Наконец удалось загрузить дождь (с третьей попытки) в альбом

Светлой памяти Майкла Джексона.

ОРКЕСТР

Отчетливый контрапункт     	

		разноголосья птичьих голосов,		

			поднимающих всемогущее солнце

в небесные пределы, — это стройный голос	

                       кларнетов и скрипок			

			лесных ветров, долгое ля!		

А-а! Солнце, солнце уже поднимается	

                       и шлет свои лучи			

                                   как обычно			

всем нам:				

		работягам и			

			лентяям,				

женщинам и мужчинам,		

		старикам и детям			

			и даже обреченным,			

кто умирает и уже умер		

		в своей постели,			

			навсегда потеряв			

свет. Виолончель			

		вплетает свою низкую ноту		

			уверенно в оглушительное сопрано:	

А-а-а!				

		Все вместе, нестройно		

			в поисках общей ноты.		

Любовь — вот общая нота,		

                       огненная,				

			громогласная.			

Назначенье оркестра			

		слить эти звуки			

			и удержать их			

вместе,				

		несмотря на			

			«фальшивую ноту». Итак, мы		

думаем или слушаем? И есть ли звук,	

		предназначенный не только для слуха?	

			 Мы закрываем			

глаза. Мы не			

		слышим его глазами.			

			Это голос				

даже не флейты, это взгляд

                       флейты				

			на барабан. Я совсем			

проснулся. Рассудок			

		слушает. Слух			

			насторожен. Но он			

не в настроении,			

		потягивается			

			...и зевает.				

Тогда скрипки			

		в три голоса			

			оживляют сцену,			

				

пиццикато. Для тех,					

		у кого короткая память, или				

			чтобы заставить слушателя вслушаться,			

тема повторяется,					

		рождая вариацию:					

			это принцип музыки					

повторить тему. Повторить				

		и вновь повторить,					

			а темп убыстряется.					

Тема трудна,					

		но не труднее					

			загадок, которые будут				

разрешены. Повторить				

		и опять повторить тему,				

			и все с нею связанное,				

пока мысль не растворится				

                       в слезах.						

                                  Наши мечты					

уже подверглись					

		нападкам памяти, которая не				

			спит.						

Французские рожки					

		вплетают в общий хор					

			...свои голоса:					

я люблю тебя, мое сердце				

                       невинно. И это					

			первый день творения!				

						

Скажи им:						

						

«Человек выжил однажды, ибо				

						

он был слишком наивен, чтобы понять, как ,			

						

осуществить свои «желанья. Теперь, когда он		

						

может   осуществить  их,   он   должен  или   изменить   их	

						

или погибнуть».					

						

Настало время,					

		несмотря на «фальшивую ноту»,				

                                         я люблю тебя, мое сердце				

невинно.						

		И это первый					

				(и последний) день света.				

Птицы вновь поют,					

		но какой-то новый образ				

				возникает в их пении.					

Это образ человека,					

		он заставляет их петь.					

				Это таинственный образ.

Уильям Карлос Уильямс (перевод с англ. Н.Сидорина)

В колонках играет - Ивана Купала - Кострома

Месяц июнь в языческие времена назывался "изок". В древнеруском языке слово "изок" означает "кузнечик". Да, это месяц насекомых и вечного праздника с трескотнёй крыльев стрекоз и шелестом зелёной травы. Этот месяц в гороскопе древних славян тоже делится на 2 неравные части, первая из которых (с 2 по 12 июня) посвящена богине Костроме. Кострома почиталась древними славянами как воплощение весны и плодородия. В древних обрядах Кострома имела два обличья и два значения. В обряде проводы весны или проводы Костромы её изображала молодая женщина в белом с дубовой веткой в руках, идущая в сопровождении хоровода. Во время ритуальных похорон Костромы её воплощало соломенное чучело женщины. Это чучело славяне сжигали или топили с обрядовым оплакиванием и смехом. Похоронный ритуал должен был обеспечить вечное плодородие земли. Костроме отпущено всего 10 дней в году - конец пролетья - лету начало. Кончались весенние полевые работы, и наши прадеды отмечали символические "похороны" весны.

В колонках играет - Vangelis - Aquatic Dance

Я - одинокий ворон в бездне света, Где каждый взмах крыла отмечен болью, Но если плата за спасенье - воля, То я спасенье отвергаю это. И я готов упрямо спорить с ветром, Вкусить всех мук и бед земной юдоли. Я не предам своей безумной доли, Я, одинокий ворон в бездне света. Не всем стоять в толпе у Светлых врат, Мне ближе тот, кто бережёт Закат, Я не приемлю вашу блажь святую. Вы рвётесь в рай, а я спускаюсь в ад. Для всех чужой, я не вернусь назад И вечности клинком отсалютую... Вера Камша.