебюсси? — Эдвард искренне удивился.
— Не очень хорошо. Моя мама любит классику, а я знаю только те вещи, которые мне нравятся.
— Я тоже люблю Дебюсси, — отозвался Каллен, задумчиво глядя на дождь.
Расслабившись на мягком кожаном сиденье, я вслушивалась в знакомые, умиротворяющие аккорды. Дождь окрасил пейзаж за окном в серо зеленые тона. Машина двигалась так ровно, что скорость чувствовалась разве что по проносящимся мимо огням светофоров.
— Расскажи о своей маме! — неожиданно попросил Эдвард.
Оказывается, он уже перестал злиться и смотрел на меня с явным интересом.
— Внешне мы очень похожи, только она красивее. Во мне слишком много от Чарли. Она гораздо общительнее и безрассуднее. Довольно безответственна и эксцентрична, любит экспериментировать. Я считаю ее своей лучшей подругой.
— Сколько тебе лет, Белла? — Почему то голос Эдварда звучал расстроенно. Машина остановилась — оказывается, мы уже приехали! Дождь был настолько сильным, что я едва разглядела дом. Такое впечатление, что мы не в машине, а в подводной лодке.
— Семнадцать, — удивленно ответила я.
— Тебе не дашь семнадцати!
— Правда? А сколько дашь? — рассмеялась я. — Мама часто говорит, что я родилась тридцатилетней, а теперь и до пенсии недалеко… Ну, кому то же нужно быть взрослым! — Я помолчала и добавила: — Знаешь, ты и сам не слишком похож на школьника!
Он скорчил недовольную физиономию и поспешил сменить тему.
— Так почему твоя мать вышла за Фила? Удивительно, что он запомнил имя, ведь я упоминала отчима лишь однажды, почти два месяца назад.
— В душе мама слишком молода для своего возраста. А с Филом она чувствует себя еще моложе. Так или иначе, она от него без ума. — Я пожала плечами. Если честно, не понимаю, как можно потерять голову из за такого, как Фил.
— Ты одобряешь их брак?
— Одобряю или нет, какая разница? Мама заслуживает счастья, а ее счастье — это Фил.
— Надо же, какое благородство…
— Что?
— Как ты думаешь, повела бы она себя так же по отношению к тебе? Смогла бы принять твой выбор, каким бы он ни был? — Эдвард буквально впился в меня глазами.
— Думаю, да. Но она мать, с ней все немного иначе.
— Значит, она готова к любым кандидатам, даже самым жутким?
— Смотря кого считать жутким! — ухмыльнулась я. — Парня с пирсингом на лице и татуировками?
— Ну, можно и так определить.
— А какое определение дашь ты?
Мой вопрос Эдвард пропустил мимо ушей, зато тут же задал свой.
—А меня ты считаешь жутким? — Он игриво изогнул бровь.
Я замолчала, не зная, что расстроит его больше, «правда или ложь. Лучше сказать правду!
— Хмм… Ты бываешь жутким, когда хочешь!
— Боишься меня? — Улыбка исчезла, прекрасное лицо стало серьезным.
— Нет, — поспешно ответила я, и он снова улыбнулся.
— Ну, теперь ты расскажешь мне о своей семье? — поспешно спросила я. — Уверена, твоя история гораздо интереснее моей.
— Что ты хочешь знать? — Эдвард тут же насторожился.
— Каллены тебя усыновили?
— Да.
— Что случилось с твоими родителями?
— Умерли много лет назад, — сухо сказал он.
— Прости, — прошептала я.
— Я их почти не помню и родителями считаю Карлайла и Эсми.
— Ты их любишь, — констатировала я. Все было ясно по тону, каким он о них говорил.
— Да, — улыбнулся Эдвард, — не могу представить родителей лучше.
— Тебе повезло.
— Знаю.
— А братья и сестры?
Эдвард взглянул на встроенные в приборный щиток часы.
— Брат с сестрой, и Кэри с Розали не обрадуются, если придется мокнуть под дождем.
— Да, конечно, тебе пора! — воскликнула я.
— А тебе, наверное, хочется, чтобы пикап пригнали прежде, чем шеф Свон вернется домой. Тогда можно не рассказывать о том, что случилось на биологии, — усмехнулся Эдвард.
— Думаю, он уже знает. В Форксе секретов не бывает, — вздохнула я.
— Ладно, желаю удачной поездки в Ла Пуш! Надеюсь, с погодой вам повезет, и вы загорите!
— Значит, ты к нам не присоединишься?
— Нет, мы с Эмметтом сегодня уезжаем.
— Куда, если не секрет? Мы ведь друзья, значит, я имею право спрашивать! — Надеюсь, в моем голосе не было слышно разочарования.
— В скалы к югу от горы Ренье.
Я вспомнила, как Чарли рассказывал, что Каллены часто ездят на природу.
— Ну, отдохни хорошенько, — бодро пожелала я. Хотя провести его не удалось — на ярких губах заиграла лукавая улыбка.
— Могу я кое о чем тебя попросить? — Медовые с золотыми крапинками глаза прожигали насквозь.
Я безвольно кивнула.
— Не обижайся, но ты, по моему, просто магнит для несчастных случаев! Постарайся не свалиться в океан и не попасть под машину, ладно? — усмехнулся Эдвард.
Медленно приходя в себя, я окинула его разъяренным взглядом.
— Очень постараюсь, — надменно проговорила я и открыла дверцу. Косые струи дождя тут же намочили кожаные сиденья, и я побежала к дому.

 Той ночью мне впервые приснился Эдвард Каллен. В кромешной тьме; единственным источником света была его кожа. Лица Эдварда я не видела, только спину — он шел прочь, оставляя меня в темноте. Догнать его я не могла, как быстро бы ни бежала, а он не останавливался, хотя я громко его звала. Испуганная и расстроенная, я проснулась среди ночи и потом долго не могла заснуть. С тех пор Каллен снился мне каждую ночь и всегда убегал.

Месяц после катастрофы был очень непростым, напряженным и полным переживаний.

К моему отчаянию и ужасу, на целую неделю я стала самым популярным человеком в школе. Тайлер Кроули ходил за мной по пятам, вымаливая прощение и предлагая помощь. Я пыталась убедить его, что больше всего мне хочется забыть тот день, тем более что ничего страшного со мной не случилось. Но от Тайлера так просто не отделаешься! Он преследовал меня на переменах, а во время ленча сидел за нашим столом. Можно не объяснять, что Майк с Эриком приняли его в штыки, а на мою голову свалился еще один ненужный поклонник.

Почему‑то про Эдварда никому говорить не хотелось, хотя я и рассказывала, что он вел себя как герой, заслонив от приближающегося фургона. Джессика, Майк и Эрик в один голос твердили, что увидели Каллена, лишь когда отодвинули «хонду».

За ним не ходили толпами и не просили рассказать, как все случилось; как обычно, студенты старательно его избегали. Каллены и Хейлы сидели за тем же столиком, не ели и разговаривали только между собой. В мою сторону Эдвард больше не смотрел.

На биологии он сидел за самым краем стола, будто боялся испачкаться, и совершенно меня не замечал. Лишь когда его руки вдруг сжимались в кулаки, причем так, что белели костяшки пальцев, у меня возникали сомнения в его невозмутимости и равнодушии.

Наверное, он жалеет, что вытащил меня из‑под колес фургона, другого объяснения происходящему я подобрать не могла.

Очень хотелось с ним поговорить, и уже на следующий день после аварии я попробовала. Последний наш разговор состоялся в тупичке у перевязочной, и мы практически поругались. Я злилась, что он не желает рассказать мне правду, несмотря на то, что свою часть уговора я выполняла безупречно. Но ведь, в конце концов, он спас мне жизнь, а как именно — неважно. Уже к следующему утру гнев сменился бесконечной благодарностью.

Когда я пришла на биологию, Эдвард сидел за партой, рассеянно глядя перед собой. Я присела, ожидая, что он ко мне повернется. Однако Каллен притворился, что не заметил моего появления.

— Здравствуй, Эдвард! — вежливо поздоровалась я, показывая, что настроена дружелюбно.

Каллен кивнул и стал с повышенным интересом разглядывать доску.

Вот и весь разговор, а с тех пор — ни слова, хотя мы каждый день сидели за одной партой. Не в силах бороться со своими чувствами, я продолжала смотреть па пего, пусть издалека. В столовой и на автостоянке мне никто помешать не мог, и я ухитрилась разглядеть, что его глаза с каждым днем становятся все темнее, а золотые крапинки постепенно исчезают. На биологии же я старалась уделять ему не больше внимания, чем он мне, хотя от этого чувствовала себя совсем несчастной и одинокой. А тут еще сны…

Несмотря на бодрые сообщения, Рене почувствовала, что со мной что‑то не так, и несколько раз звонила, явно обеспокоенная. Я, как могла, убеждала ее, что в плохом настроении из‑за пасмурной погоды.

Зато Майк радовался. Он очень боялся, что после аварии я начну восторгаться Эдвардом, и вздохнул с облегчением, поняв, что все совсем не так. Теперь перед биологией Ньютон запросто подсаживался ко мне, и мы подолгу болтали, совершенно игнорируя Каллена.

Со дня аварии снега больше не выпало, и Майк убивался, что поиграть в снежки так и не удалось. Лишь предстоящая поездка на пляж грела его душу. Немного потеплело, и проливные дожди несколько недель заливали Форкс.

В первый понедельник марта мне позвонила Джессика. Оказывается, весной по традиции девушки приглашают парней на танцы, и подруга интересовалась, может ли она пойти с Майком.

— Ты не возражаешь? Неужели ты сама не собиралась его пригласить? — недоумевала она, когда я заверила, что с моей стороны никаких проблем не будет.

— Нет, Джесс, я не иду, — успокаивала я. Танцы не по моей части.

— Там весело, — довольно вяло убеждала Джессика. Похоже, моя неожиданная популярность нравится ей гораздо больше, чем я сама!

— Желаю отлично провести время с Майком! — бодро сказала я и повесила трубку.

На следующий день на тригонометрии и испанском Джессика вела себя подозрительно тихо. На переменах она подчеркнуто меня сторонилась, а спрашивать, что произошло, мне не хотелось. Если Ньютон ее отверг, она все равно не признается.

Мои страхи подтвердились во время ленча, когда Джессика села за противоположный от Майка конец стола и оживленно болтала с Эриком.

Майк молча проводил меня на биологию, и его несчастный вид показался мне плохим знаком. Заговорил он, только когда присел на краешек моей парты. Как обычно, мне было не по себе от присутствия Эдварда.

— Представляешь, — начал Майк, разглядывая носки ботинок, — Джессика пригласила меня на танцы.

— Замечательно! — радостно воскликнула я. — Вы отлично проведете время.

— Ну, — протянул Ньютон, обескураженный моей улыбкой, — я сказал ей, что подумаю.

— Почему? — строго спросила я, тихо радуясь, что он не ответил Джессике категоричным отказом.

Не поднимая глаз, Майк густо покраснел, и мне стало его жаль.

— Вообще‑то я надеялся, что меня пригласишь ты, — чуть слышно сказал он.

Я выдержала долгую паузу, ненавидя себя за чувство вины, которым многие умело пользовались. И тут почувствовала, как голова Эдварда на какой‑то миллиметр повернулась в мою сторону.

— Майк, ты должен сказать Джессике «да», — жестко сказала я.

— Ты уже кого‑то пригласила? Интересно, заметил ли Эдвард, как Ньютон стрельнул глазами в его сторону?

— Нет, я вообще не иду на танцы, — поспешно заверила я.

— Но почему? — потребовал объяснений Майк. О том, что я танцую как неуклюжая бегемотица, говорить не хотелось, так что я быстро придумала себе новые планы.

— Я собираюсь в Сиэтл.

Мгновенная блестящая ложь. Давно пора куда‑нибудь съездить, так почему не в Сиэтл и не в субботу?

— Неужели нельзя выбрать другой день? — попытался уговорить меня Ньютон.

— Прости, нет, — решительно сказала я, лишая его последней надежды. — И, пожалуйста, не заставляй Джесс ждать слишком долго, это невежливо.

— Пожалуй, ты права, — отозвался Ньютон и понуро побрел на свое место.

Закрыв глаза, я нажала на виски, пытаясь выдавить из себя чувство вины и жалость. Мистер Баннер начал урок, и глаза пришлось открыть.

Эдвард смотрел на меня, как раньше, с любопытством и каким‑то непонятным разочарованием. Я подняла на него глаза, уверенная, что он тут же отвернется. Ничего подобного, он продолжал испытывающе на меня смотреть. Боже, как он красив! У меня затряслись руки.

— Мистер Каллен? — спросил учитель, очевидно, ожидая ответа на вопрос, которого я не слышала.

— Цикл Кребса, — ответил Эдвард, неохотно переводя взгляд на мистера Баннера.

Вырвавшись из плена прекрасных глаз, я уткнулась в учебник. Больше я себе не доверяла и закрыла пылающее лицо темной прядью. Нельзя, нельзя уступать и поддаваться чувствам, даже если Эдвард Каллен впервые за много недель осчастливил своим взглядом. Я не должна позволять ему делать со мной все, что угодно. Это смешно, жалко и… опасно.

Оставшуюся часть урока я пыталась не обращать внимания на Эдварда, а поскольку это было выше моих сил, старалась, чтобы он не замечал моих брошенных украдкой взглядов. Как только прозвенел звонок, я отвернулась от него и стала собирать вещи, надеясь, что Каллен, как и раньше, быстро уйдет на следующий урок.

— Белла? — Ну почему этот голос так много для меня значит, ведь я знаю Эдварда совсем недавно!

Медленно, будто нехотя, я повернулась. Стыдно признаться, но прекрасное лицо притягивало меня, как магнит. Думаю, вид у меня был настороженный, а вот что чувствовал Каллен, сказать трудно. Что же он молчит?

— Ты снова со мной разговариваешь? Неужели? — нервно спросила я, хотя решила держать себя в руках.

Четко очерченные губы задрожали, Каллен пытался сдержать улыбку.

— Ну, не совсем…

Чтобы немного успокоиться, я зажмурилась и сделала глубокий вдох.

— Тогда чего же ты хочешь? — не открывая глаз, спросила я. Удивительно, но так оказалось проще контролировать свои мысли.

— Прости, — сокрушенно проговорил он. — Знаю, что веду себя грубо, однако так лучше.

Наконец я решилась посмотреть на Эдварда. Его лицо было очень серьезным.

— Не понимаю, о чем ты.

— Нам лучше не быть друзьями, — пояснил он. — Поверь мне.

Мои глаза презрительно сузились — однажды я ему уже поверила.

— Жаль, что это не пришло тебе в голову раньше, — съязвила я. — Тогда не пришлось бы ни чем жалеть.

— Жалеть? — Похоже, это слово и мой резкий тон застали его врасплох. — О чем жалеть?

— Что меня не переехал тот дурацкий фургон. Эдвард застыл в недоумении, а когда заговорил, мне казалось, что язык едва его слушается.

— Думаешь, я жалею, что спас тебе жизнь?

— Не думаю, а знаю!

— Ничего ты не знаешь! — разозлился Каллен.

Я резко отвернулась, чтобы сдержаться и не высказать ему все, что накипело. Собрав учебники, я бросилась вон из класса. Хотелось громко хлопнуть дверью, но ничего не вышло: я налетела на косяк и выронила книги. Целую секунду я решала, бросить их на полу или собрать, и, в конце концов, прислушалась к здравому смыслу. Вздохнув, я нагнулась над учебниками, однако Каллен меня опередил, ловко составил книги в стопку и с непроницаемым выражением лица передал мне.

— Благодарю, — холодно сказала я. Черные глаза стали страшными.

— Не стоит, — отозвался Эдвард.

Я быстро выпрямилась и, гордо расправив плечи, зашагала к спортзалу.

Физкультура прошла отвратительно. В марте мы начали играть в баскетбол, и мои товарищи по команде мяч мне почти не доверяли. Зато я много падала и нередко валила кого‑то еще. Сегодня я превзошла саму себя и, думая об Эдварде, падала чуть ли не каждую минуту.

Звонок, как и обычно, принес огромное облегчение. К стоянке я бежала — разговаривать ни с кем не хотелось. В аварии пикап почти не пострадал. Естественно, пришлось заменить габаритные огни и подкрасить кузов. А вот фургон Тайлера его родители продали на запчасти.

Меня чуть удар не хватил, когда, завернув за угол, я увидела темную фигуру, застывшую у моего пикапа. В следующую же секунду я узнала Эрика. Его мне только не хватало!

— Привет, Эрик!

— Привет, Белла!

— Что случилось? — На дрожание его голоса я сначала внимания не обратила, поэтому следующий вопрос застал меня врасплох.

— Я тут подумал… Может, пойдешь со мной на танцы? — робко спросил он.

— Разве не девушки приглашают парней? — Я изо всех сил старалась быть вежливой.

— Да, кажется, — чуть слышно пролепетал он. К счастью, я смогла взять себя в руки.

— Спасибо за приглашение, — поблагодарила я, улыбаясь, — но в ту субботу я еду в Сиэтл.

— Ладно, — вздохнул Эрик, — как‑нибудь в другой раз.

— Конечно! — радостно согласилась я. И тут же прикусила язык. Надеюсь, Эрик не воспримет мое обещание буквально.

Он побрел к школе, а я услышала сдавленный смешок. Мимо прошел Эдвард Каллен. Он смотрел прямо перед собой, делая вид, что никого вокруг не замечает. Я села в машину, захлопнула за собой дверцу, повернула ключ зажигания и стала осторожно выезжать со своего места. Эдвард, виртуозно выехав со стоянки, обогнал меня на два корпуса и неожиданно остановился, очевидно поджидая свою семью, — великолепная четверка как раз выходила из столовой. Страшно хотелось боднуть его сияющий «вольво», но вокруг было слишком много свидетелей. Я посмотрела в зеркало заднего обзора — за нами начала собираться очередь. Следом за мной встал Тайлер Кроули на новеньком «ниссане» и приветственно помахал мне рукой. В таком состоянии общаться с Тайлером не хотелось.

Итак, я сидела, уставившись на «вольво», и вдруг услышала стук в окно. Подняв глаза, я увидела Тайлера и машинально взглянула в зеркало заднего обзора. Мотор «ниссана» по‑прежнему работал. Пришлось открывать окно у пассажирского сиденья, которое оказалось неисправным и на полпути заклинило.

— Прости, Тайлер, — раздраженно прокричала я. — Не могу объехать Каллена.

В самом деле, разве я виновата, что образовалась пробка?

— Вижу, просто хотел кое о чем тебя попросить, раз уж мы тут застряли, — усмехнулся Кроули.

Нет, только не это!..

— Может, пригласишь меня на танцы? — невозмутимо продолжал он.

— Тайлер, меня не будет в городе, — резковато сказала я. Разве он виноват, что Майк с Эриком уже исчерпали мое терпение?

— Да, Майк говорил, — признался парень.

— Тогда зачем…

— Думал, ты просто его продинамила, — пожал плечами Кроули.

Боже, он ведь ни в чем не виноват!

— Прости, Тайлер, — я изо всех сил пыталась скрыть раздражение. — Я правда уезжаю из города.

— Ничего страшного, впереди еще выпускной вечер.

Прежде чем я успела ответить, Тайлер пошел обратно к машине. Похоже, вид у меня был очень глупый. Посмотрев в окно, я заметила, как Элис, Розали, Эмметт и Кэри усаживаются в «вольво», а в зеркале заднего обзора четко видела смеющиеся глаза Эдварда Каллена. Наверное, он слышал наш разговор с Тайлером и теперь веселился. Меня так и подмывало нажать на газ… Один‑единственный удар пассажирам не повредит, а вот машинку подпортит и настроение красавчику тоже. Я решительно повернула ключ зажигания.

Но Каллены и Хейлы уже заняли свои места, и Эдвард умчал их прочь. Тихо чертыхаясь, я поехала домой.

Побалую‑ка я себя цыпленком по‑мексикански: готовится он небыстро, зато немного отвлекусь. Овощи со специями уже почти поджарились, когда зазвонил телефон. Отвечать не хотелось. Наверняка это мама или Чарли.

Звонила ликующая Джессика. Майк остановил ее после уроков и сказал, что принимает приглашение. Я поздравила ее от всей души. Подруга спешила, она хотела позвонить Анжеле и Лорен, чтобы поделиться радостью. Как бы между прочим, я предложила, чтобы Анжела, скромная девушка из моего класса по биологии, пригласила Эрика, а надменная Лорен, которая подчеркнуто не замечала меня в столовой, пригласила Тайлера. Джесс была в полном восторге. Теперь, когда Майк у нее в кармане, она искренне жалела, что я не иду на танцы. Пришлось рассказать ей про Сиэтл.

Повесив трубку, я с головой ушла в готовку. Цыпленка следовало порезать кубиками, при этом не поранившись. Голова шла кругом от того, что Эдвард сказал мне сегодня. Почему нам лучше не быть друзьями?

Желудок сжался — я поняла, что имел в виду Каллен. Он наверняка знал, как сильно я им увлечена, и предпочитал держаться подальше. Эдвард даже дружить не хотел, потому что я совершенно его не интересую.

Я совершенно его не интересую… На глаза навернулись слезы — запоздалая реакция на лук. Я ведь серятина и посредственность, а он… Такой красивый, умный, проницательный и может одной рукой остановить фургон!

Ну и ладно! Оставлю его в покое! Перетерплю год в этой глуши, а потом какой‑нибудь колледж на юго‑западе, или даже на Гавайях предложит мне стипендию. Закладывая цыпленка в духовку, я мечтала о ярком солнце, пальмах и золотых пляжах.

Чарли с порога почувствовал аромат цыпленка и нахмурился. Неудивительно, мексиканская еда в местных ресторанчиках наверняка опасна для жизни. Но папа оказался смельчаком и храбро взял вилку. Судя по всему, ему понравилось.

— Папа? — позвала я, когда он доел.

— Да, Белла?

— Через две недели я хотела бы поехать на целый день в Сиэтл. Ладно?

Не то, чтобы я нуждалась в его разрешении, просто пыталась быть элементарно вежливой.

— Зачем? — В его голосе звучало искреннее удивление. Разве есть на свете город лучше Форкса?

— Хочу зайти в книжный, в здешней библиотеке почти ничего нет. Ну, и присмотреть кое‑что из одежды.

Благодаря Чарли, машину покупать не пришлось. С финансами у меня было все в порядке, хотя денег на бензин уходила прорва.

— Пикап ест очень много бензина, — будто прочитав мои мысли, сказал отец.

— Знаю, придется заправляться в Монтессано, Олимпии и Такоме.

— Одна едешь? — спросил он, и я не поняла, намекает он на бойфренда или просто беспокоится, чтобы со мной чего не случилось.

— Одна.

— Сиэтл — большой город, ты можешь потеряться, — беспокоился Чарли.

— Пап, Финикс в пять раз больше, и я отлично разбираюсь в картах, — вздохнула я.

— Хочешь, поеду с тобой?

Я постаралась скрыть охвативший меня ужас.

— Пап, я же пойду по магазинам, тебе будет скучно!

— Ну, ладно, езжай, — нехотя разрешил он. Перспектива таскаться по магазинам, видимо, не особо его вдохновляла.

— Спасибо! — улыбнулась я.

— Успеешь на танцы?

Брр! Только в таких городках, как Форкс, отцы знают, когда в школах танцы.

— Папа, я не танцую! — Он должен меня понять, в конце концов, я не в маму такая неуклюжая.

— Хорошо‑хорошо, — быстро проговорил Чарли.

На следующее утро я припарковалась как можно дальше от серебристого «вольво». Не хотелось подвергать себя соблазну, а потом покупать Калленам новую машину. Повесив сумку на плечо, я отважно шагнула под дождь. Как назло ключи упали в лужу, и я нагнулась, чтобы их поднять, но меня опередил кто‑то проворный и ловкий. Я выпрямилась и увидела Каллена, небрежно облокотившегося о кузов пикапа.

— Как у тебя это получается? — раздраженно спросила я.

— Что получается? — переспросил он, протягивая мне ключи.

— Появляться откуда ни возьмись.

— Белла, разве я виноват, что ты так ненаблюдательна! — Его бархатный голос напоминал рычание тигра.

Я хмуро смотрела в безупречно красивое лицо. Глаза Эдварда сегодня казались светлыми, золотисто‑медовыми.

— Зачем ты вчера устроил пробку? — строго спросила я. — Ты вроде решил меня игнорировать, а не выводить из себя.

— Ради Тайлера! Нужно же было дать ему шанс, — усмехнулся Каллен.

— Ты… — задыхалась от гнева я, подбирая ругательство похуже. Внутри все так и кипело от ярости.

— И я вовсе тебя не игнорирую, — продолжал он.

— Значит, пытаешься извести, раз у Тайлера не вышло с фургоном?

Медовые глаза потемнели, губы сжались в тонкую линию.

— Белла, извини, ты говоришь ерунду! — глухо прорычал он.

У меня зачесались руки — страшно хотелось вмазать ему! Что со мной творится? Я никогда не прибегала к насилию, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Демонстративно развернувшись, я пошла прочь.

— Подожди! — негромко позвал Эдвард, но я упрямо шагала к школе, раздраженно шлепая по лужам. Каллен нагнал меня без особого труда.

— Прости, я был очень груб, — на ходу извинялся он. — С Тайлером все так, как я сказал, но, пожалуйста, не обижайся!

— Почему бы тебе не оставить меня в покое? — ледяным тоном спросила я.

— Хочу у тебя кое‑что спросить, но ты и рта мне не даешь открыть, — усмехнулся Каллен. К нему снова вернулось хорошее настроение.

— Слушай, у тебя что, раздвоение личности?

— Давай не будем оскорблять друг друга!

— Ладно, выкладывай, — вздохнула я.

— В следующую субботу, ну, когда будут танцы…

— Ты что, издеваешься? — не дала договорить я, поворачивая к нему мокрое от дождя лицо. В золотисто‑медовых глазах плясали бесенята.

— Позволишь договорить? — вежливо попросил Каллен, но мне по‑прежнему казалось, что он надо мной издевается.

Закусив губу, я нервно переплела пальцы, чтобы не совершить опрометчивых поступков.

— Слышал, в тот день ты собираешься в Сиэтл. Можно тебя отвезти?

Ничего подобного я не ожидала!

— Что? — по‑идиотски спросила я, не понимая, к чему он ведет.

— Можно отвезти тебя в Сиэтл?

— Кто меня повезет? — не понимала я.

— Я, конечно, — ответил Эдвард, очень четко проговаривая каждый слог, будто я была ненормальной.

— Зачем?

— Я давно собираюсь в Сиэтл, к тому же вряд ли твой пикап выдержит такую поездку.

— Большое спасибо за беспокойство, но своей машиной я довольна!

— Хорошо, что так, но сколько раз тебе придется заправляться? — не унимался Каллен, шагая рядом со мной.

— А ты‑то что волнуешься? — с иронией спросила я, желая поддеть богатенького мальчика на серебристом «вольво».

— Разумное использование полезных ископаемых должно волновать каждого, — с наигранной серьезностью проговорил он.

— Да ладно, Эдвард! — Во мне все встрепенулось, когда я назвала его по имени. Как же я себя за это ненавидела! — Я тебе неинтересна, и дружить со мной ты не желаешь.

—Я сказал, что нам лучше не быть друзьями; я не говорил, что не хочу с тобой общаться.

— Ну, вот, теперь все ясно, спасибо! — с сарказмом поблагодарила я.

Тем временем мы оказались под навесом столовой, и теперь я могла смотреть ему прямо в глаза, что никак не способствовало четкой работе мысли.

— Тебе гораздо… гораздо разумнее, не быть моей подругой… Но я устал прикидываться бесчувственным чурбаном, Белла! — воскликнул он с такой обжигающей страстью, что мое сердце едва не остановилось.

— Так поедешь со мной в Сиэтл? — после секунды звенящего молчания спросил Эдвард, будто от этого зависела его жизнь.

Дар речи ко мне еще не вернулся, и я просто кивнула.

На мгновение его прекрасное лицо озарила улыбка.

— И все же тебе следует держаться от меня подальше, — тут же посерьезнев, предупредил он. — Увидимся на биологии!

Резко повернувшись, Каллен зашагал обратно к стоянке.